С 22 февраля 2022 г., даты моей мобилизации, мы прошли длинный путь из города Донецка до Харьковской области. Специальная военная операция шла своим ходом, шли кровопролитные бои за Волноваху и Мариуполь, Изюм, наши войска вышли к Киеву, каждый день приходили вести о погибших товарищах на разных участках спецоперации. Новости мы узнавали из транзисторов на мобильных телефонах, слушая сводки ежечасно и сверяясь с картой.
6 марта 2022 г. было «Прощеное воскресение», о нем написано в предыдущих рассказах, я был в тот день на службе в одном из сельских храмов под Белгородом, исповедался, причастился и взял благословение на «Великий ПОСТ». Знал бы я тогда, что нас ждет впереди…08 марта 2022 г. часть нашего полка стоявшая нашем поселке после обеда погрузилась на автобусы, выехала на коровник вблизи Харьковской границы и оттуда огромными трехосными «КАМАЗ»ами отправилась за ленту. Размещались мы в машинах плотными рядами, грузили боекомплект и оружие, рассаживались на ящиках и грелись друг о друга, т.к. «Международный женский день» в ту пору был сырым и снежным. Волонтеры и неравнодушные жители Белгородчины привозили и раздавали нам теплые вещи, носки, варежки с шерстяными перчатками, горячий чай, печенье, хлеб. Надо сказать, что тепло и помощь этих добродушных людей действительно согревали нас в нашем не простом походе.
Когда машина пересекла границу и из-под закрытого тента мы увидели зеленый сетчатый забор «бесславно известного бывшего премьер-министра Украины «Кролика Кули в лоб», все не сговариваясь, загнали патрон в патронник и сняли флажки автоматов с предохранителя. Пытаясь перекричать рев двигателя, я крикнул им, чтоб вернули флажки на предохранители, патроны не вынимали и магазины не отстегивали. В основном все так и сделали, несколько человек с пристегнутыми к автоматам ручными гранатометами «Костер», достали из колчанов гранаты «ВОГ» и вставили их в стволы, поставив гранатометы на предохранитель.
После минут сорока тряски по полям, лесам и оврагам мы приехали в один из населенных пунктов Харьковской области, с веселым названием. Выгрузились, разгрузили боекомплект и по указанию дежурных бойцов отправились к временному пункту дислокации, расположенному в здании оставленной врагом воинской заставы. Далее, мы прошли сложный боевой путь из этого поселка в направлении г. Харькова, мы видели его северные многоэтажные здания на горизонте, километрах в пятнадцати, где мы несли службу по охране и сопровождению артиллерийской бригады, которая методично сносила военные объекты в Харькове и на подступах к нему, прикрывая части росгвардии и штурмовые подразделения, переброшенные сюда из Сирии и других направлений для участия в спецоперации.
В службе прошло пять недель «Великого поста», было всякое, и обстрелы, и разведывательные выходы, и наведение порядка в подразделении и еженедельные отчеты в штаб батальона, появились первые «300»-е и один «200»-й. Враг не стеснялся обстреливать места нашей дислокации минами, ракетами «Град» и «Ураган» с кассетными зарядами. Появились у врага и беспилотники, в частности турецкие «Байрактары» летающие на больших высотах и жужжащие этажерки, дающие им разведданные. После их пролетов непременно начинались обстрелы, личный состав либо занимал позиции для возможного отражения атак противника, либо скрывался в укрытиях пережидая обстрел.
Так и пришла «Вербная неделя». Я со своим командиром оказался на месте дислокации одной из наших батарей в одном из сел, где располагался штаб батареи и приезжали посменно с позиций экипажи самоходных установок отдохнуть, перезарядить машины и привести себя в порядок. По прошествии экватора «Великого поста», я ощущал в себе потребность снять с души все, что накопилось за это время. К моему счастью в селе где мы стояли была очень красивая, будто «пряничная» церковь с золотыми куполами, храм «Святого Михаила», а родился я на Михайлово чудо, церковный двор был обнесен металлической ажурной решеткой, во дворе был полный порядок.
Местные жители, которых мы подкармливали хлебом и сухими пайками, порой отдавая последнее и угощая их «тюремным табаком», ломанными сигаретами, изъятыми тюремной охраной, сложенными в полиэтиленовые пакеты и переданные в качестве гуманитарной помощи военным, сказали мне, что по вторникам батюшка проводит сход граждан и раздает гуманитарку, а также решает сельские вопросы, т.к. местной власти в селе не было, сбежала.
