Часть третья.
День третий.
Ночь прошла на удивление спокойно. Но утром нас никто не поднял на "побудку и перекличку". Мы с Сёвкой решили поваляться в постели подольше, пока не настанет время завтрака, однако услышали громкие голоса девчонок внизу. Мигом кое-как оделись и ринулись к ним. Там уже оказался Славик. Он безуспешно пытался успокоить разбушевавшуюся Мару. Обе толстухи - горничная и повариха - тоже пробовали что-то сказать, но где там!
Ибо разложенная для просушки трава-красава была безнадёжно испорчена. По совершенно чёрным листьям ещё кто-то потоптался и расшвырял их.
- Скотство! Низость! Вредительство! - заходилась в воплях Мара. - Где этот Евсеич? Он здесь управляющий, вот пусть и ответит!
Ленка вторила ей всхлипами. Ей эта трава была ещё нужнее для не совсем чистой кожи.
В момент, когда Маринка набрала в грудь воздух, Тая успела вставить:
- Иван Евсеич на своём "уазике" повезли в район Ивановских. Едва рассвело, как выехали. Колька с ним.
В холле сразу воцарилось молчание.
- И что с Ивановскими? - спросил Сёва.
- Не знаю, - сказала Тая, но её глаза забегали, а лицо пошло пятнами. - Решили съехать.
- А почему он с охранником поехал? - продолжил допрос Сёва, а у нас от тревожных предчувствий словно отнялся язык.
- Так это... помогать. Евгению Петровичу и Виктории Павловне двигаться тяжело. Почти обезножели...
- И сейчас на турбазе остались только мы, травницы и Тамара Алексеевна... - подал голос Славка.
- Нет, травницы почти следом за Евсеичем со двора ушли. - Тая, видимо, поняла Славкин вопрос по-своему.
- Да что здесь творится-то? - До Славки наконец дошла опасность нашего положения.
А также то, что он косвенно в ответе за него. Чуть ли не месяц подбивал на эту поездку: дикая природа, безлюдье, пикнички... И полная свобода.
Люба вдруг толкнула Таю в бок и сказала:
- А пойдёмте-ка в столовую. Я вас накормлю и кое-что расскажу. Сёвка вперил в неё изучающий взгляд. Да и мне показалось, что у Любы свои обидки на управляющего. Вот она и хочет отомстить. Но нам сейчас любые сведения в помощь.
За столом мы поняли: опасность опасностью, а аппетит отдельно. И значительно выше всех тревог. Завтрак был, как всегда, потрясающий и переворачивающий наши представления о вкусном. Когда ещё нам доведётся отведать пирога с бараньим ливером?
- Люба, так что вы нам хотели рассказать? - спросил Сёва повариху, которая с умилением наблюдала, как мы едим.
- А то, что в последнее время нас судьба не жалует. Сначала эта самоизоляция... Гостей нет, работы нет... Евсеич всё же выкручивался: места безлюдные, но об их силе молва не кончалась. Принимал потихоньку тех, кому в городах не сиделось. Но с ранешним не сравнить - тогда народ даже в палатках жил. А мы приторговывали продуктами... ну и другим тоже.
- Каким другим? - строго спросил Славик и был награждён жалостливым взглядом Сёвки: ну ты и дубина, наследничек.
Люба предпочла замолчать вопрос, потеребила передник и продолжила:
- Ягода и шишки тоже выручали... А в этом году началось... Гости заезжают и тут же съезжают. Один, из постоянных клиентов, вообще пропал. Ягодники не зацвели, повыгорели от сушняка. Это у нас-то, где ручьёв и ключей полно! Потом всё дождём залило, с гор снега сошли. Короче, что не сгорело, то вымокло. На кедры тварь какая-то напала...
- Люба, а про гостей можно? Нет, мы сочувствуем бедам села, но нас интересуют гости. Почему они съезжают? Кто и при каких условиях пропал? Его искали? - сыпанул вопросами Сёва.
- А потому съезжают, что сила нашего края вдруг иссякла! - вступила в разговор Тая. - Точно её кто-то высосал. Раньше у нас два инструктора было, даже устыынцы помогали гостей водить к источникам. Приедут люди с душевной болью или хворями, походят по горам, водички попьют, глядишь, уезжают совсем другими.
