Жители рассказали о выпавших на их долю испытаниях.
Мы в Белгороде, в городе, который в последнее время подвергается массированным атакам со стороны Украины. ВСУ обстреливают жилые районы, страдают мирные люди, дети, люди, которые хотят простой, обычной и спокойной жизни. Мы приехали в этот город, чтобы своими глазами увидеть то, как живут белгородцы в это беспокойное для них время. Ночью, когда мы приехали в город, ВСУ нанесли удар из чешской РСЗО Vampire по Харьковской горе. Это жилой район Белгорода. Тут находятся многоквартирные дома, школы, детские сады. Город – областной центр, в котором живут свыше 300 тыс человек, стал прифронтовым. Его ежедневно обстреливает Украина.
«Схема одна и та же – по спальным районам ночью или рано утром»
Жительница Белгорода счищает осколки стекла со своего автомобиля и рассказывает о сравнивает происходящее в городе с тем, что ранее пережил Донбасс.
– Ну и посекло крышу. Просто у нас было падение строительных материалов, которые разрушились. В принципе, не оружие попало, а то, что повредилось. У нас машина стояла как раз в месте прилета. Получается, мы не задумались и поставили ее там. Надо было, наверное, все-таки ставить где-то в другом месте. А в каком, тоже не угадаешь. Когда фотографии посмотрела, как выжигало полностью машины, то я боялась ставить во дворе. Наши дети четко следуют инструкции "За нами", и сейчас мы говорим, что нужно уехать, и они: "хорошо, мы уезжаем". Слава богу, паники у них нету, потому что родители тоже чувствуют себя спокойно. Если бы точно сказали, будет сегодня прилет в вашу квартиру, конечно, мы бы уехали. Но ведь мы надеемся, что попадет не в нас, а где-то рядом. Эта надежда и помогает людям. В Великую Отечественную войну люди жили постоянно под авиаударами. Они укрывались, прятались, кто-то не прятался. Ну как-то же жили они? А в Донецке 10 лет? Сейчас Авдеевку освободили, а уже нет (обстрелов – Прим. Readovka.News). Они радуются. У меня там сестра живет. Они уже три недели живут спокойно. Они жили в этом 10 лет. Без воды и без света. Без интернета. Без всего. Есть же схема, когда они (ВСУ – Прим. Readovka.News) стреляют. Мы же уже знаем, что это ночью. Схема работает. Это как в Донецке жили. Схема одна и та же – по спальным районам ночью или рано утром. Точно так же делали в Донбассе.
Это место прилета, сюда попала ракета. Осколки еще остались, можно найти. Рядом находится жилой многоквартирный дом. Выбило стекла на многих этажах, посечен фасад здания.
«Наверное, чемпионом мира стал бы»
Об одном из прилетов рассказал пожилой житель Белгорода.
– В ваш район часто прилетает?
– В последнее время часто. Мы ждали утром. Были прилеты в полвосьмого, восемь. Все. Думали, сегодня пройдет, и я пойду в магазин. А прилета нет. Они раз, и ночью начали, вот эти дни ночью. Я уже хорошо спал, а оказался в ванной вперед жены, и расстояние ведь было большое. Наверное, чемпионом мира стал бы.
– Будем надеяться, что в скором времени все закончится.
– Надежда есть. Как Харьков возьмет, так и у нас будет.
«Траектория полета этой штуки непредсказуема абсолютно»
Местный житель демонстрирует свой поврежденный балкон и показывает осколки от украинского снаряда.
– Это сегодняшние подарки сопредельного государство. Привет передают. Мы их нашли здесь, в нашем эркере. Где и детские игрушки… Кстати, дельфину тоже досталось. Все полностью под замену. Балконная рама пробита в двух местах. Весь блок нужно менять.
– Я правильно понимаю, что, если бы кто-то из ваших родственников, детей, жена или вы находились бы здесь, на этой кровати…
– Не хочу даже представлять последствия. Потому что траектория полета этой штуки непредсказуема абсолютно. Мы уехали и за то время, пока нас здесь не было, произошел прилет на нашу парковку. Там сгоревшие и посеченные автомобили. Все это вокруг здесь происходило по ночам, практически каждую ночь. Все на горе падало практически.