Учитывая, что события 24 февраля 2022 г. развивались очень стремительно, многие из сельчан уехавшие утром на работу в Харьков, так и не смогли вернуться домой. Большинство домов пустовало, люди бросили животных и птицу. Батюшка же исходил из того, что в период отсутствия власти, жители села могут жить церковной общиной, где священник был бы главой общины и управлял оставшимися гражданами, а их осталось в селе около трехсот человек. И надо сказать ему это удавалось, он вел списки кому он отдал корову или козу для содержания и получения от них молока, или яиц от птицы. Распределял зерно для скота и жителей, раздавал семена для овощей, разрешал споры между гражданами, хотя их практически и не было, т.к. в селе и окрестностях действовал комендантский час с семнадцати часов вечера и до семи часов утра. Во вторник «Вербной недели» в день преподобного Иоанна Лествичника, я после утреннего обхода постов и мест квартирования бойцов, встретил соседского дедушку с самой распространенной фамилией в Харьковской области, он шел из церкви, я спросил его на месте ли батюшка, он сказал, что батюшка в церковном дворе и что он подал записки о здравии своих родственников и меня. Мне было приятно, что он проявил ко мне уважение, пожав ему руку, я справился о здоровье его приболевшей супруги, которой мы отобрали в своих аптечках лекарства от давления и пообещал, вернувшись из церкви занести им таблетки. Предупредив командира роты, что я схожу в церковь и пойду по определенному маршруту, отлучусь примерно на час, если что, чтобы он прислал за мной вестового, оставив под присмотром командира свой автомат, я спрятал под бушлатом пистолет в кобуре с досланным в патронник патроном и поставив его на предохранитель, сунув в карман неизменного моего спутника гранату «Ф-1», отправился в церковь.
Вербная неделя выдалась солнечная, под заборами и в огородах еще лежал снег, по ночам стояли морозы, иногда очень крепкие, а днем начинало прогревать почву первое весеннее солнце, у корней деревьев копошились проснувшиеся божьи коровки. Я, спокойно шел в церковь, читая про себя «Отче наш» и «Дорожную молитву», в мыслях поминая живых и ушедших православных христиан, в глубине души я мечтал, чтобы батюшка исповедал меня, а также мысленно припоминал свои грехи за эти пять недель Поста, с приближением к церкви в душе становилось тоскливее и тоскливее, т.к. грехи мои были один другого тяжелее и даже погожий денек не доставлял мне радости. Я, зашел в церковный двор, батюшка стоял ко мне спиной и, что-то рассказывал стоящим вокруг него прихожанам. Я тихо подошел и стал немного в стороне от него, чтобы не мешать ему и не отвлекать. Хотя появление военнослужащего в церковном дворе не может остаться не замеченным, кто-то шепнул ему, что я пришел и видимо жду его, он продолжил общаться с прихожанами, постоянно оглядываясь на меня. Закончив минут через пятнадцать, батюшка подошел ко мне, мы поздоровались, немного помолчав и собравшись с мыслями представились, и батюшка спросил меня, чего я хотел. Я искренне восхитился чистотой в его церковном дворе и выразил надежду, что наверное, внутри его церковь так-же красива и намолена, он ни чего на это не ответил. Я, испросил у него разрешения исповедаться. Моя просьба застала его врасплох. Он начал что-то говорить, что сегодня службы нет и что он не в облачении, и что он не готов, но потом посмотрев по сторонам позвал своего служку, это был сухопарый высокий, пожилой человек в темной куртке и вязанной шапке, с загорелым лицом и большими руками, сказал ему, чтобы тот открыл храм и помог ему накинуть облачение. Мы подошли к ступеням храма, люди понемногу расходились, неся с собой нехитрую гуманитарку, откуда-то появился служка, вставил ключ в дверной замок придавил дверь храма плечом и открыл замок, отворив дверь. В церкви было действительно очень красиво и чисто, от солнечного света в цветных витражах играли блики на позолоте подсвечников и сверкали золотые нимбы святых. Внутри было тепло и тихо. Я, прошел через притвор, спрятал в карман свою армейскую шапку, пощупал в кармане гранату, не