Дверь лазурного цвета, яркого и вибрирующего синего, но на самом деле это цвет моего внезапного беспокойства. Чувство медленно подкрадывается ко мне, пугающе выпрыгивает наружу, и я застываю в нем. Если бы дверь была зеркалом – и как бы я хотела, чтобы она была такой же невинной, как зеркало, – я бы увидела отражение своего лица, и оно сказало бы мне бежать.
Я не уверена, что раздражает больше: тот факт, что эта дверь резко контрастирует с остальным декором библиотеки, или тот факт, что я никогда раньше не замечала тропинку, по которой мы сюда добирались. Я полагаю, что на первом курсе есть занятия поважнее, чем выискивать странности и подмечать детали в университетской библиотеке.
Или, может быть, это едва уловимое изменение в его взгляде, которое так раздражает, то, как меняется его хватка на мне, и то, как в его голосе теперь внезапно звучит что-то тяжелое, скрытое за его твердым шепотом.
Кажется, отступить сейчас невозможно, и даже если бы у меня хватило смелости повернуться и убежать, следуя зовущему нутру, вниз по лестнице и за двери библиотеки, часть меня все еще полна любопытства, надежды и похоти.
Разве встречаться с профессором не должно было казаться опасным?
Разве не то же самое я чувствовала всего несколько минут назад, когда он прижал меня к стене с книжными полками внизу и поцеловал, и я подумала про себя: есть ли что-нибудь более захватывающее, чем это?
Разве это не было то же волнующее чувство, которое я испытала, когда он прошептал мне, что у него есть секрет, который он хочет мне показать, и я с нетерпением последовала за ним вверх по лестнице?
Раньше я думала, что это было захватывающе, когда между нами не было ничего, кроме кокетливых взглядов и томящихся тел в пустой аудитории лекционного зала, и никто из нас не хотел прощаться первым.
Он царапал ногтями стол, пока я водила по нему пальцами, рисуя круги и дорожки на темном дереве красного дерева, и каждый штрих был вопросом: что бы об этом подумала ваша кожа? Тем временем наши уста произносили несерьезные вещи, глупые слова о погоде, родных городах и ресторанах за пределами колледжа, вещи, которые не имели никакого отношения к заданиям по антропологии.
В промежутках между этими словами мы умоляли друг друга помолчать еще немного, чтобы мы могли в конце концов – возможно – использовать наши рты для других дел.
Тогда мы прощупывали почву, проверяя, как далеко мы заплывем, прежде чем повернуть назад. Оказалось, что этот профессор может доплыть до моей комнаты в общежитии – куда, я никогда не видела, чтобы доплывал другой профессор.
Позволь мне отвести тебя в библиотеку сегодня вечером - прошептал он. Я проведу нас туда после закрытия.
Его голос был отчаянным и требовательным, как будто я могла сломить его, если бы сказала "нет".
Я хотела насладиться властью, которую имела над ним в тот момент, как будто слизывала арахисовое масло с ложки. Но у меня не было ни малейшего шанса сказать "нет". Я бы прямо тогда преподнесла ему свое сердце на блюдечке с голубой каемочкой. У меня перехватило дыхание, когда я спросила, во сколько?
Несколько часов спустя, при тусклом оранжевом свете уличного фонаря, я наблюдала, как его пальцы открывают двойные двери, словно кошка в джунглях, высматривающая свою добычу.
Я хотела броситься на них, почувствовать, как они раскрывают мое тело, но даже тогда, всего несколько мгновений назад, я все еще не была уверена, что где-то внутри меня накатывает опасная, волнующая рябь, похожая на волну.
Когда двери открылись, меня окутал запах библиотеки. Я где-то читала, что запах старых книг на самом деле — это запах органического вещества, реагирующего на свет и тепло, разложения древесной массы, но на самом деле это запах моего тела, охваченного огнем.
Когда я рассказала ему, он только улыбнулся, проводя пальцем по корешкам и ведя меня по одному из проходов.
