В окопе. Часть вторая
Хм, здравствуйте, прискакали-приехали не на кобыле, не на автомобиле. Что-то определенно пошло не по тем рельсам, по каким должно было пойти: я и секунды не успел посмотреть, что и как на том свете, как раз – вот тебе сюрприз – опять вернулся на землю. Так и хочется от злости волосы на голове рвать. Я сердито цокнул языком. Уму непостижимо: вот как, позвольте узнать, мне, простому человеку – а я сама простота, приземленный донельзя, правда слегка умерший, – спокойно и без страха (полезный побочный эффект смерти – отсутствие страхов) вверять себя в руки вечности? Я вернулся с того света и надеюсь, это не будет выглядеть издевкой или, спаси-помоги, попыткой ни к селу ни к городу пошутить по-черному, если добавлю, что вернулся благополучно. Какое уж тут «благополучно»?! Я подавлено вздохнул и на лоб ладонь положил. Ни на кого нельзя положиться – даже ты, многоуважаемая смерть (доброе слово и кошке будет приятно), на половине пути оставила меня с носом. Умереть больших талантов не нужно, и бездарь справится с этим делом. Другой вопрос – как быть потом? Ой, чертовка смерть – подвела так подвела! От недовольства я прикусил губу и вздрогнул. Я потер руки, и злоба ослабила хватку.
Возможно, кто-то забыл (что ты, мой внутренний голос, шепчешь мне на ухо? Все уже забыли?), а время нетерпеливо: оно такие немыслимые скорости развивает, что даже пресловутая скорость света рядом и близко не стоит, – я тот неудачливый солдат, что погиб от разорвавшегося снаряда.
Итак, почему я вернулся? Да чтобы окосел, но лучше бы вовсе ослеп от переизбытка наглости в глазах тот, кто едва ли не до вздувшихся на шее вен убеждал, что после смерти ждет один сплошной покой. Ага, как же! Господи, милости в тебе не сказать сколько, потому в чем же дело, отчего этот корабль заглох посередине океана? Дай мне уже почить с миром, без головной боли о том, почему все так, а не как-то иначе. Хочется после смерти вечно на заднице ровно посидеть: я умер не для того, чтобы мне прямо к носу подвозили вагон с проблемами и вопросами. Я устало протянул руки к ночному небу. Впрочем, где тут обратная сторона медали? Ах, да, вот же она – надо было всего-то перевернуть саму медаль. В наши мрачные дни, когда сложности и проблемы буквально с пеленок начинают душить (первый вдох – первая сложность), любой плюс, считай, на вес золота. Вроде думаешь: «Ой, что это? Мелочь, хоть и приятная, но тем не менее мелочь», – и все же не будь дураком и мимо не проходи, а не то потом все локти искусаешь от сожаления. Какие же плюсы я извлек для себя после смерти?
Во-первых, мне теперь не надо носить шерстяные носки – прощай, каторга для моих ног: это же как обмотать ноги бинтами, наполненными гвоздями. Такой комфорт разве что на радость мазохистам. Я протестующе наморщил нос. Во-вторых, возьмите и распишитесь: загробная жизнь есть – и я еще сильнее укрепился в своей вере в нее. Впрочем, эта палка пока с одним концом: увы, пока мне не светит встреча с Богом с глазу на глаз. Но ничего страшного, над этим маленьким упущением я еще поработаю. И в-третьих, – странно, что в списке этот пункт съехал куда-то в самый конец – я избавился от глухоты. Старайся не старайся, а с каким здоровьем родишься, с таким проживешь и умрешь. Я не выиграл счастливого билета – и появился на свет вот с таким неприятным изъяном: глухим на одно ухо. Я погладил ухо и с горьким смирением долго вдохнул, секунду задержал воздух и резко выдохнул. Видно, надо умереть, чтобы избавиться от глухоты. Я задумчиво поднял голову: почему же я вернулся? Наверное, я не попрощался с теми, кто меня знал? Вздор, отправка на фронт не поход на дискотеку: здесь надо прощаться со всей пылкостью и драматизмом, какие только можно себе позволить. Я с каждым, кто меня провожал, по доброй сотне раз расцеловался – вон (я пальцем по губам провел), буквально мозоли на губах набил. Потому в этой истории я могу точку ставить смело. Не останавливаемся, идем дальше.
Может, я недостаточно много людей спас? Я в замешательстве раз-другой дернул челюстью. Типа существует некий лимит на спасение людей: вынесешь как можно больше жизней с поля битвы на своих плечах – молодец, впишешь свое имя в пантеон героев войны, носить тебя на руках будут так долго, что забудешь, как на своих ногах по земле ходить. Хм, не знаю, не знаю! На скольких моих сил и храбрости хватило (понятно, что в храбрости и силе меня много кто превзойдет), столько человек и спас. Как угодно изнуряй себя прыжками выше головы, но обстоятельств не сокрушишь: штука для сокрушения не выросла. Мое замешательство рассеялось в один миг, и я сделал бойкий жест рукой – важны реальные дела, а из предположений каши не сваришь. Может, меня вина стянула с небес? Я в смятении пошатнулся и присел на землю. Вдруг я однажды кого-нибудь совершенно незаслуженно оскорбил: не придумана еще стопроцентная защита от ошибки. Мало ли, бросил вот так по недосмотру и недодумыванию неловкое словцо в чью-нибудь сторону – и все, нажил кровного врага на всю жизнь. Впрочем – нет! Я решительно и резко поднялся с земли. Поздновато льстить себе, но все же пойду на это и скажу, что я всегда был открытым и общительным, этаким рубахой-парнем: едва новый день, и вот и он тут как тут – новый хороший друг. Впору считать себя магнитом на ножках для всех.
Неожиданно меня осенило, и я обрадовался, оттого что вспомнил, что должен был сделать (странная получилась подводка от мысли к мысли, но давайте не по цене судить о подарке). Я улыбнулся и подпрыгнул на месте изобилия светлого чувства. Вот же голова я садовая (надо покопаться в своих извилинах: вдруг опять потерял какую-нибудь важную мысль, – но оставим это «на сладкое»)! Вспомнил: мне надо вернуться в штаб и отметиться, что я умер и теперь собираюсь на тот свет. Постараюсь – по крайней мере, сделаю все от меня зависящее – не задерживаться. (Что же, интересно, может задержать мертвеца?) Одна нога – и добавлю для комичности, а то как-то до тошноты опротивела тема смерти: призрачная нога, – там, другая призрачная нога здесь – и все.