Сегодня российские журналисты, находящиеся в зоне проведения СВО, согласно Женевской конвенции — лица гражданские. А значит, представители СМИ не могут быть целью ни для одной из сторон конфликта. Так почему же российские репортеры становятся для ВСУ мишенью?
На днях от рук украинских боевиков погиб корреспондент «Известий» Семен Еремин. Значит, международное право перестало работать и Женевская конвенция уже не гарант безопасности?
«Я вообще не знаю, зачем мы прыгаем вокруг этой Женевской конвенции, она никак не защищает журналистов в горячих точках!» — считает военный корреспондент «Комсомолки» Александр Коц.
«Я 20 с лишним лет работаю по всему миру в разных горячих точках, ни разу она меня никак не защитила. Нам меньше надо думать о нормах, которые выдуманы не нами, а западными экспертами, а больше думать о своих людях», — заключает журналист.
Тогда как защитить «своих людей» в зоне боевых действий? Повторимся, журналисты на СВО — лица гражданские. А ведь такой статус у представителей прессы был не всегда. К примеру, в годы Великой Отечественной войны военкоры Константин Симонов и Алексей Сурков имели воинские звания. Сейчас ситуация усугубляется еще и тем, что в России не определен статус военкора. И эту проблему нужно решать в первую очередь, считает член Общественной палаты Александр Малькевич:
«В общественном сознании военкор — это человек, который облачен в бронежилет, в каску, находится среди бойцов. Более того, военкорами у нас считают только тех, кто приехал в командировку: в длительную или краткосрочную. А я подчеркиваю, что есть тысячи наших коллег, которые живут в Донецке, Запорожье, они никуда не приехали, а живут и работают так, попадают под обстрелы и подвергают свою жизнь риску каждый день. Это чудовищная несправедливость. А с ними что делать?»
Казалось, решение на поверхности: предоставить всем репортерам, находящимся в зоне проведения боевых действий, статус ветеранов военной журналистики, а также в случае гибели предоставлять семье социальные пособия и выплаты. Все как у военных.
«Журналисты, которые работаю на территориях, признанных специальной военной операцией, конечно, должны этими специальными гарантиями быть обеспечены. Неважно работает этот журналист на линии фронта или пишет репортаж о мирном восстановлении республики, - они все рискуют. Любая гибель в зоне СВО журналиста должна расцениваться, как боевая потеря. Кстати, не только журналиста, но и пожарного, сотрудника скорой помощи, которые очень часто подвергаются обстрелам. Они тоже могли бы рассчитывать на такие выплаты от государства», - отмечает военкор Александр Коц.
Но справедливо ли уравнивать журналистов и военных? Одно дело — писать заметку о военных действиях, другое — принимать в них участие. Как быть? Найти золотую середину, уверен член Общественной палаты России Александр Малькевич.
«Должен быть компромисс, и не только для журналистов. Выплаты должны быть и врачам, и сотрудникам МЧС, и коммунальщикам. Вопрос должен быть поставлен про прифронтовые территории. Если мы хотим, чтобы там жизнь продолжалась, мы должны понимать, что там люди находятся в смертельной опасности. И если у нас особо «умные» будут рассуждать: «А зачем им доплаты?» — люди просто соберутся и уедут. Они поддерживают пульс жизни, и они должны получать поддержку за это. Они это делают не из-за денег, а из-за любви к своей родной земле, но нельзя же эксплуатировать эту любовь в одностороннем порядке».
Возможно, в ближайшее время не только изменится статус военных журналистов в зоне проведения СВО, но и будут выработаны новые меры поддержки четырех субъектов Федерации и прифронтовых регионов.