Часть 1. Глава 1. Продолжение
Горница у меня по старинке – одна на весь дом, без деления на части, если не считать ширму, за которой я спал и держал вещички не для всеобщего обозрения. По центру, как полагается, – стол, накрытый незамысловатой скатеркой, кухонный и он же рабочий. Одним словом, не шикарные апартаменты, но для старого холостяка – жилище самое то.
Гость вошел один, жестом приказав крепким парням оставаться за оградой и самостоятельно таща в руках большую корзинку с разной снедью и выпивкой. Мы быстро и молчаливо, будто сто лет знакомы, накрыли на стол, порезав что надо на куски и ломти, открыв всевозможные банки-склянки и прочую дребедень, и уселись по разные стороны стола… Открыли бутылку водки, разлили по рюмкам и опрокинули, чокнувшись, но без тоста. Гость довольно крякнул. Официальная часть закончилась:
- Зови меня Павел Николаевич, можно просто Николаич, – сказал, закусывая.
- Шатун, – ответил я.
- Это из разряда механизмов или организмов? – спросил Николаич, но по моему выражению понял, что шутка не удалась.
- Скорее, медведей, – обронил я все-таки. – Давай о деле, а?
- Деловой подход… – согласно кивнул Николаич. – Мне нравится. Мне сказали, что с тобой воду толочь незачем.
- Кто сказал, если не секрет? – переспросил я скорее машинально.
…Вообще-то источников информации обо мне может быть сколько угодно. Даже не знаю, называть ли это везением. Но если информация что-то типа вторичного проявления благодарности за добро, что людям оказал, то почему нет? Но всегда интересно от абстрактного «земля слухом полнится» на личности перейти, посплетничать, так сказать.
- Конечно, скажу, как дело дойдет. Какие секреты? Я просить пришел, поэтому ты и вопросы задаешь, и условия ставишь. А я соглашаюсь. Только по порядку можно?
Я кивнул:
- Хотелось бы…
Определенно, человек мне нравился. Прост и вразумителен. Красота в простоте.
«Николаич» начал, методически очищая скорлупу яйца:
- Почти всю жизнь посвятил науке, – он неопределенно кивнул через плечо. – Продал часть своих работ за рубеж, на полученные деньги начал бизнес, быстро пошел в гору. Но моя страсть – это физика. Со студенческой скамьи, даже, пожалуй, со школьной, интересовался, так сказать, природой вещей, пытался разложить ее на составляющие. Стал ядерным физиком, изучал элементарные частицы, на память знаю о них больше, чем в иных академических справочниках написано, – он улыбнулся. – Правда, глупо – разложить мир на составляющие, чтоб понять его природу? Такой себе, анатом Вселенной.
Тут он уже задумчиво рассмеялся…
- Но не это важно. Ты прекрасно понимаешь, что название «мирный атом» – весьма относительное, термин политический. Нет ни мирного атома, ни военного, все они, атомы, одинаковые. А вот цели их использования, вот они, действительно, разные. А я занимался не только теоретическими разработками…
Я насупился. Не так уж мне понравилась тема беседы, как сам собеседник. Когда дело касается науки, замешанной на политике, ухо надо держать востро. Еще Архимед говаривал, что к государству, как к огню, держаться надо не далеко, чтоб не замерзнуть, но и не близко, чтоб не сгореть. Вот этой истины я и старался придерживаться…
Николаич заметил мою неопределенно-кислую мину, понял, что начинать с самого сотворения мира, пожалуй, далековато будет.
– У меня есть сын… – начал он с нового абзаца, но как-то замешкался, дернулся. – Может, уже был… – быстро собрался. – Тоже физик. Талантливый. Даже очень. Пошел по моим стопам. Хотя… в его годы я даже не мог представить себе такое, а он – на те, пожалуйста, – мой собеседник замолчал, молча разлил и мы еще раз чокнулись. Какое-то время Николаич жевал ломтик хлеба, очевидно, подбирая слова. Наконец…
- Он разработал прибор… – продолжил решительно. – Уникальный экспериментальный прибор. Диапазон его применения как нельзя лучше можно раскрыть в условиях Зоны. Основан он на…
Дальше пошла тарабарщина, и я, даже имея высшее техническое, понимал что-то около половины терминов и понятий, остальные слышал когда-то, но общий смысл ускользал. Я даже не пытался понять, поняв одно: Николаич увлекся. К счастью, он скоро заметил мой отсутствующий взгляд, обрываясь на полуслове:
- Вам не совсем понятно, – он часто закивал головой, подтверждая правильность догадки.
- Точнее, совсем не понятно, – поправил его я.
