На этой неделе я болею и страдаю, выглядит это так, как будто меня стало 3в1.
во-первых: больное кашляющее навзрыд сопливое капризное дитя, во-вторых,
потерявшая всякое терпение и человеческий облик татарская мать и, в-третьих, деликатный доктор с чеховской бородкой, который наблюдает и фиксирует групповую динамику, анамнез, этимологию и патогенез.
Не забывает капать татарской маме резко-пахнущего пустырника, а ребенку подсовывает утешительный бесполезный приторно-сладкий сироп.
Детская часть желает громко рыдать и кататься по полу, суча ручками и ножками, однако каменный пол холодный и жесткий, от этого еще обиднее, а валяться строго в рамках йога-мата никакого утешения не приносит.
Татарской матери хочется туго повязать голову полотенцем и уснуть навсегда, чтобы не видеть больше разрастающейся на потолке ванной плесени, и самой этой эмигрантской бесприютной жизни.
Доктор понимает, что эфиры не смонтированы, посты не написаны и другие дети той же матери заброшены, но ни проверенный 69 млн долгожителей-французов долипран, ни американские антибиотики последнего поколения, ни старинные прованские сиропы категорически не работают, когда пациент твердо решил умереть.
Ева и Платон, к их чести, временно выпустили татарскую мать из цепких объятий и нашли себе занятия на эту каникулярную неделю.
Дочь благоразумно эвакуировалась в гости к подруге с ночевками. Заметим, сначала речь шла об одной-единственной ночи, но теперь праздник жизни продлевается сладким голоском в сообщениях ежевечерне, представляю как синхронно седеют еще совсем молодые родители Миланы от такого подзадержавшегося кунака (гостя).
Сын, небывалое дело, сходил в магазин за творогом, как незначительную деталь опустим то, что по дороге совершенно забыл сколько пачек и какой жирности надо брать, благо у нас в деревне Антибовке-ЖуанЛеПеновке прекрасная белокурая Рита в случае подобных провалов просто звонит мне и уточняет, за чем собственно пришел этот кудрявый юноша в наушниках.
Новый день начинается кошмаром, дитя кашляет так, как будто решило исторгнуть через дыхательные пути собственную печень, и категорически не успокаивается.
Мать, чтобы не сойти с ума, внезапно стряпает куличи во внушающих уважение размером и еще необъезженных раздвижных формах для итальянских кексов панеттоне.
Щедро засыпает в нежное творожное-масляное тесто нашинкованную курагу, чернослив, инжир и побольше вяленой клюквы, натирает цедру красного апельсина, а затем, дабы не монтировать эфиры, берется за хитро-выдуманную желатиновую глазурь.
Доктор сосредоточенно заваривает в термоске эхинацею, воображая себя хирургом, снимает кожу, разделывает и укладывает самосоленого лосося на ломти черного хлеба.
Дитя внезапно хочет на ручки (представляю, какого размера должны быть эти ручки на мой почти 170 см рост и становится смешно), холодные и одновременно душные объятия кровати живых ручек категорически не заменяют, массаж не делают и чай горячий не приносят.
Сестра из Чикаго одной рукой удерживает своего двухлетку от запихивания очередной порции теннисных мячей в вентиляцию, другой рукой гладит меня по голове, от чего я совершенно утешаюсь и засыпаю.
Татарская мать понимает, что творожными куличами не отделаешься, придется браться за монтаж роликов, написание постов и консультации.
Доктор долго по-французски откланивается, прощается, желает приятного вечера, семейных выходных и комфортных школьных каникул, оставляет после себя ворох рецептов на долипран и совершенно несъедобные лакричные леденцы.
А вы как проводите неделю?