Все эти истории умирают у нас под рукой, и мы начинаем жить совершенно другой жизнью, просто раскрывая их…
Когда я услышала эти слова, я подумала, что он сексуальный молодой антропологический литературный гений, и я не могла поверить, что он выбрал меня. В тот момент я была уверена, что позволю ему раскрыть меня и прочитать, как одну из тех книг.
Но теперь в этом трепете есть что-то нервное, чувство опасности, которое еще не проявилось, существо, поднимающееся из полуночной зоны. Волосы у меня на затылке встают дыбом – или это его дыхание? – Я чувствую, как у меня холодеют кости, как будто я стою на краю пропасти, и если я открою эту дверь, то могу свободно упасть прямо в небо.
Я никому этого раньше не показывала, он лжет, но я едва улавливаю его слова, мой разум потерялся из-за проигнорированных предупреждений; от моей матери; от друзей; из школьных рекомендаций; из университетской газеты: ТРИ ПЕРВОКУРСНИЦЫ ВСЕ ЕЩЕ ПРОПАЛИ.
Он обнимает меня за талию, как будто мы теперь любовники, как будто единственный поцелуй, которым мы обменялись внизу, превратил наши отношения ученицы и учителя во что-то более интимное.
Я наклоняюсь к нему, все еще играя роль храброй девушки. Я думала, что хочу этого. Я последовала за ним вверх по лестнице, желая именно этого. Какая-то часть меня все еще этого хочет. Страх украл у меня многие из этих переживаний, а я обещала, что этот год будет другим, не так ли?
Мне не следовало бы браться за дверную ручку, но я беру, и слышу, как он хихикает у меня за спиной. Это звучит как победа. Это звучит как хорошая девочка.
Когда я поворачиваю ручку, она не скрипит. Ручка плавно скользит, и я слышу, как она открывается.
В другой жизни я открываю дверь и вижу комнату с маленьким круглым столом посередине. Он украшен белой тканью и свечами, а скрипач играет мягкую, успокаивающую песню. Откуда-то доставляют идеально приготовленный стейк, и мы медленно нарезаем его ножами, попивая вино и разглашая восхитительные секреты.
В той жизни мы занимаемся любовью больше, чем в тысяче любовных историй, переплетенных в кожу, и проводим годы счастливо вместе. После того, как я заканчиваю колледж, мы женимся, и у нас двое детей, Маша и Костя. Мы стареем вместе, и сегодняшняя ночь становится драгоценной историей о романтической ночи, когда мы полюбили друг друга, историей, которой место в одной из тех книг внизу.
В другой жизни я открываю дверь и вижу скучную комнату с шахматной партией, накрытой для нас на столе в углу. Мы играем несколько раундов, он выигрывает дважды, прежде чем, наконец, позволяет мне выиграть один раз. Я притворяюсь, что мне это нравится, и мы тайно встречаемся несколько месяцев, прежде чем все сойдет на нет. Может быть, там драматический финал, и я провожу лето, томясь по любви и проклиная его имя, зная, что никогда не забуду тот год, когда встречалась со своим профессором в колледже.
В другой жизни я отпускаю ручку двери и сбегаю по лестнице, бегу быстрее, чем когда-либо, всю дорогу до своей комнаты в общежитии. Я рассказываю об этом своей соседке по комнате и спрашиваю себя, не позволю ли я своему страху снова выставить себя дурой.
В этой жизни я открываю дверь и вижу комнату, в которой нет ни стола, ни белой скатерти, ни шахматной доски. Есть комната с четырьмя стенами, на которых, как мне хотелось бы, были зеркала, чтобы я могла видеть свое отражение.
Осознание, застывшее в моих глазах, подсказало бы мне, что в воде есть акула, и я должна плыть быстро, даже если я знаю, что уже слишком поздно. Оно сказало бы мне правду: что я, возможно, никогда больше не увижу лазурный цвет.
Друзья, по вашему мнению чем закончиться эта история? Делитесь своим мнением в комментариях.
Друзья, спасибо за лайки и подписку на мой канал, впереди много интересного!