мешает ли, и перекрестившись, отвесив поясной поклон зашел в молельный зал, обошел его с права налево, перекрестившись возле каждой иконы, на ходу читая молитвы и кланяясь святым ликам. Подойдя к огромной иконе в толстом киоте «Николая чудотворца», я перекрестился, отвесил поясной поклон и приложился к ней. Подойдя к алтарным иконам на амвоне, я также приложился к ним, читая «Символ веры», подошел к Распятию Христову и встав на колени перекрестившись поцеловал ноги Христа. Затем подошел к поминальному столу, перекрестился, поклонившись и прочитав молитву об ушедших имена тех, кого смог вспомнить. Появился батюшка, с крестом и Евангелием в руке, на нем были черные с золотым шитьем «поручи» и черный епитрахиль с золотым узором, на груди висел небольшой деревянный резной крест. Подходя к нему, я в очередной раз прочел «Отче наш» про себя и попросил Господа быть мне свидетелем на исповеди. Перекрестился, отвесил поясной поклон, стал на колено перед аналоем лицом к батюшке, он прочитал мне разрешительную молитву ко исповеди, потом накрыл меня крылом епитрахиля и стал перечислять мне грехи, на что я отвечал согласием об их совершении, в душе все трепетало. Не знаю, как у кого, а когда я подхожу к священнику, испытываю страх и смятение, а вдруг Господь исповедь мою не примет, сменяющиеся по ходу исповеди облегчением, Но, к большому моему счастью такое случилось один раз, потому, что я не примирился с одним из близких мне людей, а он по неразумению и упертости своей, отказывал мне в примирении, в конце-концов, батюшка понял, что не моя вина в том, что мой близкий упрямится и допустил меня к причастию, т.к., я простил его. Прочитав список грехов, батюшка тихо спросил меня хочу ли я, что-либо добавить и покаяться, я продолжил свой исповедальный рассказ, во время моих признаний, он одну руку держал на моей голове, а другой постоянно закрывал лицо, видимо смущаясь. Хотя, как говорил один священник, чем вы хотите батюшку удивить? Но не об этом… Я, закончил исповедь, произнеся, почти выкрикнув, из задыхающегося горла, «Каюсь!» - хотя это звучало, скорее, как тихий стон, и далось мне очень тяжело. Батюшка прочел надо мной разрешительную молитву, перекрестил мою голову, убрал крыло епитрахиля, я встал, перекрестился, поцеловал крест и обложку Евангелия, повернулся к батюшке, из моих глаз потекли слезы и я выдавил из себя, что такого тяжелого поста в моей жизни никогда не было. Батюшка улыбнулся светлой, доброй улыбкой, своими руками взял мои руки, я ощутил их тепло, он ободрил меня и пригласил в воскресение на службу, я ответил, что постараюсь прибыть, но обещать не могу.
Вокруг все сверкало весенним солнцем, в душе, как и на улице теплело. Выйдя из церкви, я перекрестился на двери храма и пошел в часть. К моему счастью в расположении все было в порядке, сменившиеся с постов дремали, повар готовил обед, командир, тоже разнежившись на солнце и согревшись от тепла печки дремал в спальнике. Когда я зашел в комнату, он приподнялся на локте, посмотрел на меня и сказал, что я весь сияю. Действительно, на душе было светло, и где-то в душе слышался шепот, сохранить это состояние как можно дольше.
Остаток недели, кроме пятницы, прошел без происшествий, ранним пятничным утром в день преподобного Тита чудотворца, без пяти шесть начался минометный обстрел со стороны противника, мины падали за поселком, на поляне перед нашим домом, в огороде, одна из мин с грохотом пробила крышу расположенной напротив нашего дома летней кухни и застряла в балке крыши, не взорвавшись. От удара вылетело несколько стекол в доме, и открылись двери в летней кухне, из которой стали выскакивать находившиеся там военнослужащие третьего взвода.
Обстрел закончился. Мы нашли лестницу, взобрались на чердак, осмотрели крышу, в скате крыши зияла дыра от мины, а сама мина, переломив поперечную балку торчала из нее. Рисковать не стали, третий взвод перебрался в другое расположение, я ушел на обход постов и осмотр повреждений поселка, в этот раз все обошлось только дырками от осколков в заборах из профнастила и убитой собакой в соседнем дворе.
