Дмитрий Селезнёв (Старый Шахтёр), один из авторов и корреспондентов @wargonzoya посетил земли освобождённой Херсонщины, читайте его репортаж.
– Братан, а что у вас флаг «Спарты» висит? – когда доставал документы для проверки, заметил, как над блокпостом в том числе развевается имперка с оскаленной волчьей пастью и знакомыми красными молниями.
– Так у нас один служит из Донецка
– О, привет ему! Приятно встретить земляков.
В Донецке я с февраля 2022 года провожу большую часть своего времени, поэтому имею право так говорить. Донецких я встречал в подразделениях Запорожской области, теперь-вот встретился «спартанец» на Херсонщине, «земляки» добрались и сюда. Что неудивительно – во-первых, донецкие первые отстояли право на независимость, они надёжны во всех отношениях и не подведут на любых постах и блокпостах. А во-вторых – будем честны, на снова освобождённых территориях высок процент нелояльного населения, и активистов, готовых строить новую жизнь в России, находится мало. Люди боятся, сомневаются. А кто-то ждёт, когда Украина вернётся. И частично понять их опасения можно – полтора года назад мы вынуждены были уйти с правого берега Днепра и оставить Херсон.
Поэтому донецкие и служат в подразделениях на новых территориях или занимают посты в администрациях. Донецкие – надёжный контингент, и знают как с бывшими согражданнами по Украине и настоящими уже по России общаться и обращаться. Вообще вся Украина, как лоскутное одеяло: везде все разные. Луганские одни, донецкие другие, на Запорожье люди отличаются не только от населения народных с 2014 года Луганской и Донецкой республик, но и от жителей Херсонщины. Да о чём говорить, когда имеется определённый антагонизм между городами внутри одного региона, как, например, между Донецком и Мариуполем.
Но сейчас это всё Россия, и приходится работать в этих реалиях с новыми людьми и старыми особенностями. «Это – наша земля! Мы вернулись навсегда!» – видны плакаты на возвышенности. Украина в разные исторические эпохи и обстоятельства была сшита из лоскутов в пёстрый ковёр. Но с одного крупного лоскута вдруг решили навязать свою волю всем другим. Вот поэтому и СВО, поэтому мы здесь.
Наша компания состоит из четырёх человек. Мы все земляки. Дмитрий – журналист из Ухты, с ним его взрослый сын Денис. Андрей – журналист из Сыктывкара, я – выходец из Инты, все мы родом из Республики Коми. Правда, я с Малой своей Родины давно переехал. В зону СВО они добирались из Коми на автомобиле. Я присоединился к парням уже за лентой. У парней благородная образовательная миссия – они едут к Каланчакский район проводить медиа-кружки с детьми. Парни приехали с севера нашей необъятной России, приехали за свой счёт и за счёт своего отпуска – эта частная инициатива снизу, не за счёт каких-либо государственных бюджетов и не по предписанию какой-либо властной указки, чем мне идея и понравилась. Когда мне поступило предложение, я с удовольствием его принял.
Новые регионы отличаются между собой и пейзажами. В Запорожье и Херсонщине тоже степи, плодородные, однако поля здесь гигантских размеров. Смотришь в окно – конца-края не видно полотну, заросшему зелёной щетиной, за горизонт уходит. На улице весна – кустарники и деревья у дороги и у домов в посёлках взорвались россыпью цветов белых и сиреневых.
Фауна тоже даёт о себе знать. Фазаны, как и на Донбассе, опасно для своей животной жизни, перебегают дорогу – мелькают куриные тушки. Они могут стать жертвой не только проезжающего автомобиля – несколько раз видел, как в лесопосадке взлетел над травой пушистый хвост лисицы. Попался на глаза и лисий антагонист – зайка серенький, скачущий в полях. О, коровы пошли, погоняемые пастухом с луга! Весеннее контрнаступление – му-му-у!
Потом вырытые каналы. Их постоянно пересекаешь. Одни из них заполненные водой, на некоторых даже мужики рыбу удят, а другие пересохшие и заросшие – последствия разрушения Каховского водохранилища. Война меняет экологию. На пути нашего следования на зелёных полях, как следы инопланетян, стоят белыми памятниками мёртвые ветряки и чёрные квадраты солнечных батарей – технические причуды западной цивилизации. Но сейчас не до экологических видов энергии – ракеты и танки питаются нефтепродуктами. Есть и наши следы – вырытые траншеи и ожерелье бетонных противотанковых пирамидок. Это зубья дракона линии Суровикина.
