1892 год
«Ростов-на-Дону. По собранным нами сведениям, в январе месяце настоящего года родилось в Ростове: православных 287, католиков 2, иудеев 64, магометан 4; умерло: православных 181, католиков 3, иудеев 17, магометан 5. В феврале родилось: православных 290, католиков 2, иудеев 29, магометан 6; умерло: православных 185, католиков 4, иудеев 8, магометан 3».
«Таганрог. Благодаря северо-восточному ветру, угнавшему в море воду на почтительное расстояние от берега, дно морское в 15 верстах за городом представляет из себя песчаную площадь с редко попадающимися рытвинами, заполненными водой. 18-го апреля несколько мальчиков из селения Русская слободка, играя близ одной из рытвин, вздумали выкупаться в ней; первый, подавший мысль о купании, разделся и бросился в рытвину спиной вниз, но сейчас же выскочил с криком и со сцарапанной спиной, и со слезами, не одевшись, побежал домой, остальные дети тоже разбежались. Отец, желая узнать причины царапины идет с сыном к рытвине и в ней, к немалому удовольствию, находит 23-фунтового осетра, не успевшего уйти с водой в море».
«Нахичевань. Братья Гинцбург, преступные действия которых разоблачены и выслежены были приставом 5-го участка господином Кохановским, отличались тем, что были прекрасные мастера и им поручались некоторыми местными заводами самые сложные работы, которые они исполняли образцово. Один из арестованных, за три недели до ареста, женился на бедной девушке, которая, вероятно, не подозревала за какого «мастера» она выходит замуж». (Приазовский край. 101 от 22.04.1892 г.).
1894 год
«Ростов-на-Дону. На днях помощником пристава 2-го полицейского участка И. Д. Склауни был задержан некто П-в, который занимался новой профессией. Именно, этот господин всегда знал, где совершаются кражи, узнавал, кто их совершил, вращался среди подозрительных людей и, после совершения преступления, требовал, что бы ему уплатили «куртажные», угрожая в противном случае выдать виновников полиции. Подобного рода проделки П-в практиковал в продолжении долгого времени, пока наконец не удалось изобличить его. Теперь он этапным порядком препровождается на место родины, где будет отдан в распоряжение административной власти».
«Ростовский округ. Из Ростовского округа нам пишут: в последнее время по деревням стало заметно усиленное движение нищих. Бродили по нашим деревням массы нищих и в прежние годы, но такого наплыва, как в нынешнюю весну, мы не видели даже в голодные 1891 – 1892 годы. Объясняется это очень просто: дело в том, что в наши деревни двинулась из городов профессиональная нищая братия, дотоле у нас не встречавшаяся. Эта «нищая аристократия» явилась к нам не пешком, а приехала на сытых «сотенных» лошадях, впряженных по паре и даже по тройке в длинные повозки, похожие на немецкие гарбы, очевидно рассчитывая на обильную жатву. Отличить этого рода нищих от обычных в наших деревнях побирушек не трудно: помимо того, что городские нищие семьи не подходят, а подъезжают к нашим хатам и состоят из членов, не имеющих никакого родственно сходства между собой, - они отличаются крайним нахальством в выпрашивании милостыни: им мало того, что подают, они едва не требуют большего, а если это не удается, то театрально становятся на колени, протягивают с отчаянием руки и буквально вопиют о помощи, рисуя при этом ужасные картины холода, голода и болезней в своих семьях. Но этого мало! С появлением этих непрошенных гостей, по деревням пошли самые наглые и дерзкие кражи и даже ночные грабежи. Почти в каждом селе, через которое прошли эти ватаги нищих, обнаруживаются десятки самых «чистых по отделке краж», а по глухим проселочным дорогам производятся наглые грабежи». (Приазовский край. 102 от 22.04.1894 г.).
