In Memoriam
Неделю назад исполнилось 94 года со дня рождения Анетты Яковлевны Басс (16.04.1930 – 19.01.2006),, легенды музейного дела, искусствоведа, директора Самарского художественного музея (1958–2005), заслуженного работника культуры России, почетного гражданина города Самары и Самарской области, лауреата Государственной премии России. Я многажды писал об Аннете Яковлевне, но для настоящей публикации я выбрал этот текст –из газеты «Известия – Самара» от 23 сентября 2003. Он нравился Аннете Яковлевне.
ХРАНИТЕЛЬ
Пристрастные записки с юбилейной выставки
Есть люди, сумевшие на какое-то мгновенье аккумулировать свои энергетические ресурсы и единственным поступком заслужившие человеческую благодарность. Есть те, кто всю свою жизнь незаметно для окружающих творил наше будущее, но признание пришло к ним лишь трудами историков и спустя время. Было бы ошибкой попытаться расставить всех по полочкам в зависимости от вклада в формирование наших душ или мирского благополучия: каждому творцом уготована своя роль, и заслуги, в конце концов, измеряются соответствием «пьесе» и «режиссерскому замыслу», а не количеством сказанным слов и имитацией активных действий.
Но есть те – а их подавляющее меньшинство – кто смог решить, казалось, непосильную задачу: в течение отпущенной им долгой жизни каждодневно творить Добро и быть по справедливости высоко оцененными уже своими современниками.
Напичканный этими забронзовевшими размышлениями, я отправился в Мраморный зал Самарского художественного музея на выставку, посвященную 50-летию творческой деятельности ее директора Аннеты Яковлевны Басс. Но, как ни странно, вместо «Я памятник себе воздвиг...» совсем другая, окуджавская строчка пронзила уже при первом, беглом знакомстве с экспозицией: «На планете – одна моя мама...»
Никакого намека на «Мою жизнь в искусстве».
На правах любимых детей в Мраморном зале расположились картины, документы, фотографии. «Мама» и «бабушка» братства хранителей самарской культуры решила собрать воедино результаты многолетних поисков, дабы в «семейном кругу» посетители смогли наилучшим образом насладиться прелестями ее находок.
Служитель Вечности.
Мы знакомы с Аннетой Яковлевной уже почти четверть века, и я никогда не видел, чтобы она куда-то спешила. Как бы ни распухал ежедневник от напоминалок о десятках, сотнях совершенно неотложных дел – она никогда не суетится и всегда всюду успевает. Пройдитесь по выставочному залу: полотна российского авангарда, спасенные от бездумных партийных чиновников, требовавших уничтожения шедевров, экспонаты из Государственного музейного фонда России, картины местных художников позапрошлого века и современных, экспонаты из уникальной коллекции Шихобаловых, одной из самых известных самарских купеческих фамилий. В каждой из почти сотни работ, фотографий, писем, воспоминаний – частичка души Аннеты Басс. Души и ее безразмерного личного времени.
Диву даешься, как этой миниатюрной женщине удавалось не только уговорить владельцев бесценных сокровищ расстаться с ними во имя интересов той самой широкой публики, которая мы с вами и есть, но после того, как аргументы ее побеждали, не теряя ни минуты, «транспортировать» очередное приобретение по новому адресу – не дай Б-г, передумают! Настоящее искусство не может принадлежать кому-нибудь персонально. Его единственный владелец – Время. И потому идея музейного собирательства оправдывает многие спорные качества переговорщика – льстеца и фантазера.
Берегиня
У Аннеты Яковлевны, как у каждого, пожалуй, служителя муз, живущего и творящего в сложной системе знаков и символов, есть свои приметы: мир искусства инфернален. В доступной для непосвященных форме это звучит так: посрамлен и несчастен будет тот, кто попытается нанести ущерб ее Музею.
Чего больше в этих словах – стремления укрепить себя в правильности избранного пути или желания деморализовать супостата, покусившегося на святое? Лет двенадцать назад я (по глупости и молодости, безусловно!) по собственной воле поставил себя в незавидное положение нападающего и... попал в долгую полосу неудач. Пока не замирился и был прощен. Останься после этого материалистом!
Дипломат
Аннета Яковлевна – дипломат искусный. Она умела находить общий язык с советскими руководителями и продолжает пользоваться авторитетом у посткоммунистических властей, она в чести у губернского начальства и уважаема градоначальником: свидетельство тому – многочисленные награды от всех. Орден Дружбы, звания лауреата Государственной премии России, заслуженного работника культуры России и почетного гражданина Самары, бессчетные гранты на развитие музея, полученные во многом благодаря тому, что директор этого музея – Басс.
И пусть отсохнет язык у того, кто назовет это результатом нескончаемой череды компромиссов. В действиях Аннеты Яковлевны нет налета конформизма. Просто в ее системе ценностей сбережение и приумножение культуры значительно выше любого самого головокружительного политического выверта и значимей всяческих следующих за тем «пряников». Она считается с правилами игры, чурается роли учителя власть предержащих, склоняя, когда надо, свою мудрую голову, верно и методично при этом укрепляя мощь суверенного государства с уважаемым названием Самарский художественный.
