Глава V. Ученье – свет. Включайте!
Приблизительно в мае в Самаре устанавливается отличная погода. Правда, обычно на первомайские все ходят в майках и шортах, и на приусадебных участках сажают картошку, которую потом вымораживают заморозки на почве в День Победы, и майки порастают свитерами и куртками, а сланцы на босу ногу сменяют теплые носки и кроссовки. Но все равно, май часто бывает жарким, и мы в иные годы, уже с мая начинали гонять по ночам кондиционер. Хотя в описываемые здесь времена никакого кондиционера у нас еще не было, зато был Джокер, и его надо было воспитывать, а воспитывался он плохо, и тогда мы решили начать заниматься с инструктором.
Марина вам напишет в комментариях, почему мы обратились именно к Ларисе, я помню лишь, что Ларису все знали в собачьем мире Самары и как хендлера и как хорошего тренера, так или иначе, но во второй половине апреля мы погрузили кусачего ученика в свой «автоваз двадцать один десять» и поехали обучаться (читай – воспитываться).
Занятия проходили в парке, куда Лариса приводила свою стаю начесанных, горделивых и невероятно красивых колли, по началу вызвавших у Джокера бурю эмоций и желание запустить свой «клац-клац» в их меховые шубы, но быстро объяснивших негоднику его последнее место в иерархии данной уличной стаи.
И началась наша веселая ученическая жизнь: Джокер изучал команды и пытался их выполнять, а точнее пытался не выполнять, Маринка обучалась командовать, Лариса поправляла ошибки и объясняла, колли бродили вокруг, или красиво загоняли птичек, а мне досталась самая скромная роль наблюдателя, водителя и группы моральной поддержки в одном лице.
По началу Джокер, конечно, больше хулиганил, чем учился. То есть его в принципе забавляли занятия как некое развлечение и кусочки вареной индейки оказывали некоторое влияние в виде пищевого стимула, но больше любой учебы он хотел носиться, приставать к прохожим и играть с колли, которые его посылы строго окорачивали и признавать щенка за своего категорически отказывались.
Лариса учила Маринку добиваться правильного исполнения команд собакой, у Маринки не всегда получалась и она расстраивалась, но наш тренер обладала поистине титаническим терпением, и постепенно наш мелкий хулиган начал кое-чего соображать и выполнять.
Впрочем, он был уже не такой уж мелкий, вполне себе подрос, и даже находясь в периоде, когда щенки начинают вытягиваться, и выглядеть, как тощие угловаты подростки, сохранил в целом пропорциональность и даже упитанность. Ларисины знакомые, периодически подходившие к ней поздороваться в парке, отмечали нарядность нашего амстаффика, и всегда уточняли, откуда прибыл такой красавец. Мол, да, в Москве то есть классное поголовье.
Джокеру все это безумно нравилось. Подозреваю, именно тогда сформировалась его любовь демонстрировать себя людям, которая потом неоднократно отмечалась экспертами и гостями собачьих выставок.
Однако выставочная наука не особо давалась Джокеру. Послушка на тему: сидеть, лежать, место, фу, ко мне – еще как-то получалась, а вот с хендингом все шло не ахти (для не собачников, хендлинг – грамотная демонстрация собаки на выставках, с целью срывать недостатки и подчеркивать достоинства, требует как искусства самого хендлера, так и подготовки собаки правильно бегать, стоять и т.п.).
Как я уже говорил, в юности Джокер обладал особым буйным темпераментом, и ехал на занятия в основном развлекаться. С этим связана, кстати, еще одна его проблема: будучи вполне сообразительным псом, он довольно быстро связал в голове поездки на машине с развлекухой в парке, а также раскусил в нас неумелых воспитателей, и как следствие, через несколько поездок начал ныть-поднывать в машине от нетерпения. Это ужасно бесило, и мы пытались всеми силами его отучить, но ничего не помогало. Вскоре он уже все поездки портил своим бесящим нормальное человеческое ухо изныванием. Забегая вперед, скажу, что нытье в машине, к сожалению так и останется с ним на всю жизнь, и никто – ни мы, не дрессировщики – не сумеет этого исправить.
