Революция 1917 года сняла многие запреты, в том числе и негласное табу на обнаженное тело. То, что в течение десятилетий скрывалось и подавлялось, выплеснулось в виде неконтролируемых эмоций революционно настроенной молодежи. Толпы людей ходили по столице с лозунгами «Долой стыд!». Ситуация обернулась трагедией для тысяч девушек, когда на свет появился «Декрет о национализации женщин», один из самых абсурдных и любопытных документов той эпохи.
Курсистки
В начале века в одном только Петербурге насчитывалось около 150 публичных домов. Наверное, в столице Российской империи сложно было найти мужчину, который никогда не прибегал к услугам ночных фей. Особенно этим грешила столичная интеллигенция: время от времени известные поэты и ученые разворачивали целые кампании по спасению падших женщин, при этом не отказываясь от их услуг.
Роль так называемой приличной женщины сводилась к удачному замужеству и рождению детей. Все остальные сферы, независимо от социального положения, для них были закрыты.
Безусловно, между этими двумя полярными точками существовала некая прослойка: ее представительницы, девушки из приличных семей, изо всех сил стремились, что называется, сделать карьеру. Это было сложно, так как для большинства высшие учебные заведения являлись недоступными. В Санкт-Петербурге существовали Бестужевские курсы, но, во-первых, они были слишком дорогими; а во-вторых, давали девицам лишь поверхностные знания. В итоге получался замкнутый круг. Курсисткам опять же не оставалось ничего иного, как выйти замуж. Только брак с прогрессивно настроенным социал-демократом мог открыть некие горизонты для самореализации. Подобное, кстати, произошло с Надеждой Крупской. Благодаря позднему замужеству с Лениным, ей удалось-таки покинуть ряды социально невостребованных курсисток.
Немудрено, что, оказавшись у власти, революционеры решили полностью изменить сложившуюся ситуацию, ведь женщина, по их мнению, была равноправным человеком. Беда состояла в том, что никто из них не знал, как это лучше сделать. В итоге проблема развивалась по известному впоследствии советскому сценарию: «хотели, как лучше, а получилось, как всегда».
Страна равных возможностей
Революция 1917 года стала своеобразным шлюзом, открывшим для российской империи новые идеи и новых кумиров. Все старые ценности в мгновение ока были сметены октябрьскими преобразованиями, и молодая советская республика рьяно принялась строить счастливое государство. То, что власть предержащие собирались осчастливить граждан насильно, никого не волновало.
Все граждане, вне зависимости от пола и вероисповедания, получили конституционные права. Женщинам в революционном обществе отводилась особая роль защитницы коммунистического очага. На деле все обстояло иначе. Как и прежде, женщина считалась вторым сортом, с той только разницей, что теперь на ее тело имели права все, кто только этого желал. Этому способствовал «Декрет о национализации женщин».
Впервые этот документ увидел свет в начале мая 1918 года в московской газете «Вечерняя жизнь» (впоследствии Ф. Дзержинский издал постановление о ее закрытии). В качестве создателей документа в этой публикации числились свободная ассоциация анархистов города Саратова вкупе с Кронштадтским советом рабочих, крестьянских и солдатских депутатов.
Экземпляр народного достояния
Особую пикантность декрету придает его мотивировка. Приведем ее полностью: «Социальное неравенство и законные браки, имевшие для буржуазии место до настоящего времени, служат орудием для буржуазии, благодаря которому все лучшие экземпляры прекрасного пола находились в собственности буржуазии, чем нарушалось правильное продолжение человеческого рода. Таковы веские аргументы, побудившие вышеозначенную организацию издать настоящий декрет».
В первых строках создатели декрета провозглашали, что с 1 мая 1918 года все женщины, достигшие возраста от 17 до 32 лет, изымаются из частного владения и объявляются собственностью общества. Женщины этой возрастной группы отныне именовались, как «экземпляр народного достояния».