- Вернёмся к пропавшему, - жёстко направил разговор Сёва.
- Тайка, ты расскажи, - бросила Люба.
- Учёный это был из Новосибирска. Может, слышали о Павле Унжакове?
Мы покачали головами. Откуда студентам-историкам знать обо всех учёных?
- А может, и не учёный, но очень заинтересованный человек. Все камни и источники облазил за пять-то сезонов. Говорил, что закончит какой-то труд и прославит наши места, - продолжила Тая. - В этом году приехал, едва лёд растаял, в одной машине с Тамарой Алексеевной. Ещё помог её вытащить и в номер занести. Вместе с помощницей Тамары ходил каждый день к Ведьминой челюсти, таскал бутылки с водой, траву всякую искал - в перезимовавшей-то самая лечебная сила. Потом помощница съехала, а Павел Тамару заново научил ходить и миру радоваться. Сам зачах почему-то, стал кашлять и спотыкаться на ровном месте. И головой тронулся, ну вот прямо совсем. Евсеич предложил ему уехать на базовском автобусе, но Павел отказался, чушь всякую понёс, мол, не сможет через Ведьмину челюсть пробраться. И однажды собрал вещи и ушёл. Евсеич ментов вызвал, МЧС, но не нашли ни Павла, ни его тела. Может, стал спускаться по тропе на Дорогомиловку да расшибся. Может, его дурная голова в горы понесла, где он и сгинул. Вот и получилось, что на Тамаре сила нашего места закончилась. Евсеич распереживался. Теперь, если чуть что не так с гостями, сразу велит их отвезти.
- А что случилось "не так" с Колчиными и Ивановскими? - спросил я.
Ну вот показалось, что это может оказаться очень, очень важным.
- Колчины дочерей потеряли в автокатастрофе. Жить не захотели. Услышали о наших местах и приехали. И ведь нашли утешение! А потом подхватили ту же болячку, что и Павел. Ивановские всю жизнь проработали на цементном заводе, врачи сказали, что им осталось немного из-за какой-то болезни. Они пошли на поправку! А потом стали, как Колчины: не то живые, не то мёртвые, - сказала Тая и куснула губу.
Видимо, было ещё что-то, о чём она не решилась рассказать. Понятно, спрашивать напрямую было нельзя - всё равно не скажет. Я решил ткнуть вопросом наугад:
- А почему они камни на шее таскали?
- Так им камни на шею присоветовали травницы! - воскликнула Люба. - Сама слышала, когда всех их кормила. А этих камней тут немерено, на них никто внимания не обращает. Ходили здесь в древности племена, вот и оставили. Толку в них нет. Бог жизнь и здоровье даёт, он же и отнимает. В Дорогомиловке храм есть, источник возле него. Лечись - не хочу.
- Вот уж кто здоровеньким приехал, здоровеньким и уедет, так это травницы-балаболки! - с неприязнью заметила Тая. - Они за неделю до вас заехали. Всё луг топтали вместе с овцами, травинки какие-то выбирали.
Я подумал, уж не Тая ли испортила траву, собранную девчонками под руководством этих травниц.
И тут прорвало нашу Мару-правдоискательницу:
- Люба, в ночь нашего приезда я видела, как вы о чём-то просили управляющего. И он вас толкнул.
Повариха вспыхнула, глянула на неё исподлобья. Помолчала, но решила признаться:
- Мой-то - пьяница горький. Но пока был при деле, разнорабочим на базе, ещё держался. А тут она стала убыточной, Евсеич сократил почти всех. Зарплаты хватает только на муку и хлеб. Мой принялся подворовывать. Евсеич его поймал и уволил тут же. А у нас пятеро детей...
- Да ладно прибедняться, - вдруг поднялась против неё Тая. - Скота у тебя сколько? Одних овец сдаёшь зимой чуть ли не на пятьдесят тысяч. А ребятишки в интернате учатся без платы, как из многодетной семьи.
- А тебе и завидно? Ну так сними с меня шкуру и сама попробуй в неё влезть! - не осталась в долгу Люба.
Мы поняли, что больше сведений не получим, поблагодарили за завтрак и вышли из столовой, где начала бушевать, похоже, давняя распря.
