Зина хотела избавить свой квартирай от смерти, ведь он предназначался для жизни.
- Евгения Некрасова. «Квартирай»
***
Зина, кажется, представляет собой типичный образец современной girl power – она всего добилась сама, она ненавидит пережитки прошлого (сексизм, лукизм, снобизм etc.), она сама решает, когда ей рожать (и рожать ли) и как вообще проживать эту жизнь. А теперь у неё вообще появился предел мечтаний многих её сверстников – собственная квартира, да еще и в Москве (можно ли сейчас без зависти читать о том, как Зина наконец входит в свой собственный квартирай, когда цены на недвижимость подскочили до небывалых высот?)
Да, пускай бывшие одноклассники ютятся в своих «человейниках», пускай мать только и делает, что попрекает, а партнёры все как один вызывают лишь скуку. Это всё не важно.
Важно вот что: «Зина смотрела глазами квартирая, дышала вытяжкой квартирая. Квартирай вошел в нее. Она легла на переливающийся на солнце ламинат и почувствовала сильный экстаз. Со временем он потеряет мощность, но останется постоянным, ее собственным и таким, каким она хочет. Ее личный квартирай без чужого вкуса, без ошметков чужой памяти» …
Так, а теперь давайте немного притормозим. Зина что, вступает в сексуальные отношения со своей квартирой? Ну а что, квартирай входит в неё, и она чувствует экстаз. Подумаешь, что квартирай – это ничто, помещение, материальное. В этом нет совсем ничего особенного, если реальные люди – это серость и скука. И даже Саша (близкий, понятный, внимательный, живой) квартираю в конце концов проиграет. Зина, расставшись с ним, снова начнёт хорошо спать (с квартраем или внутри него), снова начнёт свайпить влево и вправо в своем мобильном телефоне (т.е. вернется к старым добрым приложениям для одноразовых знакомств с людьми-однодневками). И Зина не одна такая. Это уже симптом эпохи, кажется?
Хотя ситуация, разворачивающаяся в тексте, довольно уникальная. Не Зина обладает квартираем, а он обладает ей. Квартирай из материальной зоны обитания превращается в субъект-мутант, доминирующий над человеком. Именно эта странность позволит нам выйти на основную мысль рассказа, определить его нерв.
***
Сначала я позволю себе небольшое отступление.
Начну с того, что во всей этой странной «любви» (Зина + квартирай) мне видится идея отчуждения, уходящая своими корнями в ветхозаветные легенды о служении идолам. Идолы – это вещи, это творение человеческих рук, человек же преклоняет колени и молится вещам, то есть тому, что он создал сам. И в этом своем акте человек сам превращается в вещь. Человек выступает как существо подчиненное, лишенное жизненных сил, богатства своих возможностей.
Совершим небольшой скачок во времени и обратимся к Марксу, а точнее к работе Эриха Фромма «Иметь или быть»: «Нельзя полностью понять, какой эмоциональный заряд для Маркса имела борьба между трудом и капиталом, если не принять во внимание, что для него это была борьба между жизнью и смертью, борьба настоящего с прошлым, борьба людей и вещей, борьба бытия и обладания. Для Маркса вопрос стоял так: «Кто должен править кем? Должно ли живое властвовать над мертвым или мертвое над живым?»»
А теперь посмотрим на то, что про отчуждение думали экзистенциалисты. С их точки зрения, отчуждение обнаруживает себя в человеческом самоотчуждении, когда человеческое существо чувствует себя товаром, мертвой вещью, когда человек становится животным в своем унижении, обесценении, в своей самоутрате, то есть в своей бесчеловечности. За внешним благополучием и богатством современного человека скрывается внутреннее, экзистенциальное одиночество, тоска, духовная опустошенность и усталость. Именно их пытаются «развеять» шопингом, фитнесом, вечеринками, личным психоаналитиком, половыми связями или экстремальным спортом.