Примечательно, что под действие указа не попадали «экземпляры», имевшие более пяти детей, либо старше 32 лет, то есть авторы декрета явно не чурались эстетики. Те, кто противился сексуальным отношениям с незнакомыми мужчинами, переводился в разряд саботажниц, к которым применялись самые суровые меры. Наказанию подвергались и мужья, если они противились процессу национализации. В случае противодействия они навсегда лишались права спать со своей собственной женой. В общих же чертах декрет гарантировал бывшим мужьям право внеочередного «пользования» любимой супруги, правда, не более трех раз в неделю.
Согласно этому документу, молодая женщина обязана была исполнять любую сексуальную прихоть каждого мужчины, который испытывал к ней влечение. Единственным условием для мужчины являлась его принадлежность к рабоче-крестьянскому классу. Женщина же освобождалась от своих обязанностей лишь по достижении «возрастного ценза», либо в связи с беременностью. Да и то только тогда, когда беременность превышала 6-7 месяцев, а также в течение 1 месяца после родов.
Младенцы, появившиеся на свет в результате коллективной любви, должны были отправляться в приют «Народные ясли», где воспитывались до 17 лет.
Естественно, авторы декрета также озаботились состоянием народного здоровья. Поэтому в обязанность граждан, достигших «полового возраста», вменялась еженедельная сдача анализов на венерические заболевания. Виновники же распространения сифилиса и гонореи карались по уголовному кодексу.
Подобная утопия, по мнению ее авторов, должна была привести общество к полной свободе человеческих взаимоотношений, ликвидировав институт брака и семьи.
Перегибы на местах
Появившийся в печати «Декрет» имел самые непредсказуемые последствия. Как это обычно водится, сразу же нашлось несколько десятков высокопоставленных идиотов, начавших претворять его в жизнь. Причем многим не приходило в голову справиться, официальный это документ или нет. Вера в печатное слово была безграничной. Особую активность коммунисты почему-то проявили в Поволжье. Слухи о грядущей национализации молодых женщин распространялись по стране с бешеной скоростью и в конечном итоге вызвали панику во всей республике. Бабы голосили, мужики готовились с вилами защищать своих жен и дочерей.
Хуже всего дела обстояли в глухой провинции. Представители новой власти приняли документ за подлинный, и с места в карьер... национализировали женщин. Так, к примеру, в 1919 году из Симбирской губернии несколько граждан в панике телеграфировали Ленину о массовых беспорядках, которые произошли в результате претворения данного декрета в жизнь. Ленин отдал распоряжение проверить факты, которые в ходе расследования так и не подтвердились. И такие случаи были не исключением.
Впоследствии этот любопытный документ активно использовали белогвардейцы в качестве примера безнравственности советской власти. Интересно, что в январе 1920 года при аресте у Колчака нашли копию «Декрета о национализации женщин». Немудрено, что спустя время декрет всплыл в зарубежной печати двадцатых годов и вызвал в просвещенных кругах настоящий шок. Большевиков теперь называли не иначе как извращенцами. Потребовалось много времени, чтобы страсти вокруг этого документа улеглись.
Здравый смысл все же восторжествовал: «Декрет о национализации женщин» был признан правящей верхушкой новой России злостной мистификацией, призванной подорвать доверие к власти. С годами этот документ был благополучно забыт, превратившись в один из исторических курьезов.
Историки до сих пор спорят о том, был ли документ настоящим или талантливой фальшивкой, призванной дискредитировать советскую власть. Опять же неизвестен и его создатель. Одно время среди его наиболее вероятных авторов назывались имена Надежды Крупской и Александры Коллонтай, первой женщины-посла Советского Союза. По другим версиям, декрет сотворили члены анархистского общества. Также существует гипотеза, что декрет был стопроцентной фальшивкой, написанной от имени анархистов владельцем саратовской чайной Михаилом Уваровым. В 1918 году Михаил Уваров был зверски убит анархистами.
А. Бахвалова, журналист
Санкт-Петербург
«Секретные материалы 20 века» №8