Здесь будут представлены все записки данного события, для тех кто не успевает по каким-либо причинам закрыть боевой пропуск. Приятного прочтения.
ГЛАВА 1: ШЕРИФ ХАРДИН
Письмо о Наградах, 1/2
Автор: У. Хардин, дата отсутствует
Нашим стойким благодетелям:
Когда я закончу с местными делами, дьявол получит горячее клеймо луизианского правосудия. Он останется разве что мимолетным
пятном на ваших ботиночках. Богом клянусь. На прощание присланный вами паровоз выкашлял столько дыма, что не стало видно ни зги. Вместе с копотью он оставил на станции тощего и надменного на вид мужика в цилиндре.
Я было подумал, что это ошибка. С чего вам такого присылать? Не с чего. Инстинктивно я вынул револьвер из кобуры и побрел сквозь дым встречать новичка по одежке. Порыв ветра сдул повисшую в воздухе сажу, будто занавес приоткрыл. На меня уже смотрел пистолет приезжего. Пришлось как следует напрячься, чтобы не нажать на спуск. Вместо пальбы я попросил назваться, но приезжий промолчал. Тут я обратил внимание на его поклажу: десятка с четыре коробок и баулов с патронами и оружием. Не знаю, что за расторопные призраки успели сгрузить их с поезда. Не он же сам!
Завидев такое, я все же возблагодарил вас за новичка. «Где брать Награды?» — спросил он, решив сменить пули на слова. Но в своем решении он был одинок: на станции грохнул выстрел, и пуля чиркнула рядом с его толовой. Мы быстро разобрались с этой горе-убийцей. Я зачитал ей приговор, привязал к дереву и отошел на десяток шагов, чтобы привести приговор в исполнение. А мужик с поезда пристрелил ее с пяти.
—Я политик, — заметил он. — И знаю, как разбираться с падалью.
ГЛАВА 2: ФЕЛИС
Исход Первых
Записано неизвестным со слов говорившего .
Я выследила Хардина. Хотела пустить ему кровь. Его запах цеплялся к кустам и сараям, смешанный с запахом чего-то вроде костра и лисьей мочи. С таким не собьешься с пути. На болоте вечно дуют ветра и разносят самые разные запахи, что чуют Первые. Но стоило Опустошению расцвести, как наш Блок замер, застыл в нерешительности. Но я продолжала брести сквозь порхающий пепел и клочки гнилостной дымки. В безветрие я стала ветром, который сдует всю эту грязь.
Я нашла логово Опустошения и боролась с пеплом. Это больше походило на видение, а не на бой. По возвращении я встретила искавшего меня волка — мальчишку, что одиноко выл в ночи. Волк-одиночка увидел начертанное на луне имя.
— Шериф встал во главе стаи, — сказал мне он. — Он нашел Мерзопасть раньше нас и объявил своим открытием. Потом отступил и позволил Блокам познать пламя и гнев Опустошения. Теперь он снова готов вступить в бой. И он силен.
— Каким-то ковбоям нас не укротить, — отрезала я. — А Блок смерти вроде бы не против, — ответил Волк. При себе у него была склянка с пеплом, которую он носил с самого начала Опустошения. Я выхватила ее у него из-за пояса.
Мы склонились над пнем. По его кольцам полз не замечающий нас слизняк.
— В этих краях нет закона, — сказала я. Потом посыпала слизня пеплом и стала смотреть, как он пузырится и шкворчит. — Есть только природа. Только голод. Опустошение явило мне необъяснимые вещи. Я вижу мир иным. Чую, как скверна охватывает болото. Слизень полз и дымил, словно паровоз, давая нам колдовское предостережение.
— Посмотрим, насколько голоден Хардин, — усмехнулась я. — И увидим, сколько он съест, пока не подавиться.
ГЛАВА 3: СОФИЯ
Адресовано: Лулу Бассет
Перевод с испанского
Написано на незаполненном бланке расписания поездов
Мы стояли в свете ламп на дне шахты Пестрой Змеи. Червекус скрючился над слепленным из грязи подобием змеи, которая силилась сожрать луну. С таким видом ты обычно откусываешь от яблока.
