Андрей Симоненко
Весной 2011 года Россия сделала почти невозможное. После разрушительного цунами в Японии и срыва чемпионата мира по фигурному катанию в Токио только Москва – в связи с отказом в помощи по его переносу со стороны ряда процветающих стран – смогла в немыслимый срок организовать турнир и спасти мир. Как это происходило – в материале РИА Новости Спорт.
"Чудом выжившие"
Утром 11 марта 2011 года ленты информагентств загорелись красными строчками: в Японии произошло мощное землетрясение. Вскоре в теленовостях замелькали жуткие кадры разрушительного цунами, обрушившегося на прибрежные районы северной части острова Хонсю из-за подземных толчков магнитудой 9,1.
В тот день будущие двукратные олимпийские чемпионы Татьяна Волосожар и Максим Траньков вместе с тренером Ниной Мозер прибыли в Токио на свой первый крупный турнир.
"Мы сели в поезд в направлении Фукуоки, отъехали от Токио километров 50, остановились на какой-то станции – и тут несколько резких толчков вперед-назад. Так бывает, когда локомотив меняют у состава. Помню, как Стас Морозов (бывший партнер Татьяны Волосожар, в то время один из тренеров пары – прим. автора) в шутку сказал: вот японцы, парковаться не умеют! А я поворачиваю голову в окно и вижу, как на перроне стоит молодая женщина, держится за столб и глаза у нее в два раза шире обычного. Тоже помню, нелепая мысль мелькнула: надо же, первый раз прилететь в Японию и сразу же увидеть пьяную японку.
Но тут я вижу, как она, держась за столб, медленно поднимает голову наверх. Я делаю это вслед за ней и вижу, что столб качается. В этот момент Максим говорит: "Нина Михайловна, кажется, землетрясение. Представляете, если бы это произошло во время нашего выступления, в момент, когда бы я Таню в подкрут бросил?"
В это мгновение выключается свет. Стоим час, другой. А связи ни с кем нет: дело в том, что перед вылетом мне подарили новый телефон, и, как оказалось, на него не перенеслась старая записная книжка. Мы с Танюшей пошли на перрон за водой, и я решила узнать, что происходит. А по-английски никто практически не говорит вокруг. Наконец, останавливаю какого-то японца, который произнес слово "землетрясение". И по его квадратным глазам я поняла, что не обычное.
Стояли в итоге около четырех часов. В 19:35 поезд тронулся. И вдруг из сумки начали раздаваться звонки: оказалось, абсолютно случайно я взяла с собой старый телефон мамы, царствие ей небесное, на нем была небольшая сумма денег. Как рука помощи из прошлого, знаете. Николай Морозов позвонил, потом Александр Горшков (в то время президент Федерации фигурного катания на коньках России - прим. автора), (замминистра спорта России) Юрий Нагорных... Только от них узнали, что происходит вокруг. И более того, какие-то СМИ в России уже успели передать, что мы чуть ли не погибли. Моему сыну начали звонить друзья, обещать помочь деньгами. Он именно в тот момент начал курить, знаю это точно. Вскоре дозвонились до нас и репортеры из "Вестей" – мы им сообщили, что с нами все в порядке.
Доехали мы в тот вечер только до Осаки. Дальше поезд не пошел. Надо было устраиваться на ночлег, мест нигде не было, но благодаря Мики Андо нам удалось поселиться в одном из отелей неподалеку от вокзала. Мы раздобыли с Танюшей еды, и в этот момент позвонил Нагорных – стал нам перечислять все то, что уже случилось в стране – цунами, руины в эпицентре... Я пересказываю это Максу и помню его возгласы: "Ой", "Ой", а потом фразу: "Во жесть! Во попали!" Включили телевизор – а там перед глазами трансляция всего этого ужаса.
Было ли нам страшно? Помню, как на следующее утро мы возвращаемся на вокзал, и Макс говорит: надо же, странная у нас команда. Раньше все бы сейчас переживали, ныли, я бы на себе всех тащил. А вы идете и улыбаетесь. Я остановилась и говорю: Макс, если я сейчас заплачу, лучше будет? Нет. Поэтому не буду плакать, пошли дальше.
Добрались в этот день мы в итоге до Фукуоки. А там собралась интернациональная команда, из русских были Сережа Воронов, Елена Глебова, которая за Эстонию каталась. Помню, входим в раздевалку, а Воронов говорит что-то вроде: "Ой, а вы же погибли"... Мы так опешили, говорим: Сереж, мы живы, перед тобой мы. Но уже начали в это время понимать, что могло бы с нами произойти, если не эти слезы Тани, благодаря которым мы не остались в районе Токио, а уехали на юг страны. Дело в том, что у Тани Волосожар при низкой температуре сильно слезятся глаза, полноценные тренировки проводить сложно. И она попросила Морозова перенести нам сбор на арену потеплее, в Фукуоку.
