Первая часть данного раздела показывает, насколько различным может быть поведение человека при возникновении того или иного заболевания. Это поведение целиком и полностью зависит от понимания сути происходящего, т.е. от философии.
Любой заболевший человек имеет определенную меру мудрости, так как вынужден отвечать на вопросы о том:
• как называется его болезнь, и в какой мере ее течение зависит от состояния его духа, настроения и организма; для врача важно знать название болезни, так как существует система информации, связанная с лечением данной болезни, предназначенная для специалистов; из названия болезни вытекают правовые следствия, важные для больного;
• чем вызвана эта болезнь, что ее поддерживает, способствует усилению или ослаблению симптомов; как она связана с возрастом, с образом жизни и с обычными привычками больного, с погодой, с человеческими отношениями и окружающей средой, с характером мышления и чувств больного;
• как болезнь будет протекать, к чему готовиться, к какому врачу обратиться и как сотрудничать с ним, чтобы себе помочь;
• как правильно следует действовать в связи с протеканием этой болезни и ее лечением.
Ответ на эти четыре вопроса неминуемо создает философию болезни. От качества этой философии будут зависеть не только чувства и настроение, но и вообще многое в судьбе.
Основные концепции болезни
Как показывает опыт, самыми распространенными версиями являются представления
- о болезнетворном начале;
- о нарушении равновесия в работе организма;
- о самопроизвольном, спонтанном возникновении недостатка;
- о болезни как повреждении;
- о болезни как приспособлении к стрессу, т.е. нарушении механизма взаимодействия внутренних систем, связанном с влиянием агрессивной среды;
- о болезни как неизбежном атрибуте «старости»; очень распространено убеждение, что любой человек, достигший определенного возраста, не может не болеть с той или иной периодичностью. Чаще всего считается, что болезнь – это хоть и неприятная, но своего рода возрастная «норма».
Концепция болезнетворного начала
Данная концепция, вероятно, является самой устойчивой и распространенной. Ее корни уходят в глубокую древность, когда считалось, что болезни возникают вследствие внедрения в тело и дух некого болезнетворного начала. Оно могло быть вещественным - при эпидемии, отравлении, занозе, укусе змеи, или бесплотным - при душевных болезнях, сглазах, порчах и т.д.. В соответствии с этими представлениями вырабатывались способы предотвращения болезни, главными из которых являлись уничтожение и табуирование, безусловный запрет на соприкосновения с предметом или стихией, которые считались болезнетворным.
Эта концепция давно обрела конкретность и научную весомость. Узнав о существовании бактерий, вирусов и микробов, различных ядов и том, как они действуют на организм человека, современные люди возвели идею о болезнетворном начале в ранг строго доказанного научного знания.
Микробиология идеальна для понимания последствий неуправляемого внедрения в организм инородных тел и факторов. Однако сохранившаяся со времен далеких предков философия, навыки реакции – уничтожение и табуирование – приводят к неадекватным результатам. Человек, создающий вокруг себя стерильную среду, ослабляет свой иммунитет, направленный против микробных инфекций, и, оказавшись в обычной среде, быстро заболевает. В борьбе c микробами методом уничтожения, а не путем повышения иммунитета, человек, как правило, терпит поражение. Эта элементарная мысль нам вскоре очень пригодится, когда мы будем говорить об «информационных вирусах», появляющихся в сознании человека – как мы помним, программном обеспечении, управляющим процессами в организме.
Нам также пригодится и тот тривиальный факт, что уже почти два столетия активно практикуются всем известные прививки, когда в организм специально внедряются специфические болезнетворные микроорганизмы в строго определенных дозах, что приводит к «превентивной тренировке» организма, выработке соответствующих антител и,таким образом, значительному укреплению иммунитета.
Хотелось бы отметить со всей определенностью, что не имею ни малейшего намерения отрицать наличие в окружающей среде факторов, начал, веществ, которые способны нанести значительный реальный вред здоровью человека. Однако, с точки зрения извлечения положительного опыта из любых жизненных событий, считаю весьма целесообразным сместить фокус внимания с мыслей типа «Где я подцепил эту дрянь?» на поиск ответа на вопрос «Почему мой иммунитет в этот раз не справился с задачей?» Иммунная система человека обладает исключительной эффективностью и, если ей не мешать, способна ликвидировать любую угрозу биологического происхождения. По крайней мере, в среде, обычной для того или иного человека.