— Вырытый путь закрыт, — сказал Червекус. — Гарантирую. Но что-то все равно не так. Он стоял в окружении поделок из грязи. Грубых копий гор. Корявых деревьев и животных. Будто в чертогах умалишенного.
— Давай, пора на выход, — сказала Костянница.
— Ты не знаешь, каково было в Земле Мертвых, — с болью в голосе ответил он. — Там шла война и умирала вера.
— Успокойся, — попросила его я. — Ты побывал в грезах Смерти и пробудил ее. Мы победили.
— Я зря выкопал столько могил, — ответил он.
Среди его поделок высилось нечто, похожее на гнездо. Он положил в него карманные часы.
— Тебя подучили твои грязевые дружки? — спросила я.
— Это календарь. Просто подождите. Через минуту здесь возникнет алтарь.
Мы стали ждать. Капала вода.
С каждой ее каплей в моем мозгу всплывали образы. Видения. Деревья небывалой вышины. Зараженная труба, из которой валили зараженные люди. Горняки, что отхлебывали расплавленный металл из котла и напрочь сжигали себе челюсти.
Внезапно шахта содрогнулась. Пол вспучился, а пробившие его шипы оплели часы Червекуса, создавая календарь из грязи. Он скрючился у основания алтаря и смотрел на него так, будто видел подобное тысячу раз.
— Курган не развидишь, — сказал он.
— Как скажешь, — ответила я и разрядила свой Derringer, выстрелом загнав в алтарь монету.
— Но ведь чтобы пристрелить, надо увидать.
Костянница оттащила Червекуса от готового рвануть алтаря. По штрекам заметалось эхо взрыва.
ГЛАВА 4: СОФИЯ
Адресовано: Лулу Бассет
Перевод с испанского
Написано на незаполненном бланке расписания поездов
После мира мертвых у Червекуса начались нелады с памятью. Порой он вспоминает, как словил пули, и начинает орать из-за старых ран. Иногда мнит себя новорожденным и не помнит собственное имя, а Костянницу величает маменькой. Его шиза заражает и нас. Нюхая один из этих алтарей, я вижу лес под яростными порывами ветра. Страшные машины рычат и вгрызаются в землю. Мертвые, разорванные надвое лошади гниют на высоких холмах.
Мы решили заручиться поддержкой наших новоприбывших Дроздов — Желчи и Жилы.
— Гробовщик и правда слышит отзвуки Земли Мертвых, — подтвердил Желчь.
Мы выпихнули вперед Червекуса, и он поведал свою историю о забитых статуями полях, страшной, глотающей пароход Змее и горе громоздящихся друг на друга чудовищ, которые достают до луны и расписывают ее когтями.
— Ритуал сможет открыть нам больше, — заявила Жила. — Давайте выясним, откуда берутся эти алтари.
Парочка разложила на земле шесть человеческих черепов с дырками от пуль. Из своих клювастых масок они достали обернутые шалфеем языки и принялись нанизывать старую мертвую плоть на проволоку. Потом обмотали этой проволокой шипастый алтарь и пальнули в него. Взрыв нагрел металл и превратил мясные языки в язычки света. Такого, что мы аж ослепли. И попали в видение. Кровь хлестала из топки паровоза и чертила красную полосу по пустыне. Охотники сбежали из топей и поползли по полосе в сторону гор. Мы парили над покинутым болотом: тем самым тихим раем, которого жаждали Первые. Цели - боссы ревели и свистели в своих логовах. Оскверненные дергались и слонялись по лесам. Из душ остались только проклятые Утопшие. Вечно занятые Охотой что в дождь, что в пожары, что на закате и средь пепла. С дымом постепенно развеялось и наше видение.
— Эти алтари и Утопшие связаны между собой, — заключил Желчь. — Они обитают в месте, которое разбито и затоплено не меньше их душ. На верфи Дэрина.
ГЛАВА 5: СОФИЯ
Адресовано: Лулу Бассет
Перевод с испанского
Написано на незаполненном бланке расписания поездов
Мы застали Утопших за изгнанием Убийцы в лодочном сарае. Они выглядывали наружу сквозь щели в стенах и полу, пялясь на свои отражения в воде. Новый охотник на ведьм, этот Бесогон, тоже был с ними. Прятался под этой своей шляпой и записывал бормотание Утопшей Крысы.