Расположились внизу - а зачем подниматься в комнаты, когда холл пуст, а желудок слишком тяжёл после обильной и жирноватой еды?
- Ну и дела здесь творятся, - сказал Славик. - Батя о них точно не знает. Евсеич ему ничего не говорил.
- А что будет, когда узнает? - спросила Лена.
Похоже, она очень близко к сердцу приняла проблемы Устыына.
Славик пожал плечами:
- Попытается избавиться побыстрее от базы, возможно, в убыток себе. Или "заморозит" до лучших времён. Он поговаривает о ещё одном ресторане.
- Здорово: купил ещё один ресторан или "заморозил" базу - лишил людей заработка, муки и хлеба, - съязвил Сёвка.
- Это батины дела, в которых свои порядки, - обозлился Славик. - Не понимаешь ничего в бизнесе, не лезь со своей оценкой. Может, село вообще упразднят.
Показалось, что на подходе - крупная заваруха, поэтому я напомнил друзьям об опасности вообще отсюда не выбраться, как это произошло с учёным Унжаковым. Кто виновник несчастий, которые преследуют гостей: Тамара или травницы? Девчонки встали горой за Алёну, Софу и Катю. У них, мол, поэтичное отношение к природе, и песни-то поют, и музыку-то кедров слушают, и травы знают, щедро делятся своими знаниями. Лёгкие по характеру, добрые женщины.
Славик поддержал свою Мару и Ленку: травницы здесь только неделю с хвостиком, а печальные события начались задолго до их приезда. И недаром же Люба и Тая сказали, что исцеляющая сила этих мест закончилась с выздоровления Тамары.
Я тоже был с ним согласен, хотя настораживало то, что Евсеич держал травниц под контролем. Они ему явно не нравились. Но он прокололся, признавая их ведьминские способности, когда попросил Алёну отогнать змей от спуска. Видимо, она уже когда-то показала их. Она же нашла "ведьмину метку", которая каким-то образом очутилась на палке или посохе. А ведь мы не видели, чтобы кто-то из травниц снял её с ёлочки! Обряд внимания не привлекал - всяк по-своему с ума сходит. А вот то, что после него Тамара не смогла подняться, заслуживает внимания.
Вся надежда была на Сёвкины мозги, но он, как назло, отмалчивался. Наконец наш отличник открыл рот и сказанул такое, чего мы никак не ожидали:
- Давайте-ка отделим котлеты от мух. Котлеты - это естественные причины, с которыми связаны и засуха, и дожди, и запустение на базе, и меры, принятые Евсеичем. Сюда приехали учёный и Тамара. Может, он специально её привёз в качестве подопытной. Бедная тётка излечилась, как это бывало раньше с другими. А учёный спятил. То ли от своей деятельности, то ли всегда таким был. Он исчез. Может, погиб; может, спрятался. И вот после этого и начались проблемы с гостями. То бишь, поналетели мухи, которых мы попытаемся разогнать. Тамара становится всё крепче; травницы наслаждаются тем, что они больше всего на свете любят. Тамара питает к ним здоровую неприязнь, потому что видит их странности. Травницы обожают весь мир и не обращают на неё внимания. Отсюда какой вывод?
Сёвка обвел взглядом наши напряжённые лица, но затянул паузу, и Славик грубовато заметил:
- Не тяни кота за хвост!
- Хорошо. Не виновна ни Тамара, ни травницы. Это всё из-за пропавшего учёного!
Сначала никто не ответил, а потом на беднягу Севастьяна накинулись Славик и Лена, причинив ему боль.
Между мажором и умником с детского сада возникло соперничество. Оно продолжилось в школе, потом - в университете. Но товарищи не могли прожить друг без друга. А как же иначе? Ведь доказывать своё превосходство требовалось каждый день, каждый час. Но ни одна училка в школе не могла сделать Славику замечание о его туповатости. Тогда бы ей пришлось иметь дело со злоязычным Сёвкой. Ему ничего не стоило довести любую до кондрашки демагогией и скрытыми насмешками. И ни один хулиган не смел задирать Сёвку. Ибо за него поднялся бы качок Славик, имевший всемогущего батю. Единственное, в чём друзья не пересеклись, - в сердечных делах. Славик радостно ухнул в омут страсти к красивой Маринке, а Сёвка попытался задавить свои чувства к невзрачной Лене. Связать себя узами отношений он собрался не раньше защиты кандидатской.
