Сергей Александрович, у граждан есть не то что претензии, но некие вопросы. И это большой блок вопросов по миграционной политике.
Сергей Михеев: По поводу миграционной политики я говорил и писал уже много раз. Моя позиция по этому поводу не меняется десятками лет. Никаких должностей не занимаю, депутатом не являюсь, в данном случае выступаю как общественный деятель, эксперт. Считаю, что наша миграционная политика абсолютно нереалистичная. Категорически не согласен с массовой паспортизацией людей, приезжающих к нам из регионов, поставляющих трудовых мигрантов. Ничего подобного ни в одной стране мира нет. Мы сами говорим о России как о цивилизации, суверенной стране, а паспорта раздаются с такой легкостью, как будто они ничего не стоят! Попробуйте получить гражданство в США или в Европе, в которых довольно либеральная миграционная политика, но одно дело быть мигрантом, другое дело - получить паспорт. Печально, что в большинстве случаев массовая раздача паспортов мотивируется коррупцией. Коррумпированные органы за небольшие взятки раздают паспорта людям, что в будущем готовит массу проблем. Здесь я согласен с мнением Патриарха Кирилла, который говорит, что изменение этнического баланса может привести к большим проблемам в дальнейшем, к возникновению зон напряженности, взрывам и созданию «государства в государстве».
Когда мы признаём, что сотни тысяч паспортов раздавались по коррупционным схемам, это означает, что люди начали свой путь в российское гражданство с уголовного преступления, потому что дача взятки – это уголовное преступление. В Госдуму внесли законопроект о прекращении гражданства РФ за нарушение присяги. Я поддерживаю такой закон. Посмотрим, примут ли его, и, если примут, то в каком виде. Радикально важно остановить бездумную паспортизацию, особенно на том фоне, когда русским, которые являются разделенным народом, для которых Россия – это историческая родина, паспорта не раздают, потому что у них нет собственных этнических УПГ. Это первое.
Второе: трудовая миграция. Надо в качестве приоритетной поставить перед собой цель выхода из зависимости. Любая зависимость, в том числе от иностранной рабочей силы, – это проблема. Могут возразить и сказать, что во многих отраслях без мигрантов не обойтись. Согласен. Во-первых, в качестве цели надо ставить постепенное снижение такой зависимости. Во-вторых, определить, где конкретно они нужны. Когда нам говорят, что сотни тысяч этих людей работают здесь доставщиками пиццы и без них экономика не может обойтись, мне кажется, это ложь. Является ли это фактором развития или неизбежностью? Нет. Тогда давайте определим стратегические направления и создадим другой принцип рекрутирования мигрантов. Например, проектный принцип: есть проект; вы под него берете какое-то количество людей; они приезжают, работают, зарабатывают деньги и уезжают; если опять нужно, то снова приезжают. А у нас: заезжай сюда, сам себе ищи работу, делай, что хочешь и лишь иногда продлевай разрешение. Эти вещи необходимо менять! В противном случае мы создадим себе проблемы в будущем, которые придется решать и нам, и нашим детям.
К сожалению, все разговоры о программах ассимиляции, толерантности, есть калька с европейских образцов. В Европе эти подходы провалились, поэтому надежды на то, что у нас это будет работать, тоже небольшие. Я считаю, что в условиях большого количества внешних вызовов нам важно пересмотреть эту политику.
Много вопросов про демографическую ситуацию и политику страны в этом направлении. Как ее нормализовать? Слушатели пишут, что на примере Европы видно, что уровень жизни если и влияет на рождаемость, то в обратной пропорции. Спрашивают: почему в таких странах, как США, разводов почти в два раза меньше, чем у нас? Наверное, исследование Telegram-канала «Всемирная статистика» сподвигло на эти вопросы наших слушателей. По этой статистике Россия стала одним из лидеров по количеству разводов - на четвертом месте, на первых местах по количеству разводов Португалия, Испания, Люксембург, на пятом - Украина, а меньше всего разводов в Индии. Я посмотрел - статистика не меняется: у нас заключается много браков, но много и разводов. Почему в Штатах в два раза меньше? Наверное, там многие живут гражданским браком: пожили и разбежались. У нас до последнего времени было принято регистрировать свой брак.
