По ту сторону смерти
По церковным законам, как известно, самоубийц не отпевают и не хоронят вместе со всеми на кладбищах, а закапывают где-нибудь подальше, за кладбищенским забором, чтобы не нарушали покой других, усопших, как и положено, от болезни, или от старости. А как и почему появилась такая, никто толком не знает.
В христианскую эпоху самоубийц запрещалось хоронить в освященной земле, поскольку они прогневили Бога, отказавшись от дара жизни. Бытовало также поверье, что если похоронить такого мертвеца на христианском кладбище, то другие покойники «рассердятся» и в округу может прийти беда – например, неурожай или эпидемия. Если это происходило, таких покойников выкапывали из могил, чтобы остановить зло.
Сначала самоубийц хоронили далеко от населенных пунктов – в лесу, на краю поля, в оврагах, на перекрестках дорог…
Поминальная трапеза и гуляния на кладбище, чтобы задобрить заложных покойников, а значит предотвратить возможную засуху, скудный урожай, а также избавить от преследования темных сил и образа самого умершего.
В более поздние времена их тела стали складывать в общие могильники, которые назывались «убогими домами», «божедомками» или «скудельницами». Они представляли собой просто огромные ямы и располагались вдали от православных погостов, обычно за чертой города или села, за рекой. Ну а в городе, как пишет эксперт, "Строилось специальное здание, похожее в какой-то степени на сарай. А внутри него была большая яма, куда сбрасывали тела заложных покойников. Хоронили их, как правило, строго один раз в год, в день, который называется "семик". Это был седьмой четверг после Пасхи. Причем сказать, что их хоронили, это громко сказано. Могли просто бросить человека и немножко накидать земли, камней, веток. Оставляли тела у оврагов, в болотах".
Таких усопших называли заложными, потому что их не засыпали землей, а просто закладывали тем, что попадалось под руку.
Не так давно мне посчастливилось послушать лекцию одного замечательного московского историка по фамилии Пыжиков. Лекция так и называлась – «Заложные покойники».
Доктор исторических наук, Александр Владимирович Пыжиков, с невероятной простотой рассказывал о необыкновенных, если не сказать – фантастических вещах: о ветрах (современным языком вибрациях), понятия о которых, оказывается, существовали у крестьян в православных общинах.
С тех давних времён каким-то чудом сохранились старинные книги под названием «Трепетники», в которых давалось понятие о разновидностях «ветров» - вибраций: земной, космической, вообще всего живого. Например, как в сказках, православные прикладывали к земле ухо, чтобы слушать «трепет» её и могли заранее узнавать, если надвигалась вражеская конница.
И душа, в понятиях многих славян, как следовало из Трепетника, носила такую же вибрационную основу. И, если душа не упокоилась (в случае преждевременной гибели), то она не может присоединиться к вибрациям своих усопших родных и не сможет получить родительский статус. А это было главной целью всей жизни каждого человека в крестьянской общине - стать Родителем после своей смерти.
Не упокоенная же душа будет маяться и беспокоить живых. Самой страшной бедой считалось, если такая маетная душа вселится в кого-нибудь. Обычно в кого-то из родных или близких, или хорошо знакомых, что могло привести к психическому расстройству того, в кого она вселилась.
Такое явление, как кликушество, было распространено повсеместно во время гражданской войны (после революции 1917 года) в России,
Но первые документально засвидетельствованные случаи кликушества относятся к Смутному времени и первой в истории России гражданской войны в начале 17 века (об этом, в частности, написал историк А. Станиславский).
Упоминание о бесноватых мужчинах и женщинах, (не называемых ещё кликушами), встречаются с XI века и особенно усиливаются в XVI веке. Апогей кликушества приходится на XVII—XVIII века и связывается с ростом суеверий на фоне церковного раскола после Никоновских реформ.
В автобиографии протопопа Аввакума имеется описание кликуши, которая, когда «нападе на неё бес, учала собакой лаять, и козой блекотать, и кукушкой куковать».
Симптомы – предвестники кликушества были описаны врачами, которые имели дело с кликушами.
Физические предвестники приступа: головокружение, бессонница, слабость, вздутие живота.
Ну, а потом женщина становилась беспокойной, ей было тоскливо на душе, возникали беспричинные страхи, так же наблюдался всплеск ненависти к окружающим.
Сам приступ был страшным представлением, которое давалось, как правило, при большом скоплении людей, и очень часто - в церкви, во время службы.
Женщина начинала страшно кричать, метаться, падала на землю, билась об нее, у нее закатывались глаза. Сама она утверждала, что в ней поселились черти.
По народным представлениям, во время припадка кликуша говорит от имени дьявола, и поэтому от неё можно получить в этот момент предсказание, узнать о пропажах и т. п.
Считалось, что болезнь кликуши возникает как результат порчи и поэтому в припадке она выкрикивает имя того человека, который «напустил» на неё болезнь. По этой причине в XVII веке лица, имена которых называли кликуши, привлекались к суду по обвинению в чародействе и предавались пыткам, самих же кликуш только отчитывали. В XVIII веке к ответственности стали привлекать самих кликуш, поскольку Пётр I видел в кликушестве притворное беснование, имеющее целью оговорить невинных людей. Указ 1715 года: «ежели где явятся мужеска и женска пола кликуша, то, сих имая, приводить в приказы и розыскивать» (то есть допрашивать). Указом 1716 года и Духовным регламентом 1721 года розыск кликуш и передача их гражданскому суду были возложены на архиереев. Указ 1737 года отметил «в Москве являются по церквям и монастырям кликуши, которым в той притворной шалости свобода даётся, а сверх того над ними и молитвы отправляются» и подтвердил обязанность архиереев по их розыску, а за недонесение о кликушах установил лишение их священного сана.
В 20-х годах, уже XX века, академик Бехтерев Владимир Михайлович, работая в психоневрологической больнице, заинтересовался этой проблемой и посвятил оставшуюся жизнь именно этому непонятному явлению - кликушеству. Учёный предположил, что 80% всех психических заболеваний с разными названиями, обусловлены как раз этим явлениям, (имея в виду возможное вселение не упокоенной души), что, конечно же, расходилось с общепринятыми установками в научных кругах. К сожалению, до конца своё исследование он довести не смог, т.к. в конце 20-х годов скоропостижно умер при странных обстоятельствах. Сейчас его дневниками и архивами очень интересуются западные специалисты по психиатрии.