То, что муж у Дарьи гулял, считали многие. Шушукались в магазине, да на лавочке женщины у неё за спиной, кивали в сторону её Шурки мужики и смеялись, когда они под руку шли. Село маленькое, все про всех всё знают, друг у друга на виду, не утаишь.
Но Даша даже бровью не вела. Не застукала — значит не было. Брала Сашку под руку и шла с ним в кино в воскресенье.
Да и как заподозрить? Деньги домой все до копейки приносит, даже калым. Утром на работу и с работы вовремя. Да и на обед, бывало, заскакивал.
Красивый был Шурка у Дашки, весёлый балагур, всё при нём: глаза эти пронзительного чайного цвета, два ряда ровных жемчужных зубов, волевой подбородок, косая сажень в плечах. И выпить мог, и поддержать компанию, но меру знал. И самое главное — знала она, жена, что за ним, как за каменной стеной, вот и считала, что ей просто завидовали.
Да и сама Дарья не из робкого десятка. Сочная, налитая, словно Антоновка, на такую посмотришь, вдохнёшь раз и пропал: брови чёрные, коса до пояса, густая, а лицо белое-белое и глаза зелёные.
Сашка у председателя сельсовета как из армии пришёл в 1980 году, так шофером и работал, да по разным поручениям разъезжал. Вениамин Андреевич к нему хорошо относился, уважал за работу, потому что твёрдо был уверен, что любой труд почётен. Может, оттого и лучше жили в "Гречихе", что было кому следить за порядком, да в своих руках всё держать.
У Вениамина Андреевича жена была моложе его. На свадьбе Александра и Дарьи он её и представил. Пять лет председатель был женат, сынишка у них рос. Мария статус городской поддерживала. Ходила прямо, худущая, как былиночка на ветру колышется, книжку к себе прижимает, с работы идёт - детей в начальной школе учила. С сельчанами разговаривала только лишь о погоде, да об учениках, школьных моментах.
Дарья, выучившись на парикмахера, всё больше стала принимать дома. Три дня в единственной парикмахерской в селе, остальные у себя. Купила инструмент, оборудовала небольшой угол рядом с комнатой, отгородив занавеской, поставила к стене трельяж — вышло замечательно.
***
К полудню Даша ждала мать. Та давно просила её подстричь и покрасить. Дочь долго работала расчёской и ножницами, пока не решилась начать разговор:
— Мам, посоветуй, что мне делать? Вчера бегом из магазина возвращалась, опять соседка пристала: "Бегаешь всё, вот и мужик твой бегает..." и смеётся.
— А ты внимания не обращай, завидуют, — пыталась её успокоить мать.
— Чему тут завидовать? Не смешно, я уже начала ночами плохо спать.
— Спрашивала его самого?
— Нет, конечно, я же не сумасшедшая.
— А вот и зря. Да и обман, его же нутром чувствуешь. Мне моя мать рассказывала, как её сестра мужика в дом вернула. Она из его ботинок вынула шнурки, да приговаривала: "Гулял, гулял, отгулял. Пора и честь знать!", а когда новые вставляла, то говорила: "Вот дом, вот порог, тут ты дорог!"
— И? — спросила Дарья, приподняв брови.
— Что и?
— Вернула?
— Вернула. Да только он пить начал, она его потом и от пьянки заговорами лечила, но он долго не прожил. Может, сам умер, а может, она его опоила травами, я не знаю, не спрашивала. Но кто знает, а вдруг помогает это.
Дарья после этого разговора с матерью ещё меньше спать стала. Она смотрела на мужа и отводила взгляд. Он же любит её, какие могут быть заговоры.
Но однажды он вернулся домой позже обычного, суетился, отворачивался, словно скрывал что-то.
— На работе что?
— Да нет. Поторопился сегодня, зацепился шнурком за что-то и порвал его, ботинок вот тоже чиркнул.
Даша подошла к порогу и посмотрела на ботинок.
— Шнурки новые куплю, а это кремом замажешь. Где зацепился?
И тут Шурку понесло. Он явно врал. Даша почувствовала это нутром, впервые в жизни ощутила какими липкими и ненастоящими могут быть слова. Что говорил муж, она даже не слышала, она знала, что это враньё, на каком-то ином уровне.