— Наше бремя — удерживать Вырытый путь закрытым, — вещала она. — Когда мы дышим, грязь бурлит. Когда спим, глаза наши залиты пагубой. Своими жизнями мы запечатываем Землю Мертвых.
— Тогда почему снова появились алтари? — спросил Червекус. — Мы же разрушили Курган.
— Они лезут так же, как и мухи из лежалых трупов, — ответил ему Тринадцатый, стряхивая жука-душителя с руки. — Потому что могут.
— Мы до сих пор слышим Линч, — заметил подавшийся вперед Утопший Малыш.
Ее пение о своих делах.
— и что у нее за дела? — спросила я.
— Линч отринула собственную личность, — сказал Бесогон. — Если таковая вообще у нее была. Мы не можем понять ее природу.
— Сейчас она может существовать только в пределах скверны, — добавил Утопший Малыш. — Мы слышим ее далекий голос. Он перемещается.
— Вам известно, какого избавления желает эта ведьма? — спросил новый охотник на ведьм. Он слышал о действиях Линч и пришел к Утопшим, чтобы разузнать о ней. — Что побуждает их танцевать голыми под луной и поедать сердца живых оленей?
Под треск и громыхание изгнания Бесогон ответил на собственные вопросы.
— Такие желают вкусить черноту, что глубже сна. Желают окунуться в колодец, из которого берут начало все проклятия. А для этого мало быть просто ведьмой. Надо стать чудовищем.
Я поверила ему. Лулу, скверна пробирается куда-то еще. Я видела ее во сне. Линч присоединилась к Смерти, чтобы захватить наши души. Их пальцы белыми прутьями елозят в моем мозгу. Если это не прекратить, ты меня потеряешь.
Так что я буду искать помощь.
ГЛАВА 6: ШЕРИФ ХАРДИН
Запись разговора, 1/3
Задающий вопросы: неизвестен
Отвечающий: У. Хардин, дата отсутствует
Я показал Политику место, где охромел из-за этого грешного аллигатора. Он хотел знать о Мерзопасти буквально все: о ее молниях, размере, положенной Награде. В итоге мы решили пойти на нее ради старой доброй наживы. Политик мог получить ответы от самой виновницы торжества. А я получил возможность отдохнуть от расспросов этого напыщенного и доставучего типа.
Вскоре мы уловили вонь гадин. Не сговариваясь, мы с Политиком вскрыли ящик с боеприпасами. Мы оба знали, что сразу вскрывать такие ящики не стоит, тем более перед долгим и трудным походом, но, черт возьми, я не смог подавить искушение малость оттянуться. Только не когда под рукой такая благодать.
«Только разок», — сказал я себе.
А потом, стоя над изрешеченными всяческими пулями трупами, мы продолжили разговор. На сей раз как равные. Кровавые бани имеют свойство разгонять кровь и развязывать языки. Я польстил ему словами, что он стреляет лучше любого известного мне законника. За исключением меня, само собой. Он ответил, что не знает других шерифов, готовых остаться и защищать город с одними мертвецами. Тогда я сказал, что набрал по меньшей мере троих отличных Охотников, готовых вслед за мной нести и отстаивать порядок. Он упомянул о своем спонсоре и его планах на служителя закона, способного возглавить резню и воевать в первых рядах. Я ответил, что не прочь узнать про эти планы. А он ответил, что я уже в них участвую.
Оказалось, что у нас с ним... примерно одинаковые взгляды на болото. Но он видит в нем остатки некогда замечательных, а ныне
развалившихся городков. А я вижу хаос, который должен смениться порядком. Сошлись на том, что я согласился с необходимостью как-то исправить положение.
ГЛАВА 7: ШЕРИФ ХАРДИН
Запись разговора, 2/3
Задающий вопросы: неизвестен
Отвечающий: У. Хардин, дата отсутствует
После мы с Политиком по очереди пробовали его новый карабин Мако на сраных Помешанных, которые шастали по «Цыплятам Мозеса». Они пускали там слюни перед Пауком в надежде, что вырвут ему глотки. Совсем перестали верить в это свое вознесение.