- Ну ты олень! - воскликнул Славик.
- Нет, он суслик-еврашка! - обидчиво сказала Лена.
Понятно, нашу Ленку хлебом не корми, дай кому-нибудь посочувствовать. А тут такая красивая история: учёный пропадает без вести, вернув человека к жизни!
На Сёвкиных щеках заходили желваки. Я во второй раз встал грудью против крупной заварухи:
- Ты хотя бы объясни ход твоих рассуждений.
Сёвка помолчал и решился на переговоры:
- Унжаков не пропал, вполне себе жив-здоров. Возможно, не очень здоров: его хворь очень напомнила ковидную энцефалопатию с тяжёлым течением. Спрятаться здесь легко. И заразить другого человека тоже легко, достаточно встретить супружескую пару и поклянчить еду или деньги. Гостям ведь неведомо, кто местный, а кто чужак. Почему не всех заразил? Ну, так и у нас было: один из больницы не вышел, а другой только чихнул пару раз, - сказал он.
Мы задумались. Какая-то доля правды в его словах могла быть.
И тут я вздрогнул от знакомого ощущения: за нами кто-то наблюдал! Такое уже было на лугу. Вчера. В холле внезапно потемнело, причём мрак поднялся с пола, выложенного плиткой. Похолодало, по рукам пробежали мурашки, как от озноба.
Сёвка удивлённо завертел головой: что творится-то? Славка обнял Мару, стал её гладить по щекам. Лена всхлипнула, обхватила плечи руками, затряслась.
Краем глаза я видел зеркало у входа. И осознавал: в нём нет наших отражений! Только расплывчатая чёрная фигура... Что-то не позволило мне рассмотреть зеркало. Вспомнились Колчины, ночной страх. Уж лучше увидеть конкретного врага, чем всякую муть. Да и иллюзии иногда страшнее реальности. Я резко повернулся. Никого... Всё те же шкуры на стенах, картина... А она почему-то без неясыти! Со стороны низкого шкафа послышалось щёлканье. Я глянул: не рисованная, а живая сова сидела там и таращила на нас невидящие глаза! Потом она расправила гигантские крылья и бесшумно полетела к двери. Возле неё она пропала, словно растворилась в воздухе.
И в этот же миг всё закончилось. Мир снова вернулся к своему прежнему состоянию.
Сёвка треснул кулаками по коленям, поднялся с места:
- Вы как хотите, а я на базе оставаться не хочу. Прогуляюсь к Ведьминой челюсти, составлю компанию травницам.
Я и Славик с Маринкой тоже вскочили. Лена осталась на диване, причём я увидел на её лице мучительную борьбу.
- Ну?.. - сурово вымолвил Сёвка и протянул ей руку.
Лена покачала головой. Сёвка вспыхнул, развернулся и зашагал к двери.
Как запретить Ленке геройствовать? На базе же оставалась Тамара Алексеевна, больная тётка.
Славик знал, как это сделать: просто ухватил хрупкую Ленкину руку и рывком поднял, потащил за собой.
- Чего ты выдумала? - сказал он. - Здесь остались Тая с Любой. Они и присмотрят за болящей.
Мы оказались во дворе одетыми кое-как, в комнатных шлёпках. Прохлада полезла за шиворот, знобкий ветер сразу попытался сорвать с нас футболки. Хорошо, что девчонки ходили в лёгких свитерках. Что поделаешь, июль в горах всё равно что городская ранняя осень.
Со всех сторон наплывал странный гул: очень тихий, но мощный.
- Вот вам и песни хвойных деревьев. Тайга поёт от ветра, - заметил Славка.
Сёва сделал вид, что не услышал.
Две собаченции оказались выпущенными из загона. Они нас равнодушно обнюхали, прошли на крыльцо и развалились на нём.
- Воспитанные собачки, - пошутил, но как-то совсем вяло, Сёвка.
- Очень воспитанные, - усмехнулся Славик. - Выпустить-то выпустили, а вот обратно нам зайти не удастся.