Созидатель
За годы ее правления плохо приспособленные под экспонирование масштабной художественной коллекции залы Дворца культуры на площади Куйбышева приросли роскошным дворцом на Дворянской, скромной деревенской избой в жемчужине Национального парка, ставшей Домом-музеем Ильи Ефимовича Репина, и «шихобаловским» Особняком с атлантами, в самом недалеком будущем - музеем городской культуры рубежа XIX-ХХ веков; а сам музей стал, как любят говорить теперешние управленцы, настоящим «инновационным центром культурной деятельности».
Мраморный зал музея – самый престижный и динамично развивающийся камерный музыкальный зал Самары. Педагогическая программа, разработанная по ее инициативе, получила признание даже в музейной столице России Санкт-Петербурге. Признание города, сформировавшего из скромной провинциальной школьницы целеустремленного исследователя, думаю, должно ей льстить.
Мифолог
Публика в российском провинции, даже самая интеллигентная и «продвинутая», – менее разворотлива, чем в столицах. Менее московских и питерских собратьев стремится занести собственные воспоминания и впечатления на бумагу. То ли из ложной скромности приуменьшая значимость событий, участниками которых она была, то ли в силу недооценки преимуществ письменного текста над устным словом. Но, так или иначе, множатся мифы и легенды российских «городков».
Историй Аннета Яковлевна знает столько, что за глаза ее частенько называют главным «мифостроителем» самарской культуры. Завидуя ее громадному архиву и не желая признавать очевидного: дары, сделанные ей лично многочисленными друзьями и «подружками» из артистической и художественной среды, – следствие. Следствие ее преданности родному городу, способности дружить, умению в критические для совершенно чужих людей моменты забывать о личном и подставить плечо.
Но рассказы – рассказами, а где подтверждение? И Аннета Яковлевна, первой из коллег «по цеху» сумев воспользоваться исчезновением цензуры, сама принялась разрушать «миф о мифе». В середине 90-х собранный ею издательский комплекс работал в поистине «тейлоровском» потогонном режиме. Программы концертов с непременными историческими параллелями, аннотации выставок, материалы научно-практических конференций и, наконец, книги. Начали с воспоминаний о Самаре Владимира Володина. Он был первым директором для выпускницы ленинградского университета, человеком, во многом определившим направление жизненного пути молодого искусствоведа. Затем на помощь пришли издатели-профессионалы. Два гениальных альбома – «От модерна до авангарда», «Наследие», а также изящная книжная серия «Сокровища Самарской Луки» – правда о музейной коллекции, без легенд и мифов.
Олимпиец
Аннета Яковлевна – не ангел. Она не по-директорски эмоциональна и по-женски «ревнива». Она пристрастна: любит – так любит, не любит – пеняй на себя. Она вся соткана из противоречий, в основе которых – примитивное отсутствие денег на развитие музея. Полунищенское существование с перформансами «от Сороса» – безграничное счастье по сравнению с нищенским государственным финансированием без каких бы то ни было выставок вовсе. Пусть даже ценой громкого публичного размежевания с бывшими товарищами по цеху.
Но это противоречие эпохи, а она ведь и есть эпоха. Таких, как Аннета Яковлевна, активно начавших творить на волне ХХ и ХХII съездов партии и определивших направления самарской художественной культуры, совсем немного, не больше десятка. Кого-то из них уже нет, кто-то ушел со сцены, посвятив себя журналистике и педагогике. Басс осталась одна. В центре всеобщего внимания, на острие обывательского и профессионального интересов.
Осознает ли Анетта Яковлевна свое положение «олимпийца» и неизбежные при этом одиночество и право на непогрешимость? Никогда не спрашивал ее о планах: во-первых, штамп, во-вторых, вообще боюсь задавать ей вопросы: вдруг не получу ответа – у небожителей есть такое право. А недавно она сама заговорила о них. Открыть театральный музей в бывшей квартире семейства Васильевых на Предтеченской, помочь коллегам издать книгу о художнике и исследователе Константине Павловиче Головкине, для популяризации идей и творчества которого она столько сделала, самой дописать монографию о клане просвещенных самарских купцов Шихобаловых и, наконец, сесть за воспоминания. У нее превосходная память и чудесным образом систематизированная и сохранившаяся летопись эпохи, начатая «ленинградскими письмами»: студенткой она каждую неделю отправляла домой послание с кратким отчетом о свершившихся событиях и полученных впечатлениях...
Не уверен, что проблемы Ее Музея не оттеснят идею о написании воспоминаний куда-нибудь «на потом», потому советую познакомиться с ее посланием по имени «Выставка». Посланием талантливого человека, лучше иных учебников помогающим постичь суть Времени, в котором этот человек живет, творит и Хранителем которого он является.