Сегодня Данил отмечал круглую дату. Ровно 20 лет как его жизнь навсегда разделилась на «до» и «после». Все надежды на будущее разбились и превратились в бесконечную серую мглу. Он больше не жил, Данил умер в тот день. Осталась только жалкая сломанная оболочка, которой теперь приходится существовать.
Все изменилось зимой 94-го. Автобус с молодыми спортсменами-дзюдоистами попал в аварию. Ребята направлялись на чемпионат области. У грузовика лопнуло колесо, и он протаранил автобус. В этом никто не был виноват. Не пострадал никто, кроме тринадцатилетнего парня, на которого возлагали огромные надежды: чемпионат области, России, мира – все это было ему по плечу. Данил толком ничего не помнил. Просто удар, он улетел в конец салона автобуса, а дальше ничего, только пронизывающая боль и темнота.
В спорт он попал совсем еще мальчиком. Хилого и слабого Данила привели на первые тренировки родители. Он был не развит физически и часто болел. Знакомые посоветовали отвести ребенка на секцию. Особых надежд на спорт родители не питали, а зря. Это была любовь с первого взгляда. Он готов был посещать тренировки каждый день. Ничего его больше не интересовало: ни школа, ни друзья. Он жил этим, готов был идти на занятия несмотря на погоду, усталость и высокую температуру.
Больше никто не смел смеяться над ним. Любого, кто имел неосторожность проявить к нему неуважение, Данил нещадно наказывал. Так к 13-ти годам он завоевал авторитет среди сверстников. Школа закрывала глаза на низкие оценки, частые прогулы и драки, а также на заносчивый характер Данила. Наличие чемпиона в стенах, очень поднимало авторитет школы среди других.
Сломанные ноги и травма позвоночника – вот, что получил Данил вместо заветной медали и звания чемпиона округа. Он больше не понимал зачем ему жить. Лежа ночами в больничной палате, он размышлял о суициде, да так и не решился. Жалко было родителей и где-то в глубине души себя. Потом он понял, что уже умер. Осталось просто тело, которое должно продолжать существовать. По крайней мере пока.
В школу он вернулся через полгода больниц и домашнего обучения. Те, кто, как думал Данил, были его друзьями, отвернулись. Те, кто уважал его за силу, а скорее боялся, решили взять реванш. Того, кого только недавно превозносили, они с тем же энтузиазмом начали линчевать. Данила это сильно не тревожило. «У мертвеца чувств нет.» – думал он, не обращая внимания на издевательства.
В школе Данил практически не учился и после возвращения, у него возникли большие проблемы. Раньше администрация закрывала глаза на постоянные прогулы и проваленные контрольные. Талантливый спортсмен, одерживающий победу за победой, приносил школе престиж. Еще бы, учебное заведение, в котором учится такой талантливый и падающий большие надежды спортсмен, выделялось на фоне других. Учителя двойки никогда не ставили, а дарили ему 3-ки и 4-ки. Родители за отметки не ругали, мальчик ведь готовится стать профессиональным спортсменом. Тренировки, сборы, соревнования – все это отнимало много времени и сил. Они гордились своим сыном. Данил был с ними полностью согласен. Зачем нужна дурацкая школа, когда его ждало большое будущее в спорте. «Читать/писать научили, что еще мне надо?» - думал он.
В одиночестве и ненависти к себе, пролетело 20 лет. Много произошло за это время. Убить себя он так и не решился, но с потерянным смириться не смог. Каждый год теперь, он отмечал годовщину собственной смерти. Все домашние уже давно привыкли к этой Даниловой традиции. Каждый год в дату аварии он страшно напивался и совершенно по-свински себя вел. Дольше всех к этой странности привыкала его жена.
Аня была старше Данила на 14 лет и часто конфузилась, когда речь заходила о молодом супруге. Очень ей неловко было перед подругами и родственниками в свои 43, быть женой 29-летнего парня. Среднего роста, полная, совершенно обычная, ничем не примечательная, ей казалось, что она ему совсем не соответствует и не понимала, что же он в ней нашел. Но чего греха таить, Данила она любила и смотрела на него бесконечно влюбленными глазами. Казалось, она на все ради него готова. Добрая и хозяйственная, она любила и заботилась о муже больше по матерински, нежели как жена. Аня относилась к тому жертвенному типу женщин, любви которых хватало на двоих. Данил же принимал ее любовь.
