Терпеть не могу упорные попытки подруги устроить мою личную жизнь. Может потому, что в глубине души знаю, что она права: я действительно одинока. И это так несправедливо...
Сколько раз просила Асю, чтобы она прекратила заниматься сводничеством, но разве ее остановишь? Уже месяц достает меня просьбами, переходящими в требования, познакомиться с ее коллегой. Вот и сегодня испортила мне настроение.
Я примчалась к Асе, потому что хотелось показать новую, очень редкую марку, которую по случаю купила у знакомого филателиста, а она лишь скользнула по ней взглядом и нравоучительным тоном завела:
– О, кстати, он тоже марки собирает!
– Ты о ком? – не поняла я.
– Ну, о парне, который у нас работает. Он просто создан для тебя. Только представь себе: он тоже млеет от этих дурацких марок.
Когда подруга пренебрежительно отзывалась о моем увлечении филателией, я сразу же забывала обо всем и бросалась в атаку:
– Как ты можешь?! Сама ничем не увлекаешься, вот и рассуждаешь, как... обыватель. У тебя одни мужики на уме!
– Ладно, не горячись, – Асе не хотелось ссориться, видно, почувствовала, что ляпнула лишнее. – Слушай, Лизка, ну согласись с ним встретиться. Он очень классный!
– Отстань! – отрезала я.
– Не отстану. Потому что мне тебя очень жаль, – ответила Ася. – Наверное, во всем мире больше нет такой... такой... своеобразной барышни. Ты делишь свое одиночество с сотнями клочочков бумаги, искренне считая, что это и есть настоящая жизнь.
– Не с сотнями, а с пятью тысячами марок, среди которых есть такие, за которые любой уважающий себя коллекционер готов жизнь отдать, – сказала я. – Эх, Ась, тебе этого не понять!
– Ладно, я и не хочу понимать, а просто пытаюсь убедить тебя в том, что жизнь – это не только коллекционирование марок. А любовь? А семья? Лиз, тебе ведь уже двадцать восемь лет! Вот что страшно...
– Дура ты, Аська, – вздохнула я.
– Сама ты дура, Лизка, – ответила Ася. – А мой коллега точно для тебя!
– И с чего ты так решила?
– А он такой же... такой же...
– Сумасшедший? – подсказала я.
– Своеобразный, – вспомнила нужное слово подруга. – Вы – два сапога пара.
– Отстань. Таких, как я, больше нет.
– Лиз, я все сделаю так, чтобы встреча казалась случайной, – не унималась Ася. – Мы с тобой идем, а тут – бац! Какая встреча! Давайте знакомиться...
– Всё, ухожу! – я направилась к двери.
Не приду больше к Аське хвастаться новыми марками – ну ее.
– Я могла бы спросить тебя, куда ты так торопишься, – крикнула вслед обиженная Ася. – Но я не стану этого делать, а то снова будешь строить из себя разгневанную мегеру, филателистка несчастная!
Ну, и куда теперь? Домой неохота, да и не ждет меня там никто, кроме пяти тысяч почти живых марок, каждая из которых – со своей историей, порой трагической, реже – счастливой. Но «почти живые» – всё же не живые. А вот мое одиночество, разрушить которое так старается Ася, самое настоящее – весомое и ощутимое. И тяжесть его столь велика, что порой даже все любимые марки не могут меня от него отвлечь...
Решено: не пойду домой. Лучше пройдусь... Можно, к примеру, зайти в один крутой антикварный салон, открытый далеко не для всех. Там иногда попадаются настолько уникальные экземпляры марок, что можно просто задохнуться от восторга.
Миновав строгого охранника, я вошла в салон. Подумала, что должно повезти – как компенсация за испорченное настроение.
На открытой витрине среди золотых и серебряных фигурок стоял конверт, в целлофановом просвете которого покоилась маленькая марочка.
Присмотревшись, я обомлела: это была редкая китайская марка с Гималаями. Я протянула руку, и одновременно к конверту потянулась еще одна рука. Руки столкнулись в сантиметре от марки. Стоявший рядом парень смутился.
– Вы хотели посмотреть эту марку?
– Но, кажется, вы меня опередили, – ответила я, но конверт все же взяла. Когда тебе прямо в руки плывет такое богатство, тут не до церемоний.
– Не знаю, может, и опередил, но готов вам уступить, – парень пожал плечами, показав на конверт. – Хорошая марка. Редкая...
– Знаю, – быстро ответила я, но уже не так агрессивно, хотя еще секунду назад была готова защищать свою добычу от целого мира. Парень вел себя слишком пассивно для борьбы. Вежливый, учтивый... Настоящие коллекционеры так миролюбиво себя не ведут, когда дело доходит до редкого экземпляра, которым можно пополнить коллекцию.
– У этой марки очень интересная история, – продолжил парень увлеченно, но я перебила:
– Это мне тоже известно.
Он хотел сказать еще что-то, но к витрине уже подоспел продавец. Протянул руку.
– Отдайте конверт, – сказал он категорично. – Эта марка не продается.
– Как это? Почему? – растерялась я.
– Уже продана! – ответил продавец и осторожно высвободил конвертик с китайской маркой из моих рук. – Вон человек стоит у кассы и ждет сдачу.
– Но я... Но вы... Я заплачу больше! У меня есть деньги! – воскликнула я.
От кассы отошел пожилой человек. Я его знала. Петр Петрович... Его знают все, кто увлекается филателией. Этот любому глотку перегрызет, но из своих ручонок ничего не выпустит. Торговаться было бессмысленно.
– Петр Петрович! – парень, стоявший рядом со мной, заулыбался старому коллекционеру.
– Здравствуйте! Как дела? Давно мы с вами не виделись!
Из этой фразы я сделала вывод, что вежливый молодой человек не новичок в филателии, потому что угрюмый Петр Петрович с любителями знакомств не водил, а общался исключительно с теми, для кого собирание марок стало смыслом жизни.
– А-а-а, Шурик, привет! – прищурил близорукие глазки Петрович. – Дела отличные. Теперь моя гималайская серия укомплектована полностью.
И он с гордостью показал на конверт с заветной китайской маркой. Я чуть не взвыла от досады. Одно дело мечтать о редкой марке, совсем другое – видеть ее, практически держать в руках, но...
– Девушку жаль, – произнес тот, кого Петрович назвал Шуриком. – Ей эта марка тоже очень понравилась...
– Ничего, переживет, – махнул рукой Петрович, взял драгоценную марку и вышел из салона.
– Нет, не переживу... – прошептала я в пространство, но пространство было не пустым. Парень по имени Шурик все еще стоял рядом со мной.
– Не буду уговаривать вас не расстраиваться, – сказал. – Сам знаю: когда марка, которую ищешь месяцы, уплывает из рук, это настоящий удар.
Я посмотрела на человека, пытающегося выступить в роли врачевателя моих душевных ран. Чего это он распинается, интересно?
– А вы, как я погляжу, не очень-то и расстроились, – пробурчала мрачно.
– Не то чтобы совсем не расстроился, просто это – не моя тема. Я собираю марки на космическую тематику.
– Еще скажите, что у вас есть канадская серия, – недоверчиво сказала я, и Шурик кивнул. С гордостью кивнул. Я этот жест знаю. Сама однажды так кивала, когда друзья-коллекционеры удивлялись моим сериям, посвященным первым почтовым маркам государств, которые позже исчезли с карты мира, то есть распались, изменили названия или границы. А у него была канадская серия! Да в это просто невозможно поверить!