– Причем у вас абсолютно мирный, живой район.
– Здесь в принципе ни в шаговой, ни в какой доступности нет никаких воинских частей, формирований. Ничего связанного с военными. Я далеко не военный, соседи тоже далеко не военные. И детей, которые играют на площадке, тоже трудно назвать военными.
Пока мы работали на месте ночной атаки, в городе прогремел очередной взрыв. В квартиру многоэтажки влетел украинский беспилотник. Последствия серьезные.
Слова очевидцев: «При мне это произошло, видите, разбиты шестой этаж и четвертый. Я только до угла дошел. И как бухануло, я думал, меня оглушило».
А вот рапорт губернатора Вячеслава Гладкова: «Произошла атака беспилотника на мирных жителей. Один человек погиб, один человек ранен. Человек, который погиб, находится еще здесь. Женщина, которая была ранена, она находится в больнице».
Такие атаки в городе практически каждый день. ВСУ целенаправленно бьют по миру. Некогда цветущий, красивый город окутал страх. Несмотря на ужасные события, люди не бегут. Они понимают, что война пришла к ним в дом. Они друг за друга. Помогают всем, чем могут.
«Белгород, не сдавайся»
Мы познакомились с художницей Настей Лисич. Она создала серию иллюстраций о сильном городе и людях, которые не сдаются.
– Я увидела публикацию, что ребята из цветочного выставили тюльпаны и подписали на картонке «Белгород, не сдавайся». Надпись была в качестве просьбы «Не сдавайся». И я подумала, что надо как-то утвердить. Что была не просьба «пожалуйста, не сдавайся», а наоборот. Мы Белгород, мы не сдаемся. Он непоколебим в своем духе. Это к людям относится. Именно тот, кто здесь сейчас, и думает: вот, о нас забыли, мы никому не нужны. Разные настроения ходят. И я хотела к ним обратиться, что Белгород не сдается, и мы не сдаемся. Мы здесь, и мы справимся.
– Настя, вот мы сейчас с тобой в такого рода студии. Получается, ты переместила ее из дома в подвал. И здесь вы находитесь с дочкой. Бывают, рисуете. А как давно приняли такое решение?
– Где-то через неделю ежедневных обстрелов мы решили, что нужно оборудовать безопасное место. И подвал стал тем пространством, которое пришлось подготовить. Мы сюда спустили аптечку, стулья, теплую одежду, чтобы здесь было комфортно пережидать обстрелы. Потом я поняла, что я хочу создать ребенку максимально комфортную атмосферу, чтобы она сюда приходила не с тем, что меня страшно, я боюсь, а с тем, что у меня здесь есть какие-то материалы, бумаги, где она проводит время. Каждый раз, когда мы сюда спускаемся, она идет сюда не со страхом, а наоборот, что тут мои любимые фломастеры и я буду ими рисовать. Очень многие открытки сопровождаются какими-то мотивирующими текстами. Люди пишут свои посты и иллюстрируют этими картинками свои посылы. И я вижу по отзывам, что людям это нужно. Для меня, как для художника, это самое главное.
И тут появляется дочка художницы.
– Мама! Я рисунок с тобой принесла!
– Очень красивый у тебя рисунок. Я таких еще не видела никогда.
– Мы спускаемся, она рисует. Иногда мы задерживаемся, обстрел уже прошел, а мы задерживаемся на минут 20-30. Пока будет спокойствие, что там все хорошо. И она сидит, рисуется. Есения не боится. Она нормально реагирует на ракетную опасности, если вдруг слышит взрывы.
– Есень, ты как реагируешь?
– Хорошо.
– Тебе не страшно?
– Угу.
– Ты очень смелая, ты молодец.
– Иногда, когда «бах» какой-то происходит, она говорит, да это наши. Типа не бежим никуда. Жутко на самом деле из уст детей такие речи. Плюс ко всему еще в спокойном состоянии. Когда ребенок уже настолько в привычном ритме, что «бахи» – надо прятаться, надо ложиться. Она знает, что надо накрывать голову. То есть какие-то такие вещи.
– Четыре года, да?
– Да, в садике нас всех обучали всем этим моментам. Сейчас дети научены таким вещам.
Трагедия 30 декабря 2023 года
Это – одна из самых страшных дат в истории Белгорода. В солнечный предновогодний день семьи прогуливались с детьми и покупали подарки своим близким. Именно тогда центр города стал мишенью. Боевики наносили удары кассетными боеприпасами, чтобы убить и искалечить как можно больше людей. Дети видели, как умирают их родители. А мамы и папы пытались спасти погибающих дочерей и сыновей. Тогда ранило 109 человек, а 25 погибли. Среди них была семья Виктории. В тот роковой день она вышла прогуляться с дочерьми по городу. Девушки не стало. Ее девочки серьезно пострадали. Восьмимесячная Лиза оторвала ножку, а ее сестренка Настя получила осколочные ранения. Опеку над Лизой взял ее дядя, брат погибшей девушки, а над Настей бабушка.
Вот его рассказ.
«Люди лежат накрытые»
– 30-го у нас было все как обычно. Мы готовились к Новому году, хотели подарки, продукты. Созванивались с мамой, с сестрой. У нас были планы. У меня, у мамы 1 января день рождения. И мы даже обсудили с Викой, какой общий подарок купим. Когда были «бахи», начали звонить маме. Я говорю, мам, как у вас, все хорошо? Да, говорит, вроде хорошо. Я говорю, что там Вика? Вика уехала с детьми в Университет Белгорода. Я говорю, в смысле в Университет Белгорода? Там же как раз обстреляли тот район. И после этого мы уже начали звонить Вике, Насте звонить. Телефон уже никто не брал. С мамой туда приехали на место, картина была жуткая. Все разбито, все выбито. Люди лежат накрытые. Страшно, тяжело смотреть. Мама на эмоциях. Потом подошел военный или полицейский, я уже не помню. Он достает телефон сестры. Говорит, это ее телефон? Я говорю, да, ее. Думал, может, просто в панике выронили, а она где-то все-таки спряталась. Мы думали, что живая будет. Потом уже когда фотографию показал, говорю, все, да, это сестра. И все, там уже у мамы шок. Раны были несовместимые с жизнью. Ноги были пробиты в нескольких местах. Жгуты стояли, два штуки. Люди пытались помочь. А маленькая...
– Лиза?
– Да. Сначала не поняли, что с ней случилось. Она лежала в таком состоянии, как в бреду. Глазки подкатывала. Потом уже люди увидели, что дырка в коляске и кровь капает. Там мужчина, по-моему, был. Снял шнурки, перевязал ножку ей. За что спасибо ему огромное. И всем, кто наших девочек помогал вытаскивать, спасал, прятал. Спасибо им огромное.
– Не сразу было понятно, что у Лизы такие повреждения?
– Нет, там люди в шоке были. Мы когда спрашивали у них, они рассказали, что после обстрела, как все затихло, сразу побежали оказывать помощь. Ребенка спрятали в магазин, чтобы в безопасности от повторного обстрела была. Потом уже обнаружили, что у нее оторвало ножку.
– Вы сказали, что после случившегося девочки изменились?
– Изменилась больше всего Лиза. Она была вообще такая, хмурик. Никогда не улыбалась, грустная всегда была. Серьезная была. Как сказали врачи в Москве, маленький депутат. Со временем она начала приходить более-менее в себя. Потихонечку начала улыбаться, смеяться. Картина для ребенка страшная. В 9 лет она увидела, как мама вся в крови была. Это тяжело очень. Мне тяжело об этом говорить. Когда смотришь фотографии сестры, очень тяжело. Понимаешь, что еще молодая, 35 лет. Большие планы были. И туда, и туда должны были съездить. Но в итоге ничего не получилось.
– Я не знаю, что вы чувствуете. Мне кажется, это слишком больно. Несправедливо. Сейчас я смотрю на Настю, она молодец, держится.
– С ней сильно психологи поработали. Главный психолог с Москвы приезжал. Наши специалисты.
– Дмитрий, вы мне рассказывали по поводу Лизы. То, что сейчас пока еще не нужен протез.
– Он не то, чтобы не нужен. У нас нет культи. Ножку ампутировали по самую коленку. Там вот такой вот кусочек. Соответственно, на этот кусочек ни один протез не станет. Сейчас идет вопрос о том, что если зона роста не повреждена, то культя вырастет. И в дальнейшем, в течение трех лет, мы сможем ей одеть протез. Если эта зона роста не сможет вырасти, тогда дальше предстоит ампутация коленки.
– Сейчас подходим к месту, которое называется сердце города. В этом сердце произошла такая масштабная трагедия. Очень много людей погибло в этом месте. Раненых очень много.
– Это след от кассеты, которая прилетела сюда. Она летела оттуда, сюда упала, и люди стояли, сестра с дочерьми стояли на остановке. Где женщина в зеленом сидит крайняя, вот там она погибла вместе.
Нашего рассказчика заметила женщина. Подошла, поздоровалась.
– Увидела вас, думала, подойду, у меня муж перевязывал ей ножку и отнес ее в скорую. Он подбежал к маме, а она уже была без сознание. Он в «Пятерочке» помогал Лизе. Перевязал шнурками – свои уже отдал, у друга снимал. Поэтому я вас увидела, думала, не могу пройти мимо.
– Спасибо вам огромное, что помогли. Очень рады были вас увидеть. Спасибо большое.
Удалось поговорить и с сестрами маленькой Лизы.
– Ты долго в больнице лежала?
– Когда меня именно с 30-го положили, месяц лежала. И в реабилитации две недели.
– Расскажите еще про Лизу.
– Как они приехали, мы с этого дня сразу с ней постоянно играли. 24 на 7, мы с ней постоянно играли. Она такая милашка, как с ней не играть.
– Как вы отвлекаетесь?
– Я рисую картины по номерам.
– Я стразами рисую иногда.
– Но, когда ракетная опасность, вы все бросаете?
– Да, сразу прям. Вот 12-го было, мы с Варей вот рисовали. Ракета бахала. И мы спрятались в укрытии. Потом отбахало, возвращались обратно. И так постоянно.
– Да, уже на автомате.
Прилет во время записи фильма
Мы сидели наверху, пришли пообедать в заведение и раздалась тревога. Пришло оповещение на телефон, что ракетная опасность. Мы спустились вниз в подвал. На самом деле эмоции переполняют. По большей степени это какой-то страх, который полностью тебя окутывает. Сейчас здесь тоже люди, другие посетители.
Прошло буквально около минуты, как мы поднялись из подвала. Закончилась ракетная опасность. Где-то в метрах 50-70 от нас был прилет. Мы сейчас уже выходим на это место. Слышим, как едет скорая. Снаряд упал на парковку. Пострадал автомобиль. Место находится рядом с кинотеатром. Также выбило стекла.
К сожалению, в этот день в городе были разрушения. Выбило стекла восьми многоквартирных домах, школе и повредило три автомобиля. Все это, конечно, в скором времени отремонтирую. Самое важное – человеческая жизнь. Украинские снаряды ранили девять человек.
«Сменили все на бронежилет и каску»
Одними из первых на места обстрелов приезжает скорая помощь. В тяжелом обмундировании они спешат к пострадавшим.
– Мы являемся действующими выездными сотрудниками. Выезжаем на ЧС, ЧП Белгорода и Белгородского района и на экстренные вызовы первой сложности.
– Можете рассказать о том, как изменилась работа с начала специальной военной операции?
– Если быть откровенными, о минно-взрывной травме у всей медицинской службы области было смутное представление до начала СВО. И опыт мы набирали, общаясь с военными врачами. Мы им подсказывали что-то по гражданской медицине, а они нам по тактике ведения пациентов с минно-взрывной травмой. Как правило, это осколочные ранения верхних и нижних конечностей и туловища. Вплоть до травматических ампутаций конечности.
– Какие ваши действия в этом случае?
– Самое главное наложить жгут и обезболить. Потому что человек может и не чувствовать эту боль. Он просто видит, а боль еще пока не чувствует. И нужно обязательно человека как-то огородить визуально от его травмы. Люди на нас смотрят, они хотят от нас поддержки. Если мы будем показывать, что мы паникуем, боимся, им от этого легче не станет. Будет только хуже. Стараемся подбадривать, шутить. Эмоции потом у нас, когда мы сменились и приходим домой. Потому что ни у кого из сотрудников скорой помощи, медицины катастроф, никогда не было желания все бросить и уволиться, потому что страшно. Потому что это наш долг. Мы обязаны быть здесь и помогать людям. Сначала мы были в обычной форме. Потом эту форму сменили на белый «Каспер», когда был ковид. А теперь мы сменили все на бронежилет и каску.
– Ну ничего, мы же как-то приспособились, оказываем помощь.
– Когда под обстрелом были, я не знала, что я могу так бегать. И с бронежилетом. И без него. И без него. Ничего.
– Вот наш автомобиль для оказания реанимационной помощи. Один монитор, дефибриллятор, два ИВЛ, вакуумный матрас, реанимационная укладка детская, реанимационная укладка взрослая, аппарат Lukas для непрямого массажа сердца, сумки с растворами, кислород, за кислородом дополнительная новотравматическая укладка, акушерская укладка. То есть полностью все в автомобиле есть для оказания помощи. Летом 2022 года была проведена успешная реанимация гражданки Украины нашими коллегами в автомобиле скорой помощи. У нее была клиническая смерть, и наши коллеги провели успешную реанимацию.
– Вы готовы одевать бронежилет?
–Да.
– Давайте будем пробовать. Я вас сейчас полностью экипирую.
–А сколько килограмм?
– Килограмм 10, может плюс-минус.
– Как будто бы 35.
– Да ладно. И шлем, каска. Она настроена под мою голову. А к этому еще можем, знаете, что можем вам дать? У нас есть еще такого плана новое жилеты. В них есть перевязочный материал, жгуты, все для быстрого оказания помощи.
– Вам мало времени нужно, чтобы это все надеть на себя?
– Я надеваю за 15 секунд. Это много или мало?
– Это мало, мне кажется.
– И чемоданчик еще, наверное, килограмм 7-8 весит.
– И сколько вы так по времени можете ходить?
– В Грайвороне (город в Белгородской области – Прим. Readovka.News) неделю назад я так ходил практически сутки.
– Кошмар. Это очень тяжело.
– Не очень тяжело, к этому привыкаешь.
– У меня уже ноги подкашиваются, я не могу ходить. Я не знаю, как вы это все выносите.
– К этому привыкаешь.
– Это надо сумку взять, сумку поднять, сумку поставить.
– Сумку поставить, что-то сделать, подойти к пациенту, с ним что-то сделать. Побежать. Еще надо больного нести.
– Лариса, а вот вам, как девушке, это ведь очень тяжело?
– Тяжело, а что делать? Своя защита, своя безопасность. Хочется же вернуться к ребенку. Там же тебя ждут.
«Цветы в обмен на конфеты»
Ракетная опасность стала обыденностью белгородцев. Сирена звучит в городе несколько раз в день и по ночам. Это страшное объявление тревоги сплачивает людей. Они укрывают друг друга от вражеских обстрелов, поддерживают и помогают.
Одна из жительниц Белгорода дарит остальным цветы.
– В самый первый раз, когда мы выставили коробку, буквально прошло минут 10, нам оставили коробку конфет в подарок. Тоже очень приятно было. Настроение поднимается, когда видишь, что люди тоже неравнодушные. Цветы – это радость жизни. Они цветут. Люди также у нас цветут, когда делают им добро, когда они получают что-то хорошее, какие-то хорошие эмоции, они также начинают цвести, как цветы.
«Нас всех землей засыпало»
За сегодняшний день это уже второй обстрел по Белгороду. Первый был днем. Второй ближе к вечеру. Мы сидели на улице, услышали сирену. Выстрелов мы не слышали. Забежали быстро в подъезд. Вот сейчас прогремел первый выстрел, который мы здесь услышали. Будем пережидать здесь, пока тревога закончится. Надеюсь, все будет хорошо, и никто не пострадает. И ничего плохого не произойдет.
Местные жители обсуждают новые обстрелы.
– Опять наш дом. Попал по нашей стороне. Я твою сторону посмотрела, у тебя там все цело. А моя сторона... Подъезд наш, следующий, подъезд напротив дома В дребезги стекла. Упал прямо под нашим балконом этот снаряд. Разбило все. В две машины попало.
– На улице нет скорых. На улице все нормально.
Белгородка рассказала о происходящем.
– У меня есть подруга с этого дома.
– Не были здесь на момент прилета?
– Нет, конечно, мы дома были, здесь, в таунхаусах.
– А подруги не было?
– Подруга дома была, с детьми.
– Дома?
– Да, я за детьми пришла, сейчас они одеваются, я их заберу.
– Они не пострадали?
– Нет, слава богу, нет.
Водитель автобуса тоже поделился историей.
– Расскажите про 23 марта. Как это было?
– 23 марта, шел как обычный день на работе. Людей мало, было на остановках. Проезжаю где-то пять остановок, приходит оповещение на телефон. На светофоре в этот момент стоял. Думаю, надо быстрее ехать до укрытия. Пока ехали, сказал пассажирам, что сейчас будем выходить из салона – ракетная опасность пришла. Все люди молча вышли. Как раз уже в этот момент начала бахать. И мы быстро все побежали в укрытие. Через 30 секунд произошел мощный взрыв рядом с нами. Нас всех землей засыпало. Конечно, кто-то паниковал. Женщина испугалась, плакала. По телефону звонила кому-то. Ей страшно было. Потом мы вышли из укрытия. Другая женщина говорит, а что мы дальше не поедем? А там автобус весь разбитый. Кто как отнесся. Кто-то испугался, кому-то дальше ехать надо… Все, со всех сторон стекла повылетали. Вот прилет. В домах тоже повылетали стекла… Если бы там не было укрытия, было бы печально.
– Как здесь, да?
– Да, такие же блоки стояли вокруг остановки.
«Страшно, очень страшно»
Мы направились в Шебекино. В маленьком городе на границе с Украиной живут 40 тысяч человек. В старой России они одними из первых узнали жестокость боевиков.
Два года шебекинцы укрываются от практически ежедневных бомбежек. Самые массированные атаки тут были в конце весны и летом 2023 года. ВСУ били по местам, в которых больше всего людей. Рынок, торговые центры, магазины. Обстрелы были такой силы, что местные на время покинули родной край. Спустя почти год после всех ужасов город восстанавливается. Шебекино и приграничные села живут вопреки зверским атакам.
Мы сейчас находимся на центральном рынке. Здесь обычно бывает очень много людей. По этому рынку были массированные прилеты. В тот момент, когда приходили люди просто за покупками и были пострадавшими.
Про украинские обстрелы рассказала местная жительница.
– Можно узнать о вашей работе здесь, о том, как давно вы здесь живете, что вы видели вообще?
– Я живу тут уже больше 30 лет. Мы пережили все это очень страшное. Где только я не торговала, я уезжала, но вернулась вот недавно. Работаю давно на рынке. 26 мая начался обстрел. На площади полно людей было. Мы побежали в магазин, спрятались там. Потом показалось, что обстрел закончился. Я вышла, опять повторный обстрел. И обстрелы не прекращались. Обстрел за обстрелом. Когда торговый центр горел, я стояла вот здесь. Лежать не могла. Смотрю, мужчина рядом плачет. Оказывается, ребенок перед глазами погиб, который сидел в машине. Взрывной волной… В общем, погиб это ребеночек, подросток. Ужас.
Бабушка утверждает, что люди стали реже ходить на рынок.
– Расскажите о работе. Как здесь?
– Людей мало. Когда был прилет, или когда он есть, но где-то вдали. Люди увидели, почувствовали и все бегают. Неизвестно, когда он наладится. Вот такие дела.
– Когда сюда был прилет, как это было в тот день?
– Был ранен мужчина.
– Продавец или просто проходил мимо?
– Нет, просто мужчина. Страшно. Страшно, очень страшно.
– Как справляетесь с этими эмоциями?
– Кто его знает, как получается. Нас же русских ничем не испугаешь. Время прошло. Тихо. Ну и слава богу.
*беседа с мужчиной в парке*
– Здравствуйте. Меня Катя зовут.