Тренировки наши были столь же однообразны, сколь регулярны и насыщены, пока однажды с Ларисой и компанией колли в парк не пришла Дея.
Представьте себе, Дея была волчонком. Точнее не окончательным волчонком, а типа принцессы-полукровки. Папа ее был вроде как лайкой, а мама реальной сто процентной волчицей. Где и при каких обстоятельствах уродилось это чудо я примерно знаю, но вам не расскажу, вдруг это испортит чью-нибудь репутацию. По версии Ларисы, волчонка приобрел себе ее друг – заядлый северный охотник, и пока оставил у Ларисы немного подрасти. При этом Дея проживет у Ларисы очень долго, сколько точно не скажу, мы давно потерли связь с ней.
Так вот, Дея была волчонком. Она выглядела как волчонок (Маринка наверняка прикрепит внизу поста Дейкны фото, напишите в комментариях, при встрече в парке опознали бы в ней волчонка?). Однако, народ в парке это нисколько не смущало и не удивляло, ну темноват он у нас, увы… Шарахались от нее только кавказцы-шашлычники, необычно пристально глядя, как мы компанией проходим мимо, они отходили на пару шагов от дорожки и задумчиво провожали взглядом, видимо вспоминая родину и горы. Матерые собачники, наоборот, воспринимали Дею с огромным энтузиазмом и любопытством, настолько уж явно она была как-бы собакой, но и точно совсем не собакой одновременно.
Вела она себя как волчонок. С самого глубокого детства в ней ощущалась какая-то первобытность что ли – это сложно описать – а также достоинство, независимость и диковатость, если не сказать прямо вот реальная дикость, неодомашненность что-ли.
Лично я испытывал поразительное и странное притяжение к этому существу, не привычный и потому сильно удивлявший меня тогда коктейль чувств, где смешивались: умиление ее щенячьей пушистой внешностью, кайф от получаемого нового опыта и отголоски какого-то странного жутковатого напряжения, лежащего где-то в глубинах подсознания и, видимо, доставшегося по наследству от древнейших моих предков. Такое вот странное и сложно-объяснимое сочетание. Одно лишь могу сказать определенно: Дея вызывала у нас с Маринкой невероятный восторг, она была классная!
Джокеру она тоже сразу понравилась. Наконец-то у него появился закоперщик, то есть закоперщица для детских забав: догонялок, отнимания палочек и просто валяния в кустах. Иными словами, Дея сразу перехватила его инициативу шалопая и хулигана и частенько напрыгивала на него в перерывах занятий предлагая игру, или борьбу. Джокер всегда с энтузиазмом отзывался, и они весело кувыркались, либо что-нибудь грызли, а то и просто бегали по траве.
Однако юной хищнице забавы скоро надоедали, и она уваливалась в тени деревьев, высунув язык. В такие моменты пытаться расшевелить ее было абсолютно бесполезно. Сколько не наскакивал на нее наш оболтус, сколько палочек не приносил, получал полный и абсолютный игнор, а при слишком избыточной навязчивости, которой у него всегда хватало, мог получить отлуп и кусь. Тонкие острые молочные зубки Деи серьезный урон причинять не могли, но сделать больно – запросто. Тут надо признать, Джокер, обладая куда большими возрастом, силой и весом, далее границ не переходил, и добродушно отваливал. Возможно, в эти дни в нем и воспиталось его будущее джентельменское достоинство и некоторая специфичная собачья интеллигентность в играх с сородичами.
Колли, кстати, как мне теперь вспоминается, практически полностью игнорировали Дею, и даже отстали от Джокера, которого к тому времени уже пытались строить при каждом удобном случае, они просто целыми часами где-то в отдалении носились за птичками парка, впрочем, не причиняя последним никакого вреда.