Пришлось глубоко дышать, чтобы не потерять сознание.
На следующий день Дарья стояла у прилавка в магазине и рассматривала шнурки. Их было всего два вида в наличии — белые и чёрные. К синим ботинкам не подходили ни те, ни другие.
— Дайте шнурки мне, белые, — уточнила Дарья и положила на прилавок деньги.
Вынимала из первого ботинка шнурок Даша долго. Она приговаривала и приговаривала те самые слова, что слышала от матери. Над вторым ботинком тоже долго сидела. Когда вдевала шнурки, даже закрыла глаза, чтобы вложить в произносимые слова всю свою энергию, всё своё желание вернуть мужа.
— Даша, Даш, — позвал муж её утром. — Это чего? Почему белые?
— Других не было, привезут в магазин, поменяю.
— А от старых нельзя было вставить?
— Нельзя. Старые только мои, короткие.
— Ладно. Вроде ничего. Да и не видят сильно в машине.
— Конечно, пока, до вечера, — Дарья не оборачиваясь, махнула рукой мужу, собирая посуду со стола.
Муж вышел, а она без сил села на табуретку. Словно все соки из неё выжали в одну секунду. Александр уехал, а Даша так и продолжала сидеть.
— Хозяйка, дома? — она даже не слышала, как гость стучал в дверь.
— Ой, Вениамин Андреевич, здравствуйте, задумалась я, не слышала, что вы вошли.
— Не успел Александра застать, уехал уже?
— Уехал, минут десять как.
— Жалко. Мне в пятницу в город ехать, хотел поручение ему дать.
— Ой, Вениамин Андреевич, — Даша смутилась, опустила взгляд. — А до пятницы в парикмахерской никого не будет.
— А что, оброс уже? — он запустил пятерню в густую шевелюру.
— Да. Надо бы укоротить. В город же. Хотите, я поправлю?
— Не занята?
— Не-е-ет, — махнула она рукой и отодвинула шторку.
— О, а я уже думал, поедем в парикмахерскую.
— Родни, да знакомых у меня много, часто просят подстричь, вот, нашла выход из положения.
— Ну и копейка имеется своя, — добавил председатель.
— Имеется, я не скрываю, что стригу за деньги.
— Я не со злобой, а по-доброму.
— Я не обиделась, Вениамин Андреевич, вы располагайтесь.
Дарья укутала председателя накидкой и принялась за дело. Ножницы весело щёлкали в воздухе, расчёска поспевала за ними. Лишь изредка Даша посматривала в зеркало и, удостоверившись, что всё в порядке вновь щёлкала ножницами.
— Как жена с сыном поживают? — вдруг спросила она, и мужчина на стуле выпрямился от неожиданности.
Для Даши этот вопрос был рядовым, она часто разговаривала с клиентами и внимательно слушала их рассказы.
— Сынок хорошо. Читает уже бегло, Маша его учит счёту. Устаёт только, тетради эти, будь они неладны.
— Профессия у неё такая, что нужно не только физическую, но и душевную силу иметь. А дома стирка, уборка...
— Если бы. Мать моя приходит, помогает. Маша ни к чему этому не прикасается.
Даша даже стричь перестала.
— Да. А в последнее время так устаёт, что и меня с сыном не замечает. Я ей скажу что, а она - "а" и переспрашивает.
Даша не ожидала такого поворота разговора. Не думала она, что сам председатель с ней откровенничать станет.
— А вы её на каникулах в театр свозите. Мария Григорьевна, наверное, любит театр?
— Очень, — воодушевлённый идеей мужчина улыбнулся.
— Я вот в театре один раз была, маленькой, мне тоже театр понравился. Для женщины, Вениамин Андреевич, внимание важно. Тогда она и о заботах забудет, и, что устала, не скажет.
— Спасибо за стрижку, Даша, а за совет — отдельная моя благодарность. В пятницу же и куплю билеты.
Дарья гостя проводила, в окно лишь взглянула:"И чего этой Маше надо. Такой мужчина! "
Дарья и Мария были одного возраста. На семь лет младше Вениамина Андреевича. Даше председатель нравился. Видный мужчина, но занятой. А к чужому у неё был только один ответ — нет.