Я попал одному в ногу и передал карабин. Политик взвел ружьишко и стал ждать, глядя на барахтающегося в грязи подранка. Тогда он и рассказал мне о спонсорах. Мол, они сколотили совет из богатых ребят, ставят на кон Награды за покерным столом и увлекаются оккультными делами. Не любыми, а конкретно нашими. Мне понравился такой надлежащий подход. Он мне будто краюху после голодной зимы протянул. Политик пальнул еще раз и передал мне карабин, а я пулей разнес голову Помешанного. Прицелился в еще одного, чтобы проверить, повезло мне, или этот красавец и правда может ровно укладывать пулю с трех сотен ярдов. Выждал, прямо как мой попутчик, но все же замешкался. Оставшийся мужик решил бросить своих померших дружков и дал деру. Это его не спасло: едва боек ударил, как пуля пошла ровно в точку. Мысль о новой возможности нести порядок грела душу. Как в тот день, когда я получил револьвер и поклялся защищать Новый Орлеан. Я ощущал возбуждение. Хотя нет, нечто большее... Возвращение веры. Но вера может и ослепить.
Кто-то в кустах щелкнул меня из винтовки с глушителем. Засадил пулю, от которой у меня кровь пошла из ушей. Я залег в укрытие и стал себя латать. Когда заварушка утихла, Политика нигде не было. Кто бы его ни забрал, он оставил только рыбу и цилиндр, насаженные на ветвь дерева.
ГЛАВА 8: ШЕРИФ ХАРДИН
Запись разговора, 3/3
Задающий вопросы: неизвестен
Отвечающий: У. Хардин, дата отсутствует
Я не привык откладывать дела в долгий ящик, поэтому сильно удивился собственной мысли оставить все как есть. Политик сам знал, на что шел, верно? Знал стой самой минуты, как запачкал свои блестящие туфли болотной жижей. Мне оставалось только написать письмо и изложить в нем обстоятельства его исчезновения на Охоте. И на этом все, одним начальником меньше. Черт, знай я его зарплату, точно так бы и поступил. Ничего, пережил бы.
Но вместо этого я стал делать то, что и делаю всегда: свою работу. Ухватился за нашу возможность, испытание наших сил. Мы, Правые, рассеялись по болоту и держали оборону каждый сам по себе. Пришло время объединить силы и показать другим, чего. мы стоим. Да и мне пришло время выказать лидерские качества. Оплатить счет тем, кто доверился мне. Мы стояли на пороге нового
правосудия и должны были доказать его верность порохом и сталью. Мне надо было показать, что данная нам власть порождает порядок. Понятное дело, для этого пришлось очистить Землю от недостойных граждан. Под зеленой луной долг и удовольствие имеют привычку смешиваться.
Я взялся за поиски. Не церемонился при расспросах, забыв про мягкий политес с заключенными, на котором любит настаивать губернатор. К прибытию следующего поезда Политик должен был оказаться у нас в кармане, иначе не видать нам затребованного им пополнения арсенала.
ГЛАВА 9: ФЕЛИС
Исход Первых
Записано неизвестным со слов говорившего.
Мы ждали приезда Сколопендры. Я сидела у костра, а Волк-одиночка шатался по краю лагеря. По углям кружили муравьи, потом вырвались и поползли на юг. Они силились перетащить дохлую мышь, от которой остались только голова да хребет.
Это был добрый знак. Я поняла, что Сколопендра смогла взять ценный трофей.
— Они идут, — гаркнул Волк.
— Уймись, — ответила я. — Что ты как неразумный щенок? Эдак добыча почует твою слабость.
Волк притих, и мы прислушались к шороху теней меж листвы. Сидевший на верхушке вяза филин встрепенулся и испуганно полетел прочь. Показалась Сколопендра, тащившая за собой человека со связанными руками. На голове у пленника был мешок из-под картошки. Его грубая ткань резко контрастировала с изысканной одеждой человека. Этот черт умел одеваться, хоть и не для наших краев. Я сорвала мешок с его головы.
— Вы об этом пожалеете, — прогнусавил он, таращась на наш лагерь во все глаза. Будь он одним из наших — давно бы откусил Сколопендре палец. Но парень был не таков. Домашняя попалась зверушка.
