ГЛАВА VII. Переезд на новую квартиру
В конце августа мы вернулись в город, отпуск заканчивался, впрочем, и каникулы тоже, удобно, что наши с женой графики совпадали.
Возвращались мы по сути уже в новую, отремонтированную квартиру, чем были несколько обеспокоены. Дело в том, что Джокер вплоть до самого нашего переезда не прекращал безобразничать дома, и с увеличением его в размерах, ущерб от безобразий также возрастал. Апофеозом стал полностью ободранный дерматин внутренней входной двери, которая осталась еще от прошлых хозяев «хрущевки», и сначала была просто дверью, пока я не поставил внешнюю металлическую. Дерматин верно служил мне шесть с половиной лет, потом чем-то не приглянулся нашему злодею, и однажды, вернувшись с учебы, Маринка обнаружила практически полностью ободранную дверь и гору мелких лоскутов дерматина, вперемешку с мелкими кусками линолеума, обильно залитые собачьими лужами. Сам протестант, довольный результатами своего перфоманса, сидел тут же неподалеку и радостно улыбался, высунув язык.
Никакие увещевания не помогали, а наказаний Маринка большой противник, по поводу чего у нас до сих пор возникают споры: научные, и не очень. Точнее она противник отсроченных репрессивных мер, но об этом как-нибудь в другой раз.
Надо ли говорить, что свеже-отремонтированную квартиру было бы чрезвычайно жаль, но мы возлагали большие надежды, на то, что Джокер повзрослел, а также на то, что дерматина на дверях теперь уже не было, и хулигана можно было вполне запереть в прихожей, где плитка, и плотные моющиеся обои, которые хм… ну которые мы, может быть, подклеим, если вдруг что. В прихожей был даже удобный закуток, где ранее размещался встроенный пенал, в котором родители (а это была квартира, в которой я вырос, я не сказал?) в советские времена, полные счастья и изобилия, по мнению интернет комментаторов девяностых годов рождения, а на самом деле нет, хранили запас консервов и варенья на зиму. Там решено было разместить джокеровскую постель и миску с водой, а также игрушки, необходимые для скрашивания времяпрепровождения в ожидании нас с работы и учебы.
А теперь скажите мне, мои дорогие читатели, как вы полагаете, сумел ли Джокер в очередной раз удивить нас?
Вернувшись в город, мы погрузились в суету переезда. Получали мебель, скандалили с поставщиками, со сборщиками и плотниками, перевозили частями вещи, подключали технику. Маринка вот помнит, что когда мы частями перевозили аквариум и набирали его водой, погибли рыбки макрогнаты – такие донные носатые и очень забавные обитатели нашего аквариума, их было очень жалко, и новых мы так и не завели. Зато противным мешкожаберным сомам было все пофигу, их мы в итоге потом сдали в магазин за символическую плату, потому что они выросли, заматерели и начали уничтожать в нашем не сильно то маленьком аквариуме вообще все живое.
Наконец наступил день переезда. Мы попрощались со своей уютной «однушкой», в которой я прожил шесть лет, которая помнила Бобу, мое студенчество, наш медовый месяц и еще много всего, где кирпичный дом утопал в зелени, а по тенистым улицам можно было гулять пол дня, не встретив ни души. Я позвал помочь друзей, мы погрузились в бортовой УАЗ-ик, который папа выделил нам с работы, и нашу машину, и как-то за рейс или два перевезли все оставшееся небогатое наше имущество.
Я тогда испытывал противоречивые чувства, с одной стороны мне было очень жаль покидать мою «хрущевку», с другой – мы переезжали в «трешку», и хотя месторасположение ее было похуже, зато рядом был гараж, а в квартире сделан неплохой ремонт, окна дома выходили на школьный двор, где начинал свою карьеру молодой Боба. В этой квартире прошло мое детство с двух с половиной лет, отрочество и юность. Однако это была и та самая квартира, и одновременно не та, ремонт очень сильно изменил ее.
Главный герой нашего повествования тоже испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, площадь домашнего обитания существенно выросла, с другой – Джокер проявил себя чисто как глубоко территориальный, а может даже норно-пещерный кот. Первое время он никак не хотел осваиваться и признавать новый дом. Плохо спал, почти не ел, не мог надолго найти себе место и все как-будто спрашивал: «Мама, папа, ну когда мы уже домой поедем?». Со временем, он, конечно, привыкнет к этой квартире и уже будет рваться туда из других мест, но тогда мы этого не знали и даже немного переживали за своего такого чувствительного пса.
Что касается Маринки, мы, наверное, никогда не узнаем, испытывала ли противоречивые чувства и она, потому что свои чувства она привыкла скрывать, а может их вообще никаких и не было - ну подумаешь переезд, кто теперь это может знать.
Именно в первые дни нашего проживания на новом месте Джокер набедокурил снова. Однажды он просто взял и пожрал угол.
Это произошло совершенно неожиданно. Напоминаю, мы уже не ждали от Джокера подвоха и оставляли его дома одного на целый день совершенно спокойно. Он в основном спал или играл с игрушками. В отличие от Бобы, он не разгрызал игрушки до состояния «лего россыпью», а использовал свои резиновые гаджеты экономно, откусывая по чуть-чуть. Эта идиллия продолжалась наверное около месяца, или даже больше, пока Маринка однажды не оставила его буквально на пятнадцать минут, отбежав в ближайший магазин, а когда вернулась, увидела изгрызенный угол стены. По своему обыкновению, наш малыш сожрал не только обои, но и погрыз шпаклевку, добравшись до штукатурки, а то и бетонного основания. Пострадал не очень большой по площади кусок, но следы от зубов оставил весьма внушительные.
