Скорее всего, этот странный человек приходился каким-нибудь близким другом главному инженеру, руководителю всего этого проекта. Но все эти мысли были попутные, промежуточные, и были связаны лишь с внезапным интересом. Гроза приближалась и становилась все отчетливей и сильнее. Прохладный майский ветер с каплями дождя и песком летел по еще сухой дороге, собирал жёлтую пыльцу с деревьев. Первые грязные капли посыпались на "Москвичи", стоявшие неподалеку от КПП, прямо под заходившими пышными соснами. Дунуло. Резкий порыв ветра растянул провод малой линии электропередачи, и тот с треском оголился, мгновенно загоревшись. Хлынул ливень, небывалой прежде силы, со свистом, разрезающем барабанные перепонки. Черная пелена в миг перекрыла собой небо. Огонь перешел на всю линию, и поджег ближайшее дерево, как назло оказавшееся хвойной породы. Грозовой разряд ударил в вышку, расположенную в метрах в ста от административного здания. Удар пришелся наискосок, и верхняя часть была ровненько отрезана от нижней. Не успев упасть, она разлетелась на искры от второго удара, на этот раз более сильного. В момент вспышки Петру послышался едва различимый душераздирающий крик. Он подбежал ближе, машинально и слегка передёргиваясь в шоковом состоянии. От упавшего металлического остатка взвивались в воздух черные клубы пепла, отдававшие запахом горелой плоти. В это время на ней должен был быть Виктор - давний знакомый, с которым Петр хотел на следующей неделе сходить на рыбалку, к местному озеру. Городок хоть и военный, но все-таки дела здесь такие же житейские...
Пламя охватило весь бор, стало почти невозможно дышать от едкой копоти и дождя, смешанного с сажей. Грохотали молнии и трещали дрова в этой адской печи. Люди вокруг стали падать замертво. В глазах зарябило от слёз, и на автомате учёный побежал к спасительному лифту. Он работал на дизельном автономном генераторе, потому находился в исправном состоянии. Статичный термометр в двери показывал 60 градусов Цельсия, поднимая столбик всё выше. Кожа на руках покраснела, но было хорошо уже и оттого, что нет угарного газа.
Прежнего грохота в лаборатории не было, везде была абсолютная темнота, и лишь одинокая аварийная лампочка над шахтой лифта горела изжелта-красным светом. И тут молодой специалист вспомнил, что оставил процесс производства "философского камня" на самоконтроле, и что сейчас этот процесс нуждается в преждевременном отключении. Он побежал в сторону знакомого зала, пытаясь разобрать очертания стен в полной тьме, и путаясь в их единообразии. Указательные таблички не работали. Наконец он увидел светящийся бассейн - охладитель и трубку-реактор, в которой дотлевали остатки незавершенного синтеза. Стекло не прогорело, но защитная зеркальная эмаль была местами съедена, и световой поток ломился наружу, словно нарочно желая ослепить. Установка издавала хрипящий звук, очень напоминающий тот, который создается при быстром нагревании жидкости в узкой пробирке. Нажатая кнопка не сразу подействовала, и от охлаждения сплавленные массы вылетели из трубы, с гидроударом. Это оглушило Петра. Он медленно подошёл к главному пульту, из его уха закапала кровь. Вышло так, как вышло. Не успел он увидеть, как толстостенное стекло, способное выдержать любое, даже ядерное воздействие, медленно разошлось трещиной....