— Я вас всех запомню. Всех на этом богом забытом болоте, — он все сыпал угрозами.
— Мы загоним вас как легавые и заставим зарыться
мордами в грязь.
— Ты быстренько забудешь обо всяких погонях, как только сможешь и дальше гоняться за деньгами, — парировала я. Муравьи еще не скрылись из виду. Я отняла у них трупик мыши и бросила его у костра. Ее позвоночник искривился от жара.
— Сколько гонора. Зовете себя Правыми, а лаете под стать животным. Это не угроза, а трусливое гавканье.
— Ты Фелис, — догадался он и сплюнул. — Я тебя знаю. Отживай последние деньки. Тебе недолго осталось.
— Да и ты еще не помер, хоть и нарываешься. — Я выпрямилась у костра и кивнула. Сколопендра толчком поставила пленника на колени. С его
лица стекал пот, блестя в ночи и капая на трупик мыши. — А хочешь знать, почему?
ГЛАВА 10: ФЕЛИС
Исход Первых
Записано неизвестным со слов говорившего.
Сперва Политик нам не поверил. До него дошло, только когда я сказала Сколопендре показать ее татуировки: безумные, искореженные рисунки
насекомых, отрывающих головы мышам, лисам, коровам, людям. До прихода к нам она была Помешанной.
Мы с Волком наткнулись на нее, когда шли по следу Хардина и набрели на место расправы при насаждении «порядка» Правыми. В том аду
уцелела всего одна Помешанная, вот мы ее и подобрали.
А потом прозвали Сколопендрой за умение приспосабливаться и быстро давать сдачи. В стае Помешанных она занималась ядами и заливанием отравы в пули. Я разглядела искру. инстинкта в ее глазах. Она могла пойти куда дальше, чем просто вслед за больными на голову любителями пустых пророчеств.
Я познакомила ее с дикостью. Показала красоту охоты, погони и убийства. Объяснила, что Скульптор — просто звено в длинной цепи голода. Что когда-нибудь и на него найдется проруха. В такой среде можно было только
стараться быть лучшими в собственной стае.
— Так вы сохранили мне жизнь, чтобы рассказать вот это все? — уточнил Политик, глядя на умирающий огонь. — Вам-то с этого
что?
Я расковыряла осветительный патрон ножом. Муравьи успели гурьбой наброситься на брошенную мышь. Я насыпала вокруг них порох
и заперла их в ловушке.
— Мы рассказываем тебе это, потому что не видим в тебе угрозу, — объяснила я. — Ты приманка. Мы уважаем приманки и воздаем им должное. Даже тебе. Я поднесла еще живой уголек к своей ловушке, и порох из патрона вспыхнул, сжигая муравьев и поджигая голову тухлой мыши.
— Приманка может стать предупреждением и
назиданием, если ей вообще доведется пережить урок.
ГЛАВА 11: СОФИЯ
Адресовано: Лулу Бассет
Перевод с испанского
Написано на незаполненном бланке расписания поездов
Сумев поговорить с Хардином, я удивилась. Раньше он охотился за нами, но теперь не узнал меня. Наверное, ему стало плевать на наши преступления. Мы собрались в хижине, стоявшей высоко над водой. Правые поймали троих Первых и устроили им допрос. Где-то под нами плескалась Мерзопасть.
— Это не по закону, — сказала ему Костянница. — Это беззаконие, так нельзя.
— Приношу извинения, мэм, — ответил Хардин, коснувшись края шляпы. — Не принеси я клятву на этом значке, давно скрутил бы выродкам руки за спиной, а из вещей оставил бы одни зубочистки. Это же чертовы похитители. Он все расспрашивал пойманных Первых о Фелис и пропавшем Политике. Они не
раскололись и один за другим улетели вниз, в гости к Мерзопасти. Мы пробовали его остановить. Сейчас был важен каждый блок но Хардин в упор не видел главную угрозу:
— Ты понимаешь, что делает нас Охотниками? — спросила я.
— Конечно, — ответил он. — Умение выслеживать и тихариться, хотя ты вот никак не заткнешься.