Очевидно, что философия болезнетворного начала становится вредной с момента, когда перемещает внимание исключительно на поиск внешних причин заболевания, игнорируя вопрос о причинах ослабления внутренних защитных механизмов организма.
Нарушение внутреннего равновесия
Сегодня многие обращаются к различным системам врачевания, восходящим к очень давним и весьма эффективным традициям, которые чаще всего ассоциируются у нас с Востоком. В этих традициях признаются болезнетворные начала, но считается, что в теле должна быть гармония и равновесие стихий огня, воды, земли и воздуха. Соответственно, лечение в случае болезни заключается в стремлении восстановить равновесие стихий с помощью лекарств, питания, массажа, иглоукалывания и иных воздействий на тело и душу. Недостаток или избыток рассматриваются здесь именно в сравнении с внутренним равновесием. Искусство врача здесь состоит в умении диагностировать эти отклонения от равновесия. Восточный врач может на ощупь, на вкус и зрительно различить до девяти уровней влажности-сухости не только в больном человеке, но и в веществах, которые употребляются как лекарства.
В качестве ответа на вопрос, от чего зависит равновесие или дисгармония стихий, в восточных философиях здоровья и болезни существует важнейшее понятие энергии, которая, двигаясь по каналам тела, управляет стихиями. Что примечательно, в восточной философии отрицательная энергия не рассматривается как болезнетворное начало. Наличие отрицательной энергии в теле считается нормальным, лишь бы она была уравновешена с положительной.
Привычная нам «западная» этиология в восточных традициях отсутствует.
Сравним концепции болезнетворного начала и восточную философию стихий и энергий.
Всякая философия не только объясняет причины событий и явлений, но и указывает, что делать для воздействия на указанные причины. Это важный элемент любой философии. Идея вредоносного агента ведет к выводу о целесообразности уничтожения этого агента. А идея нарушения равновесия - к стремлению восстановить равновесие. Совершенно разные выводы по методам воздействия на человека.
Если мы считаем, что болезнь происходит от избытка внешнего болезнетворного начала, случайно попавшего в организм, например, ненужных микробов, которые смогли внедриться и размножиться в нем, то наша философия побуждает нас думать о способах их уничтожения. Как следствие, мы принимаем антибиотики, которые, несмотря на исключительный прогресс науки на этом направлении, приводят к массированным опустошениям не только среди вредоносных микроорганизмов, но и среди полезных, естественных для внутренней среды человеческого тела. Установка на тотальное уничтожение опасных микроорганизмов, в конечном счете, оказывается вредной.
Но самое главное – мы видим именно во внешнем биологическом вторжении первопричину заболевания. А между тем, каждый врач прекрасно знает, что размножение микробов в организме происходит от недостатка защитных сил самого организма. Т.е., соблюдая естественную причинно-следственную логику, следовало бы назвать причиной болезни снижение иммунитета и действовать, прежде всего, в интересах его укрепления. Конечно, в случае выраженной, а тем более - угрожающей симптоматики имеет смысл применить и сильнодействующие средства для ликвидации явлений острого периода. Но лишь в качестве вынужденной первоочередной меры вроде тушения пожара. То, что следовало бы назвать собственно лечением, т.е. восстановлением здоровья, это совсем не уничтожение конкретной инфекции.
Между тем подавляющая часть людей прекращает «действия по оздоровлению» непосредственно после купирования симптомов острого периода заболевания. Признаемся честно сами себе – мы считаем «настоящим, серьезным» лечением только прием мощных фармацевтических средств, приводящих к быстрым и наглядным результатам в виде снятия острой симптоматики. Т.е. излечение для нас есть прекращение симптомов. А рекомендации пользующих нас врачей относительно различных «иммуностимуляторов», а уж тем более – естественных и элементарных средств укрепления иммунитета в виде закаливания, лечебных трав, своевременного сна и пр. – дежурными, но совсем необязательными упражнениями из школьной программы.
