Уходящая натура
Александр ПЕРЧИКОВ
Я самарец во втором поколении со стороны мамы. Она родилась в Самаре в 1931 году, когда город еще не стал Куйбышевом. Все мои корни из Польши, Литвы, Белоруссии?
Дедушка со стороны отца, Яков Иосифович Перчиков, был родом из Польши, из города Барановичи, который потом отошел к СССР в составе Западной Белоруссии. Он рано потерял родителей, но смог окончить гимназию с серебряной медалью. Помню, как он слушал на своей «Спидоле» передачи BBC из Лондона на польском языке, так как на русском их нещадно глушили.
Дедушка со стороны мамы Исаак Ефимович Альперович родился в Вильнюсе, перед первой мировой войной учился в Высшей коммерческой школе в Берлине, но не смог ее окончить из-за войны.
Мой отец Анатолий Яковлевич Перчиков эвакуировался с семьей из Минска в первые дни войны в 1941 году, было ему тогда 15 лет. Все они собрались в Самаре–Куйбышеве, которая приютила их и стала им домом на многие годы. Дедушка Исаак стал сотрудником самарской газеты «Волжская коммуна».
Однажды я нашел в бабушкином шкафу номер «ВК» за 1925 год. Это был юбилейный номер, по-моему, по случаю 5-летия газеты. В номере ? фотографии ведущих сотрудников и среди них – заведующий отделом писем, рекламы и объявлений газеты И. Е. Альперович. Он проработал в газете до 1937 года, когда его неожиданно вызвал главный редактор и сказал: «Исаак Ефимович, вам нужно срочно уволиться, я вам настоятельно советую (у дедушки одна сестра жила в Польше, другая – в Риге, столице буржуазной Латвии)». Дедушка послушался и уволился в тот же день, а через несколько дней арестовали почти всю редакцию во главе с главным редактором. Никто из них не вернулся оттуда. Получается, что редактор тот спас моему дедушке жизнь и своим появлением на свет я тоже в значительной степени обязан ему.
Моя бабушка Ольга рассказывала мне, как в одну из темных ночей 1937 года всех сотрудников газеты срочно вызвали в редакцию, а оттуда послали объезжать все киоски, куда поступили новые, только что отпечатанные экземпляры газеты, чтобы изъять весь тираж. Оказалось, что в одном из заголовков в фамилии Ворошилов была пропущена буква О и получилось ВОР ШИЛОВ. Помните, в фильме Тарковского «Зеркало» была показана подобная ситуация? Как говорится, взято из жизни.
Так впервые я соприкоснулся с самарской журналистикой не только в качестве читателя. Но у этой истории было продолжение. Как я уже сказал, одна из дедушкиных сестер – Фаня – жила в Польше. Буржуазной Польше, как тогда говорили. А ее дочь Ирина, двоюродная сестра моей мамы, осталась в Советском Союзе, занялась активно партийной работой и вышла замуж за видного большевика П. Евдокимова. Ирина порвала со всеми своими родственниками, заявив, что не хочет общаться с людьми, живущими мещанской жизнью и обывательскими интересами. Вот только со своей мамой она продолжала поддерживать связь. Письма, посылки…
Однажды поссорилась со своей домработницей (а жили они в знаменитом Доме на набережной) и та, недолго думая, настрочила донос в НКВД: дескать, связаны с вражеской страной, Польшей. Ирину и ее мужа арестовали на следующий день. Он получил 10 лет лагерей, она – пять.
У них был уже маленький сын, Юра Евдокимов, мой троюродный брат. Павел отсидел свои десять лет от звонка до звонка, но перед выходом из лагеря его жестоко избили уголовники, и вскоре после освобождения он умер. Ирина получила после своих пяти лет лагеря еще пять лет ссылки в Архангельской области. Там Юра заработал ревматизм из-за северных холодов, а в середине 50-х их полностью реабилитировали. Ирине дали персональную пенсию, двухкомнатную квартиру в Москве на Ленинском проспекте.
