Родители не зря боялись отпускать Ильмару гулять на болото. Кто знает, какие опасности могут подстерегать девочку в такой местности. С виду спокойное, болото лежит себе дремлет, никого не трогает, и вообще делает вид, что ему ни до кого нет дела, и только изредка булькает, пускает пузыри, а по ночам светится маленькими огоньками.
И вот, ради того, чтобы полюбоваться огоньками и послушать болотную арию в исполнении сборного лягушачьего хора под управлением заслуженного дирижёра и солиста Ля, Ильмара иногда тайком по ночам убегала на болото.
Гусь Аркадий ночью обычно крепко спал, спрятав голову под крыло. Ёж Фёдор при каждом шорохе просто переворачивался во сне на другой бок и погружался в ещё более глубокий сон. И только паук Гоша неодобрительно смотрел всеми восемью глазами на крадущуюся в темноте хозяйку, но делал вид, что ничего не замечает, и утром конечно же никому ничего не рассказывал.
Ильмара, довольная, что ей удалось незамеченной покинуть свою комнату, спешила знакомой тропинкой поскорее попасть на болото, где вот-вот начнётся ночное представление. Она занимала своё любимое место в зрительном зале, которое находилось под огромным старым дубом на бревне, и, затаив дыхание, вглядывалась в темноту.
Ночное светило по имени Луна всё выше поднималось над болотом, озаряя местность волшебным серебристым светом. Звёзды, словно любуясь своим отражением на воде, начинали гореть ярче и мерцать ещё сильнее. Болото начинало оживать. Листья лотосов, спокойно лежащие на водной глади, постепенно превращались в одну общую сцену. То тут, то там на них вырисовывались силуэты лягушек. Всё было готово для выступления.
Где-то на другом берегу послышался квакающий кашель. Это солист Ля поперхнулся комаром. Обычно на выступление он выходил изрядно подкрепившись, но огромный комар слишком назойливо пищал у него над головой, да и природный инстинкт никуда не денешь.
Забравшись на высокий рогоз, Ля затянул сольную партию, разрезав ночную тишину своим громогласным «Ква». Ему вторил остальной хор со всех уголков болота. Лягушки кряхтели и квакали на все голоса, словно пытаясь перекричать друг друга, чем разбудили всех уток в округе и большую белую цаплю. Утки начали крякать и бить крыльями по воде, словно желая перекричать лягушачий хор. Болотная сова качнула ветку у Ильмары над головой, и недовольно ухая, улетела в другую сторону подальше от болота.
Из ближайшего камыша послышался звук паровозной трубы. Это выпь своим ревущим сопрано пыталась подпевать, а может просто возмущаться тому, что тут происходит. Как-то слишком вопросительно куковала кукушка. Казалось вместо обычного «ку-ку», она задавала вопрос: «Вы тут все ку-ку?»
На звуки всей этой какофонии, раздающейся с болота, пришёл любопытный шакал. Он затаился в ближайших кустах и какое-то время просто слушал. Затем, не выдержав, стал громко и противно хохотать, заглушая все остальные голоса.
Но вот, вдруг, все разом умолкли. Над болотом нависла тишина, словно в ожидании чуда. Как по волшебству откуда-то из-под воды и из глубин торфяников стали появляться светящиеся пузырьки. Они какое-то время поднимались в небо, затем растворялись в воздухе. Ильмара с восхищением наблюдала это ночное представление, пока с ужасом не заметила, как над вершинами деревьев забрезжил рассвет и первые лучи солнца уже готовы озарить небосвод.
− Мне кажется, или у Мары в комнате скрипнула дверь? − пробурчал папа сквозь сон.
− Значит надо сходить и посмотреть – пробубнила мама в подушку.
− Если Аркадий не спит, я туда ни за что не пойду – сопротивлялся папа.
− Значит мы никогда не узнаем дома ли наш ребёнок, и жив ли он вообще!
Судя по этой фразе, папа понял, что от похода в комнату к дочке ему никак не отвертеться. Он нащупал свои очки на тумбочке, укутался в одеяло и поплёлся в детскую. Зайдя в комнату, папа увидел сонными глазами, как под одеяло быстро спряталась грязная пятка.
− Мара, ты что не купалась перед сном? Это же моветон!
Папа развернулся и поплёлся обратно в спальню, бурча по пути что-то о пользе гигиены и о том, что стирка грязного белья, это очень тяжёлая и трудоёмкая работа.
