Как настоящий писатель, Виктор Астафьев стремился, чтобы его произведения читали, он хотел быть ближе к народу и поэтому доверчиво открывал всем свои мысли и чувства.
Предлагаем вашему вниманию полную версию сочинения школьницы Надежды Девальд, написанного на основе интервью с ее дядей Анатолием Козловым, другом Виктора Астафьева.
Беру в руки «Затеси» В. П. Астафьева, начинаю читать, и захватывают меня своим мощным потоком эти философские миниатюры, и несут за собой, и негодую над мерзостями, какие только может вытворять человек, и хочу быть похожей на тех людей, которые «делают посильную добровольную работу, так необходимую уставшей земле, – жгут мусор возле речки». «Затеси», самая, мне кажется, светлая, самая поэтичная книга Виктора Петровича. Да и писал он ее дольше всех, практически всю жизнь, составляя, как художник, мозаику из небольших рассказов, миниатюр. Моя любовь к Астафьеву возникла именно после прочтения «Затесей». Думаю, именно в этих поэтических зарисовках Астафьев самовыразился с наибольшей силой.
Когда мне представилась уникальная возможность узнать об этом талантливом человеке чуть больше, не могла ею не воспользоваться. Помню, как это было.
Я в гостях у Козлова Анатолия Алексеевича, кандидата технических наук, профессора, член-корреспондента международной академии инвестиций и экономики в строительстве, который близко знал этого удивительного писателя, дружил с ним.
– Анатолий Алексеевич, расскажите, как вы познакомились с Виктором Петровичем Астафьевым?
– В 1981 году я жил в Красноярске, в Академгородке. Все уже знали, что Астафьев получил здесь квартиру, хотели с ним познакомиться и, конечно, я тоже, но нельзя же было подойти первому, неудобно. Микрорайон небольшой, подумал я, ещё представится возможность. Так и случилось. Работал я тогда заведующим кафедрой в инженерно-строительном институте, и вот, после тяжелого рабочего дня, захожу я на почту, а там Виктору Петровичу пришли четыре коробки книг, сигнальных экземпляров «Последний поклон» и «Посох памяти». Я слышу, как Виктор Петрович говорит служащему: «Вы знаете, у меня после войны ранены рука и нога, рука не дееспособна, тяжести носить не могу. Вот я возьму одну коробочку, а за остальными моя баба потом подойдет. (Как я узнал позже, он свою жену – Марию Семеновну Корякину – называл на сибирский манер – баба или баба Маня). Она у меня хоть и маленькая, а тяжести все время за меня носит». Я подумал: «Ну как же так, я же видел до этого Марию Семеновну, женщина славная, не может же она такие тяжести таскать». Решил, что надо помочь, подошел и говорю:
– Здравствуйте, Виктор Петрович, слышал я ваш разговор, готов оказать Марии Семеновне помощь.
– Ты откудова-то? – спросил он у меня.
– Да сосед я Ваш – Анатолий Козлов.
– А, ну что ж, приятно познакомиться, - сказал Виктор Петрович и повел меня к себе домой.
– Маня, я тебе помощника привел, - представил он меня.
Мария Семеновна сразу же пригласила меня на чай. Мы познакомились с писателем и его женой поближе. Узнав, что я преподаватель, Виктор Петрович сказал: «Учишь студентов жизнь обманывать?».
Когда я стал прощаться, Астафьев подарил мне книгу «Посох памяти», которую подписал официально: «Анатолию Алексеевичу Козлову». Но тут Мария Семеновна предложила ещё попить чаю, поговорили, и Виктор Петрович в конце встречи преподнес мне ещё одну книгу, «Последний поклон», где уже обращается так: «Анатолию Козлову, по-соседски, от сибирского сердца, мою самую заветную книгу. Астафьев».
Так завязалась наша дружба, которая продлилась до последнего дня жизни Виктора Петровича. Впоследствии он еще много дарил мне книг и каждую подписывал с определенным смыслом.
– Какие интересные моменты связали Вас с ним?
– После двух десятилетий нашей дружбы вышел 15-томник собрания сочинений В.П. Астафьева, где в седьмом томе «Затеси» помещён рассказ по моим детским воспоминаниям – «Четыре плиточки жмыха». Слушая мои рассказы, Виктор Петрович советовал и мне начать писать, как это сделала Мария Семеновна.
У меня есть редкие фотографии, где запечатлены наши беседы, они мне очень дороги. Вот, например, триптих, три фотографии, где мы обсуждаем волнующую нас тему. В это время у меня в гостях был профессиональный фотограф, и мы не обращали на него никакого внимания, а он воспользовался моментом. На первой фотографии я эмоционально рассуждаю на тему, которая не может оставить меня равнодушным, даже занес руку с кулаком, а Виктор Петрович, подперев щеку рукой, (он часто так делал) заинтересованно и внимательно слушает. На втором изображении – момент, когда я все рассказал, опустил руки и жду его ответа, а он обдумывает мои эмоции. На третьей фотографии – он в излюбленной манере грозит мне пальцем и высказывает свою точку зрения. По моему лицу видно, что ответ Виктора Петровича мне не безразличен, он часто переворачивал мое мировоззрение с ног на голову.
– Анатолий Алексеевич, расскажите, пожалуйста, каким в быту был писатель, как одевался, что любил есть?
– Виктор Петрович имел возможность одеваться по моде, изысканно, но предпочитал простую, удобную одежду. Например, однажды он пришел в университет читать лекцию студентам в резиновых сапогах и нисколько не смутился. А в педагогическом университете до сих пор гордятся фотографией, где он в обыкновенной клетчатой рубахе.