1897 год
«Ростов-на-Дону. Только что закончившаяся пасхальная неделя по части народных увеселений была довольно скудна. Балаганы, по примеру прошлых лет, были поставлены на городском выгоне за Алексеевскими складами, и состояли из одного русского, одного румынского и еще какого-то цирка. Кроме этих трех балаганов, входные цены в которых были незначительны, на площади стояли еще шесть каруселей с традиционными люльками и кониками – и на этом заканчивался весь выбор простонародных развлечений. «Секретных» кабинетов с их чудесами древней и новой магии, морскими сиренами, панорамами и прочим в этом году совсем не было, так как народ за последние годы охладел к подобного рода зрелищам и уже не ловится на удочку аферистов-предпринимателей. Даже балаганы со своими дико завывающими оркестрами и грубо намалеванными клоунами и гимнастами, по сравнению с прошлыми годами, работали не бойко. В общем, постепенное падение балаганного дела оказывается у нас более чем заметно и невольно наводит на мысль о желательности устройства в Ростове общедоступного народного театра, где простая публика за небольшую плату могла бы получить здоровое разумное развлечение в свободное от трудовой жизни время».
«Ростов-на-Дону. 15-го апреля состоялся из сада «Палермо» второй полет воздухоплавателя и парашютиста В. Л. Шиделкевича. Шар поднялся очень высоко и полетел по направлению к Дону, вследствие чего господин Шиделкевич сделал прыжок с трапеции. В течение нескольких мгновений парашют не раскрывался, и воздухоплавателя, с молниеносной быстротой спускавшегося на землю, ожидала почти неминуемая гибель. Но на расстоянии 1 ½ версты парашют открылся, и спуск начал совершаться значительно спокойнее и плавнее, хотя все-таки господину Шиделкевичу не удалось избежать неприятности: он ушиб себе ногу, ударившись о крышу. В общем, полет можно признать вполне удавшимся.
Завтра, 23-го апреля, совершит из Александровского сада полет на воздушном шаре аэронавтка госпожа Онора. Полет будет совершен на зубах, без помощи рук». (Приазовский край. 104 от 22.04.1897 г.).
1898 год
«Ростов-на-Дону. Приводим подробности поимки преступника Елисея Анищенко. Околоточный надзиратель 3-го участка Яков Блажков, узнав, что в одном из дворов на Байковом хуторе проживают подозрительные личности, отправился туда 19-го апреля утром в сопровождении городового Федора Федянина. Разыскав заподозренный двор, полицейские вошли в него, и Блажков постучался в дверь находящегося во дворе домика. В ту же минуту полицейские услышали, что дверь кем-то торопливо запирается засовом. По-видимому, их заметили, пока они проходили по двору. Надо было предотвратить попытку затворить дверь. Оба полицейские дружно налегли на нее и, несмотря на то что что с другой стороны дверь кем-то крепко придерживалась, она была открыта, и перед полицейскими выросла гигантская, одному из них, околоточному надзирателю Блажкову, давно уже знакомая фигура Анищенко. Не успели полицейские прийти в себя от неожиданности, как узнанный рецидивист, сделав скачок, очутился во дворе. Пятясь назад и на ход отстегивая кобур висевшего у него сзади револьвера, Анищенко быстро отступил за ворота. Оба полицейские бросились на него. В этот момент в руках преступника сверкнул револьвер, и грянул выстрел. Полицейские ответили на выстрел выстрелом же. Выстрел этот, по-видимому, изменил план бегства Анищенко. Он бросился от ворот к противоположной стороне двора, где находилось небольшое, ничем не огороженное строеньице. Сюда за ним последовали также полицейские, один из которых, городовой Федянин, был на несколько минут задержан набросившейся на него громадной цепной собакой. Отбиваясь от нее, он не смог своевременно поспеть на помощь своему товарищу. Надзиратель Блажков и преследуемый преступник, описывая в это время круги по-над строеньицем, не переставали обмениваться выстрелами. Вдруг, выбрав удачный момент, Анищенко накинулся на надзирателя и сжал его в своих крепких руках. Завязалась борьба, которая вряд ли закончилась бы счастливо для надзирателя, если бы на помощь ему не поспел городовой, освободившийся от собаки. Увидев бегущего городового, Анищенко