Но до войны далеко – до Днепра около 60 километров. Тут тихо. На Херсонщине я только второй раз, первый раз ездил при трагических обстоятельствах, непосредственно в Херсон, когда наши войска его оставляли.
Был и на другом берегу, в Алёшках. Сейчас туда уже спокойно не доберёшься. Применение FPV-дронов расширило полосу боевого соприкосновения, на подъезде к Алёшкам очередь из сожжённых машин сейчас – мы беседуем в машине с Денисом из Ухты. Он лучше всех нас знает этот регион, потому что здесь работал. Денис подписал контракт на охрану объектов в зоне СВО. Охранял объекты и непосредственно вблизи соприкосновения, в Каховке и Новой Каховке, например. Всё как положено: обучили с оружием обращаться, выдали автомат. Это мы – так себе, всего лишь журналисты, а Денис – крутой. Хотя по нему и не скажешь – простой, худощавый интеллигентный парень.
Денис в нашей команде занимается навигацией – смотрит карты, говорит куда свернуть. Кстати дороги на Херсонщине отличные – это Россия пришла. Причём построили на Херсонщине дороги так, что они не требуют через год ямочного ремонта, как в самой России. Как оказалось для Херсонщины, Запорожья, ДНР и ЛНР нашлась формула хорошего асфальта.
Правда, не все дороги соответствуют российским нормативам – трасса может поворачивать резко на 90', огибая очередное поле. Камер, фиксирующих нарушение ПДД на дорогах нет. Оно может и к лучшему. Дороги контролируются не камерами, а паутиной блокпостов. На пути следования у нас раз 20 смотрели документы. Иногда просили открыть багажник. Но особых вопросов не возникало. «Журналисты, едем по приглашению администрации Каланчакского района» – этого было достаточно.
У Андрея на Херсонщину в 90-е переехали дед с бабушкой, он ездил сюда чуть ли не каждое лето в спокойные времена. Приехал и после СВО, организовал кружок юнармейцев и инициировал создание газеты. Андрей – локомотив нашей гуманитарной экспедиции. У него уже налажены связи с администрацией Каланчака, в дороге он созвонились, на следующий день мы уже знакомились с главой района.
К вечеру, когда стемнело, приехали в Раздольное – небольшой посёлок. До СВО здесь жило около тысячи человек. Там нас радушно встречал встречал Александр, глава поселковой администрации. Он и устроил нам ночлег, предоставил в наше распоряжение пустую хату на окраине посёлка.
Трое из нашей команды, включая меня, постятся, все не пьют. Кстати, вот ещё различие – если в Донецке и Луганске алкоголь находится в свободной продаже, то на Запорожье он продаётся до 19:00, а в Херсонской области его, вообще, нельзя приобрести: указом губернатора наложен запрет. Но так как мы трезвенники и аскеты, мы не испытываем неудобств. Наша компания чем-то смахивает на сектантов. Приехали в незнакомое место с просветительской миссией. Дмитрий-вот, мой тёзка, знает, какие молитвы перед едой говорить. Мы расположились, поблагодарили Господа нашего за постную еду и поужинали.
Легли спать. Ох, не тиха украинская нiч! Гоголь устарел. На Херсонщине своя звуковая специфика войны. Живя в Донецке, я слышал, как шипят кассеты, свистят снаряды, шелестят грады, топают ФАБы. На Херсонщине я услышал новые звуки войны. Сначала мы не поняли что происходит – послышалось слабое жужжание, оно нарастало и всполошило всех собак в округе. Жужжание вместе лаем собак становилось всё громче. И тут мы догадались – это летят герани! И собаки их радостным лаем встречают и провожают. Когда мы вышли на улицу, всматриваясь в звёздное небо с ногтём Луны, герани уже удалялись, они летели в сторону Украины. Неосвобождённой Украины. Пока неосвобождённой.