Есть он предпочитал простую еду, любимым блюдом у него всегда было первое: борщ или пельмени. Помню такой случай, когда всю ночь ему готовили разные деликатесы, стряпали булочки, а он утром встал, поел щи, а к изобилию даже не притронулся. Очень часто за столом, когда велась беседа, он вообще не ел, а принимал активное участие в разговоре; если ему было неинтересно, он с легкостью мог перевести тему беседы в нужное ему русло. У меня сохранилась фотография, где Виктор Петрович с Марией Семеновной отмечают 50 лет совместной жизни. На столе стоят соленые огурцы и помидоры, соленая капуста, брусника. Я играю на баяне, а супруги вдвоем поют: «Что стоишь, качаясь, тонкая рябина». Виктор Петрович очень любил петь, у него был хорошо поставленный голос, если бы он не стал писателем, то мог стать оперным певцом, потому что от природы ему был дарован удивительный голос.
Также Виктор Петрович любил знакомиться с новыми людьми, ему интересно было знать, чем живет человек, это ему помогало в творчестве, поэтому часто говорил: «Твой друг – мой друг». Практически, все его гости побывали и у меня в гостях.
Сохранилось много аудио- и видеозаписей; он никогда не отказывал и в совместных фотографиях, потому что понимал: это память для людей.
Расскажу ещё один случай. Однажды ко мне приехал мой друг, доктор экономических наук, профессор Московского инженерно-строительного университета им. В.В. Куйбышева, Александр Лейбман. Он очень просил меня организовать встречу с Астафьевым. Я договорился. Мы приехали в Овсянку, а Виктор Петрович собирается готовить ужин. Берет он, значит, хариуса, кладет на сковородку, заливает водой и недолго кипятит, сливает воду и заливает рыбу молоком, сверху лучком присыпает и опять закрывает все это дело крышкой. Хариус приготовился, покрылся золотистой корочкой, а когда мой друг и я его попробовали, мы познали вершину блаженства: ни у кого и нигде до этого и после я не пробовал столь совершенно приготовленную рыбу. Знакомство состоялось наиприятнейшее.
Прошло много лет, Александр Ефимович переехал жить в Израиль, писал письма, всегда вспоминал приготовленную рыбу и был очень благодарен за прием. Передавал привет Астафьеву и приглашал посетить Иерусалим, где бы он показал Виктору Петровичу священные места. Оказалось, Виктор Петрович, уже посещал святые места. Вот что он сказал: «А я там уже был. Когда мы были в Иерусалиме, было душно и жарко, все очень устали, но посетив Храм Гроба Господня, скажу, не преувеличивая, какой-то недуг, камень, который всю жизнь тащил на плечах, вдруг свалился с меня, и я вздохнул полной грудью и уже ни о чем не жалел. Я просто улыбался и был счастлив».
– Анатолий Алексеевич, Вы сказали, что дружили до последнего дня его жизни, а какой он был, этот день?
– В 2001 году все уже знали, что Виктор Петрович болен. Этот год был и для меня тяжелым: умерла моя мать. Я часто приходил к нему справиться о здоровье и поделиться своей печалью. 28 ноября, придя к ним, я застал Виктора Петровича, лежавшего на кровати в большой комнате, возле него была медсестра. Мария Семеновна пригласила меня в комнату и предложила посадить Виктора Петровича за стол, что мы и сделали. У него спросили, видит ли он меня, он сказал, что видит, но смутно. Я старался подбодрить его увлекательными историями. После моего рассказа о победном матче детской футбольной команды, которую Виктор Петрович курировал, он взял меня за руку и сказал: «Толя, ты мне очень нужен, приди ко мне».
Я ему ответил, что мне завтра надо провести сорок дней со дня кончины матери, а потом я буду в его распоряжении. На следующий день, в начале шестого часа утра Виктор Петрович умер. Я был потрясен. Сразу же пошел к ним. Там уже был его друг, актёр Алексей Петренко, читал псалмы, я разрыдался и не мог успокоиться, хотя понимал, что веду себя неподобающим образом.
– Какое влияние на вас оказал писатель?
– Для меня Астафьев стал духовным отцом, большим другом, он всегда в моих мыслях и делах, Виктор Петрович живет вместе со мной.
– Как Вы думаете, почему книги Астафьева популярны среди читателей?
– Произведения Виктора Петровича показывают становление его личности. Читателя привлекает то, что он может учиться на жизненном опыте автора, герои Астафьева становятся для многих примером для подражания. Мне лично очень нравятся его описания природы. Бывает, ловишь себя на мысли, что будто находишься рядом: те же эмоции, то же восхищение первозданной природой. Виктора Петровича любят читать многие, мне кажется, их притягивает искренность, эмоциональность и духовная ценность произведений.
– Анатолий Алексеевич, спасибо Вам за интересный рассказ.
– И Вам, Надя, спасибо за то, что интересуетесь творчеством Виктора Петровича, это очень радостное для меня стремление.
Да, мне нравится творчество этого писателя. Уникальность его произведений, на мой взгляд, в простоте языка, в глубине содержания. При всей автобиографичности, исповедальности произведения Виктора Петровича отражают переживания, надежды и разочарования, мечты целых поколений. Любой, прочитав Астафьева, вынесет урок из его произведений. Как настоящий писатель, Виктор Петрович стремился, чтобы его читали, он хотел быть ближе к народу и поэтому доверчиво открывал всем свои мысли и чувства. Я знаю, произведения Астафьева переживут века и, может быть, станут непреходящей ценностью в мировой литературе!