Навеяно сегодняшним чтением Евангелия на литургии. История блудницы, которая на все свои деньги купила дорогого мира, чтобы омыть Христу ноги, всколыхнула всякие воспоминания...
Когда-то давно я вывела для себя личное определение любви: любовь это когда за человека хочется молиться. И совершенно не обязательно заученными словами по молитвослову. Каюсь, дорогие мои верующие друзья, последние годы я вообще редко беру в руки молитвослов. Многое знаю наизусть, а остальное приходит в голову само.
Когда человека любишь, его просто как будто постоянно держишь на руках перед Богом, и молитва идет сама, просто льëтся, как из крана. Всё нужные слова находятся легко и естественно. Кстати, а ведь часто молитва бывает и без слов. Тем более, помните, Сам Христос призывал нас не быть многословными, когда молимся.
Вот просто мысленно несëшь человека к Богу. И принеся молчишь... Потому что есть полная уверенность в том, что Бог и так всё знает. Главное, донести любимое существо в сердце.
Понять, что любишь, на самом деле легко. Ты же всё время думаешь об этом существе. Думаешь и думаешь, молишься и молишься... О муже, о ребёнке, о друге, о собаке или кошке... Молишься, т.е. желаешь ему всяческого добра и блага, просишь этого у Бога.
В Евангелии сказано: "Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше" (Мф. 6:21).
Ну то есть о чем думаем, то на самом деле нам и дорого. Это относится и к живым существам, и к вещам, и к идеям. Что или кто больше всего занимает наши мысли? Проверить себя и свои ценности легко...
Почему-то в этой связи вспоминается мой кинематографический идеал мужчины. Штирлиц. И его диалог с влюблённой в него немкой-гестаповкой Габи. Помните, что он отвечает девушке? "Просто из всех людей на Земле я больше всего люблю стариков и детей... " Ради самых слабых Штирлиц-Исаев и делал то, что должен...
Ну, и, конечно, любовь немыслима без заботы. Вот о ком хочется заботиться, думать, молиться, кому хочется всего себя отдать, того и любим на самом деле...
Да, ту евангельскую девушку-израильтянку почти никто не понял. Она зачем-то потратила аж триста динариев на кувшинчик дорогого мира. Это были огромные деньги по теми временам. Историки посчитали, что на них почти год человеку можно было прожить. Чистое безумие. Не лучше ли их было раздать бедным, больным, бездомным кошкам и собакам прочим нуждающимся? Многие эту девушку осудили. Но Христос понял, что ей просто хотелось отдать Ему всё без остатка... В Евангелии ещё сказано, что она в знак особой Любви омыла ноги Иисусу своими волосами. И Он принял этот подарок. Несмотря на то, что, конечно, знал, что перед Ним блудница (по преданию это Мария Магдалина, хотя в тексте имя не названо), которую сначала даже не хотели к Нему пускать...
Когда-то в моём сознании образ омывающей Христу ноги Марии Магдалины почему-то соединился с образом слепой няни Одиссея Эвриклеи, которая мыла ему ноги после возвращения и на ощупь узнала его по шраму... Только она его и узнала после двадцати лет разлуки. А ещё, конечно, собака, которая всё эти годы тоже ждала и надеялась. Двадцать лет ждала...
При встрече у пса Одиссея Аргуса от радости хватило последних сил только подползти к хозяину и умереть. Но он дождался. Как сказано у Гомера, забытый всеми, Аргус лежал на куче навоза, изъеденный блохами, но все двадцать лет думал о своём хозяине. Они так любили его, старенькая няня, не вышедшая замуж, отдавшая всю жизнь этой семье, и верный пëс... Потому и узнали, в отличие от жены...
В общем однажды в моей голове всë переплелось, и вот так это моё стихотворение от лица няни Одиссея и родилось. Спасибо, что дочитали.
***
Эвриклея говорит. Монолог няни Одиссея
Этот шрам на колене тебя выдаёт,
Выступает невидимо кровь.
Эвриклея ждала двадцать лет напролёт,
Чтобы ноги омыть тебе вновь.
Магдалина ещё не распустит волос,
Благовоний пока не прольёт.
Отдал душу у ног обессилевший пёс,
И рассеян в тоске твой народ.
Пусть моей седине не родился жених,
Но меня ты живую застал,
Так сосуд алавастровый в землях святых
Мира чистого с трепетом ждал.