Наутро мы проснулись и прогулялись по посёлку к школе. В посёлке чисто и опрятно. Тянутся параллельно и под прямым углом друг к другу улицы, состоящие преимущественно из одноэтажных белых домов, огороженных заборами. Земля зеленеет, деревья цветут, краснеют во дворах тюльпаны. Тяжело и низко, почти как совы, ухают кукушки. Вокруг радостно, солнечно и красиво. Но пусто… Людей немного на улицах. Как будто время замерло в посёлке, все где-то застыли в ожидании. Но дойдя до местной школы, мы застали там жизнь.
– … можно оценить масштабы, из 16 школ района удалось запустить пока 6. Многие уехали с детьми, – мы беседуем в кабинете с Татьяной Олеговной Штраховой — директором школы с.Максима Горького. Под Новый Год в школу прилетело 4 ракеты Хаймарс. Слава Богу никто не из детей не пострадал, удар нанесли ночью, когда в школе никого не было. Но дети лишились новогодних утренников и помещения и классов.
Школу перенесли в Раздольное и совместили с детским садом, и сейчас учителя работают в несколько скученной обстановке – стол у директора завален книгами, учебниками и рабочими журналами. Ребят доставляют с других посёлках автобусами. Школьники учатся на верхних этажах, детсад на первом, и такое соседство неудобно – малышей будят школьные звонки.
Татьяна Олеговна – первая, кто организовала открытие школы, когда сюда пришла Россия. Хотя украинская начальница района требовала саботировать образовательную работу. Во времена Украины она работала директором опорного учреждения, под её руководством находилось 3 школы и 3 детсада. После 2014 года, когда Майдан опрокинул Украину, начались проблемы, стали давить на образование, требовали убирать русские программы, стали сокращать часы русского языка, хотя на нём в этом районе общалось больше 60% населения. Татьяна Олеговна до последнего защищала русский, ссылаясь на, пока действующий, региональный закон. Её допрашивало СБУ по деятельности в движении «Антимайдан».
– … А в конце он спрашивает, какую национальность в анкете указываем – украинка пишем? А я говорю – нет, русская, русская пишите…
В смелости и принципиальности Татьяне Олеговне не откажешь.
Другой раз к ней пришли СБУшники по абсурдному обвинению, что она закупила русский уголь. Это считалось преступлением, поддержкой агрессора. Причём, на угле же не написано, русский он или нет. Горит одинаково. Февраль 2022 года снял все вопросы. Власть сменилась, но школа долгое время не работала, пока Татьяна Олеговна не инициировала процесс. Не все учителя её поддержали, многие уехали, а некоторые учить в новых условиях отказались. Кто из-за боязни, кто по убеждениям.
– … Со мной половина знакомых перестали здороваться, и угрозы поступали, шла домой и смотрела, нет ли какой-либо растяжки, – сейчас Татьяна Олеговна улыбается, вспоминая молчаливую гражданскую войну, которую ей объявили некоторые земляки.
Но теперь, благодаря её усилиям, в Раздольном функционирует школа, русская школа. На этажах и в кабинетах повсюду триколоры. В кабинете за стеклом книжного серванта Путин в сопровождении двух Ушаковых в лесу из российских флажков.
– Поначалу трудно с детьми было работать, – рассказывает мне сотоварищ Андрей, – на первых собраниях многие молчали, некоторые сидели, натянув капюшоны. Но потом дело пошло. Дети стали открытыми. Они стали разговаривать
Для старшеклассников в актовом зале организовали встречу с нами, и я рассказал о работе военкора и об аспектах информационной войны. Общался как со взрослыми, честно отвечал на вопросы. Детям это нравится, фальшак они чувствуют сразу. И они тоже взрослые вопросы задавали. Например, очень насущный и злободневный вопрос: когда всё это закончится? Ответ: когда Запад перестанет финансировать войну. Если конкретнее, сейчас в Америке решается вопрос, предоставить ли помощь Украине в размере 60 млрд. Если предоставят, то, по моим подсчётам, война продлится ещё года полтора. Если не предоставят – через полгода у ВСУ начнут сыпаться фронты.
Мы же, приехавшие журналисты, ведём здесь войну за души, и в нашем случае – за души наших детей, а значит, за будущее России. Со взрослыми уже сложнее – они закостенели в своих представлениях, порою ложных.
– …Я бы не сказал, что все полюбили нас. Но по крайней мере, многие смирились. Да, были такие, которые ждали. Как всегда, знаете, есть кто строго «за» и строго «против». А посередине основная масса, болото колеблющееся. Кто перетянет, за тем и пойдут… – после школы мы поехали в Каланчак и сидим в кабинете у главы районной администрации, Петра Алексеевича Мустияновича, официального покровителя нашей миссии.