В глубине души он презирал Аню за то, что она была слишком взрослой, толстой и неухоженной, а с другой стороны, кто на него, на хромого неудачника с поломанной спиной и ногами позарится. Приходилось терпеть. Его мать всегда говорила, что Данил достоин большего, но сам он так не считал. В какой то степени брак с Аней был его способом наказать себя за то, что когда-то остался жив. Он как бы похоронил себя с ней. Обрек на ежедневные мучения рядом с нелюбимой женщиной. С другой стороны, ему было с ней чертовски удобно. Ане было достаточно того, чтобы Данил просто был рядом. На холодность, а иногда, и откровенную грубость она закрывала глаза. Имея привычку срывать на Ане злость, он после бывал с ней ласков, находясь под гнетом вины. Вина остужала его раздражение на какое-то время, и не на долго он становился образцовым мужем.
Незадолго до своего 44-го дня рождения, Аня заговорила о детях. О том, что если бы Данил хотел общего ребенка, они могли бы попробовать, пока не поздно. Она даже сходила в клинику и сдала необходимые анализы. Там заверили, что это возможно. У Ани уже была взрослая дочь, которую она родила совсем рано. Дочь уже давно жила отдельно от матери и вот-вот должна была сделать ее бабушкой. Данила она не жаловала и в гости приезжала редко. Муж лишь рассмеялся ей в лицо:
- Общие дети?
- Если хочешь... Я же не молодею... Пока есть возможность... – она растерянно смотрела на него.
- Общие дети! – он рассмеялся. – Посмотри на меня и на себя. Зачем нам плодить уродцев, Аня? Мне не нужен в семье еще один инвалид. – Данил был под градусом и абсолютно себя не сдерживал.
Он был зол на жену за то, что она даже допустила мысль, о том что в их доме появится кто-то на кого бы мог сместиться фокус внимания. Он – Данил, должен быть единственным человеком, который имеет полное право и должен получать 100% заботы и внимания, а конкурентов он в доме не потерпит.
– Дура. Тупая старая дура. – цедил он сквозь зубы, стоя на балконе с холодной банкой пива и докуривая вторую сигарету.
Аню действительно нельзя было назвать интеллектуалкой. За спиной у нее были 9 классов образования и швейный техникум. Книжек она не читала, больше хлопотала по дому, да на кухне и по всему своему внешнему виду и поведению напоминала большую пушистую курицу наседку.
Зато Данил часто занимался самообразованием в виде фильмов и видео в сети, чем очень гордился. Высшее у него было неоконченное, и он часто мечтал закрыть эту брешь, но было лень. Ходить на скучные лекции и зубрить конспекты не было никакого желания.
В те моменты, когда Данила накрывало отчаяние, он называл себя не иначе как «живой труп», «зомби». Состояние его ухудшалось с приближением годовщины аварии. Язвительно рассуждая о выборе места на кладбище для себя, он все собирался ехать выбирать памятник, шутливо называя это «на вырост». Жена в этот момент всплескивала руками и бесконечно крестилась, умоляла Данила не накликивать беду. Ему от чего-то нравилось наблюдать за страхом в ее глазах, а еще было приятно, от того, что она нуждается в нем и боится потерять.
Его работа была связана с торговлей автомобилями. Он хорошо продавал и быстро продвинулся по карьерной лестнице, идя по головам без зазрения совести. Данил считал, что имеет на это полное право. Ему казалось, что самую большую подлость и жестокость сотворила с ним судьба, а это, по его мнению, давало право самому быть жестоким с другими.
Коллег на работе он делил на полезных и бесполезных. Хотя, подставлять не гнушался и тех и других. Быстро наладив отношения с начальством, он с помощью нескольких подстав и оговоров, снял с должности своего главного конкурента на место старшего продавца. Беднягу чуть не уволили буквально ни за что.
Начальство от Данила было в восторге, коллеги по понятным причинам, сторонились. Говорили гадости, но полушепотом и только за глаза.
Сегодня он взял два отгула на работе, затарился в магазине крепкими напитками и отправился к приятелю Серёге.
- Годовщина моей кончины. - поднимал Данил тост.
Серёга был одним из немногих приятелей Данила. Обычный работяга, не хватающий звезд с неба.
Иногда Серёга задавался вопросом, почему Данил с ним дружит. Друг то был поумнее и денег больше зарабатывает, но водится с ним, обычным водителем скорой помощи. Хоть Серега явно был человеком не его круга, Данил никогда не обижал и помогает деньгам если было нужно.
