О Гаврииле Николаевиче Луженовском в советские времена упоминалось разве только что в связи с видной эсеркой Марией Спиридоновой – его убийцей. Между тем, это был человек, верой и правдой служивший Царю и Родине.
Гавриил Николаевич Луженовский родился 12 февраля 1871 года в Тамбовской губернии в старинной дворянской семье. Некоторое время он обучался в московском лицее памяти Цесаревича Николая, откуда перевелся в тамбовскую, а затем в воронежскую классическую гимназию, которую закончил в 1894 году. После окончания гимназии Гавриил поступил на юридический факультет Императорского Московского университета. Он проявил себя не только в учебе, но и зарекомендовал себя как человек, небезразличный к судьбе Отечества: организовал из числа студентов кружок студентов – патриотов. Он рано женился - уже на втором курсе, на дочери соседнего помещика Вере Зубковой, от которой впоследствии имел троих детей. С этого времени он проводит много времени в своем наследном имении – в селе Березовка, где стал авторитетом для крестьян: уже в 24 – летнем возрасте став старостой местной приходской церкви. В этот период Гавриил Николаевич увлекся археологией - сказалось влияние его преподавателя по Московскому университету профессора Самоквасова. Он стал членом местной археологической комиссии и с любовью занялся изучением родной старины.
Получив юридическое образование, Луженовский в течение двух лет служил помощником присяжного поверенного, а затем, на протяжении ещё трех лет, - присяжным поверенным при Тамбовском окружном суде. В адвокатской деятельности Луженовский зарекомендовал себя отлично, она принесла ему широкую популярность. Видный член Тамбовского Союза Русских людей Александр Щеголев вспоминал о нем:
- Обширный природный ум, отменное знание юридических наук, подкрепленное практикой, редкая находчивость и самообладание, дар слова выдвинули его из ряда товарищей.
Автор краткого биографического очерка о Гаврииле Николаевиче отмечал:
- Отличительной чертой Гавриила Николаевича, сделавшей его известным всей Тамбовской губернии, было то, что где бы Гавриил Николаевич ни работал, всегда и везде он самоотверженно заявлял себя чисто русским, истовым, кондовым человеком, горячо убежденным монархистом, патриотом.
С началом русско – японской войны Луженовский стал одним из организаторов сбора пожертвований на восстановление русского флота. Впоследствии один из монархистов – Николай Жеденов – рассказал характерный случай. Некий адвокат Вольский, из польских евреев, с нескрываемой радостью по случаю поражения нашего флота, заявил: «Наконец – то нас проучили! Давно бы пора. Так нам и надо. Ура, началось. Так погибнет весь русский флот»…
Луженовский при этих словах буквально вскипел. Выпрямившись во весь свой богатырский рост, он громко крикнул на него: «Как смеешь ты…при нас, русских, радоваться русскому горю, русскому поражению? Только низкий изменник или жид может радоваться унижению своего отечества!»
Вид Луженовского был настолько внушителен, что адвокаты, разделявшие мнение Вольского, сразу притихли, а сам Вольский поспешил исчезнуть.
- Уничтожат одни броненосцы, соберем денег на другие, - кричал ему вслед Луженовский.
В ноябре 1904 года произошел ещё один случай. Местные левые и либералы устроили банкет, на котором произносили здравицы за преступников – убийц русских государственных деятелей. Луженовский такой наглости не стерпел. В ответ на вылазку либералов он собрал на обед 250 монархистов, дав, таким образом, отпор зачинщикам смуты.
После этого мероприятия, Луженовский направил через министра внутренних дел князя П.Д. Святополк – Мирского верноподданническую телеграмму Царю, в которой говорилось:
- Почтительнейше просим Ваше сиятельство повергнуть к стопам Его Императорского Величества верноподданные чувства более чем 250 русских людей всех сословий, случайно собравшихся в городе Тамбове, и их непреклонную уверенность в том, что только Он Один, Государь Самодержец, может вывести Россию из тяжелого положения, созданного небольшою группой внутренних врагов ее.
Как вспоминал, Н. Жеденов, «впечатление от телеграммы было огромно. Это была первая верноподданническая телеграмма, первый любящий сыновний привет дорогому Отцу среди жидовского гама о конституции». Николай ІІ отметил этот верноподданнический адрес и оставил на телеграмме свою подпись: «Прочел с удовольствием. Петербургское Русское Собрание направило Луженовскому свое ответное приветствие.
Твердая монархическая позиция привела Луженовского к конфликту с местной адвокатурой, и он оставил юридическое поприще. Гавриил Николаевич серьезно занялся публицистикой, стал активно печататься в «Тамбовских губернских новостях».
Энергичного борца за русские интересы заметил Тамбовский губернатор Владимир Федорович фон дер Лауниц. В апреле 1905 года он предложил Луженовскому должность советника губернского правления. Современники отмечали, что Лауниц и Луженовский были очень похожи своими характерами. Они оба отличались искренней любовью к России и Государю, крепкая вера в Бога, неприятие лжи и колебаний в любой форме.
Назначение Луженовского на государственную службу удивило многих – человек, ранее на службе не состоявший, получил сразу должность 6 – го класса.
Но ничего хорошего это назначение Луженовскому не сулило. В стране царил революционный террор – чуть ли не каждый день террористы убивали государственных чиновников.