Через месяц Вениамин Андреевич пришёл в обеденный перерыв в парикмахерскую и вручил Даше коробку дорогих и вкусных конфет.
— Спасибо, но по какому случаю?
— Это за совет! К месту оказался. Маше и спектакль понравился и то, что я внимание проявил.
— Вот видите, Вениамин Андреевич, внимание.
С этого дня стал председатель к Дарье чаще заглядывать. Всё же, могла она разговор поддержать, не имея высшего образования, потому что видела в человеке личность, могла понять, что интересно ему. Опыт, полученный на работе, давал о себе знать.
А через месяц пришёл Вениамин Андреевич к Дарье домой и долго стоял у порога.
— Подстричь? — спросила она.
Но председатель замотал головой.
— Давайте за стол, — Даша поняла, что разговор у мужчины к ней.
— Чай, вот, пожалуйста, — задумчиво произнесла она, поставила на стол розетку с вареньем, пряники и сушки в глубокой тарелке с волнистыми краями.
— Я вот тут... Погода сегодня не очень.
— Не очень, пасмурно и влажно после вчерашнего дождя.
— В школу сегодня... Сына на следующий год в школу не хотим... не хочу отдавать, рано ещё.
— Семь в июле, не рано, — замотала головой Дарья.
Ещё два раза Вениамин Андреевич пытался начать разговор, но всё перескакивал на другую тему.
А потом вдруг спросил в лоб:
— Дарья, а ты Шурку любишь?
— Конечно, Вениамин Андреевич. А почему вы спрашиваете?
— Предал он тебя, Даша, да и меня. И жена моя меня предала, — выпалил он и закрыл руками голову.
— Как? — не удержалась она вскрикнув.
— А так. У меня ключ запасной от её классной комнаты есть. У них вчера вечером было совещание, я и заехал забрать её домой. Каждый день же с полными сумками ходит. Александра твоего раньше отпустил. Прихожу, совещание, вроде как ещё идёт. Поднялся на второй этаж и открыл дверь своим ключом. А там Сашка с ... Машей. Видел я всё, Даша.
— А-а-а-а, — заголосила она, вскочив с табуретки. — Что же делать?
Даша вчера очень удивилась, когда Шурка приехал, сказал, что у матери останется ночевать, так нужно, и сразу уехал. Приставать не стала, а оказывается, вон оно что.
— Выходит, не зря люди говорили, а я не верила.
— Я тоже не верил, пока сам не увидел. Ты, Дарья, как знаешь. А я на развод после выходных подам. Мне такой жены и её любви не нужно.
***
Развели председателя с женой и Дарью с Александром в один день. Шурка в глаза Даше смотрел открыто и не чувствовалось во взгляде вины. Несколько раз сказал: "'Эх, ты". Даша не ревела, смотрела прямо, всё больше мимо бывшего мужа. Даже не поговорили один на один, не довелось, так и остался он жить у матери, вернулся в родной дом.
Вениамин Андреевич Дарью до дома вызвался подвезти.
— Вот, Даша, — председатель протянул ей платок. Красивый, узорчатый, так хорошо оттенявший цвет её глаз. — Давно хотел подарить, но случая не было, что люди подумают. А сейчас свободна ты, могу и побаловать.
Смысл слов в тот момент она не поняла. Подарок приняла, размышляя о своём.
И стал Вениамин Андреевич заглядывать к Дарье всё чаще и чаще, да и она не против была, но ничего серьёзного не позволяла. Вмешалась мать Даши:
— Такого парня на старика променяла. Или опоил он тебе чем? Это же немыслимо, третья, да опять девчонка у председателя.
— Мама, ты чего? Я никого не меняла, ты забываешь, это Шурка мне изменил!
— Шурка. Ты сама это видела? Или опять соседка подсказала?
— Какая соседка? Сам Вениамин Андреевич их застукал.
— Ну не знаю... С первой женой наш председатель так же развёлся. Она ни с того, ни с сего вещи собрала и уехала, он потом всем рассказывал, что он сам всё видел. Только мужик, с которым его жену застукали, отпирался, не было ничего утверждал. И да, сними ты этот платок старый, ты в нём как бабуся.