Банальность, скажет уважаемый читатель? И будет прав! Действительно, кто ж не знает про иммунитет и обливания холодной водой, про шиповник, мед и мяту. Но тут и кроется коварство одного из сильнейших стереотипов нашей бытовой философии – концепции болезнетворного начала.
Схема этой философии невероятно живуча, она поддерживается желанием немедленного устранения симптомов даже во вред здоровью, которое суть определенное равновесное состояние организма. Уровень нашего понимания болезни архаичен, несмотря на современные знания микробиологии, вирусологии и эндокринологии. Сильно возросли только знания о строении и особенностях болезнетворных сил в организме, которые, к сожалению, не осмыслены и не внедрены в сознание в качестве практических основ поведения. Заболев, мы обычно говорим: «подхватил простуду», «на работе все чихают», «по городу бродит грипп» и пр.
Дадим себе отчет в том, что нашим реальным поведением управляет не знание и понимание иммунной теории, а древний архетип «вредоносного агента», внешнего неблагоприятного случая. Мы выносим причину за пределы себя и потому ничего не делаем для устранения истинной причины. Наше поведение не меняется.
Восточная философия равновесия стихий и энергий уже только тем представляет собой огромный шаг вперед относительно концепции болезнетворного начала, что перемещает центр внимания внутрь самого человека и осознанно направляет как мысль пациента, так и действия врача на путь восстановления внутреннего равновесия, коррекции взаимодействия систем в человеческом организме. Однако эта философия, на наш взгляд, недостаточно конкретна. Если недостаток воды вызывает жажду, то понимание жажды упирается в то, что она может существовать и при избытке влаги в организме, если мы съели пару селедок. Физиолог в таком случае вынужден оперировать не понятием равновесия, а, скорее, термином осмотического давления в мембранах клеток организма. То же можно сказать и в случае объяснения болезней нарушением равновесия. Здесь возникает вопрос: равновесия - чего? Что есть норма вообще и норма в каждом отдельном случае?
Практическая эффективность восточных практик, как могли убедиться те, кто познакомился с ними ближе, также носит весьма избирательный характер. Как и в любом деле, личность практикующего врача здесь оказывается критически важна. Размытость многих восточных постулатов, обилие слишком буквально переведенных на русский язык терминов, а то и просто воспроизведенных слов восточных языков с абсолютно туманными семантиками неизбежно приводят к некому «усреднению» применяемых процедур, к выхолащиванию содержательных по сути своей методик до механически исполняемого «восточного ритуала». Нельзя не отметить, что объяснительная часть процесса лечения у адептов и практиков восточной философии врачевания в силу разных причин также оставляет массу открытых вопросов. Исходные причины возникшей в том или ином случае дисгармонии стихий и энергий самому носителю дисгармонии удается уловить лишь в относительно редких случаях.
Болезнь как повреждение
Это тоже весьма распространенный подход. Он даже записан в учебнике пропедевтики внутренних болезней, с которой студент начинает изучать медицину. Действительно, любая травма, ожог, отморожение – это болезнь, при этом имеет место повреждение тканей. Однако, например, язвенная болезнь диагностируется с момента обнаружения повреждения слизистой. До этого говорят о гастрите. Развитие желчно - каменной болезни в конечном счете тоже ведет к повреждению - желчного пузыря. А сосуды, пораженные склеротическими наростами, лопаются при повышенном артериальном давлении.
Из сказанного вытекает, что за исключением очевидных случаев травмирующих внешне-механических воздействий, повреждение является не причиной болезни, а наоборот - следствием.
Болезнь вначале неуловима и бесплотна. Бывает, что организм научается странным реакциям, когда желудок в ответ на обиду или вину выделяет кислый желудочный сок, как при еде. Именно вследствие такого функционального нарушения постепенно возникает повреждение слизистой желудка. Следовательно, язвенная болезнь начинается не с повреждения, а с момента возникновения этого обыкновения желудка реагировать на социальные ситуации пищеварительно. То, чему научился организм язвенной личности, нельзя назвать повреждением. Именно странная реакция на обиду или вину является болезнью. Трудность восприятия источника болезни состоит в том, что при этом происходит конверсия обиды в желудочные реакции, а сама обида никак не связывается человеком с язвой. Поведение не меняется. Причина болезни – тоже.