Петру Алексеевичу скоро 60, но сразу видится и чувствуется в нём молодецкая удаль и озорной характер. Наш человек. Во-первых, он в прошлом военный и служил в Спутнике Мурманской области в 61-й бригаде. Мы сами с северов и с морпехами из гвардейской 61-й бригады нас связывают долгие и тесные отношения. Лично я в зоне СВО с ними снял несколько репортажей.
Служил Пётр Алексеевич в разведводолазном взводе инженерной десантной роты, занимался подводным и надводным разминированием. В 2003 году ушёл со службы в звании старшего прапорщика, работал замначальника в частной военизированной охране. Потом пошёл в местную политику – в 2009 году избрался депутатом в пгт Печенга и стал председателем местного совета. 10 лет занимал этот пост, из них 5 лет совмещал с должностью главы Печенег. А потом, с наступлением пенсии, Пётр Алексеевич с северных морей уехал на южные.
— … В 2019 году у меня закончилась полномочия и я уехал в Ейск. Два года я побыл там… и мне стало очень скучно. А тут как раз эта операция. Мне сначала предложили в Донецке работать на разминирование, я же этим на флоте занимался. Да я стар уже для этого. Тогда, говорят, главу бери, ты же был главой. Предложили от Запорожской области. Я говорю, ну что мне там делать? Ну ты же с юга, спрашивают? Я говорю, да с юга, но с Херсонской области. Откуда? Я говорю, с Каланчака…
Пётр Алексеевич родился в семье рабочих и вырос на Херсонщине, а потом поехал служить на север, где там и остался. Теперь пришло время возвращаться.
— …А потом они через два дня звонят и говорят, у Каланчака нет главы, поедешь? Ты завтра должен там быть. Я говорю, нет, завтра у меня день рождения. Тогда послезавтра. Послезавтра я и приехал…
И не один, с женой – она сказала, что с ним едет и тоже стала вещи собирать. Ведь и жена у Петра Алексеевича из военных. Ей не впервой следовать за мужем, куда прикажут.
– … а жена говорит мне, что мы в 80-е годы вернулись. В России всё красиво, всё цветное, и крыши, и дома, и заборы, а здесь все серое, силикатное, все ну, короче, сильно такое, непрезентабельное. Еще и дороги были все разбиты…
Вступал в свою должность, Пётр Алексеевич, как в вестерне про «дикий Запад». Только Херсонщину уместно назвать по аналогии «Диким Югом». Приехав, чета поселилась в свой недостроенный дом, который они строили для отдыха на пенсии. Когда Пётр Алексеевич пришёл на работу, двери администрации были заколочены и забаррикадированы. Пётр Алексеевич сам оторвал доски, раздвинул мебель, разобрал баррикады, нашёл свой кабинет, сел за стол… Новый шериф приехал. Здрасьте всем. Мы из России.
– …и открыли администрацию. Сначала мы вчетвером были. Потом к нам добавили ещё семь человек. Начали работать. Тогда в 12 часов у нас закрывался рынок и единственный магазин Байкал, и всё – лето и на улице после 12 дня ни одного человека не было. В городском парке трава была чуть ли не по пояс. Я собрал бывших коммунальщиков, спрашиваю, будете работать? А они: – А платить деньги нам будут? – Будут. – А сколько? Ну, я сказал, а они – быть такого не может. Я говорю, что будет. И они на второй день пришли. Я купил бензина для оборудования. Потом у военных что-то взял и всё покосили, повымывали. И пошло-поехало. Стали школы, садики открывать, магазины, хозяйства. Тут порядок начали наводить, там…
Вообще, герои специальной военной операции – это не только те, кто непосредственно воюет на фронте, но и те, кто работает в тылу на освобождённых территориях. Конечно, риски для здоровья и для жизни несоизмеримы. Но и у «тружеников тыла» они есть. Противник ведёт охоту и на гражданских лиц, на тех, кто занимает должности в администрациях. Действует жестоко и подло, организовывая покушения на депутатов, активистов и руководителей. На жизнь Петра Алексеевича два раза покушались – об этом он сообщил как-то легко и непринуждённо.