Он ошибся. Собаченции вскоре припустили за нами. Так что наше шествие через Устыын сопровождалось остервенелым лаем из-за всех целых заборов. Базовские псы явно не пользовались популярностью среди собратьев.
Позавчера, во время заезда, мы неправильно восприняли расстояние от села до Ведьминой челюсти. Оно оказалось намного больше, словно насыпную дорогу растянули. Собаки, которые нас уже опередили, вдруг замерли, подняв одну из лап. Потом хвосты поджались, и защитники человека развернулись с повизгиванием, чухнули мимо нас в село.
А потом мы увидели то, от чего нехорошо сжалось сердце. Дорога изменилась. Выступы скальных пород по бокам, напоминавшие клыки и коренные зубы, остались прежними. А вот посреди щебёнки, перемешанной с мусором и почвой, выросли четыре "резца", причём такие же острые, как и "клыки". Если люди поедут в темноте, быть страшной аварии. Было похоже, что Ведьмина челюсть не собиралась никого впускать в Устыын. И выпускать тоже.
Со стороны ключей донёсся слабый стон. И это были ключи с правой стороны, где в зарослях кустов почти отвесно обрывалось плато! Они и задержали падение трёх тел.
Травницы, здорово побитые, в кругах опалённой травы, веток и грунта, сначала показались неживыми. Но ближняя к нам снова простонала.
- Лёха, ты со мной вниз. Сёва, держи девчонок и не отпускай, чтобы ни случилось, - скомандовал Славик.
Мы съехали вниз по насыпи, ничем не укреплённой. Первой травницей оказалась Алёна. На её губах пузырилась розоватая слюна, ресницы слабо подрагивали.
- Алёна, кто это вас так? Это же был мужчина? - спросил Славик.
- Не-е-ет, - скорее выдохнула, чем сказала она.
- Кто тогда?
- Че -ет-вё...
- Сейчас мы вас возьмём за подмышки и вытянем наверх. Если будет больно, потерпите.
- Не-е-ет...
И Алёна движением глаз указала на большую холщовую сумку.
- Во..во..ды...
Славик вытащил из сумки трёхлитровую бутыль, видимо, с ключевой водой. Алёнины губы раздвинулись, и он осторожно налил ей в рот воды, боясь, что травница захлебнётся. Но она не только не поперхнулась, но и вытянула почти литр. И сразу почувствовала себя лучше, даже попыталась сесть. Славик осторожно двинулся к другим, но Алёна понесла какую-то чушь:
- Софе дай перьев... они у неё в кармане... Кате насыпь в рот землицы...
- Что?! - так поразился Славик, что взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие.
Я кое о чём догадался, вернее, просто в голову пришла странная мысль. Здесь недавно сошлись в борьбе стихии: вода, воздух и земля - с победившим огнём. И эти травницы - реальные ведьмы. Но кто же представлял огонь?
- Славик, сделай, как она сказала.
- Лёха, да ты чокнулся!
- Тогда возможно, что здесь будет больше тел. И некоторые из них - наши.
- Славик, дай ведьмам то, что нужно, - сверху подал голос Сёвка.
Когда Софа захрустела перьями, Славика вырвало. Потом он оклемался и насыпал в недвижные Катины губы земли. Но было похоже, что она умерла...
Наверху всхлипнули девчонки. Чертыхнулся Сёвка. Алёна подползла к Софе, и ведьмы взялись за руки. Минуты медленно ползли, и ничего не менялось в мире, в котором жизнь и смерть всегда рядом.
Славик схватился за голову в отчаянии. Он всегда был слабаком, не переваривал даже фильмы, где погибали главные герои. А тут человек, пусть и ведьма.
В воздухе нарастало какое-то напряжение. Гул тайги стал громче. Нам показалось, что дрогнула земля. И тут Катя вздохнула!
Мы со Славкой не стали дожидаться, пока она очнётся. Осторожно вытащили её из кустов и понесли наверх. К нашему удивлению, ведьмы выбрались самостоятельно. Быстро же они восстановились!
- Так кто чуть не убил вас? - стал допрашивать ведьм неутомимый в поисках истины Сёвка. - Ваша четвёртая подруга? А кто она? Тамара Алексеевна?