Лазарева суббота прошла относительно тихо, мы переехали в соседнее село где разместился штаб батареи, расположенный километрах в трех от нашего бывшего места дислокации. Вечером после ужина я подошел к командиру батареи и спросил разрешения сходить в церковь утром, когда сменюсь с поста, нам с командиром приходилось тоже стоять на ночных постах с двух часов ночи до шести часов утра, т.к. людей не хватало. Командир батареи дал добро. Утром, мы с командиром сменились, ночь прошла без происшествий, на дворе было семнадцатое апреля, Вербное воскресение, Вход Господень в Иерусалим. Пока стояли с напарником на посту, я рассказал ему историю, как мы отмечали этот день много лет назад, когда я работал на шахте проходчиком. Кто-то за отпуск выставил «бутылек» и к утру мы хорошо принявшие на грудь разошлись по домам. Утром, я оставил командиру автомат, сунул в карман третий магазин от моего пистолета «Макарова» 1974 года выпуска, который, я получил в поезде по пути в Белгород, выложил гранату, поправил ремень с кобурой, чтоб не торчал из под бушлата, свернул в рулончик кожаный шнурок, которым был пристегнут пистолет к ремню и всунул его в пластрон армейских брюк, застегнулся на все пуговицы, вытер от пыли берцы, надел армейскую кепку, заскочил к командиру батареи, предупредил его, что вернусь часам к одиннадцати, если получится то раньше. Командир батареи поворчал, чтобы я был аккуратнее, т.к. село куда я собирался обстреливается неприятелем.
Ночь была ясная, но сырая, утром небо затянуло тучами, начал накрапывать дождик. Молодая поросль и сережки на вербах напоминали, что весна в разгаре, начинали петь ранние птицы. Дорогу я преодолел на одном дыхании, зашел на блокпост, расположенный на входе в село, угостил ребят сигаретами и поздравил с праздником, после чего отправился дальше. Кстати, в начале СВО как–то сама собой родилась привычка, здороваться с военными и приветствовать проезжающую мимо нашу военную технику. Частенько остановится рядом какой-нибудь «Град» или «Ураган» и предложит подвести по пути. Приятно… Пожелав друг-другу беречь себя, пожав руки отправлялись каждый по своим служебным делам.
Чем ближе, я подходил к церкви, тем больше шло прихожан, неся букетики и букетища вербы с «котиками», как их называют в Харьковской области и в Киеве. Подойдя к ступеням храма, я перекрестился, поклонился, спрятал в карман бушлата кепку, и шагнул к дверям храма, в это время, рядом со мной кто-то поскользнулся, я поймал маленькую ухоженную старушку в пальтишке, шляпке с вуалью и в темном шарфике, которая прилетела прямо ко мне в руки. В одной ее руке была тоненькая кленовая палочка, а в другой букетик вербы. Аккуратно поставив ее, я спросил в порядке ли она, на что она сказала, что недавно ногу сломала и еще не может долго ходить, устает и ходит с палочкой, я спросил ее имя и отчество, она замялась и ответила вопросом, зачем это мне, я сказал, что во время службы помолюсь о ее здравии, она смутилась и сказала свое имя и отчество, я успокоил ее, взял под руку и мы вместе зашли в притвор храма. Я поздоровался со старушкой в свечной лавке, поздравил ее с праздником, зашел в молельный зал, осмотрелся и пошел помолиться у икон, так как денег у меня на свечи уже не было, людей в церкви было не много, а спасенная мной бабушка ушла в свечную лавку. Появился батюшка, подошел ко мне мы поприветствовали друг друга, поздравили, он сказал, что рад меня видеть и спросил буду ли я причащаться, на что я ему ответил, что и исповедоваться буду, т.к. за это время произошло много чего. Он ушел по своим делам, в церковь стали заходить военные из Луганска, они стояли на блокпостах по дороге на Харьков, мы знали друг друга, поздоровались, поздравились, я сделал им замечание, чтобы спрятали пистолеты и ножи в ножнах под куртки и бушлаты, т.к. не хорошо в церкви с оружием, они охотно исполнили просьбу. Началась служба, ко мне подошла старушка из свечной лавки и протянула небольшой пучок разноцветных свечек, я поблагодарил ее. Она также тихо исчезла, как и подошла, так умеют только эти старушки. Я, подошел к столику, вырвал листок из своего блокнота и написал на листочках десяток имен о здравии и об упокоении, неловко протянул листки старушке в лавке, она почитала, кивнула и сказала, что отдаст батюшке, чтоб в алтаре почитал на литургии.