Сразу после назначения Луженовского из Уфы прибыл молодой и энергичный монархист - патриот, сын известного правого деятеля генерала Евгения Богдановича – Николай Евгеньевич Богданович. Таким образом, в руководстве Тамбовской губернией сложился триумвират верных Царю слуг, энергично взявшихся за искоренение революции.
После выхода Манифеста 17 октября 1905 года Луженовский получил приказ губернатора пресечь волнения крестьян, возникшие в трех уездах Тамбовской и одном уезде Саратовской губерний. С двумя ротами солдат 291 – го Бобровского полка под командованием капитана В.В. Степанова Луженовский прошел около пятисот верст, решительно восстанавливая порядок. Он считал, что «или зверь – революция сметет государство, или государство должно смести зверя».
При этом Луженовский не был сторонником карательных мер. Он начинал с убеждения, взывая к совести и религиозным чувствам разогретых революционными провокаторам – агитаторами крестьян. Только, если его слова не приводили к результату Луженовский прибегал к мерам физического воздействия – порке. Всего за 22 дня беспорядки были ликвидированы. В ходе этой «экспедиции» произошел комичный случай – Луженовскому удалось захватить «революционного генерала», который был одет в мундир с орденами и призывал от имени «царя» громить помещиков.
В своей должности Луженовский оказался на месте; стало очевидно, что этот человек – талантливый организатор, обладающий непреклонной волей. Эти качества оценили и враги – социалисты всех мастей. За подавление крестьянских выступлений они приговорили имение Луженовского к разграблению, а его самого – к смерти. О вынесенном приговоре, напечатанном на красной бумаге, они известили самого Луженовского и его мать.
Но привести приговор в исполнение было не просто: крестьяне – черносотенцы добровольно вызвались охранять имение Луженовских. На вынесенный приговор мать Луженовского – Мария Гавриловна – через газету ответила следующими словами:
- Несчастные, ослепленные люди! Не думайте запугать убийствами из – за угла тех, кто любит Святую Русь. Я благословила своих двух сыновей отдать жизнь свою за Православие и Царя, без которых погибнет наше Отечество. И если Господь допустит убийство моих сыновей, то безропотно буду доживать свой век без детей.
В декабре 1905 года Луженовского направили на новый участок – на подавление волнений в г. Борисоглебске. Вместе с ним выехал и его брат – инженер, который должен был вести паровоз в случае забастовки железнодорожников. В это время в Тамбове 14 декабря эсеры выстрелами в спину смертельно ранили вице – губернатора Н. Е. Богдановича, который скончался через три дня.
Через месяц революционеры добрались и до Луженовского. 16 января 1906 года переодетая гимназисткой эсерка Мария Спиридонова, охотившаяся за Луженовским неделю, расстреляла его на перроне Борисоглебска, всадив в него пять пуль.
Казаки, успевшие за месяц совместной жизни полюбить своего начальника, принялись избивать Спиридонову, но смертельно раненый Луженовский отдал свой последний приказ: «Не убивайте!». Узнав, что террористкой оказалась женщина, перекрестился и произнес: «Господи, прости ей. Не ведает, что творит». Причем, как рассказывали потом казаки, если бы он не крикнул: «Оставьте, не убивайте», от Спиридоновой «и клочка бы не осталось». «Откуда только голос взялся», - удивлялись они. Смертельно раненый Луженовский, не уверенный, доживет ли он до приезда семьи, сказал казаку Н. Д. Аверьянову: «Если не увижу более семьи, скажите ей, что я нелицемерно отдавал свою жизнь и отдал за Веру, Царя и Отечество».
Тяжелораненого Луженовского встречал в Тамбове губернатор фон дер Лауниц, который любил его как собственного сына. Опасаясь нового покушения, раненого охраняли около 600 добровольцев. После тяжелых мучений, продолжавшихся более трех недель, Гавриил Николаевич скончался. Перед смертью он вел себя, как настоящий христианин – молился за свою убийцу и простил её.
Похоронили Гавриила Николаевича в фамильном склепе в ограде церкви в селе Березовки.
Его биограф – А. Щеголев – писал, что, несмотря на недолгую жизнь, Луженовский прожил её не зря: «он был носителем и проповедником идеи национального возрождения России». «Вера Христова православная, Самодержавный неограниченный русский Царь, Россия для русских – вот начала, за которые боролся и ратовал он всю жизнь».
Ненадолго переживший убитого патриота и так же вскоре сраженный рукой злодея Владимир Федорович фон дер Лауниц писал в своей телеграмме:
- Под тяжелым ударом судьбы, покорно Воле Божией, вместе с вами молюсь об упокоении души незабвенного мне Гавриила Николаевича…Вечная память тебе, дорогой соратник, непоколебимый патриот великого русского дела!
Будем и мы помнить славное имя великого сына России - Гавриила Николаевича Луженовского.
***
По иронии судьбы убийца Луженовского Мария Спиридонова умерла не своей смертью, причем погибла от рук своих соратников – большевиков: 11 сентября 1941 (через три месяца после немецкого вторжения) она была расстреляна сотрудниками НКВД в Медведевском лесу под Орлом вместе с другими 153 политическими заключёнными Орловской тюрьмы. Расстрел объясняется тем, что перемещение осуждённых данной тюрьмы не представлялось возможным. Наиболее опасных заключённых в ряде случаев убивали. Так произошло и с великой революционеркой Марией Спиридоновой..