— Она говорит о примеси, — пояснил Червекус. — Взвеси, что в нашей крови. Той, что наделяет нас Темным зрением. Ты знаешь, кто ее изготовил?
— Разумеется, — ответил Хардин и для острастки пальнул из своей новой блестящей винтовки в Мерзопасть. — Но, образно говоря, мне все равно, кто сделал мою пушку. Главное чтобы делала дырки там, где требуется.
— Кровь Финча была достаточно сильна, чтобы открыть проход в Землю Мертвых, — продолжил Червекус. — Как думаешь, что с нами может сделать Линч, если ее замысел течет в наших венах?
Шериф ненадолго умолк. — Слушайте, —наконец сказал он. — Вам нужно
сотрудничество? Ответы, поддержка? Так помогите мне вернуть Политика, и я сведу вас с людьми, которые оплачивают Награды. Говорят, они обыграли Смерть в покер и наложили лапы на все тайны на свете.
ГЛАВА 12: ФЕЛИС
Исход Первых
Записано неизвестным со слов говорившего
— Смотри, вот железный шрам, оставленный вашими деньгами, — сказала я Политику, когда мы привели его к железке. — Веди себя как следует, или скормим тебя его дымному зверю».
— Вы обещали привести меня на станцию, — заметил Политик. — И не говорите мне, что ничего не знаете о поездах.
— Ваши цивилизованные мумба-юмбы — для нас темный лес, — заржал Железный Вой. —А твоя станция уже провоняла твоими же дружками. Все шляются туда-сюда по нашим лесам, тебя ищут.
Мы скрючились за старыми пушками. На их нагретом металле остался свежий птичий помет: Правые спугнули диких уток, и те обгадились по пути. Значит, они не сбоку.
— Что-то они опаздывают, — прикинул Волк. Поезд должен был прибыть ближе к полудню.
И тут по нам открыли огонь из-за деревьев. Пуля цокнула о рельс и отлетела Железному Вою в ногу. В ответ Волк вскинул револьверы прострелил белорубашечнику колени, превратив чашечки в труху. Сколопендра метнула копье, и громкое бульканье возвестило о его попадании в чью-то глотку. Я пальнула в бочку с нефтью, и нас укрыл разносимый южным ветром дым.
— Выходи, Фелис, — услышала я голос Хардина, когда выстрелы стихли. Я осторожно выглянула из-за рельса. У ног Сколопендры валялось трое убитых Охотников, но потрепанный Политик держал ее на мушке.
— Купились, животные, — сказал Политик, похлопывая Железного Воя по плечу. — Надо же, деньги говорят лучше мышиных голов и призывающих камушков.
Каменная галька задрожала и затанцевала у полотна, а воздух прорезал вопль парового свистка. У вагонов начали стрелять, и встречающие рассыпались в стороны, умирая от укусов пчел из Ульев. Железо завизжало о
железо, и поезд остановился.
ГЛАВА 13: ФЕЛИС
Исход Первых
Записано неизвестным со слов говорившего.
Железный Вой продал нас Хардину. Они действовали сообща. Полоумный могильщик тоже маячил у деревьев. Видно, Блок смерти решил скорешиться с законниками.
— В наших местах есть напасти и похуже, — выкрикнул Хардин. — Гляньте на поезд.
Беда перестала быть только нашей. Два Пиявочника выломали стену грузового вагона и вывалились наружу. Один из них бросил пушку в законника и снес его как тараном. Тому разворотило грудь, и одна пиявка тут же принялась обсасывать распухшее легкое, наливаясь и подрагивая, словно собачье ухо.
— Давайте договоримся, — продолжал кричать шериф. — Я предпочту умереть от старости, а не от яда или чудовищ.
— Занятное у тебя понимание договоров, Хардин, — хмыкнула я. — Больше смахивает на принуждение. Охотников надо держать в узде! — Он помахал пистолетом. — Ты пойми, Помешанные прочие любители Скульптора нам ни к чему.
— А ты посмотри на свою пленницу, — крикнула я в ответ. Волк швырнул связку динамита, и один Пиявочник раскрылся, словно цветок. — Она выжила только благодаря своей дикой любви к свободе. Возможности следовать инстинктам.