- Да-да, конечно, тогда я, пожалуй, опущу технические подробности…
- Будьте любезны…
- Так вот, мой сын во всем превосходит меня, пожалуй, только в благоразумии уступает… Хотя, как знать? Не знаю, как бы я поступил на его месте. А Олег амбициозен. Я бы даже сказал: амбициозен патологически. С детства заметил за ним такую черту, пытался искоренить, да… – он развел руками. – Тщетно. Ну, так вот…
Николаич ткнул забытое яйцо пальцем как ту самую первопричину бытия.
- После лабораторных испытаний Олег решил опробовать прибор в полевых условиях Зоны. А сам понимаешь, наш НИИ – ведомство военное, да еще российское. А отношения России и Украины, ты уж прости, но оставляют желать лучшего…
Я понимающе кивнул – что правда, то правда.
- Отговаривал его… – продолжил Николаич. – Пытался убедить подождать, добиться совместного проекта, решить этот вопрос на правительственном уровне, но он считал… и нельзя сказать, чтобы совсем уж несправедливо, что такое согласование может занять не один год. Олег решил сколотить свою экспедицию, собрал единомышленников, талантливых парней. Деньги у него были. Вернее у меня – человек я очень не бедный… Закупил все необходимое, уехал. Недавно по своим каналам я узнал, что он нанял местных проводников и ушел в центр Зоны…
Я снова кивнул. Слышал, какие-то россияне-ученые собирали группу сталкеров для рейда. Проводников и охранников искали. Судя по всему, это они и есть. Или были. Скорее, второе. Хотя, черт его знает, всякое случается. В Зоне ни в чем нельзя быть уверенным…
Держась этой неуверенности, как надежды, Николаич не договорил, чем закончилась экспедиция отпрыска. И потому, что он у меня, то вроде как ясно, чем. Отсюда же следовало, что и надежда, хоть мало-мальская, но есть. Потому-то, оборвав рассказ о начальной стадии экспедиции на полуслове, он сразу начал с «результативной части»:
- Через друзей я организовал поиски, военные поисковую партию выслали в предполагаемый район, но тщетно. Говорят, даже погиб там кто… – голос Николаича стал глуше...
«Нет. Всё-таки, кто ты есть таков, Николаич?.. – задумался я, не слишком прислушиваясь к пересказу слухов о пропавшей войсковой экспедиции, слухов, которых и сам уже наслышался до отвала. – И богатый, и ученый, а все равно этого маловато будет, чтобы с военными другой державы поисковые партии проводить на территории, что приравнивается к Зоне боевых действий… И говоришь об этом так, будто прислугу в прачечную послал...».
- Тебя же местные вояки и порекомендовали…
Как только, окончив пересказ мифов и легенд Зоны, Николаич коснулся моей скромной, но вполне материальной персоны, я встрепенулся. И хоть снаружи выражение предельного внимания на моем лице нисколько не изменилось, сосредоточился я только теперь: какой бы горестной ни была прелюдия у каждого моего заказчика, сводилась она к одному: «пошел и пропал». А вот что из этого следовало лично для меня?..
- …сказали, если кто и поможет в этом деле, то только ты, – он заметно смутился, опуская глаза. – Не беспокойся, деньгами не обижу. Помоги, а?
Впервые в его голосе послышались просительные нотки. Неуверенные, но всё-таки. Даром, что мужик матерый, а вот же… приходится просить «черт знает кого». А все потому, что…
– Выходит, просить больше некого… – заключил Николаич.
Я понимающе кивнул. Задумался.
Он смотрел на меня. Долго, испытывающе. Наверное, думая, что я отказать собираюсь, и добавил чуть слышно:
- Сын у меня единственный. Никаких денег...
Я оборвал его брезгливой гримасой. Отмахнулся.
- Ты не подумай, я не отказываюсь, но… – постарался точнее сформулировать ответ. – В общем, ты, Николаич, мужик вроде сильный, и врать я тебе не стану. Шансы, что они выжили, – почти нулевые. А что мы их найдем – и того меньше. И не в деньгах дело. Не хочу, чтоб ты пустые надежды питал. Если уж вояки не справились, я мало чем смогу помочь…
Я пристально всмотрелся в затвердевшее лицо собеседника.
Николаич все понимал и, судя по всему, не хуже меня:
- Послушай, Шатун… – не сразу ответил. – Это ты правильно сказал, не в деньгах дело. В отношении. Вояки – они ж как мясники на работе, а работа у них топорная. Да и начальством закрепощены, уставом зашорены. А «Зона»… – Николаич задумчиво пожевал губами, видимо, подбирая слова. – «Зона» не так давно образовалась, чтоб у военных спецы появились заточенные именно под неё. Не зря же они на вас, вольных людей, так часто рассчитывают. Значит, профессионал в этом деле пока что – ты, а не они. А я, пойми, я должен использовать все шансы, все возможности. Понимаешь, все! Чтоб потом не корить себя до конца дней, что был шанс, а я не воспользовался. Так как же я могу пройти мимо такого шанса, как ты?..