Середина 70-х. Воспоминания о праздновании 1 мая у меня прочно переплелись с проведением всесоюзных субботников. Наверное, дни городских субботников и Международной солидарности трудящихся многое объединяло. Например, задорные энергичные марши. В Москве, с раннего утра, из громкоговорителей разливалось:
— Нас утро встречает прохладой,
Нас ветром встречает река...
В метро, на эскалаторах:
— Утро красит нежным светом
Стены древнего Кремля,
Просыпается с рассветом
Вся Советская земля...
На улицах и площадях:
— Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и рек!
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек...
От таких песен сердце выпрыгивает из груди, горы хочется свернуть!
Спешат радостные возбужденные люди. Если на субботник — одеты по-рабочему, дамы обязательно в платочках и ботиночках, а мужчины в кепках и сапогах. А уже на день солидарности все идут нарядные, опрятные.
Но больше всего запомнилось празднование Первомая в провинциальном городе. Там ощущалась особая незабываемая теплая атмосфера, ведь почти все собравшиеся на центральной площади знали друг друга.
Демонстрацию открывали музыканты. По площади, в сверкающих золотой вышивкой костюмах, проходил единственный в то время женский духовой оркестр, организованный работницами золотошвейной фабрики.
— Вот дают девчонки! — одобрительно комментировали зрители.
За оркестром шли заслуженные люди города — ветераны ВОВ и труда, с орденами и медалями на груди.
— Смотри, вон наш идет, — с гордостью раздавалось то тут, то там.
— А вот и Степаныч. Сте-па-ны-чу У-ра!
— И-ва-ны-чу У-ра!
— Всем У-ра! У-ра! У-ра!
Следующими были передовики производств, пожарники в сверкающих касках, учителя и учащиеся школ и интернатов. Все с большими гвоздиками из красной гофрированной бумаги, транспарантами, красными флагами и воздушными шарами. С вагоностроительного солидно проезжали на украшенном большой эмблемой завода и кумачевыми транспарантами грузовике.
Радостно-возбужденные мы, ребятишки, возвращались с демонстрации на нашу улицу:
— А давайте, как настоящие революционеры-подпольщики, маевку устроим!
— Какую маевку?
— Разведем костер.
— Точно. Будем песни петь, потом напечем картошки.
Сбегали за съестными припасами. Расположились среди развалин из красного кирпича (не иначе, Бастилии), развели костер. Стали поджаривать кусочки хлеба, нанизанного на прутики — не хуже шашлыка! Как потух огонь, заложили в горячую золу картошку в кожуре. Уже стемнело, а мы только выкатили готовый ужин из пепла. Ели, без конца дуя и обжигаясь, не очищая от золы и шкурки, густо посыпая солью, в прикуску с зеленым луком. Такая вкуснятина! Но пора расходиться по домам.
— Чего так поздно? — спросили меня по возвращении. — Ну-ка, постой-ка... Ты себя в зеркало-то видела? Все лицо в саже, как черт из табакерки.
Ничего страшного, делов-то — умылась и все. А зато какая все-таки замечательная была наша маевка!
23.04.2024