Болезнь как приспособление к стрессу
Традиционно под стрессом понимается состояние организма, которое возникает вследствие влияния болезнетворных вредоносных агентов, как из внешнего окружения, так и внутренней среды. Эти воздействия принято называть стрессорами. Стихии, яды, неблагоприятное изменение социального окружения, конфликты, угрозы благополучию, сильные отрицательные эмоции могут рассматриваться как стрессоры.
Однако далеко не любой стресс приводит к болезни. Кратковременное действие того или иного возмущающего, если оно не выходит за некоторые границы интенсивности, например, воздействие холода или переживание эмоций, наоборот, способствует приспособлению и укрепляет защитные силы организма. В этом состоит суть физического и психологического закаливания. Болезни порождают длительные переживания отрицательных эмоций, т.е. хронический эмоциональный стресс.
Обычно люди не присваивают патогенного значения слабым, но часто повторяющимся воздействиям. Например, гипертоническая болезнь подростков может быть следствием подавленного хронического гнева против значимых близких людей. В понимании причины болезни оказывается чрезвычайно важным учитывать параметр времени (длительности, цикличности, повторяемости). Это весьма значимое положение, которое позволяет рассматривать функциональные и органические нарушения в организме, как прямое следствие слабых, но длящихся внешних или внутренних воздействий.
Создатель учения о стрессе Г. Селье определяет следующие три стадии приспособления организма к стрессу: (а) тревога, когда происходит мобилизация защитных сил организма, (б) сопротивление и (в) истощение.
Болезни, возникающие на стадии сопротивления и истощения, принято называть болезнями адаптации.
На стадии защиты от стресса появляются различные неприятные симптомы: боли различной локализации и характера, тяжесть в желудке или жжение, зуд, сонливость, страх, раздражительность, тоска, слабость, желание лечь и не шевелиться, жажда, потеря аппетита, удушье, лихорадка. Однако все эти ощущения на ранней стадии – еще не болезнь, а следствия защитного поведения функциональных систем собственного организма, следствия резкого дисбаланса, вызванного сильным внутренним напряжением. После устранения причины стресса и снятия напряжения организм немедленно, автоматически приступает к восстановлению равновесия и приведению морфологических систем в нормальное состояние.
Болезнь проявляется в виде совокупности симптомов. Потому в подавляющем большинстве случаев люди полностью отождествляют симптомы и болезнь как таковую. Соответственно, и лечение обычно состоит в их устранении. Врач либо напрямую угашает симптоматику, например, с помощью таблетки от головной боли, либо воздействует на пациента так, что симптомы «исчезают сами». Каково же значение симптомов в понимании болезни?
Жар, воспаление - это защитные действия организма против болезнетворных агентов. Подъем температуры тела либо нейтрализует вредоносные микроорганизмы, либо существенно снижает их активность; при этом повышается активность и энергия лимфоцитов, убивающих микробов. Воспаление мобилизует иммунные процессы и заживление. Однако эти защитные действия воспринимаются как страдание и вызывают субъективные состояния, от которых больной желает избавиться. Часто такое избавление нарушает защитные силы организма, например, их блокировка происходит при немедленном назначении жаропонижающих препаратов. То же можно сказать и о других симптомах.
Боль защищает, охраняет, концентрирует энергию на пораженном месте и направляет туда иммунные реакции. Она побуждает живое существо изменить свое поведение так, чтобы способствовать выздоровлению. Животное обездвиживает себя, спит, лижет раны. Человек ищет помощи врача или тоже прибегает к самолечению, однако последнее обычно имеет все ту же цель – устранить последствия, а не причины заболевания.
Симптомы, таким образом – это сигнал о нарушении, следствие нарушения, но не само нарушение. А что же тогда есть собственно нарушение, причина болезни и ее симптомов?
Как мы видели, люди в подавляющем большинстве случаев выносят причину болезни за пределы себя; всякий недуг рассматривается как «несчастный случай», как нечто внешнее по отношению к человеку, как что-то, чем нельзя управлять, а можно лишь в лучшем случае превентивно защититься – с тем или иным успехом.
Между тем случайных болезней не бывает. В том смысле, что каждый недуг – быть может, за исключением действительных «несчастных случаев», связанных с внешним травматизмом, - имеет истинную, настоящую и очень конкретную причину в самом человеке. Но какую, и где же именно?