- Ну что ты, юноша! Тамара - всего лишь проводник, заместительное тело! Четвёртой в ближайшее время ни вам, ребята, ни нам не увидать, - ответила со вздохом Алёна.
Взгляд Сёвки переместился на прогнивший дырявый рюкзак, который, кроме своего мешка, держала Алёна. И его глаза в прямом смысле полезли на лоб.
- А что это у вас там, а?! - заорал он. - Кости? Человеческие? Уж не пропавшего ли учёного?
Алёна скорбно посмотрела на него и сказала:
- А если и кости, то что? И я собираюсь помочь невинной душе покинуть это место.
Она подковыляла, оступаясь и охая, к каменным "резцам" посреди дороги. И стала швырять останки через них. Самое странное, что, падая за этот "барьер", они становились цвета гравийной насыпи, сливались с ней и исчезали.
Я не выдержал и напомнил, что нужно вызвать полицию для того, чтобы запротоколировать смерть человека. И ведьмы должны дать показания: где, когда и при каких условиях они нашли останки. Не учёл только того, что поперёшный Сёвка встанет на сторону ведьм.
- Остынь, Лёха. Не видишь, что ли: учёный наконец-то свободен. Он выбрался. И никакой протокол и показания этому бы не помогли, - сказал он и вдруг снова набросился на Алёну: - А если по дружбе, то всё же где вы их нашли?
Мы во все глаза уставились на ведьм. Алёна и Софа поддерживали Катю, но стояли почему-то достаточно далеко от нас, словно бы у них нашлось время отойти.
- У нас нет дружбы, - ответила Алёна. - Только общие путь и долг.
И она кивнула на что-то у нас за плечами. Мы обернулись.Резцы" полностью исчезли, может, втянулись в грунтовку. А когда снова посмотрели на то место, где только что находились ведьмы, то не увидели их. Только фигуры совсем вдали.
Однако голос Алёны прозвучал так, будто она была рядом:
- Евсеичу скажите, что мы пошли через спуск в Дорогомиловку. Он очень хороший человек.
Тут же раздался совсем слабенький и больной голос, наверное, молчуньи Кати:
- Я чую... чую... среди них... кто-то видит...
Мы поплелись домой. Славка предложил:
- А давайте сегодня всё же забухаем? Серьёзно, не по-детски?
- Сегодня нужно, - сказала Ленка тоном терапевта. - Нам необходима разрядка. Иначе заработаем стрессовое расстройство.
Ну, ей, дочери врачей, виднее. Забухать так забухать.
Впереди послышались голоса. Мы ещё немного поднялись по грунтовке и увидели, что к нам приближалась толпа: несколько незнакомых мужиков с ружьями, Тая с Любой и доблестные охранные псы турбазы.
Собачки бросились к нам, стали наскакивать, норовя лизнуть в лицо. Подбежали повариха и горничная, принялись соперничать с псами в нежности. Оказалось, что Тая и Люба увидели испуганных, примчавшихся в мыле собак и решили, что с нами что-то случилось. Побегали по дворам, собрали мужиков и отправились вызволять нас из неведомой беды. Если честно, такое участие незнакомых людей было приятно.
Вторым приятным известием от Любы было то, что Тамара Алексеевна поспала, поела и уселась дожидаться нас в холле.
Когда мы добрались до базы, посыпались уже неприятные открытия: во время спасательной экспедиции кто-то увёл музыкальный центр из холла, похозяйничал в холодильнике на кухне. Непостижимым образом исчезла выпивка из нашей запертой комнаты.
Зато в селе народ тоже гулял, пока мы веселились под старый магнитофон вернувшегося Евсеича. Да мы и под собственные "тру-ля-ля" отплясывали бы - такой уж была знаменитая настоечка управляющего.
В плену Ведьминой челюсти.
Мы приехали домой, но Ведьмина челюсть не захотела нас отпускать. Это проявлялось в том, что мы не могли говорить ни о чём, кроме нераскрытых тайн.
Где ведьмы нашли останки учёного? Как четвёртая ведьма пользовалась телом Тамары Алексеевны? Какое зло причинила она супружеским парам? И главное - где она сейчас?
Сёвка порылся в интернете и старых книгах своего отца-историка и вскоре одарил нас своими соображениями. Ребята оказались в шоке. А вот я ничему не удивился. Просто о многом догадался сам.