По мере прохождения службы, сонное состояние куда-то пропало, в душе становилось тепло, это особое чувство, когда ты находишься в церкви и забываешь обо всем, о времени, проблемах, есть только ты и Бог, и разговор с Ним. Я, подошел к праздничной иконе на амвоне, чтобы помолиться и приложиться к ней, передо мной возникла маленькая девочка, лет трех-четырех, которая не могла дотянуться до иконы, я с радостью подхватил ее, приподнял и поднес к иконе, она бухнулась своим большим лобиком о текло иконы и поцеловала ее, я аккуратно поставил ее на ножки и развернул к прихожанам, мне на встречу шла ее мама, взяв ее за руку увела в сторону, поблагодарив меня. Началась исповедь, я подошел к священнику уже в более спокойном настроении, т.к. понимал, что еще неделя и ПАСХА, Воскресение Христово, окончание Великого поста.
Жаль, что окончанию СВО конца видно не было. Волноваху взяли, села к югу от Волновахи взяли, шли ожесточенные бои за Мариуполь. Я пытался понять, что же я приобрел за время этого поста? Обострилось осознание ответственности за жизни моих бойцов, обрел, как мне кажется терпение не вспылить и все разнести, а настоять на своем, как это и положено командиру и офицеру, терпение не перейти на личности и постоянный контроль бойцов. Пропало чувство жалости к себе, стал больше уделять времени своим бойцам, организации их досуга. Пропал страх, что вдруг меня убьют, просто делаешь, что должен, это не чувство отрешенности, а отсутствие страха, при этом мозг продолжает работать и анализировать происходящее вокруг. Как говорил мой комбриг, офицерский хлебушек он черствый и горчит. Так оно и есть, думаешь сначала о подчиненных, а потом о себе. Пока все согласуешь, отпишешь отчеты, проверишь посты, обойдешь места размещения личного состава, рацию зарядишь, отчеты примешь, уже не завтрак, уже далеко за обед, а ты еще и чаю не выпил с утра. Придешь на кухню, наберешь макарон, остывших с плавающей в них непонятной тушенкой, согреешь, если есть на чем, возьмешь осколок белого хлеба, т.к. он настолько черствый, что им можно от врага отбиваться, перекусишь, хорошо если найдется кофе, а так попил чай, и дальше пошел, и так круглые сутки, дни на пролет, месяцы.
Исповедь закончилась, грехи батюшка отпустил, к причастию благословил. Счастье, тепло на душе, радость встречи с Богом, который сегодня вошел на встречу страстям. Он в отличие от нас грешных знал, что его ждет впереди, а ему кричали «Осанна!!!», бросая под ноги его осленка свои покрывала и одежды, видя в нем Царя Иудейского, даже не подозревая, что случиться через пять дней, и те, кто кричал Ему хвалу, поругают его и распнут.
Литургия закончилась, батюшка прочел причастные молитвы, стали строиться ко принятию крови и тела Христова, передо мной вновь возникла, маленькая девчушка, сложивши руки на груди словно крылышки ко причастию, только вот ручки сложила наоборот. Я, оглянулся, ее мама стояла в стороне, т.к. женщины идут ко причастию после мужчин, а дети идут первыми. Я, поправил ее ручки, батюшка огласил ко причастию, аккуратно подхватил маленькую причастницу под ручки и детскую попку, поднес к батюшке, он вложил ребенку в ротик святые дары и назвал ее причастницей Анастасией. Я восхитился красотой ее имени, не выпуская девочку из рук, я назвал свое имя, причастился и благоговейно прошел с девочкой к столику с теплицей и кусочками просфор.0020Поставил ребенка, подал ей тепленький компотик в стаканчике, и протянул кусочек просфоры. Подошли ее мама и видимо бабушка, в очередной раз поблагодарили меня за помощь и поздравили с праздником.
Прихожане выстроились с вербочками в два ряда и батюшка после проповеди и призыва достойно пройти Страстную неделю, принялся освящать вербу прихожан. Он обильно освятил меня святой водой, о чем я с большой радостью поблагодарил его. Ко мне подошла спасенная мной старушка и протянула мне несколько веточек вербы, я поблагодарил ее и сказал, что о ее здравии помолился.