Данил же находил упоение в дружбе с людьми ниже себя статусом. Он чувствовал как возвышается над ними. Первый раз он осознал это, когда познакомился со своей будущей женой.
Ему нравилось угощать приятеля дорогим алкоголем и закусками, понимая что перед Серёгой на столе разложена месячная зарплата водителя. За это угощение Серега благодарно его выслушивал, внимательно, не перебивая и всегда сочувственно кивая головой на каждую Данилову жалобу.
В этот день он в тысячный раз пересказывал историю своей жизни до того самого рокового дня. Дня, который пустил под откос все старания и надежды молодого парня, который в прямом смысле слова хотел, а главное мог покорить весь мир.
- Слушай, да что ты так убиваешься? 20 лет прошло, отпусти и забудь. – заключил Серега в изрядном подпитии.
- Не понял? – у Данила глаз задергался от такой наглости. Он не привык, чтобы Серега его когда либо перебивал или хоть когда то ставил под сомнение его авторитет.
- Ты, Даня, не горячись. Я к тому, что у тебя и сейчас все в шоколаде: работа, – он начал загибать пальцы. – семья, деньги. Бабенка рядом. Не, ну не топ модель, конечно, – он усмехнулся. – но зато хозяйка какая и смотрит на тебя собачьими глазами преданными. Чего ты ноешь? Живешь как белый человек.
Данил не мигая смотрел на своего приятеля.
- Для тебя, Серёга, это всего может быть и достаточно. Для таких как ты, тараканов, мышей серых, которые довольствуются крошками со стола великих. А для меня, для меня это все пыль! – он стукнул кулаком по столу. – Я, я точно знаю, что должен был стать великим человеком, но вместо этого, сижу с таким быдлом как ты на этой обшарпанной кухне. – Он пнул ногой пустой стул и резко встал, слегка пошатнувшись.
Выпитое давало о себе знать. Данил был в стельку пьян.
Серёга хотел было воспротивится такому поведению, но смог лишь слегка оторваться от стула и плюхнулся обратно. Данил тем временем оделся, прихватил бутылку початого коньяка и пошел прочь.
Время уже было 3 часа ночи, Данил пошатываясь брел в сторону дома. Город уже совсем опустел. Такси вызывать не было смысла, да и желания. Неспешным шагом путь до дома занимал меньше 30 минут.
Холодный воздух гнал хмель, мало-помалу Данил начинал трезветь. Он шел быстрым шагом, пытаясь перебороть все нарастающее раздражение от слов приятеля.
- Тупой быдляк! Ни черта не понимает! Конечно, куда ему. Он то никогда не был так близко к вершине! Такие только и могут довольствоваться объедками с чужого стола. – он на ходу отпил из бутылки, не заметив небольшой ледяной лужицы, припорошенной снегом.
Растянувшись прямо на пешеходном переходе, Данил даже не делал попыток встать. Просто лежал и смотрел в небо. Крупные снежинки, кружась в воздухе, приземлялись на лицо и таяли. Он посмотрел на правую руку, которая секунду назад сжимала бутылку.
- Целехонькая, моя хорошая. –любовно протянул он и отхлебнул еще глоток.
Часть коньяка пролилась на подбородок и протекла под горловину свитера. Данил продолжил лежать. От части, где-то далеко он осознавал, что ему грозит опасность и не стоит так лежать посреди перекрестка, но с сейчас ему вообще до этого не было никакого дела. Жизнь была для него не дороже этой бутылки коньяка. Так что, уж если кто наедет, значит судьба такая. Бесславно сгинуть под колесами какого-нибудь дрындрулета. Все равно он мертв уже последние 20 лет.
- Ты это, не расшибся тут, милый человек? – спросил незнакомый мужской голос.
- Да нет. – Данил опешил. В поле его зрения никого не было. Улицы были пусты. Казалось голос доносился из воздуха.
- Это хорошо, а то я уже было подумал.
- А ты кто? – Данила очень смущало, что он не видит своего невольного собеседника. Продолжая лежать, он вертел головой из стороны в сторону, но никого так и не смог рассмотреть.
- Я извиняюсь. Алексей, можно просто Лёха. – из воздуха к Данилу протянулась рука, тот ее пожал. Рукопожатие оказалось крепким, Данил охнул, рука помогла ему подняться и сесть.