Но через несколько дней Морозов мне сказал: Нина Михайловна, сообщают, что у нас на острове просыпается вулкан. Это после всех сцен разрушений по телевизору для меня было последней каплей: я позвонила в Москву и сказала: хоть тушкой, хоть чучелом, но срочно вывозите нас отсюда. К тому моменту уже стало понятно, что чемпионат мира в назначенные сроки не состоится. Иностранные фигуристы из Фукуоки уже улетели, мы оставались последними.
Нам взяли в итоге билеты до Москвы с пересадкой в Сеуле. Только там мы смогли нормально подключить все телефоны к интернету – и на них посыпались сообщения от друзей: "Напиши хоть одну букву, что ты жива"... Меня так это тронуло, что я всех поблагодарила и одновременно отправила ответ: "Люди, не надо дожидаться форс-мажора, чтобы говорить друг другу хорошие слова".
В Москве в аэропорту нас встретили, как сейчас помню, полтора десятка телекамер. Нам с Таней вручили огромные букеты цветов. Ребят увели расспрашивать, а я стою со Стасом во втором ряду и, помню, говорю ему: "Слушай, если бы мы выиграли чемпионат мира, нас бы так не встречали". По телевидению сюжет о нашем возвращении озаглавили словами "Чудом выжившие". Когда я его увидела – прослезилась. Я в силу характера в кризисных ситуациях мобилизуюсь – но уже постфактум поняла, через что мы прошли..."
"Вопрос престижа России"
Когда через несколько дней после землетрясения стало ясно, что Японии не до чемпионата мира по фигурному катанию, а несколько стран – в частности, Германия – объявили, что не отправят на него спортсменов, Международный союз конькобежцев объявил об отмене турнира. Возник вопрос – что делать? Японская федерация фигурного катания предлагала перенести чемпионат мира на осень, но провести его там, где и планировалось – в Токио. Первоначально за этот вариант выступал и ныне покойный президент ISU Оттавио Чинкванта.
Но большинство спортсменов и тренеров с ним не согласились: все-таки пик формы фигуристов приходится на весну, и кроме того, чемпионат мира осенью вызвал бы хаос в следующем сезоне. Но как организовать новый чемпионат мира за столь короткий срок? Обычно на это уходит года два. До событий в Японии из-за непредвиденных событий переносили турнир по фигурному катанию подобного масштаба только однажды – в 2000 году, когда мировое первенство вместо Брисбена приняла Ницца. Но у французов на организацию турнира все равно было семь месяцев. А тут речь шла о неделях.
"Вскоре после нашего возвращения в Москву позвонил министр спорта Виталий Мутко, – вспоминает Мозер. – "Если этот чемпионат мира не состоится, это плохо для нас?" – спросил он. Я ответила: в принципе, да, потому что по его итогам должно было проходить распределение этапов Гран-при, набор рейтинговых очков, а Таня и Максим были дебютантами, нам это было важно – особенно с учетом Олимпийских игр, которые в тот момент уже, конечно, были нашей важной целью. План, как нам победить в Сочи, мы составляли уже в то время".
И вот 21 марта ISU объявляет, что рассматривает несколько мест проведения чемпионата мира в конце апреля-начале мая. На следующий день появляется список из семи городов. Канадский Ванкувер, американские Лейк-Плесид и Колорадо-Спрингс, австрийский Грац, финский Турку, хорватский Загреб – и Москва.
Но на самом деле этот список был прикрытием. За организацию чемпионата готова была взяться только Москва. И в тот день, когда Международный союз конькобежцев пытался создать видимость того, что кандидатов подхватить "упавшее знамя" у японцев много, знакомые из сборной России по строжайшему секрету сообщили, что они уже готовятся к домашнему чемпионату мира. А 24 марта о том, что турнир пройдет на столичной арене "Мегаспорт", было объявлено официально.
"Международный союз конькобежцев обратился к нам, – о том, как все обстояло на самом деле, рассказывает ныне почетный президент ФФККР Валентин Писеев, а тогда – генеральный директор организации. – Как я думаю, памятуя о том, что в 2005 году мы блестяще провели чемпионат мира в Москве – первый для России. Контакт шел на самом высоком уровне, и мы получили, можно сказать, указание сверху – сделать все для организации турнира, который должен был пройти в Японии.
У нас на тот момент сложилась прекрасная команда в Федерации, мы уже имели хорошую школу проведения турниров в "Мегаспорте", где также работал слаженный коллектив профессионалов во главе с Михаилом Загайновым, много мероприятий мы провели и с департаментом спортивно-зрелищных мероприятий Москвы, который тогда возглавлял Александр Полинский. Поэтому мы согласились взяться за это крайне непростое дело – хотя на организацию у нас было всего несколько недель".
