До сих пор до конца не пережить последствия той трагедии. У меня много знакомых, которые пострадали, их жизнь изменилась навсегда.
Ольга, 52 года.
"В момент трагедии мы жили в Припяти. Мой отец был пожарным. Он не тушил станцию в первые часы, у него был отпуск, уехал на неделю с друзьями на рыбалку. Телефонов тогда не было, поэтому первые двое суток связи с ним не было. Потом, конечно, его вызвали, они обследовали станцию, засыпали песком.
В это время ещё не было эвакуации гражданских из города, но мой дед, мамин отец, скомандовал уезжать. Он был очень властным человеком. Учёный, он сразу понял, что произошло, хотя никто ещё не думал про масштабы трагедии и последствия.
Мы наняли бортовую машину, погрузили вещи и поехали на восток. Бабушка не хотела ехать без одежды, посуды, кровати взяли, книги, инструмент деда... Мама моя в кабине машины с водителем ехала, а я, бабушка и тётя с сыном в дедушкином "Москвиче". Куда ехать было не ясно. Мы добрались до Краматорска, там жил друг деда, он был начальником на заводе.
Водитель нашей бортовой машины должен был возвращаться, мы перегрузили вещи в другой грузовик, который нам дал друг деда. И поехали в Таганрог. Решили, что нам все равно куда. А там море, при этом город небольшой, цены на жилье не очень высокие.
Там мы сначала сняли домик, а потом купили половину старого купеческого дома. У дедушки и бабушки были деньги на сберкнижке, они сняли все. Хорошо, что тогда это была одна страна. На целый дом не хватило, но в этой половине мы остались жить.
Вещи многие пришлось выбросить, как оказалось, они очень фонили. Оставили инструменты, они хранились в дальнем сарае, чтоб не в доме. Дедушка нашёл дозиметр по приезду в Таганрог и измерял. Зря мы все везли. Дед просто не думал, что радиация такая сильная была, что за пару дней все стало непригодно к использованию, так бы он запретил все это брать с собой.
Папа смог приехать только осенью. Он стал сильно болеть, зимой обнаружили рак крови. Лечили его в Киеве и Москве, но не спасли. Дед тоже умер буквально через два года, бабушка пережила его на пятнадцать лет.
Мы остались в Таганроге. Мой двоюродный брат уехал поступать в Питер, я после вуза осталась в Ростове-на-Дону. Тёти уже нет, мама так и живёт в Таганроге.
Мы выкупили вторую часть дома совсем недавно, сделали там ремонт, теперь летом или сами ездим туда как на дачу или пускаем курортников. Так этот город стал нам родным. Из-за Чернобыля.
Почти все знакомые из Припяти, которые остались там и были вывезены только в мае, давно на том свете. В основном у всех онкология в первые 5-10 лет.
Нас спас дедушка. Если бы он не скомандовал срочно уезжать, кто знает, чтоб было с нами. Как он говорил, что этот побег в первые сутки - это его миссия, дело его жизни, ради этого он, наверное, и жил. Он спас свой род, это важнее открытий и патентов, коих у него тоже было достаточно... "" ""
Сергей , 59 лет.
"Я закончил строительный техникум и пошёл в армию.
В мае 1986 года нас перебросили в окрестности Припяти. На самой станции мы не работали, но три летних месяца мы строили новые поселения в 35 км от станции. Тогда думали, что 30 км - это безопасная зона. Хотели туда людей переселять.
Потом выяснилось, что строили мы зря... Зону отчуждения расширили, все наши постройки были брошены, а нас повезли в медчасть. Оказалось, что за эти месяцы радиации мы набрались по самое "не балуй"... Помню врач сказал, что детей заводить ближайшие лет пять нельзя. А лучше и совсем не надо. А у меня уже была дочка, мне все пацаны тогда завидовали.
Я поддерживаю связь с армейскими друзьями. Здоровье полетело у многих. Умирать начали лет через пять-семь. Почти у всех проблемы с кровью. Сейчас в живых из тех наших, кого я знаю, всего пять человек. Да, я получил сертификат на квартиру, у меня пенсия с 50 лет как у ликвидатора. Но Чернобыль полностью изменил наши жизни, подорвал здоровье. Радует, что дочку родили до всего этого, у меня трое здоровых внуков!"
Светлана, 70 лет.
" Многих мобилизовывали тогда. А мой брат поехал сам. Он был шахтёром, предложили работу именно по его профилю: бурить под землёй и сооружать подземные бетонные укрепления. Обещали огромные деньги за вахту.
Он поехал. Хотел машину купить...
Не обманули, заплатили. Но счастье машина эта не принесла совсем.
В течении трех лет из сильного мужика брат превратился в инвалида. Его даже изучали в НИИ в Москве. Обещали передовое лечение, но так, кажется, сами и не разобрались, что с ним произошло. Какой-то аутоимунный процесс, организм сам с собой стал бороться.
Перед поездкой в Чернобыль брат весил 115 кг при росте 186. Хоронили мы мощи. Вес был чуть больше 45 кг. У него болело все, все органы отказывали друг за другом.
Машину ту клятую заработанную продали. Лечили то брата бесплатно, но нужны были деньги на поездки, жить там родне рядом с клиникой. Мы менялись, ездили то жена, то мама, то я.
Наш хоть сам, дурак, пошёл. А лежали с ним те, которые пошли по призыву, по разнарядке на предприятиях, через военкомат. Молодые совсем..."
Николай, 65 лет.
""" Я работал в автопарке в Брянской области. На автобусе рейсовом. Нас в мае 1986 срочно собрали, мы колонной пошли в сторону Чернобыля. Началась эвакуация, собирали автобусы со всех городов. Мы с напарником сделали много рейсов - вывозили до разных железнодорожных станций, возвращались, везли снова. Шли колоннами, с ГАИ. Ночевали в автобусе, никто нам не говорил, что опасно.
Потом нас отправили перевозить детей в лагеря. Мы поехали в Ставропольский край, повезли ребят. Припять - город атомщиков, люди все умные. Сопровождающий детей мужик мне растолковал что и как. Говорил, что по розе ветров и в моем посёлке все загрязнено. Не надо, говорил, там жить оставаться.
Я потом, как вернулся, девушку свою забрал, мы с ней уехали к моей тётке в Астрахань. Там и жили, потом уже в Подмосковье перебрались. А наши территории да, тоже признаны были загрязненными.
Я получил статус ликвидатора, потому что был там весь май, в самое подлое время. Но по здоровью ещё ничего, остальные хуже, меня Бог миловал.""""""