Да, признаться, мы были очень расстроены. Ремонт высосал из нас все нервы и силы, а нарадоваться ему мы даже не успели. Причем прогрызенный угол выходил прямо на входную дверь, то есть, заходя в квартиру, человек первым делом мог наблюдать именно его. Утешало только то, в принципе этот угол можно было закрыть. У нас в прихожей вместо плинтуса лежала половая плитка, и если пристроить на погрызенное место целый кусок такой плитки, следы джокеровской диверсионной деятельности можно было спрятать. Уверен, вы не удивитесь, когда я скажу, что мы этого так и не сделали. Прожив в квартире восемь лет, мы привыкли к этому углу и совсем перестали замечать его. К тому же, ремонт радует своей новизной только первые год-два, а потом постепенно устаревает, и даже ветшает. К тому же, собаки, которые у нас суммировались и множились, не добавляли отделочным материалам свежести, так что про угол мы надежно забыли, а вот забавное воспоминание о том казусе осталось.
Джокеру нравилось в нашей ново-старой квартире многое: там был удобный, практически никогда (кроме случаев прихода гостей) не занятый диван, два удобных к лежанию кресла, и даже два пуфика, которые мы выторговали у производителя мебели за задержку изготовления заказа. Наш пес обожал валяться, по-разному вытягиваясь по мебели, сидеть на кресле, или пуфике и пялиться в окно, храпеть на диване пузом кверху. Но более всего его прельщала наша кровать.
Да, да, впервые в жизни мы обзавелись собственной спальней и заимели кровать. Надо сказать, что все мое детство у меня не было нормального спального места. Мы жили вчетвером с родителями и бабушкой в трехкомнатной квартире, одну комнату занимала бабушка, вторая – гостиная была проходной, а третья комната совсем маленькой – шесть с половиной метров. Да, сейчас я знаю, что для москвичей в советские времена такой метраж привычен, но в Самаре эту крошку и за комнату толком не считали. Родители спали в разных комнатах – папа храпел, или типа того, и я спал в глубоком детстве в бабушкиной комнате на кресле-кровати, а потом, когда подрос, скитался по раскладушкам. Праздником были дни, когда папа уезжал в командировки (а ездил он довольно часто), и в моем распоряжении был нормальный диван. В этой связи кровать я воспринимал как символ успешной жизни и настоящего комфорта. Маринка, в детстве ютившаяся на диванчике была такого же мнения.
Джокер принял кровать сразу и бесповоротно как собственную территорию, спал исключительно с нами и норовил пробраться на подушку, если такая возможность ему предоставлялась. Мы его хорошо мыли, поэтому на такое собачье сибаритство закрывали глаза, да и попробуйте-ка выгоните песика, когда он такой красавец и миляга.
Постепенно мы освоились на новой-старой квартире, гулять с собаками по-прежнему можно было на школьном дворе, тем более, что школа теперь училась в одну смену – подступала демографическая яма, и после обеда обыкновенно газон, который освоил еще Боба, бывал абсолютно пуст и безлюден. В остальном райончик был так себе, застроенный в семидесятые годы прошлого уже даже тогда века, он был достаточно зеленым, но не страдал излишним удобством для жизни.
До магазинов нужно было топать, двор уверенно заставлялся машинами, автомобилизация и дегаражизация всей страны набирала обороты. Из подвала дома к ближайшей помойке периодически шныряли крысы, с которыми долго и безуспешно боролись активные соседи, но результата никакого не было. Дороги вокруг школы были застроены гаражами, либо сараями окрестных жильцов.
В общем, особо побродить с собакой было негде, разве что, пройдя метров восемьсот, можно было прогуляться по парку возле «Козловского дома», он же «Дом авиаторов», дом, постройку которого в свое время организовал великий руководитель ЦСКБ «Прогресс» Д.И. Козлов для своих сотрудников. ЦСКБ конструировало и строило самолеты и космические ракеты, а их дом простирался на целых три трамвайных остановки, возле него прошла когда-то моя бурная юность, и там же в парке любили гулять мы с Джокером, вплоть до самого отъезда из Самары, но это будет только через восемь лет, а пока мы топаем с толстеньким шалунишкой по дорожке длинной аллеи парка, засаженной пирамидами высоченных елей, газоны уже покрывают первые желтые листья, подступает осень, и мы возобновляем подготовку к выставкам.
Поскольку Джокер наш за лето все же таки повзрослел, занятия с Ларисой теперь проходят реже и эффективнее. Он куда меньше отвлекался и, казалось, применив, так сказать, на практике свои навыки, попробовав себя в ринге, он начал лучше понимать, что же от него хотят, и для чего это нужно. Словно человек, правда? Иногда мы действительно такое реальное сходство за ним замечали и по началу весьма удивлялись, а потом привыкли, признавая его маленьким бровастым, мохнатеньким человечком с хвостиком.
Там же на занятиях мы снова встретили Дею, которая, естественно, подросла и повадками стала еще более не ручной и независимой, настоящий волчишка. К Джокеру она по-прежнему относилась позитивно, помнила его и допускала его старшинство, именно допускала, а не то чтобы очень признавала, если вы понимаете, в чем разница. Мы были рады Дее, Дея была рада погулять и позаниматься своими делами, а Джокер был рад вообще всему, но сдержано – ну как же, мы помним, он ведь повзрослел.
Продолжение следует....
(с) Александр Елисеев, 2020
Все части рассказа про Джокера & Со будут доступны по хештегу
#eliseevbooks_проджокера