ПРОДОЛЖЕНИЕ...
Вина и гнев уникальны для человека, потому что они возникают из привязки мысли к инстинкту.
Мы можем узнать, что гнев и вина в человеческом разуме имеют интеллектуальную составляющую, потому что они зависят от времени, личности или цели. Когда мы "чувствуем" вину, на самом деле мы выбираем заставить себя "почувствовать себя плохо", внутренне принимая нервные ощущения и позволяя себе поддаться состоянию коллапса. Мы отключаем себя от источника, чтобы казаться недостаточно угрожающими другим или приятными для других, и мы инстинктивно и интеллектуально склонны идти по этому пути, потому что состояние чистого эмоционального выражения вызывает ощущение уязвимости и, следовательно, страха быть обнаруженным.
Таким образом, мы формируем свои мысли под влиянием внешнего голоса авторитета, потому что мы боимся, что если мы выразим свои желания, нас выгонят. Это механизм контроля. Заставляя себя интенсивно вибрировать (чтобы "чувствовать" вину), мы пытаемся контролировать, то что другие будут делать с нами. Это инстинктивно адаптивно, потому что в природе добыча контролирует хищника; как я уже описывал ранее, когда собака переворачивается животом вверх рядом другой собакой или человеком, собака действует "добычеподобно" (как вибрирует интенсивно), и это захватывает нервную систему "хищника". Когда собака переворачивается животом вверх и остается неподвижно на земле, другая собака как хищник не свободна охотиться на добычу. Добыча получает контроль, если может почувствовать, что у нее есть эмоциональное преимущество, будучи объектом привлечения.
Точно так же, когда мы вибрируем, как добыча (вытекая сущностью, как слезы, визг, умоляющие, используя высокий голос), это, вероятно, успешный способ вызвать беспокойство, если не жалость, у других. Глядя на это таким образом, мы можем узнать, что вина не является ничем иным, как более эволюционным выражением реакции борьбы или бегства. Хотя это адаптивно с точки зрения выживания, эмоция не обрабатывается, и приобретается еще большая эмоциональная нагрузка, закрепляя нас в повторяющемся шаблоне жертвенности.
Я не могу недооценить, насколько губительна человеческая вина, когда речь идет о собаке. Энергетически это для собаки означает, что человек удерживает энергию, и в этом собака не доверяет другому существу. Например, если ваш сосед обвинен в преступлении против вас или вашей собственности и доставлен в суд, где он признает себя виновным, он признает, что намеревался причинить вред вашей личности или собственности. Судья может быть снисходителен в той степени, в которой ваш сосед сэкономил для суда время и расходы на судебное разбирательство, но он все равно заслуживает наказания.
Когда мы чувствуем вину по поводу нашей собаки, тогда мы можем ожидать наказания от того, что сделает наша собака.
С точки зрения собаки, человек, который "чувствует" вину, - это просто еще одна версия человека, который намеревается причинить вред собаке. Собака не распознает это как намерение, но она может почувствовать блок, который вызовет коллапс, который, я считаю, является предпосылкой для любого акта реальной злобы.
Практически говоря, если владелец помещает своего щенка в клетку, а затем чувствует вину за это, он энергетически говорит своему щенку: я намереваюсь заставить тебя страдать, запирая тебя в этой клетке. Вот почему они оказываются пытающимися успокоить щенка в клетке и беспокоятся о том, чтобы сделать клетку положительным опытом для щенка, чтобы он мог хотеть провести время в своем ящике. И, как и следовало ожидать, щенок вскоре учится плакать целый день и всю ночь.
Но если, с другой стороны, владелец помещает щенка в клетку, потому что он хочет защитить его от его собственных любопытных оральных импульсов - и от своего собственного гнева, который обязательно возникнет, если щенок разрушит одну из его любимых вещей - то щенок будет недоволен несколько минут и скоро отправится в мир сновидений.
В случае вины, или внутреннего переноса эмоциональной перегрузки, мы будем привлекать все больше и больше ситуаций жертвенности к нашей реальности, потому что в нашем подсознании мы путаем такую вибрацию с чувством безопасности.
Вот почему я считаю, что страх может только укрепляться; его нельзя удовлетворить, успокоить или оставить позади. Все, что узнает организм, основано на том, как его внутренняя эмоциональная динамика вибрировала. Если чувство страха является ядром определения безопасности и удовольствия, то, иронично, самое определение реальности закрепляется тем, что все больше прикрепляется к страху и мыслям, которые он вдохновляет.
Чем меньше владелец собаки осознает истинные последствия вины, тем больше поведение собаки будет ее выражать, чтобы она была привлечена к вниманию владельца, либо через режим страха/внешнего проявления, либо через режим страха/внутреннего проявления.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗАВТРА