«Пятница, впереди два выходных, можно прогуляться на лыжах по заснеженному лесу, можно встретиться с девушкой, например, с Кристиной Фоминой или с той же Олей. Лучше с Кристиной, Оля всё близко к сердцу воспримет. Девушка она хорошая, нельзя ей голову морочить. У меня телефон и Лены Дунаевой сохранился и Жени Пряхиной из архива. После каждого интересного дела новая знакомая появляется. По полной программе можно отдохнуть, если сегодня убийцу найдём. Дима пришёл».
Капитан Мошкин кивнул головой и, раздеваясь, начал жаловаться:
- Завтра брат двоюродный на день рождения приглашает. Да разве Саныч отпустит?
- Поймаем сегодня убийцу, - мечтательно улыбнулся Артём, - и два выходных наши. Делай, что хочешь.
- Сейчас дверь откроется, - саркастически усмехнулся Дмитрий, - и зайдёт преступник писать явку с повинной.
Дверь открылась, и вошел криминалист Ломоносов, зевнул и раздраженно спросил:
- Что ржёте?
- Миша, ты что, не выспался? – резко спросил капитан.
- Не выспался. Преступника искал.
- Нашёл?
Ответить помешал вошедший начальник отдела. Разделся и будничным голосом промолвил:
- Не уходим, пока здесь не будет сидеть преступник, - он показал на стул против своего.
- Мы как раз говорили о том, как весело проведем выходные дни после его поимки, - съязвил Дмитрий и пошёл заваривать чай.
А Артём, дождавшись кивка в свою сторону, стал докладывать о встрече с Гошей Тихоновым.
Выслушав его, Юрий Александрович долго сидел, уставившись в стену, плетя из своих мыслей сети для поимки преступника, но тот вновь ускользнул, тогда Винокуров вновь кивнул Артёму:
- Что Парамонова говорит?
Лейтенант стал вспоминать вторую встречу, стараясь не упустить ни одной мельчайшей подробности.
- Давайте построим нашу работу так! – предложил подполковник. – После каждого доклада обсуждаем наиболее вероятного убийцу, затем слушаем следующего докладчика. Что мы можем предположить сейчас?
- С помощью фотоэлементов привести в действие взрывное устройство невозможно, - чётко произнёс Дмитрий.
- Я с этим не согласен, - с ухмылкой возразил Ломоносов.
- Миша, помолчи! – остановил его Юрий Александрович.
- Парамонова интересно мыслит, - разговаривая как бы сам с собой, произнёс Барабанов. – Хладнокровно подготовить убийство действительно способны лишь два человека: Нарышкин и Цаплин, но у них нет мотива.
- Может, мы о нём просто не догадываемся? - как всегда возразил капитан Мошкин.
- …Тогда можно предположить, что кто-то из оставшихся выполнял приказание организатора убийства, особо не вникая в подробности, - неуверенно продолжил лейтенант, замолчал на секунду. – Нет, кроме Нарышкина и Цаплина, такое убийство никто подготовить бы не смог.
- Принять твою версию – всё равно, что начать расследование с нуля, - тяжело вздохнул Дмитрий.
- Что у тебя? – обратился к нему Винокуров.
- Вчера с утра зашёл в наш информационный отдел, - стал докладывать капитан. – Психологически на убийство способны двое – здесь моё мнение совпадает с мнением Парамоновой – Нарышкин Геннадий Денисович и Цаплин Сергей Степанович. Оба служили в армии, оба были в горячих точках. Всё дело упирается в мотив, его нет ни у того, ни у другого.
На несколько минут в кабинете повисла тишина, все версии неминуемо разбивались о мотив преступления.
- Дима, что по кладбищу? – прервал молчание Юрий Александрович. – По каждому подозреваемому.
- Нарышкин приехал на своей машине, прочитал речь возле могилы. В глазах безразличие. Телятников был хмур, явно сожалел о кончине Ольги Андреевны. Они вместе тридцать лет работали. Цаплин молча стоял у гроба, похоже, он так и не отошел от шока. Исаев Анатолий Данилович пришел на несколько минут, зашёл в квартиру, попрощался с покойной и ушел. На кладбище не поехал, в глазах скорбь. Гоша Тихонов старался всем помочь, одновременно всё снимал на фотоаппарат. Взгляд растерянный. Женщины всю дорогу плакали, за исключением Марины Новиковой. Та пришла в модном красном пальто с черной розой на груди. Стояла всё время рядом с Нарышкиным и пыталась изобразить на лице подобие печали, но это у неё плохо получалось, даже несколько раз улыбнулась.
Вновь тишина. Не секретарша ведь убила, в самом деле? Любой подозрительный взгляд Дмитрий заметил бы. Юрий Александрович, обхватив голову, уставился в одну точку.
«Но ведь опять мелькнуло что-то. Что? Стоит понять, и всё встанет на свои места. Ладно, не будем напрягаться. Что там у Миши?»
Он кивнул криминалисту, и тот, загадочно улыбнувшись, произнёс:
- Собрал я дверь и нашёл кое-что интересное – следы от иголок на косяках. С помощью этих иголочек были закреплены фотодиоды и подключены к взрывному устройству. Судя по следам, они были очень миниатюрны.
- Этого совсем не может быть! – как-то испугано прервал его капитан. – Мы на этой версии все головы сломали.
- Я ещё не сказал самого главного, - улыбнулся Ломоносов. – Эти диоды были закреплены на высоте двух метров.
- Что!? – в один голос воскликнули все присутствующие, и в их головах закрутились новые версии.
- Можем предположить, - первым стал высказывать свою капитан Мошкин, – что причиной замыкания цепи и последующего взрыва послужили высокие гладиолусы, ведь пятеро предыдущих сотрудников спокойно прошли через дверь. Но тогда преступник должен был знать, что убитая купит именно эти цветы.
- Об этом она могла договориться накануне с подругами, - вставил Артём и, улыбнувшись, добавил. – Значит, гладиолусы всё же кровавые.
- Мы как стояли на одном месте, так и продолжаем там же стоять, - удручённо покачал головой Дмитрий.
Искры замелькали перед глазами Юрия Александровича.
«Вот же, вот же она, отгадка, мелькает перед глазами! Чего я не могу понять? Что не вижу? Как та истина. Мы берем её за основу не потому, что она действительно такова, а потому, что по-другому не может быть. Мне нужна какая-то глупая фраза, именно глупая, меняющая направление мыслей. Надо сбить и их мысли».
- Артём, ты говорил, что увлекался Агатой Кристи? – простодушно улыбнулся Винокуров. – И наверняка часто отгадывал, кто преступник. У тебя был какой-то алгоритм для нахождения убийцы?
- Я отгадывал, не напрягая головы, - улыбнувшись, пожал плечами лейтенант. – На кого падало меньше всего подозрений, тот и убийца.
- Перенеси свой метод на наше дело, - предложил Юрий Александрович и громко спросил. – Кто?
- Цаплин, - рефлекторно произнёс лейтенант, но тут же рассмеялся.
Засмеялись и остальные, лишь их начальник продолжал оставаться серьёзным, перед глазами стояло бледное лицо племянника убитой – та самая неуловимая искорка.
- Вот его и начнём разрабатывать, - удовлетворённо произнёс он.
Три пары глаз уставились на подполковника Винокурова, три интеллекта пытались найти объяснение этой фразе. Наконец Дмитрий выдавил:
- Саныч, объясни!
- Когда человек видит обезображенный труп, какие это вызывает эмоции? – Юрий Александрович немного помолчал и сам стал отвечать на свой вопрос. – Начну с самых низменных и по нарастающей вверх. Злорадство, безразличие, сожаление, негодование, скорбь, ужас, шок. Даже между двумя соседними пропасть. Например, злорадство и безразличие. Злорадствует убийца или маньяк, а безразличие может быть в глазах довольно порядочного человека. Сожаление можно увидеть в глазах знакомых соседей и так далее. В глазах её подруг был ужас, но и ему далеко до шока.
Он замолчал, глядя на своих подчиненных. Их лица были напряжены, глаза метались, словно пытаясь найти преступника, но тщетно, и Юрий Александрович продолжил:
- Какие эмоции могут возникнуть у человека, служившего в горячих точках и, наверняка, видевшего картины и пострашнее, чем окро вавленный труп, даже если убита его тётя?
Подполковник посмотрел на своих подчиненных, пытавшихся понять ход его мыслей, и произнёс:
- Негодование. А у племянника был шок – между этими эмоциями бездонная пропасть.
- Саныч, а ведь ты сам себе противоречишь, - немного подумав, возразил капитан. – Предположим, Цаплин решил убить свою тётку. Предположим, мотив был. Он хорошо знал, что та купит высокие гладиолусы, возможно, сам отвёз её к цветочному магазину и помог выбрать повыше. Утром задержался на втором этаже и, когда услышал взрыв, бросился на место преступления. Саныч, в его глазах, действительно, должно быть показное негодование, но он был в настоящем шоке. Сергей и на похоронах был в том же состоянии.
- Три дня в этом состоянии он находился не от вида обезображенного тела своей любимой тётушки, а из-за своей непоправимой ошибки. Его ошибка как раз в том, - Винокуров сделал паузу. – Что про цветы он совсем не знал и даже не предполагал, что его тётя их купит.
- Саныч, тогда мы совсем ничего не понимаем, - ошарашено покрутил головой Дмитрий.
- Если бы не эти гладиолусы, когда произошёл бы взрыв?
Юрий Александрович задал вопрос своим подчиненным и ждал ответа, глядя им в глаза, но их мысли смешались, и они с трудом приводили их в порядок. Наконец, зрачки лейтенанта расширились:
- Взрыв бы раздался, - стал медленно произносить он каждое слово. – Когда вошел Нарышкин, ведь его рост более двух метров.
- Ничего себе! – только и смог произнести капитан Мошкин.
- Миша и Артём, заваривайте чай! – приказал Юрий Александрович. – А ты, Дима, после чая воссоздашь полную картину преступления.
За столом никто не проронил ни слова – картину преступления мысленно пытались воспроизвести все, но это право было дано капитану Мошкину. Что-что, а сделать это сухо и без эмоций он умел:
- Нарышкин Геннадий Денисович был строгим и даже деспотичным начальником, но подчиненные его терпели – зарплата на предприятии была приличная, несмотря на всевозможные вычеты и лишения. Лишь Сергей Степанович Цаплин не мог смириться с тем, что его ровесник постоянно орёт на него, на его любимую тётю, имеет шикарный кабинет и ослепительную секретаршу-любовницу. Цаплин был уверен, и не без оснований, что смог бы управлять предприятием лучше своего шефа. И атмосфера в коллективе была бы более дружественная. Скандалы между ними становились всё сильнее и сильнее, и после очередного Цаплин перешёл от слов к делу.
Вспомнил своё недалекое прошлое, службу в диверсионном подразделении, и решил действовать. Сделал это, даже не выключая электричества, просто надел резиновые перчатки. В них и отпечатков пальцев не оставишь, и Гоша Тихонов ничего не заметит. Делал, когда все ушли домой. Услышав шаги поднимающегося на четвертый этаж человека, он смог бы спокойно убрать стул и остаться у себя в кабинете. Фотоэлементы Цаплин установил на высоте двух метров. Самым высоким после начальника был он сам. Размахивать руками на пороге издревле было под запретом по очень многим причинам. От простого – можно удариться и до сложного – порог, граница твоего дома, и там никаких действий не производилось. Это у каждого человека в генах. После окончания «работы» протер порог тряпкой, убрав пыль от старой извёстки. И умело замаскировал следы своего копания в плафоне.
Одного не учёл бывший диверсант – дня рождения Полины Маликовой и высокого букета, принесённого его любимой тётей. Верхушка букета замкнула цепь, раздался взрыв...
- Думаю, всё так и произошло, - согласился начальник отдела и добавил. – Дима после обеда возьми группу захвата, но постарайся привести Цаплина по-доброму. Я позвоню ему и скажу, что обычная беседа. С ним ведь не беседовали? Не знаю, что у него на уме, поэтому в случае опасности применяйте оружие. Артём, сбегай, получи ордер на арест и подготовься к допросу.
***
Начальник отдела набрал номер телефона подозреваемого и будничным голосом произнёс:
- Сергей Степанович, это из полиции, подполковник Винокуров. Вы не могли бы ответить нам на несколько вопросов? Понимаю, вам трудно, но мы не смогли поговорить лишь с вами. Я пошлю за вами машину, затем вас отвезут обратно.
Положив трубку, тут же вновь снял её:
- Следователь Смагин, - раздался в трубке скучающий голос.
- Паша, выпиши ордер на арест Цаплина! – скорее приказал, чем попросил Юрий Александрович. – Барабанов пошёл к тебе, он всё объяснит.
***
Сергей Цаплин простоял возле своего подъезда минут пять, прежде чем показалась полицейская «Нива».
- Извините, пожалуйста! – смущённо произнёс очкастый парень его возраста. – Чёртова колымага, кое-как завелась.
- Ладно, поехали! – произнёс Сергей с легким раздражением.
Сидящий в машине крепкий парень проворчал, обращаясь к водителю:
- Виталий, давай быстрей! Мне через полчаса на вокзале надо быть.
- Ефим, ты Татарчука попроси, чтобы мне новую машину дал, - огрызнулся в ответ шофер. – Тогда везде успевать буду.
- Бедная российская полиция, - грустно улыбнулся Сергей. – На нормальную машину и то денег нет.
- Вот ты возьми и подари родной полиции классную тачку! - повернулся к нему Ефим. – А то вы к нам, когда самим трудно, обращаетесь, а когда у нас плохо – никому дела до этого нет.
- Обязательно подарю! – парень вновь грустно усмехнулся. – Когда миллионером стану.
- А ты чему улыбаешься? – закричал Ефим на водителя. – Лучше на дорогу смотри!
«Да-а! Такие сотрудники моё дело вовек не распутают, - подумал Сергей с какой-то печалью. – А как жить? Как двоюродной сестре в глаза смотреть. Опять завербоваться в какую-нибудь «горячую точку»? Завербуюсь, через пять лет вернусь. Что это изменит? Может, убьют?»
У отделения они вышли из машины, и та сразу тронулась с места, а его завели в кабинет, где сидели ещё два очкарика.
- Садитесь! - произнёс пожилой, затем с сочувствием в голосе спросил. – Трудно вам?
- Вам этого не понять, - раздражённо ответил Цаплин.
- Знаешь, парень, я здесь более тридцати лет работаю и даже мысли, сидящих на твоём месте, читать научился.
- Даже так!? – на лице парня появилась кривая улыбка, переходящая в оскал. – Тогда прочитайте мои и посоветуйте, что делать?
- Написать чистосердечное признание.
Удивление в его глазах мелькнуло лишь на мгновение, затем появилась глубокая грусть. Он всё же спросил:
- В чём?
- Серёжа, всё равно не сможешь жить с этим, а жизнь у тебя долгая. Десять лет своей жизни ты уже отдал, воюя в горячих точках. Хочу, чтобы их вычли из твоего срока. Итак, я включаю звукозаписывающее устройство, и мы ведём беседу.
- Я подполковник Винокуров Юрий Александрович. Наша беседа записывается на цифровой носитель. Представьтесь, пожалуйста!
Цаплин долго молчал, видно, вспоминая прошедшие годы и думая о будущих, проведенных за решёткой, и, подумав, решительно произнёс:
- Цаплин Сергей Степанович.
- Сергей Степанович, в чем вы хотите чистосердечно признаться?
- В убийстве своей тети Ворчук Ольги Андреевны.
- Вы хотели убить именно её?
- Нет, я готовил убийство своего начальника Нарышкина Геннадия Денисовича.
- С какой целью вы хотели это сделать?
Убийца задумался, и это уже говорило Юрию Александровичу, что человек он не совсем потерянный. У него должно хватить сил искупить свою вину, в первую очередь, перед родными. В далёкой Сибири ему будет легче – там не будет глаз родственников и близких, в которые смотреть самая великая пытка. Вернётся он нескоро и, возможно, родные простят.
- Думал, что стану на его место, - Цаплин на мгновение остановился, словно запнулся. – И всё на нашем заводе будет хорошо и спокойно.
- Вы смогли самостоятельно организовать это убийство? – задал очередной вопрос Винокуров
На лице преступника появилось подобие улыбки:
- Я десять лет в армии только этим и занимался. Вернулся, решил, что с прошлым покончено, но…
Сергей вновь замолчал, а Юрий Александрович смотрел на него с какой-то жалостью, думая о таких как он:
«Одиннадцать лет назад жил на свете нормальный парень, влюблялся в девчонок и дрался с мальчишками. И вот попал в армию, в подразделение, где нет понятия «драться», оно заменено другим, более страшным словом – «убивать».
Затем вернулся к мирной жизни, где люди живут и думают по-другому. Пристали пьяные парни к Оле Парамоновой, а затем бросились на нового зама, не представляя, кто перед ними и чем это может закончиться. Тогда закончилось благополучно и даже выглядело геройски – восстановлена справедливость.
И вот начальник – тиран всей организации, и здесь справедливость нужно восстановить. Можно попробовать просто кулаками, но этим, по его понятию, справедливость не восторжествует. Да ни к чему и не приведёт. А боевое прошлое так свежо. Три дня на подготовку и … такой удар!»
***
До конца рабочего дня оперативники успели оформить дело, доложить своему начальнику о раскрытии очередного преступления и отнести следователю Смагину.
- Я побежал, - первым засобирался капитан Мошкин. – Брату подарок нужно выбрать, пока магазины не закрылись. Ох, и оторвусь я завтра!
- Ну, как ты «отрываешься», даже я уже знаю, - рассмеялся лейтенант. – Вместо обычных ста пятидесяти двести выпьешь.
- Сам-то…, - огрызнулся Дмитрий и скрылся за дверью.
- Артём, сегодня пятница, наведи в кабинете порядок, - стал одеваться и начальник отдела.
Прежде чем наводить порядок, молодой лейтенант достал сотовый телефон и, немного подумав, набрал номер.
- Здравствуй, Артём! – раздался многообещающий голос корреспондентки городской газеты.
- Кристина, мы дело потрясающее раскрыли. Не хочешь встретиться? Посидим где-нибудь. Я тебе обо всём подробно расскажу.
- Моя уютная квартирка тебя устроит? – рассмеялась девушка. – И не забудь бутылочку хорошего вина захватить, а я пока на скорую руку что-нибудь приготовлю.
Все разошлись, кто отмечать день рождения брата, кто на свидание, кто домой, к жене и внучке. Но на душе у каждого остался неприятный осадок от этого дела, как, впрочем, и любого другого. Это было неизбежным в их работе, любимой работе. Время залечит небольшую царапинку в сердце. Но сколько их было и будет за всю службу?