- Значит так: магия как способ познания мира всё же есть. И самые разные маги рубились, рубятся и будут рубиться друг с другом за превосходство. Ибо сила побеждённого переходит к победителю!
Сёвка сделал паузу и обвёл нас сияющим взглядом.
- Представьте себе, что амбициозная городская ведьма задумала взять силу из места древней магии. Сбежала от своих же соратниц в горы. Там решила потягаться с магией каменной бабы народа карагасы. Что нужно для победы? Не знаете? Я знаю: принести жертву. Ею и стал бедолага-учёный, который посвятил себя изучению края. Ведьма из его костей соорудила свой алтарь напротив каменной бабы. Но что-то пошло не так. Ведьма разбросала его кости по всему лугу для маскировки своих намерений. И тут в Устыын заявились её бывшие подруги. Первым делом они подобрали останки. Помните, Тая говорила, что они неделю "паслись" на лугу? Вторым - стали помогать Евсеичу сохранять жизни других людей. Третьим - успешно изгнали дух ведьмы из заместительного тела при помощи обряда. Четвёртым - вступили в бой с ней. И чуть не погибли.
- Ты лучше скажи, где эта ведьма сейчас! - потребовал Славик.
Сёвка вытаращил глаза, открыл рот и указал на окно.
Мы перепугались и не смогли сразу оглянуться.
Сёвка ещё потыкал пальцем в окно и провыл:Мама!".
Наконец мы набрались смелости... Конечно, в открытое окно ломилось только июльское солнце. И всё!.
- Хахаха! - заржал довольный шутник и огрёб леща от Славика.
- Но где же всё-таки ведьма?.. - проныла Ленка. - Я без света спать боюсь... Мама ругается...
- А нет её! - лихо выкрикнул Сёвка. - Она не смогла победить других ведьм, значит, проиграла! И к этому мы приложили руки. Так что, Ленка, не бойся. Как вариант, позови меня на ночёвку.
Один я знал, что это не так. Но промолчал. Ни к чему о таком говорить. Катя возле скальных обломков сказала -кто-то видит". И я действительно видел.
Однажды перед зимней сессией мы с Сёвкой сидели у Славика, готовились к зачётам.
Его мама кому-то открыла дверь и защебетала:
- Я так вам рада! Может, за стол? Проходите, проходите!
- Нет, я сию же минуту выезжаю назад, бурю обещали, нужно бы успеть вернуться до неё, - сказал Евсеич. - Вот отчёты, ведомости, расходы... Передайте Дмитрию. Турбаза-то ожила! Народу не так много, как летом, но все номера заняты. А вот подарки, водичка из-под Ведьминой челюсти. Ключи у нас не замерзают, всю зиму народ будет к ним ходить.
Мы ломанулись в прихожую с воплями:
- Евсеич! Дорогой наш!
- Здравствуйте, Евсеич!
Управляющий тоже был рад нас видеть. Но тут же его брови нависли над глазами, и он подтолкнул ногой клетчатый баул:
- А это ваше, ребята! Примите!
- Что там? - удивилась Славкина мама, услышав звяканье бутылок.
- Покраденная у детей водка, - сердито сказал Евсеич. - У меня сроду покраж не бывает. Найду вора, уличу и заставлю возместить ущерб! Ровно одиннадцать бутылок, которые унёс Любкин мужик. Но всё вернул.
На лицо Славкиной мамы было страшно смотреть. Мы и не стали этого делать.
Я спросил:
- Евсеич, а где сейчас Тамара Алексеевна?
- Она поправилась, но с турбазы почему-то уезжать не хочет.Не могу", - говорит. Я её пристроил к библиотечному делу, но без ставки, за проживание и харчи. Иногда лекции приезжим читает о крае. Всем нравится. Ну, прощайте! Может, ребятишки после экзаменов приедут на лыжах покататься? У меня весь инвентарь в сохранности.
- Может-может... - Славкина мама наградила нас яростным взглядом.
- Почему ты спросил про Тамару? - поинтересовался умный Сёвка. - Ты считаешь, что...
- Да! - ответил я. - Куда ещё деваться ведьме, как не в заместительное тело? Но при Евсеиче не забалуешь. Она заработала большой срок за свои делишки.