Болезнь как особое поведение. Истинное поведение
В книге Ю. Мишустина применительно к теме гипертонии справедливо отмечено, что «современная кардиологическая "наука" фактически игнорирует роль головного мозга, как главного регулятора работы всей сердечно-сосудистой системы…». Обобщим: мозг регулирует любую систему организма, причем всегда. Ничто и никогда в организме не происходит без команды ЦНС.
Как мы помним из раздела о подсознании, эти команды никогда не осознаются. Но значит ли это, что они происходят произвольно?
Как уже рассматривалось ранее, организм состоит из взаимодействия различных морфологических и функциональных систем, каждая из которых, в свою очередь, состоит из соответствующих подсистем - и так вплоть до клетки и даже молекулы. Каждый из этих бесчисленных элементов представляет собою некую целостность, которая совершает определенные действия, ориентированные как на восстановление самой себя, так и на обеспечение целостности.
Любое поведение может быть охарактеризовано как истинное, адекватное, и неадекватное, неистинное. Подобные характеристики могут показаться непривычными, т.к. о поведении почти всегда говорят как о хорошем или плохом, моральным или неморальным, а определения «истинное» или «ложное» применительно к поведению выглядят, на первый взгляд, немного странно. Однако все быстро встает на свои места, когда мы вспоминаем, что поведение есть действие, имеющее цель (смысл, назначение). Тогда критерии истинности и ложности того или иного поведения определяются как бы сами собой – через соответствие (или несоответствие) изначальному предназначению.
Для наглядности обратимся к очевидным примерам. То, что желудок выделяет кислый сок, само по себе не хорошо и не плохо. Это «поведение» является правильным, адекватным, если происходит во время еды, и непра-вильным, неадекватным, если случается безотносительно к приему пищи, например, в качестве физиологической реакции на какую-либо эмоцию, например, на чувство вины или обиды. Точно так же сфинктер желчного пузыря должен открываться во время еды, чтобы выделить желчь для растворения жиров в тонкой кишке. А что будет, если он закроется в это время? Адекватность поведения сфинктера или отделения сока определяется не самими действиями, а уместностью этих действий для организма в целом. Соответственно, болезни с этой точки зрения могут рассматриваться как поведения, не соответствующие своему назначению, своей функции или роли, как неистинные поведения.
Любое поведение, будь это поведение личности или отдельной морфологической системы, может соответствовать требованиям ситуации или не соответствовать.
Истинное поведение характеризуется по крайней мере двумя признаками:
а) оно уместно, то есть соответствует ситуации;
б) эти физиологические акты соответствуют идее поведения, то есть мотивы и цели этого поведения согласованы.
Если эти два признака имеют место, то мы можем говорить об адекватном, уместном поведении. Если же какой-либо из этих признаков отсутствует, то поведение неадекватное.
О соотношении потребностей, мотивов, мотиваций и целей более подробно говорилось в соответствующей главе. Здесь же кратко упомянем, что мотив в контексте данного рассмотрения – это образ, который содержит предвосхищение будущего переживания удовольствия; мотив придает смысл поведению, направляет его на объекты, в которых та или иная потребность находит удовлетворение. Цель – это «опредмеченная потребность», т.е. некий конкретный, конечный и словарно зафиксированный результат, получение которого означает удовлетворение потребности.
Другими словами, цель - это то, с достижением чего поведение прекращается. Мотив - то, ради чего выполняется поведение.
Введение понятия цели и мотива реакции в примере с желудком, очевидно не имеющем сознания, может показаться странным. Между тем, объективно мотив существует, хотя и не осознан, если взглянуть на него с позиций общей функции пищеварительной системы, так как сок отделяется именно для растворения пищевых веществ в желудке. Не имеет значения, осознается этот мотив человеком, переваривающим пищу, или нет. Он осознается только тогда, когда цель пищевого поведения не достигнута: сок отделен, его состав плох, и пища не растворяется. Симптомы несварения, боль грубо напоминают о «плохом» поведении желудка.
Эта философия адекватного и неадекватного поведения имеет обобщенный характер, и может быть распространена на жизнь вообще. При этом возникает универсальный симптом неадекватности - страдание. Болит.