— Охотникам тоже писан закон, — крикнул Хардин, теребя свой дурацкий значок.
— Есть только закон природы, — ответила я, вырывая из земли сорняк. — Я забираю поезд. Ты согласен не стрелять?
— Предлагаешь перемирие? — прямо спросил он. Я встала, но тут черт принес какого-то припозднившегося Охотника в форме. Он вывалился из-за деревьев и пальнул. Может, даже случайно. Остальные тоже принялись
палить. Перестрелка разгорелась с новой силой, так что я рванула к паровозу. Волк уже разжигал топку и втащил меня в кабину.
— Будем считать это форой, — крикнула я Хардину и поезд тронулся.
ГЛАВА 14: ШЕРИФ ХАРДИН
Письмо о Наградах, 2/2
Автор: У. Хардин, дата отсутствует
Нашим стойким благодетелям (и вашим многоликим теням):
Разведчики никогда не помешают. Так я и окрестил этих Первых, когда вернул Политику его цилиндр. Вот пусть ими и станут. Мы позволили этой ораве захватить поезд — он все равно был заражен, а я предпочел бы ездить на запад страны в чистом вагоне. Политик так и не смог внятно ответить, почему наши спонсоры прислали поезд в таком удручающем состоянии. Проверяли? Сделали намек, предостерегли? Мы сошлись на устраивающем варианте, что это был зов на помощь. Так что я отправлюсь ее оказывать и временно официально покидаю Луизиану, оставив ее покрытые грязью берега.
Я отдал им десять лет. Три из них как шериф Хардин. Навидался бардака и нахлебался предательства, когда моей верностью крутили как флюгером. До этого я думал только о поддержании порядка в Новом Орлеане. Вы еще
сделаете из меня хлыща.
Говорят, для насаждения нового уклада приходится жертвовать старым. Но помяните мое слово, это «перемирие» долго не продлится. И когда оно закончится, мне понадобится не вагон стволов для удержания их в стойле.
Мне понадобится армия...
Видите ли, ваша честь, у нас завелись вредители. Но они дышат с нами одним воздухом, и порой трудно определить, по чью сторону баррикад ты находишься. Так что некоторых приходится отпускать... до поры. Знаете, чего стоит шерифу пожать отравленную лапу бродячему бешеному льву? Ему придется проглотить гордость и предать закон, который он поклялся защищать до самой смерти?
Вот и я не знаю.
ГЛАВА 15: СОФИЯ
Адресовано: Лулу Бассет
Перевод с испанского
Написано на карте без обозначений
Это письмо я тебе не отправлю. Придержу у себя. Без обращения к тебе мои слова пусты, так что пусть себе полежат.
Ты сейчас спишь в вагоне поезда, а за окном летит пустыня. Наши руки холодны на ощупь. Это холод прощания. Расставания не бывают теплыми, даже когда покидаешь гадкую топь вроде нашей. Болото будет вечно сочиться дымкой сожалений с горечью пороха. Думаю, я буду скучать по топи.
Мы обе пахнем заводью и гнилью Земли Мертвых. Пожимаем руки Утопшим, что тянутся к нам. Но отныне болото — их ноша. Это наши единственные стражи, но они справятся. Они это заслужили. Стервятники кружат над животным, бредущем по плайе. Оно тащится вслед за каким-то бродячим цирком.
Смерть в пустыне суха и пахнет отчаянием. В ней нет страсти. Она целует тебя иглами кактусов и ожогами. Болтается в жарком мареве тонкой змеей в месте, где песок смыкается с небом. Смерть, с которой я заключила сделку, совсем другая. Это огромный гниющий скелет, клокочущий скрипучими горлами людей, застигнутых меж деревьев. Нечто, таящееся на кладбищах и в поднявшейся воде.
Таков облик Смерти в Луизиане. Не знаю, как она выглядит дальше к западу, хотя и об этом ходят слухи. Солнце красит каньоны в багрянец, заставляя скалы кровоточить. Воздух так скуден, что трудно дышать. В той глуши есть жизнь, о которой забыли на болотах. По ту сторону гор даже Смерть выглядит иначе. Ее тень будет походить на твои и мои останки, сросшиеся спинами и ощетинившиеся тысячью готовых петь стволов.