Было понятно, что расходы потребуются экстраординарные. В итоге, по информации в СМИ, на организацию затратили около 200 миллионов рублей. Но Писеев подчеркивает: для страны прежде всего это был вопрос престижа.
"Путин задержался на восемь секунд"
Церемонию открытия чемпионата назначили на 27 апреля 2011 года.
"Владимир Владимирович Путин, который тогда был председателем правительства, в день начала турнира находился с рабочим визитом в Швеции, – вспоминает снова Писеев. – Но он сказал – хочу присутствовать на церемонии открытия. Она должна была начаться в 19:00, и я говорю Чинкванте – может быть, сможем немного отложить? Владимир Владимирович сейчас у короля Швеции. Оттавио говорит: Валентин, максимум минут 15 – больше нельзя: идут трансляции на весь мир.
В общем, ждем во дворце спорта как на иголках, рядом специальные люди, которые держат с Путиным связь. Сообщают – Владимир Владимирович вышел от короля. Время – четыре часа дня. Лететь два с половиной часа. Прошу Путину передать – больше 15-20 минут задержку не сможем сделать. Ему сообщили – и он, как мне рассказывали, дал команду пилотам самолета повысить положенную скорость.
Дальше Владимир Владимирович приземляется в Москве, пересаживается в вертолет. Церемония открытия уже началась – а он только из машины выходит. Объявляют по арене: председатель правительства Российской Федерации Владимир Владимирович Путин! Пауза – и он входит в зал. Опоздал – но всего лишь на восемь секунд!
Церемония открытия получилась историческая. Японцы плакали. Причем первая версия у нас была очень трагическая, они посмотрели и попросили немного сгладить, чтобы не было таким грустным. Но им так понравилось, что они потом пригласили всех, кто выступал на церемонии, в Японию. Все нас благодарили. Чинкванта сказал: "только русские могли за три недели организовать чемпионат мира".
Сборная России тогда переживала смену поколений в первый послеолимпийский сезон, поэтому золотых медалей выиграть на домашнем мировом первенстве не удалось. Но в целом выступление команды стало успешным. Сенсацией стала бронза 17-летнего Артура Гачинского, которого в то время многие считали наследником Евгения Плющенко. Правда, будет несправедливым не упомянуть, что попасть на пьедестал ему помогла случайность – у действующего на тот момент чемпиона мира Дайсукэ Такахаси во время произвольной программы сломался конек. Его чинили прямо в середине выступления – многие помнят забавный кадр в телетрансляции, выхвативший Чинкванту, увлеченно демонстрировавшего кому-то из сидящих рядом резкие движения воображаемой отверткой. Из-за этого инцидента японец недобрал массу баллов и остался без награды.
Еще не пришло в тот момент время побед для российских девушек. Аделина Сотникова и Елизавета Туктамышева "звездили" на внутренней арене, но были слишком молоды для того, чтобы выступать на международной. Тем не менее, Алена Леонова и Ксения Макарова сумели обеспечить максимальную квоту в своей дисциплине на следующий чемпионат мира, заняв, соответственно, четвертое и седьмое места. Это же удалось сделать и только начинавшим в то время свой путь к большим победам в танцах на льду Екатерине Бобровой/Дмитрию Соловьеву и Елене Ильиных/Никите Кацалапову.
А что же наши герои, с которых мы начали свой рассказ? Волосожар и Траньков смогли, главным образом, психологически восстановиться после драматичной поездки в Японию и на московском чемпионате мира выиграли серебро, уступив только немцам Алене Савченко и Робину Шолковы, соперничество с которыми станет одним из главных противостояний в их карьере.
"Удалось все правильно спланировать, ребята выступили очень хорошо, – так оценила выступление учеников Мозер. – А у немцев выиграть было на тот момент нереально. У нас еще не было рейтинга, мы выступали в одной из первых разминок в короткой программе. Но для нас была важна цель в – Олимпийские игры в Сочи. И к ней мы стартовали именно на чемпионате мира в Москве".
Спортсмены и тренеры вспоминают: в итоге организация турнира оказалась просто блестящей, иностранные гости остались в восторге. "Все, что мы проводили, всегда было грандиозно, – говорит Мозер. – Мы за месяц организовали и провели на ура то, к чему другие страны готовятся два года. До сих пор тот чемпионат остается в памяти как историческое событие, и я благодарна судьбе, что была его участницей".
В качестве послесловия хочется только посетовать на то, что не все помнят хорошее. Россия в 2011 году протянула руку искренней помощи японским друзьям и проведя чемпионат мира, который не мог состояться у них. Сотворили то, за что не готов был взяться вообще никто. Сейчас же российские фигуристы отстранены от международных соревнований – и те, кто вершит подобное беззаконие, очевидно, забыли, как мы выручили весь фигурнокатательный мир.