– Меня Саша. Илья Александрович, как вам удобно.
– Очень приятно познакомиться. Как вы вообще здесь живете в последнее время, когда были массированные обстрелы, летом особенно?
– Летом уезжали в Белгород на пару недель. И пожалел, что уехал.
– А вы почему решили вернуться обратно?
– Так родина моя. Как же это самое? Пускай теперь хоть какой обстрел, я все равно не уеду больше никуда. Я в военкомат ходил, год назад или два. Хотел тоже хотя бы водителем. Они меня выгнали. Потому что годы не те уже. Я говорю, хоть бы в тылу тут летал. Все категории открытые. Не взяли.
– То, что вы остаетесь в этом городе и поддерживаете его и жителей, это тоже очень много.
– Да, видите, смылся в том году летом с Шебекино. И как-то неуютно было на душе, будто предал его. И больше я шагу не сделаю, хоть какой обстрел будет, я буду здесь жить и никуда не уеду.
«Обстрелы каждый день»
Мы приехали сейчас в Таволжанку – это два километра от границы с Украиной. Здесь до сих пор не безопасно, но при этом продолжают жить люди.
Местной жительнице тяжело вспоминать украинские нападения.
– Вы родом отсюда?
– Родом не отсюда, но живу с 1967 года – больше 50 лет.
– Расскажите про обстрелы, которые летом были, когда ДРГ заходили? Как это было?
– Как было? Не хочу я об этом вспоминать, мне очень тяжело, страшно. Нас отсюда вывезли. Спасибо администрации. Мне очень тяжело говорить. Я не могу. Извините.
– Все будет хорошо. Не переживай.
– Я надеюсь.
– В скором времени все наладится.
– Мы верим в это.
– Будет спокойно. Все будут жить, как прежде, заниматься своими делами.
– Тут вообще-то дочка здесь живет, а я живу аж под Украиной, поэтому мне очень тяжело. Обстрелы каждый день. Они нас все равно не одолеют.
А другая женщина поведала, что в Таволжанке живет стойкий и крепкий народ.
– Я могу сказать лишь одно, что вы невероятные люди. Вы очень сильные люди.
– Да, Таволжанка этим отличается. Да, мы сильные. Я говорила, дайте мне гранату, я буду отбиваться. А когда вернулась из ПВР, у меня одна мысль была. Вернуться домой. Честно сказать, когда я приехала, я плакала. Мне жалко было мое село. У нас такая сплоченность появилась. Кто коренные, мы любим, уважаем друг друга, поддерживаем кто как может. Нет, мы с характером, если что не так, мы можем повыступать, повозмущаться. Вот мусор не выводят. Как это так, мусор не выводят? Боятся ехать. Как это боятся ехать? Мы здесь живем, а они боятся ехать. Мы звоним в администрацию, звоним главе, пишем Гладкову. Канализация. Почему канализация?
И прямо тут — звук взрыва.
– Спокойно.
– Почему?
– Это наши.
– Сейчас эти звуки, которые мы слышим, грохот, у меня внутри все переворачивается. А вы уже к этому как-то привыкли? Приспособились?
– Да, конечно. Вот видите, приспособились – вот убирают все. Все работает. Есть готовим, стираем, прибираем, все почистили, чтобы глазик радовался. Вчера деревья побелели. А как же? Жизнь прекрасная, жизнь продолжается. И мы Таволжанку никому не отдадим. Победа будет за нами. Все. На 9 мая возьмем аккордеон, стул поставим, растянем гармонь, еще споем. У нас день села был в октябре, а там как раз граница, я говорит, давайте возьмем аккордеон, поедем, они ж нас видят. А мы споем «Отчего так в России березы шумят». На зло им.
Белгород верит в русскую победу
Белгород. Город, в котором я никогда не была. Я не видела, каким он был до начала специальной военной операции. Жители этого прифронтового города страдают от ежедневных обстрелов со стороны Украины. Но несмотря на потенциальную угрозу жизни, белгородцы не покидают свои дома. Они остаются верными своему городу, который любят всем сердцем и душой. Они не сдаются и верят в победу нашей армии. Каждый житель Белгорода – герой, как и сам город Белгород – герой.