Юра окончил факультет журналистики МГУ и сделал блестящую карьеру в журналистике. В 38 лет он был заместителем редактора газеты «Вечерняя Москва», общался и дружил со многими известными людьми (в его доме я видел потом его фотографии с Гагариным, Евтушенко…). Но когда ему позвонили из аппарата ЦК КПСС и сообщили, что его утвердили на должность главного редактора советских периодических изданий за рубежом (должность в аппарате ЦК партии), он поблагодарил и сказал, что навряд ли сможет этим воспользоваться: в 38 лет Юрий Евдокимов, зам. редактора газеты «Вечерняя Москва», заболел и буквально за несколько месяцев сгорел от тяжелого онкологического заболевания.
В его квартире остались жить мать Ирина и сын Костя (жена ушла от Юрия незадолго до его смерти). И вот тогда, оставшись одна, Ирина начала разыскивать своих родственников. Так она нашла мою маму и стала с ней регулярно переписываться. Я несколько раз останавливался в ее московской квартире, будучи в командировках. Всё там хранило память о Юре, и всё было необычно для меня, самарского студента, а потом инженера. Шкура белого медведя на полу, пробковый шлем и английский штык на стене и всюду фотографии Юры с космонавтами, академиками, поэтами и актерами. Я пару раз пытался вызвать Ирину на разговор о прошлом, о ее аресте и лагерях, но она избегала этой темы.
Я знал от мамы, что, попав в лагерь, Ирина просила прислать ей туда книги Сталина. Что это было – попытка выживания в лагерном аду или заблуждения фанатичного коммуниста? Один раз она сказала мне: Сталин победил своих конкурентов потому, что умел формулировать лучше других. – «Но он же сломал вам всю жизнь!» – не выдержал я. Она помолчала немного и сказала: «Да, Сталин был негодяй, я его ненавижу». Больше она к этой теме не возвращалась.
Так я снова соприкоснулся с жизнью журналиста, уже московского, с той таинственной аурой, что осталась после него, с моим личным отношением к его судьбе.
Случилось так, что и сам я занялся журналистикой и, как говорится, втянулся. Было это в 1981 году. К тому времени у меня было несколько публикаций стихов в московском журнале и в куйбышевских альманахах и пара заметок об организации молодежного досуга в газете «Волжский комсомолец».
Вообще 1981 год был для меня трудным годом. И материально: к тому времени я был уже год женат, у нас была маленькая дочь, жена моя не работала, так как сидела с ребенком, и жили мы на мою зарплату инженера, молодого специалиста, то есть на все про все было у нас 120 рублей в месяц; и морально: в том году мой отец тяжело и неизлечимо заболел и прогноз врачей был такой, что ему оставалось жить несколько месяцев. Я искал хоть какой-то выход, какие-то дополнительные заработки.
Были мы однажды в том году в гостях у Натальи Ивановны Михайловой, известного куйбышевского радиожурналиста. Старейший самарский журналист, она много лет проработала редактором детской, потом молодежной, а потом и литературной редакции куйбышевского радио. Она придумала и организовала детский пресс-центр при Дворце пионеров и много лет им руководила. Личная жизнь у нее не сложилась и ее семьей стала шумная ватага пресс-центровцев из разных школ города. Она так и называла их – «мои дети». Готовила с ними радиопередачи, ездила в Прибалтику, на разные фестивали. Из ее пресс-центра вышли многие известные журналисты, например, Марк Галесник, редактор юмористической газеты «Бесэдер» в Израиле.
Я познакомился с НатИв, как ее звали юнкоры, случайно, когда в 1972 году мне, выпускнику 10 класса школы номер 12, предложили прочитать стихи в ее радиопередаче о выпускниках. Потом, когда я женился в 1980-м году, оказалось, что моя жена Люда Дубникова несколько лет занималась у Натальи Ивановны в пресс-центре, была диктором в ее детской радиопередаче, ездила с пресс-центром в Прибалтику. Такие вот пересечения случаются в жизни, а, может, есть в этом своя внутренняя логика? Так вот, именно Наталья Ивановна в том 1981 году посоветовала мне попробовать свои силы в куйбышевских газетах: «Сходи в «Волжскую зарю» к Саше Боголюбову. И себя проверишь и приработок все же какой-никакой».
Окончание – в следующее воскресенье