– …Людей тех посадили, которые хотели сделать это. А остальные… Я же здесь только школу окончил, потом только в отпуск приезжал. Многие знакомые отвернулись, некоторые даже спрашивали, на каком столбе будут вешать меня, мне передавали. Они не воспринимают меня как предателя, они считают, что я оккупант, пишут в телеграмм-каналах гауляйтер с России приехал захватывать владу (власть – укр.). Сначала не здоровались, а потом стали приветствовать. Всё налаживается. Что я хочу сказать. Народ, конечно, хитрый. Мы давали до января уголь бесплатный, свет, газ, воду. Ни за что они не платили. Уголь давали 2 тонны бесплатно. У кого нет газа, тому давали. И вот они стоят в очереди, обсуждают, что надо «останнюю тонну вугилля, а то наши прийдуть и вона пропаде». На что-то рассчитывают, хлопцы же в Крынках. А хлопцев там всех и положили. Я когда пришёл в 2022-ом, говорю им гривна с 1 января ходить не будет. Они – да, что ты там сделаешь, как это гривна не будет ходить! 1 января я троих арестовал продавцов и всё, поверили. Сначала говорили, дайте мне колбасу украинского производства, а сейчас и русскую трескают. Это ведь они друг перед другом хотели показать, что он больше патриот Украины, чем все остальные. А сейчас приходят получать паспорта, устраиваться где-то на работу. Ну смотрите, до Нового Года все практически получили, остались только совсем отбитые. Я им объяснял, они не верили. А сейчас всё – паспорт уже не так просто получить, согласно законам, сначала только вид на жительство, а после июля, вообще, если ты не получил паспорт, то ты можешь заехать по ВИЗе только на 90 суток. Ну как зарубеж. И они сейчас начинают метаться, бегать и оформлять гражданство. Это народ, привыкший как-то сам по себе жить, платить кому-то взятки, но не платить налоги, и стоит задача вытянуть его из этой коррупционной зоны. То есть, мы говорим, что вам будут даваться субсидии, будете пахать, будете вот это сеять – вам будут субсидии за посевы, а они в это не верят. И всё это надо заводить, где-то покричать на них надо, где-то уговорить…
Когда мы ехали по Херсонщине, видели много необработанных заросших участков. Фактически Херсонская область, как будто законсервирована, она находится на содержании государства – исправно платятся пенсии, зарплаты чиновникам, содержатся администрации, а доходов мало или вообще нет. Земля благодатная, но пока не благословенная. Это проблема – нет земляных кадастров, не определён правовой аспект собственников, ведь многие прошлые собственники уехали, и правовой базы, чтобы взять и обрабатывать эти участки нет. А без правовой базы не привлечёшь бизнес на новые территории. Мы разговаривали с Сашей, главой Раздольного, он привозил сюда бизнесменов из Краснодарского края, которые виноделием занимаются. Чтобы отбить инвестиции в этой отрасли нужно 5 лет, а кадастры не открыты. Гарантий нет. А если прошлые собственники предъявят права?
– …убыль населения составляет около 30-40%. Но, кстати, не только потому что уехали с началам СВО, ковид тоже сыграл свою роль. Я тут покопался в бумагах предшественников – в районе 60 человек в неделю умирало при численности около 15 тыс. Тут же ничего не работало, профилактические медицинские работы не велись…
С оставшимися населением, конечно, приходится много работать. Даже визуальными средствами – на каждом столбе (на которых ждуны жаждут повесить функционеров) нарисованы три полосы бело-сине-красного флага. Идёшь и считываешь – Россия, Россия, Россия, Россия… Ты в Херсонской области, значит, в России.
Но ждуны пытаются метить территорию, которую считают своей. В Каланчаке прошла война красок. Началось с цветного украинского контрнаступа.
– … где вы памятник проезжали, на доске триколор нарисован. Так одни подростки написали на этом месте Путин то самое и «слава Украине». И ещё «ВСУ близко». Мы с начальником полиции с Донецкой области приехали, нашли их, взяли, вызвали родителей. Родители быстренько купили краску, всё это дело перекрасили. А дети, вот эти пацаны, в течение трёх недель охраняли памятник. Потом они поймали других – те тоже написали, мы вызвали уже других родителей, те пришли, купили краску, снова перекрасили. Они ещё на дороге написали «слава Украине» в сине-жёлтый, вот прям за памятником, где переход сейчас. «Слава Украине» так и осталось, только мы дописали – «в составе Российской Федерации». Те подростки охраняли этот памятник где-то около 2 месяцев. Потом пришли, говорят, давайте, освободите от повинности, никто не будет больше красить.