вырвался из рук Блажкова и перескочил через забор в соседний двор, откуда выбежал на улицу. Здесь какой-то извозчик перегородил ему дорогу, но, напуганный произведенным по нему выстрелом, пропустил мимо себя беглеца. Последний бросился в один из ближайших дворов и засел в кустах небольшого садика, выходящего в степь. Полицейские ни на минуту не упускали из виду Анищенко, преследуя его по пятам. В помощь к ним присоединилось до десятка посторонних людей. Через некоторое время, оказавшись окруженным со всех сторон преследователями, Анищенко оставил свою засаду и бросился бежать в степь. Вслед за ним и полицейские. Погоня происходила на участке, лежащем между городской больницей и полотном Юго-восточной железной дороги и представляющем открытую местность, пересекаемую кое-где канавами. Наконец, утомившись от бега и потеряв надежду возможности скрыться от своих преследователей, Анищенко остановился, лег в одну из канав, продолжая все-таки отстреливаться. Но развязка близилась к концу. Удачно брошенный кем-то из посторонних камень ранил преступника в голову, и через минуту, схваченный двумя полицейскими, Николаем Катковым и Петром Лениным, он, после короткой борьбы, был арестован. С места происшествия его привезли в 3-й участок, откуда, по наложению на него кандалов, он был отправлен в тюрьму. Анищенко – казак Полтавской губернии, кременчугского уезда, Солонецкой волости. На вид ему лет тридцать. Он несколько раз уже судился и отбывал тюремное заключение. Последнее преступление, в котором он заподозрен и по поводу которого разыскивался полицией, совершено было в октябре прошлого года в Ставропольской губернии, Медвеженском уезде, хуторе Красной Поляне. Здесь зарезано было четыре человека: крестьянин Иван Серов, жена его, работник и работница, и похищено 900 рублей денег. Во время борьбы шашка надзирателя Блажкова была разломано Анищенко на части. Одна из пуль, как замечено было уже впоследствии, прострелила шинель Блажкова, пройдя по спине, но не поранив его». (Приазовский край. 104 от 22.04.1898 г.).
1899 год
«Слобода В-Сербриковская. Переполнение учащимися всех вообще учебных заведений в области – факт общеизвестный. Существующие же в нашей слободе две приходские школы: мужская и женская, составляют в данном случае печальное исключение, почему, несмотря на постепенно увеличивающееся с каждым годом население слободы и ее поселков, здешним обывателям нет надобности задумываться над вопросом о том, где и как им учить своих детей. Нет надобности, потому что школы наши в настоящем учебном году далеко не имеют того количества учащихся, какое они имели в прежние годы. Не так еще давно в мужской школе было более 100 учеников, вследствие чего, сюда по усиленным хлопотам и был назначен второй учитель; затем число это постепенно уменьшалось и, наконец, дошло до 40, а сама, школа по отчету инспектора, отмечена в числе «слабых», и второй учитель уже переведен училищным советом в другое училище. О женской школе мы уже не говорим, так как она находится еще в более безотрадном положении. Вообще, нужно сознаться, что состояние наших школ производит удручающее впечатление. Кто виноват во всем этом – судить не беремся, но нам хорошо известно, что года 3 – 4 тому назад дело начального обучения здесь было совсем в ином виде: учащихся была масса, по праздничным дням велись бывшим законоучителем А. Поповым народные чтения, для чего им были выписаны хороший волшебный фонарь и картины, и крестьяне охотно посещали эти чтения; было построено довольно удобное помещение для женской школы. Но вот переменились деятели на ниве народного образования, и дело пошло совершенно иначе. На заглохшие народные чтения обратил свое внимание о. благочинный. Здешнему законоучителю было предписано «заняться немедленно этим сугубо полезным делом», но толку от этого предписания получилось мало. А между тем, нашему захолустному уголку очень и очень нужен свет, хотя бы посредством возможно большего распространения обыкновенной грамотности, которая, без сомнения, оказала бы нам громадную пользу в борьбе с окружающими нас кулаками, мироедами и ростовщиками». (Приазовский край. 104 от 22.04.1899 г.).