Конечно, Дея была милым щенком во всех отношениях, давалась на ручки, позволяла себя гладить и немного, без хамства, тискать, но иногда это чудеснейшее и забавнейшее создание проявляла саму настоящую дикость.
Как полагается настоящему, не особо-то одомашненному хищнику, Дея была себе на уме. Не уверен, но вроде бы на каком-то этапе занятий она снисходила до выполнения некоторых простых команд, все из той же серии самых азов послушки: сидеть, лежать, фу. Но, во-первых, я действительно не уверен, во-вторых, куда более мне запомнились минуты ее непослушания. Выражалось оно в двух вариациях, возникавших периодически и на наш человеческий взгляд абсолютно спонтанно.
Первая – волчонок начинал полностью игнорировать людей и их призывы, то есть, Дея продолжала заниматься своим делом, или разваливалась в газоне, вытянув лапы, пузиком кверху, словно никакие люди вокруг и не бегают, и ничего такого особенного не орут, и не ей.
Вторая – она могла абсолютно внезапно отчебучить что угодно. Чаще всего, Дея поднималась и мчалась в произвольную сторону, наплевав на призывы, увещевания и угрозы. Ей было не важно, непролазные кусты это, или аллея парка, она просто поворачивалась и неслась, причем, особо от преследователей и не убегая, а такой рабочей стайерской рысью, на ровной скорости, типа: «как хотите, а у меня там дела». Эта привычка однажды уже значительно позже наших тренировок сыграла с волком злую шутку. Дея, как говорят, вынеслась на проезжую часть и угодила под машину, получив серьезные повреждения. По слухам, Лариса выходила таки бедолагу, но каковы были последствия, и как сложилась дальше судьба волка Деи мне, к сожалению, не известно.
С Деей связано у нас еще одно забавное воспоминание. По началу ничего не предвещало, а потом резко выяснилось, что наша приятельница не просто хищник, а алчный охотник за мясом во всех его состояниях. Однажды Маринка стояла около меня, и выбирала из пакетика кусочки сырой индейки для последующей стимуляции незначительного интереса Джокера к выполнению подзадолбавших команд. Внезапно из-за моей спины метнулось нечто, промелькнула тень, какую обычно показывают, когда в документалках о дикой природе экзотических стран змея атакует мышь, или лягушку: мрачно, стремительно, зловеще. В общем, резкий бросок, и мешок с мясом целиком заглатывается Деей, словно она не щенок волка, а натурально удав. Причем кончик мешка остается в руках у Маринки, а Дея повисает на нем, как пойманная рыба, сурово стиснув челюсти. Если вы не очень себе представляете, что там имели в виду драматурги былых лет, указывая в ремарках пьесы: «немая сцена», то вот это была именно она. Мы с Ларисой, колли и Джокером стояли, одни открыв рты, другие – раззявив пасти, Марина держала на весу руку с пакетом, на котором насаженная даже не пастью, а прям всей глоткой висела Дея, тихонько раскачиваясь. И тишина.
Пакет мы конечно из животного извлекли, кусочек индюка ей выдали, даже несколько. Но с этого момента Дея принялась реально охотиться на нашу дрессировочную индюшатину. Как только пакет извлекался на волю, волк намертво впивался в него глазом, и, сохраняя внешнее безразличие, пытался выбрать оптимальное место для атаки. Потом молчаливый бросок, но мы уже были начеку, и всегда оставляли лохматую хищницу без добычи, убирая кусочки в сторону от острых молочных зубок, пролетавших в нескольких сантиметрах от координат, где еще четверть секунды назад источала аромат нежная мясная мякоть птицы.
Продолжение следует....
(с) Александр Елисеев, 2020
Все части рассказа про Джокера & Со будут доступны по хештегу
#eliseevbooks_проджокера