Служба закончилась. Прихожане стали понемногу расходиться, я попросил нескольких бойцов помочь отставить в сторону стол где стояли банки с водой и лежала верба. Попрощался с батюшкой, взял благословение прийти на Пасху и пошел к месту службы в соседнее село. Выглянуло солнце, на душе было тепло и спокойно. Я, мечтал, как приду в расположение и отхлестаю вербочкой своих бойцов. Возле меня остановилась машина, в салоне на заднем сидении сидела та самая спасенная мной старушка, оказалось ее внук с невесткой приехали отвезти ее домой, и они предложили подвезти и меня. Старушка рассказала им о своем спасении, молодые поблагодарили меня, я очень смутился. До сих пор краснею, когда хвалят. Мы быстро подъехали к нашему поселку, пожелав им здоровья и скорого мира, я зашагал к месту службы. Командир роты, как всегда в полудреме сидел в кресле, я хлестнул его вербочкой, поздравил и пошел в соседний дом к своим ребятам, они сидели за столом, изрядно выпив, и молча курили с угрюмым видом. Я зашел, поздравил их с праздником, похлестал их по головам вербочкой, за одно и пересчитал их, поставил одну веточку в вазу на тумбочке, но они стали что-то невнятно бурчать. Пожилой боец с позывным «Охотник» вышел со мной из комнаты и тихо сказал, что у одного из моих бойцов под Мариуполем погиб брат и они его поминают. Мы зашли в комнату, я выразил бойцам свои соболезнования, но за столом сержанта Вадима, у которого погиб брат не оказалось. Я вышел из дома, обошел его вокруг и нашел бойца сидящим на корточках за домом, лицо его было заплакано. Подойдя к нему, я пожал ему руку и выразил соболезнования, на что он сказал мне, что будет мстить укропам до последнего дыхания и хочет уехать в Донецк посчитаться с ними. Продолжать разговор не было смысла, я оставил его горевать дальше. Кстати, через неделю эта ненависть вылилась в смерть одного из моих бойцов. А было это так: в ночь со среды на Чистый четверг, я с командиром как обычно заступил ночью на пост. В это дежурство рация была особенно беспокойна, кто-то кого-то вызывал, но разобрать разговор было сложно из-за помех. Утром командир батареи по рации запросил у нас отчет о дежурстве, чего ранее не было. Мы промолчали, думая, что он общается с кем-то, кто его вызывал. Командир пришел к нам и сообщил, что кто-то из ополченцев сегодня ночью на позициях погиб. Я, сказал ему, что на ужине были все и САУшный взвод с мотолыгой уехал без лишних людей. Командир пожал плечами и ушел. Часов около восьми, я зашел в расположение к своим бойцам, где мне сообщили, что рядовой по имени Василий, уехал вечером с мехводом мотолыги, пили на батарее, пошли добавить спиртного в соседний с батареей поселок и нарвались на пулю с блокпоста, пуля перебила воину бедренную артерию. Мехвод перевязал бойца как смог, но не сумел его довести до батареи, посадил его у забора и пошел за помощью. Заблудился. Его нашли, когда уже расцвело, зашли в поселок и проходящая мимо женщина сказала, что недалеко под забором лежит мертвый солдатик. Танкисты подошли к телу, Василий был мертв, автомата рядом не было, пропали его туфли и поясная сумка. Приехал старшина, и отвез тело Василия в морг в соседнем городке. Мотолыжник приехал на пункт временной дислокации, его обступили ребята и стали выяснять подробности, приехал комбриг, выслушал доклад командира батареи. Я, подошел к нему и сказал, что у Василия осталось трое дочек подростков, жена без работы, мать, у которой градом разнесло дом в поселке шахты «Лидиевка» в Донецке. Потому, если в документах написать, что погиб он, находясь в самоволке, то семья не получит компенсацию за его смерть и вдова не будет получать пенсию за потерю кормильца. Комбриг немного постоял, подумал, посмотрел куда-то в даль и сказал, - хорошо, что предупредил, все у семьи будет нормально. Он уехал, а на дворе наступил Чистый четверг, так нелепо унесший жизнь хорошего товарища, погибшего по собственной глупости, благодаря слепой ненависти и неумеренности в потреблении спиртного. Вот к чему привела ненависть…А СВО шло дальше, но скорее это была война, жестокая, страшная, слепая…
Святослав Ющенко
Харьковская область,
17.04.2022