Сергей Михеев: Индия - очень бедная страна, и большинство людей там живут заметно хуже среднего россиянина. И, тем не менее, посмотрите на статистику. Вопрос в том, насколько традиционно у вас в голове отношение к институту брака и детям. Материальный фактор при этом играет роль, но он вторичен. Я считаю, что Ваша версия с гражданскими браками тоже принимается. Однако, мы всё говорим, что мы страна традиционных ценностей, но США на круг более традиционная страна, чем Россия. Потому что у нас было 50 с лишним лет разрушения института традиционной семьи, потом в 1970-е годы спохватились, но уже было поздно - они свой результат дали. А последние 30 лет было сплошное некритичное восприятие западной массовой культуры в ее самых саморазрушительных вариантах. А в Америке (при всем развитии субкультуры откровенного греха, которая пошла в последние десятилетия), очень многое всё еще зиждется на более традиционном, в том числе, христианском протестантском восприятии института семьи.
Не обманывайте сами себя, когда говорите: «Если бы мне дали это и это, я бы сделал то-то». К сожалению, в большинстве случаев вы нашли бы другую причину. Состояние головы и души здесь является определяющим.
Пишут, что в Индии всегда тепло, круглый год лето, а у нас две трети территории - вечная мерзлота.
Сергей Михеев: Тем, кто не хочет, что ни дай, всё будет не так. Кто же вам климат изменит? Как русскому крестьянину удавалось жить большой семьей в этом климате в гораздо более сложных условиях, чем сегодня живет горожанин? Посмотрите темп прироста населения в конце XIX - начале XX века и сравните с тем, что сейчас. Это при том, что сегодня средний россиянин гораздо комфортнее живет! В Индии, кстати, не тепло, а жарко, дышать нечем, как в аду.
Слушатель интересуется, где Вы научились так быстро мыслить?
Сергей Михеев: В голове у меня всё протекает быстрее, чем я говорю. Если бы я говорил на той скорости, на которой думаю, никто ничего бы не понял. Никаких специальных курсов обучения нигде не проходил: практика плюс образование. Бог дал - постараюсь использовать!
Почему, по Вашему мнению, с возрастом время летит быстрее? Что с этим делать?
Сергей Михеев: У меня нет ответа. Могу сказать, что, когда ты маленький, то не можешь дождаться, пока тебя вечером заберут из детского сада, а 10 лет в школе - это почти целая жизнь, летние каникулы были бесконечными, а сейчас только и успеваешь просыпаться, вставать, снова засыпать – и так по кругу. Всё летит! Если об этом говорить с научной точки зрения, то я не готов. Думаю, что у учёных тоже ответа нет. Само по себе время является относительным. Учёные говорят, что в разных условиях время может замедляться и ускоряться. Плюс восприятие человека меняется: сначала для него всё в новинку, он познаёт, адоптируется, приспосабливается. Во-первых, с возрастом всё становится обыденным; а во-вторых, что было тебе когда-то доступно, становится недоступно.
Массовая культура сильно обедняет наше восприятие. То, на что мы, будучи детьми, смотрели широко открытыми глазами (например, на окружающую природу), сейчас переведено в режим восприятия с экрана, а он делает всё неживым.
С кем из президентов Украины Вы лично знакомы?
Сергей Михеев: Я их видел, но личного знакомства нет. Хотя с отдельными политиками был знаком.
Мы подбираемся к блоку вопросов по Украине. Спрашивают: возможен ли такой вариант, что американцы назначат на пост президента Украины человека типа Гуайдо, и украинцы дружно за него проголосуют? Нужен ли нам сейчас мирный договор с незаконной «киевской хунтой»?
Сергей Михеев: Они уже назначили Зеленского. До выборов в Америке они будут тянуть нынешнюю картинку, а что будет дальше, трудно сказать. Они могут придумать всё что угодно. С одной стороны, они считают, что он свой ресурс полностью не выработал. С другой стороны, как законно избранный президент ещё на пятилетку он им не нужен, поэтому в таком статусе его и подвесили.
