В комнату одного дома, что неподалеку от Опера-Комик, вошёл мужчина в пенсне, держа в руках кипу нот. Выражение его лица говорило о сильнейшем потрясении, жене даже показалось, будто её супруг… плакал.
-Мариан, что с тобой? Ты чем-то встревожен?
-Дезире, дорогая моя, ты должна это услышать! Что за музыка! Что это за музыка! Сегодня в театре репетировали симфонию какого-то русского, я забыл его имя… Впрочем, нет, его могут звать только Гений! Я уверен, ему наиграл её сам Бог!
-Русский, говоришь? Я с удовольствием послушаю! Но не лучше ли нам дождаться концерта?
-Ты как всегда права! Я посмотрю афишу, но, думаю, долго ждать не придётся. Но что же это я? Ведь через десять минут репетиция!
Дождавшись, когда муж уйдёт в театр, женщина встала и подошла к туалетному столику, на котором в идеальном порядке были расставлены многочисленные баночки и склянки с витаминами для лучшего звучания и поддержания в рабочем состоянии голосовых связок. Открыв небольшой ящичек, Дезире достала оттуда стопку писем – всё, что осталось от романа с одним русским композитором.
Шёл 1868 год. Она, уже известная всей Европе оперная певица, впервые посетила Россию, которая покорила её сердце. Впрочем, не настолько, чтобы остаться здесь жить. Конечно, она помнит свои выступления в итальянской опере в Москве, конечно, помнит камерные концерты… И его она тоже помнит. Встреча, перевернувшая её жизнь. Как он был внимателен и нежен! А если бы она приняла его предложение? Ах, если бы!..
Дезире села за рояль. Открыла первые попавшиеся под руку ноты. «Забыть так скоро…» По щекам против воли потекли слёзы. Ноты этого романса ей передали не так давно, но она уже выучила его наизусть, на русском. С первого же такта женщина поняла: писал о ней и для неё. И ведь знал – знал!- что рано или поздно, но она его споёт.
Не в силах сдерживать рыдания, Дезире закрыла крышку рояля и пересела на диван, взяв стопку писем. Каждое письмо было выучено ею наизусть, каждое слово, каждая запятая словно отпечатались в её голове. И приносило неимоверную боль. «Сколько лет прошло! Наверное, он уже не вспоминает обо мне, забыл давно, да и я тоже забыла… Да кого я, в сущности, обманываю? Ни он, ни я - никто не забыл той любви»,- такой внутренний диалог вела певица. И была абсолютно права. Не смог композитор забыть их первую встречу весной 1868 года, как не смог он забыть и внезапный отъезд певицы после помолвки, а потом и короткую записку, в которой говорилось, что помолвка разрывается, и она просит пожелать ей счастья в её семейной жизни с Марианом Падилья-и-Рамосом…
Симфонию должны были играть через неделю. Все эти дни примадонна была в каком-то сомнамбулическом состоянии, она сама не могла объяснить, почему. В день концерта супруги были в таком волнении, будто им предстояло лично встретиться с какой-нибудь монаршей особой. Мариан – в предвкушении музыки, а Дезире – в ожидании предстоящей встречи со своим возлюбленным, не лично, но через музыку.
Подходя к театру, Мариан обронил:
-Дорогая, запомни это имя! Я уверен: и через столетья его музыку не забудут!
Женщина посмотрела на афишу. Так и есть: «П. И. Чайковский. Симфония ».
Закончили играть затемно. Народ вывалил из театра. На мостовой было не протолкнуться: толпы пеших людей, экипажи, ждущие господ, занимали практически весь квартал, прилегающий к Опера-Комик. Но все расступались перед женщиной, идущей пошатываясь, с заплаканным лицом. Казалось, она шла в каком-то своём коконе, ничего вокруг не замечая. Ей не хотелось ни с кем говорить. Она лишь хотела сохранить то чувство счастья, полёта, эйфории, но вместе с тем и ту боль, и то очищение, тот катарсис, который она только что испытала. Лицо этой женщины вдруг просияло улыбкой: она поняла, что и Чайковский её до сих пор любит, и её чувство к нему, несмотря на прошедшие годы, нисколько не охладело.
На её счастье, никто не узнал в ней Дезире Арто.