Даша сама не замечала, что носила этот платок уже постоянно и ничего вокруг не замечала.
— Дай сюда, — мать стала снимать с дочери платок, а та ни в какую: "Мой, Вениамин Андреевич подарил".
— Ещё подарит, а мне цыплят укрывать нечем. — Мать тянула за платок и уговаривала дочь. Как удалось забрать, сама не знала, но тут же спрятала, а потом сожгла. Подумалось, что приворожил её дочь этот председатель. Наговорил на платок, вот и чуть беда не случилась.
Тем же вечером к Дарье пришёл Шурка. Кое-какие вещи забрать нужно было. Александр достал из шкафа две новые рубашки, костюм положил на диван и стал искать ботинки.
— Даш, Даша, а помнишь, ботинки у меня синие были, под этот костюм, ты ещё мне к ним белые шнурки купила.
Даша, наблюдавшая за этим, с ехидством произнесла:
— На Машке жениться собрался, костюм берёшь?
— С чего это? К Витьке на выпускной пойду. При чём тут какая-то Маша?
— Как причём? А не со своей ли женой тебя председатель застукал?
— Че-го? — Шурка бросил на диван костюм и вплотную подошёл к бывшей жене. — Кто с кем застукал? Не ты ли шуры-муры с председателем крутила, пока я работал. Мне рассказывали, я на работу, а он приезжал. Он меня отправил забрать свою жену из школы, а сам следом приехал, стал дверьми стучать, и заявил, что вы любите друг друга и скоро поженитесь, поэтому лучше развестись мирно.
Даша словно рыбка принялась ловить воздух ртом.
— Неправда! — закричала Дарья.
— Вот и я говорю неправда! — ответил Шура. — Да я, да я тебе никогда, ни с кем! Как ты могла такое даже подумать?!
Вот и пришло время поговорить. Сели друг напротив друга и выговорились.
Председатель пришёл к Дарье домой с букетом и билетами в театр через час после бывшего мужа.
— Выходи за меня, Даша. По душе ты мне, люблю.
Дарья посмотрела на улыбающегося Вениамина Андреевича и сама себе удивилась. Как могла она принимать его ухаживания, как могла верить?
Она встала, улыбнулась, протянула руку к букету. Тут уж председатель выдохнул и даже расслабился, а зря. Дарья взяла букет в руку и принялась им хлестать Вениамина Андреевича. Старалась бить по лицу и приговаривала:
— Это за обман! За Шурку! За Машу! И за меня! Ненавижу!
Вениамин Андреевич, наконец, осознал, что произошло, отступил и быстро вышел из дома.
Саша пришёл к Дарье через неделю. Вошёл, сел за стол, положил привычно ладони на колени. Так он ждал, когда жена накроет на стол.
— Чай будешь?
— Буду.
Она стала доставать чашки, как вдруг застыла на месте. У порога стояли синие ботинки с белыми шнурками. Дарья посмотрела на Сашу. Выходит, он в этих ботинках пришёл. Дарья стала гнать от себя плохие мысли. Боялась, что приворот подействовал.
Она накрыла на стол, подошла к двери и принялась вынимать белые шнурки из его ботинок.
— Так где ты ботинки поцарапал? — перевела тему она.
— Как где? Я же тебе говорил.
— Нет, то ты врал. А зацепил где?
— Ты что, шнурки вытаскиваешь? — спросил вопросом на вопрос он.
— Я давно купила тебе ещё одни шнурки, всё не было случая заменить.
— А мне уже и эти нравятся.
— Нет уж, на выпускной же пойдёшь.
— А ты что же? Не пойдёшь со мной? — спросил Шурка, делая глоток горячего чая. — Я брату сказал, что мы вместе с тобой придём.
Даша улыбнулась и радостно выдохнула, сворачивая белые шнурки в клубок.
— Платье я тебе купил в тот день, а в магазине у прилавка гвоздь был, вот и поцарапал. Хотел платье тебе на день рождения подарить. То, помнишь, в магазине видели? Помнишь?
— Помню. — Даша села напротив Шурки за стол и подпёрла голову рукой. — Прости меня за всё. Вот твой дом, Саша, здесь ты дорог.