В херсонских поселениях находишь следы и прошлой советской цивилизации. В посёлке Раздольное стоит дом культуры – одноэтажный продолговатый короб с покатой крышей и над дверью в виде орнамента установлен герб советской Украины, правда уже раскрашенный в жовто-блакитные цвета. В Каланчаке, по которому мы прокатились после визита к новому «шерифу» остались здания с мозаичным панно, где изображены мирные советские люди. Памятник Ленина там неонацистские обезьяны три раза пытались снести, и в 2014 году всё-таки разбили его необратимо. Но ничего, когда Каланчак стал российским, Ленина вернули на место, просто подобрали другой бюст. Снесённые памятники Ленина на освобождённых территориях всегда ставят обратно. Хотя, замечу, в России к вождю мирового пролетариата по-разносу относятся. Но не вы памятник устанавливали, и не вам его сносить. Российская история разнообразна, и Ленин в ней занимает существенное место.
Уже появились и памятные новоделы. Каланчакский район – единственный на Херсонщине, где есть свои источники пресной воды, и есть свой родник на окраине административного центра. Но место, где он бьёт, запустилось, заросло всё травой. Когда пришли новые власти, территорию родника облагородили, и в честь святого воина Фёдора Ушакова поставили часовню и установили памятный камень.
Вообще-то и новоделом это некорректно называть. При Ушакове и осваивались эти земли. Сейчас мы осваиваем их заново, очищая от сорной травы, сорняков и лиан неонацизма, которыми обросла вся Украина за 30 лет. И сознание людей заросло, его тоже нужно очищать.
До ВСУ на самом деле очень далеко, те заукраинские подростки, рисовавшие неприличное, не правы. А вот до моря близко. После Каланчака мы съездили на полуостров местного значения, в село Хорлы. Населённый пункт окружён почти со всех сторон водой, к нему ведёт дорога по узкому перешейку метров 20-50. Тихая, спокойная длань солёной воды. Солнце, клонясь к горизонту, вычерчивает сверкающей рябью огненную дорожку. Красота – приезжай, отдыхай. Помню, когда Крым решил вернуться в Россию, либеральные придурки вопили с полос подконтрольных им изданий – да зачем он нужен Крым, Крым убыточен! Как может быть убыточен кусок южной земли у моря?! Сами вы убыточны. А так, вообще, если по такому принципу рассуждать, то и дети убыточны. Одни на них траты.
В Хорлах зашли в гости к местному священнику, отцу Геннадию, и он накормил нас постными пирогами. Он чем-то похож на актёра Бенисио Дель Торо – отметил я. Поговорили за текущую жизнь. Приход у отца Геннадия опустел на треть. Но службы он проводит исправно. Не умеем молиться, не умеем каяться, так хотя бы службы сокращать не надо, считает отец Геннадий «Дель Торо».
На освобождённых территориях работают главы, либо активисты из местных, они проходят по ту сторону ЛБС как «коллаборанты» – это, например, директор школы Максима Горького, Татьяна Олеговна, либо «оккупанты», то есть пришлые, как Пётр Алексеевич, глава Каланчакской администрации, но как правило, «оккупантов» всё равно что-то связывает с регионом, куда их назначили.
Вечером мы долго беседовали с одним из «ставленников Москвы», главой администрации Раздольного Александром Анатольевичем Нечмиловом, а если неофициально, то с Сашей, который обеспечил кров и поддержку нашей миссии. Ну как «ставленник Москвы» – Саша приехал сюда с Киева. История его появления здесь похожа на авантюрный приключенческий роман. Фильм можно снять.
Родился Саша в Луганской области, потом родители его перевезли на Херсонщину. Здесь в Хорлах он окончил ПТУ, потом поступил в университет в Киеве. После ВУЗа там и остался в Киеве занимался бизнесом, а политикой не занимался. Опыта у него не было никакого, и когда Саша был студентом, то даже поддержал первый майдан, оранжевую революцию. Надеялся на реальные перемены в стране, думал, что зарплата у него 5000$ будет, как Ющенко обещал. После оказалось всё далеко не так, а точнее, совсем не так. И Саша занял диаметрально противоположную позицию – он стал не за ассоциацию с ЕС, а за союз трёх братских народов: Украины, Белоруссии и России. Когда в 2014 году начался второй майдан, не верил, что он может опрокинуть Украину.