***
Зина – один из типов эпохи, в которой феномен отчуждения реализуется с особенной силой и мощью. Взаимоотношения между людьми становятся слишком обременительными, происходит распад связей, соединявших ранее многие и многие поколения (история нашей страны в последние два столетья способствует этому еще сильнее).
Старомодное знакомство Зины с Сашей становится для нее непростым испытанием. Оно было реальное, а не виртуальное, как все предыдущие. А реальность осмысляется современным человеком как нечто пугающее, нестабильное. Оказавшаяся вне виртуального кокона Зина чувствует незащищенность. Мир – это страшное и опасное место, в котором гибнут люди (Саша чудом спасся в детстве после обрушения многоэтажного дома). А если это так, то я лучше останусь в другой реальности, где можно движением пальца «выкидывать» людей, потому что сильная привязанность к кому-то причиняет боль. А еще лучше питать чувства не к живым существам, а к вещам. Они уж точно никуда от тебя не денутся, да еще и снабдят дозой легкого дофамина.
Сам по себе образ квартирая очень удачный.
Во-первых, как уже было сказано, собственная квартира – мечта многих современных молодых людей (практически недосягаемая).
Во-вторых, образ дома в человеческой культуре всегда оценивался положительно. Дом – это твоя крепость, твоя тихая гавань, твоя семья. Но квартирай – это скорее что-то зловещее. Он не защищает, а изолирует. Он прекрасен, но в нем нет настоящей жизни (несмотря на то, что с точки зрения героини он «предназначался для жизни»).
Во многих современных сериалах мы тоже видим этакие квартираи: просторные лофты с минимальным количеством мебели и личных вещей хозяев. Да и живут в них часто героини вроде Зины: сильные, независимые и свободные. Но судя по отзывам зрителей, им слабо верится, что в такой пустоте жизнь возможна. И я к этому мнению, пожалуй, присоединюсь.
Создается впечатление, что в определенных условиях обитатели подобных квартираев просто оканчивают жизнь самоубийством. Сначала их будет переполнять почти маниакальная радость от того, что «они нашли его», а потом всё это превратится в эдакую «баньку с пауками», в которой "нет бога и дьявола, где обитают воплощенные в пауках самые сокровенные страхи человечества о том, что бога - нет, что на том свете несчастную душу ждёт насилие и обман, "страдание о том, что невозможно больше любить", быть собой – ощущать себя, – пожирая, отрицая душу свою и любовь, словно паук мотылька".
***
Слово квартирай состоит из двух корней, один из который «рай».
А что же вообще такое рай? Наверное, это место, где всегда светло, где нет страданий, вещности, телесности. Рай – это небо, в котором обитает вечность. Возможно, рай – это тишина, это пустота. Это там, где Абсолют.
У тридцатидвухлетней Зины теперь тоже есть свой Абсолют: «Это был ЖК, современный, нездешний, многоэтажный и похожий на нью-йоркские высотки… Тут всё было для жизни».
Вот только кажется, что квартирай всё-таки тот рай, который после смерти. Как бы прекрасен он не был и как бы не манил к себе, тебе всё равно придется сначала умереть, чтобы попасть в него.
Цикл, в который входит рассказ, называется «По ту сторону: рассказы о смерти». И в «Квартирае» смерть действительно есть: «Гибель чудовищная, городская, стремительная, безжалостная, реалистичная, сконструированная такой нарочно человеком же. Задыхаясь ночью в своей новой квартире под плитой чужой ужасной смерти, Зина думала, что те люди жили в настоящем квартирае – погибали в своем доме и попадали сразу на небо. Если верить, но как тут можно не верить. И не было супергероя или супергероини для их спасения».
Но всё-таки там есть и другая смерть, которая гораздо страшнее той, что пугает своей натуралистичностью и неприкрытой наготой.
Эту смерть сложно сразу заметить, а когда она вдруг проявляет себя, то уже поздно. Это именно та гибель, что постепенно разрушает кирпичики мироздания, отравляя человеческое бытие и превращая жизнь человека на Земле в ад.