Что касается переговоров: я много раз говорил, что они возможны, но вопрос, на каких условиях? То, что они возможны, говорит президент Путин, и попытка достижения стамбульских договоренностей в 2022 году об этом свидетельствует. Недавно были разговоры о том, не вернуться ли к ним, и Лукашенко с Путиным подтвердили, что теоретически это возможно. Что толку спрашивать у меня, если об этом говорит президент, главнокомандующий? Естественно, ни о каких территориальных уступках или по типу «Минск-2» речи быть не может - ситуация радикально изменилась. Это первое.
Второе: для нас важна демилитаризация Украины. Насколько это достижимо, трудно сказать. Если когда-то будут переговоры, то она должна быть одним из самых важных условий. Это и есть главная угроза, которую мы как таковую осознаем.
Спрашивают, почему Белоруссия - единственная из постсоветских стран, которая не стала исповедовать в своей политике национализм и русофобию? Это мнение нашего слушателя.
Сергей Михеев: Я тоже считаю, что это единственная страна, если не считать саму Российскую Федерацию. Хотя в первые годы постсоветского существования Белоруссии при Шушкевиче, одном из подписантов Беловежских соглашений, тоже были и развивались свои белорусские националистические организации. Но Лукашенко их всех прикрыл. Я думаю, здесь есть и историческая причина, связанная с мировоззрением белорусского народа. Там и раньше не было ультрарадикального национализма, какой был на Западной Украине. Политически, исторически так сложилось. Это первое.
Второе: Белоруссия настолько пострадала в ходе Второй мировой войны от немецко-фашистских оккупантов и бандеровских карателей, что тема антирусского радикального национализма была там не сильно популярна, в отличие от Украины, где долгое время велась борьба с этими людьми, и потомки тех, с кем велась борьба, до сих пор живы. Даже президенты Украины признавались. Помню, Кравчук стал откровенничать, как он, последний коммунистический руководитель Украины, будто бы носил продукты в схроны к бандеровцам.
Третье: это фактор Лукашенко, который в истории постсоветской Белоруссии играет ключевую роль. Я лично всегда с симпатией высказывался по поводу Лукашенко. Не всё в его политике можно принимать, но от того, как он решил, куда надо грести, зависело всё в судьбе постсоветской Белоруссии от экономики до политики. Помню, были дискуссии: «Для чего помогать Белоруссии? Зачем она нам нужна?» А сейчас та ситуация, когда мы понимаем, зачем она нам нужна и что, действительно, имело смысл ей помогать. Потому что выбор Лукашенко является исторически правильным, это его личное убеждение. Хотя ясно, что романтизировать крупных политиков не надо.
Сколько попыток было свергнуть Лукашенко! Наверное, действительно, надо было жесткой рукой наводить порядок, что он и делал. Вопрос от слушателя: возможно ли, по Вашему мнению, построение справедливого общества в перспективе 50 плюс лет в мире в целом и в отдельно взятой его части, в государстве? Справедливость для всех.
Сергей Михеев: Почему я двояко отношусь к советскому периоду? Считаю, что не надо кормить себя утопиями. Что такое справедливость? Как только мы начнем это обсуждать, тут же утонем в разнообразии оценок того, что такое справедливость, что справедливо. На бытовом уровне в большинстве случаев получается так: если мне в карман, то это справедливо; а если тебе, то нет. Достичь консенсуса по поводу того, что такое справедливость, крайне сложно. Именно по этой причине я не верю в возможность построения справедливого общества ни в планетарном масштабе, ни в масштабах одного из государств. К этому надо стремиться, это надо пытаться делать, но представить себе «Рай на земле» невозможно.
У старого человечества было справедливое общество?
Сергей Михеев: Я абсолютно уверен, что нет, никогда. Этого не было и в советское время. Можно сравнивать разные варианты, но говорить об абсолютной справедливости бессмысленно, потому что ее никогда не было. Даже нет четкого, понятного, разделяемого всеми представления о том, что это такое.
Не было, нет и, вполне возможно, не будет.
Сергей Михеев: Конечно, стремиться к каким-то элементам справедливости необходимо, но верить, что можно построить «общество братьев и сестер», где все будут довольны, бессмысленно.