– … их же там реально было от 500 до 3000 человек. Я знаю это видео, я квартиру рядом с Крещатиком снимал. И я реально в этот Майдан не верил. Я понимал, что как бы его не накачивали, как бы там кому не платили, а платили там каждому, ничего у них не получится. А, вышло так, что они пустили кровь, и Януковича развели, как лоха. Он все пытался усидеть на двух стульях. У него там были несколько миллиардов в Европе, где-то он там в офшорах сохранил. И его развели…
Когда майданутые пришли к власти, Крым ушёл в Россию, началась война на Донбассе, Саша понял, что без силового вмешательства уже решить ничего невозможно. Когда началась СВО, он находился в Киеве
– …Я реально верил, что всё пройдет за три-четыре дня. Купил еду, запасся водой. Жили мы в спальном районе на Левобережье, мы закрылись всей семьей. Я думал переждать, пока не прилетела то ли мина, то ли снаряд. У нас окна вылетели на балконе, и в машине заднее стекло выбило, ещё один человек тогда погиб. Все испугались. Тот период вообще был неприятный, потому что осталось в 16-этажке на самом деле 2−3 семьи. Все лифты повыключали, только пешком можно было ходить. И все спали плюс-минус безопасных местах, где окон не было. Вот мы и ложились в коридоре. А потом стали по квартирам шастать мародёры, оружие же тогда всем раздали. Это было неприятно, ты слышишь как они взламывают квартиры, и понимаешь, что отпор им дать не можешь…
Как говорится, если гора не идёт к Магомету, то Магомет идёт к горе. Саша погрузил семью в автомобиль и решил двигаться навстречу России. Даже до Николаева доехал, думал проскочить, но его знакомые отговорили. Уже тогда были случаи, когда терробороновцы расстреливали автомобили с людьми, поняв, что те в Россию хотят уехать. Саша тогда развернулся и отправился в Румынию, где застрял с февраля брат, который выехал как раз перед началом СВО на отдых. Провели там месяц, и думали через Белоруссию заехать, но пункт пропуска обстреляли накануне. Поехали тогда через Латвию, если уж до Белоруссии доехали. Там простояли 28 часов и… Саша не прошёл проверку ФСБ.
– … Я реально охренел. Ну, если я не подхожу для русского, то не знаю. Со мной в очереди стояли ждуны какие-то, которые шушукались, мобильники свои чистили, их пропустили. Мне же скрывать было нечего, я ничего с мобильного не удалял, и у меня нашли какие-то три номера СБУ и связь с Аллатрой (нежелательная в России религиозная организация). Ну и что? У меня появились тогда и номера ФСБ, это ведь ничего не доказывает. Я отвёз семью в отель. А на следующий день вернулся, ещё очередь отстоял, попал на другую смену. Объяснил ситуацию, они проверили, говорят, что уже ничего сделать не могут, отчёт от прошлого дежурного смены уже ушёл наверх. Думаю, так, нет. Поехал, вернулся в Белоруссию. Там уже КГБшники стояли. Я им честно сказал, что меня ФСБ не пропустило. Вот, говорю, нашли телефоны СБУ, с Аллатрой связь. Он ушёл. Через минут 15 вернулся и говорит: «У нас таких запретов нет. Вы можете проехать.»…
И на российско-белорусской границе проблем не возникло. Правда, пришлось раздеться до пояса на предмет наличия нацистских наколок. Так Саша и его семья, потыкавшись как шарик в пейнтболе о российскую границу, преодолели бюрократию и придирки.
Поселились они в Краснодарском крае – получается сделали круг вокруг Украины, где полным ходом шли боевые действия. Жена у Саши родом из России, а ему самому пришлось встать на миграционный учёт. На Херсонщине у Саши был бизнес, связанный с помидорами и огурцами, и он приехал сюда. Только обратно его уже не выпустили с украинским гражданством, пришлось ждать пять месяцев, когда вид на жительство оформлялся. Такое-вот путешествие по бюрократическим коридорам империи. В сентябре 22-го Саша стал главой Раздольного.
…— Самой первой сложностью было найти людей на работу, потому что я ж не местный в этом селе, я ж из соседнего, а здесь, вообще, никто меня не знал. Я приезжаю к тем, которые, как мне сказали, более-менее могут работать, и все в отказ, никто не хочет, никто не идет. Понять это можно, за полгода СВО село просто само по себе существовало. И тут приезжает такой парень, как говорится, на белой машине, и говорит, так, всё, я ваш глава…
И снова сцена из вестерна. Херсонщина – наш русский фронтир.
— … троих нашёл, с них всё началось. И процесс пошел. Появился костяк, команда. На самом деле, мы двигались семимильными шагами, чтобы ты понимал. И я понимаю, что гуманитарная помощь, уголь, газ, социальные льготы, оно всё стало работать. Но самое главное, что у нас получилось. Да, было много ждунов, много верили в то, что Украина вернётся. Они таким образом играли в патриотизм между собой. Особенно после оставления Херсона, высадки в Крынках. Я всех их знаю, каждого. Но опять же, у нас здесь хорошее отношение сложилось практически со всеми. Практически. Даже с теми, кто собирался нас вешать на столбах. Но село же маленькое, все друг друга знают. Когда они сюда заходили, к ним относились с уважением. Всем выдавали необходимое, как и другим, ничего никого не лишали, не было такого типа, а ты помнишь, что ты обо мне говорил? Ага, пошёл вон отсюда. Нет, такого не было. И у них диссонанс реально внутри. Они рассчитывали на то, что сейчас придут, их оплюют, накажут, а они пришли и к ним по-человечески отнеслись. И вот это дало очень серьезный шаг…
Да, такая политика дала внушительные результаты. Через полгода, когда на встречу с главой района приходило в других посёлках единицы, то в Раздольном пришло 30-40 человек. Когда в мае 2023 здесь проводились праймериз «Единой России», то в них участвовали более 100 жителей. Это при 570 человек населении! И это без административного принуждения. Такой статистикой единороссы в самой большой России похвастаться не могут. А всего лишь чуть более полгода назад люди боялись в сельсовет зайти.
– …Видно, что у людей что-то на уровне мировоззрения происходит. У нас здесь реально шла борьба за веру людей. И люди нам поверили. Вот это было самое важное. Вы знаете, у меня любимый стих у Тютчева, «Единство», что ли называется. Так вот, напамять не помню, но говорится, что единство быть может спаянное кровью, а мы попробуем спаять любовью, тогда посмотрим что прочней… – Саша немного запинался, вспоминая стих классика.
Поговорили и о проблемах. Основная проблема – это отсутсвие специалистов. Люди образованные в основном уехали, и ощущается нехватка. Вообще, рассуждали мы с Сашей, надо обживать и осваивать эти опустевшие земли. Пусть сюда из Большой России люди приезжают, работают вахтовым методом, пашут, сеют, строят. Знакомятся друг с другом. Может кто останется, заведет семью, детей. Ведь здесь тепло, недалеко Чёрное море, арбузные поля и черешневые сады до горизонта.
Уже вечером, дома, после нашей беседы, я нашёл стихотворение Фёдора Тютчева. В образовательных целях привожу его полностью, оно очень актуально для нашего времени.
Два единства
Из переполненной Господним гневом чаши
Кровь льется через край, и Запад тонет в ней –
Кровь хлынет и на вас, друзья и братья наши –
Славянский мир, сомкнись тесней…
«Единство, — возвестил оракул наших дней, –
Быть может спаяно железом лишь и кровью…»
Но мы попробуем спаять его любовью –
А там увидим, что прочней…
P.S.
Ночью с Сашей видели ещё один необычный летающий объект – чего только нет на звёздном небе в зоне СВО! Любуясь звёздами, обратил внимание на светящийся хвост, который медленно передвигался с одного края небосвода на другой. Что это? Комета? Дирижабль? Наше секретное оружие? Долетит куда надо – и пувввв! вниз на головы неонацистов опустится выжигающая бледная плазма.
Оказалось, что нет, не наше. Это спутники Илона Маска летят таким сверкающим шарфом. Э-э-э-э… может быть стоило сбить все их с земли на всякий случай. Неча летать над нашей Украинушкой.
*наш проект существует на средства подписчиков, карта для помощи
4276 3801 4149 1378
