С ним мы были вместе еще до моего нынешнего супруга. Этот человек клялся мне в любви, но после, узнав про мой диагноз – онкология, по его лицу было понятно, он видит нечто ужасное, а не меня. В отличие от него супруг не обратил на это никакого внимания: «мой друг тоже носил эндопротез», рассказал он мне. Я ответила: «это совершенно другое», а после показала результаты рентгена. «Это такая вещица в колене, я в курсе»,- спокойно ответил муж, на что я, шутя, обиделась. Тяжелая борьба длинною в год, которой он ни капли не восхитился.
Боль – вот с чего для меня началась онкология. Лишь изредка все начинается именно так: на мой ноге образовался синяк и начал невыносимо болеть, злокачественная опухоль зачастую длительное время не болит. Мази, которые мне назначил доктор после рентгена, совершенно не действовали. Как спастись от невыносимой боли? Вопрос, который поселился в моей голове. По ночам она усиливалась, доходило до того, что я пыталась спать в ванной, надеясь найти удобную позу для сна. Специалисты нашли опухоль, только тогда, когда я без причины сломала ногу.
Несколько месяцев – это путь, который я прошла от начала первых проявлений до диагноза.
Ужасное слово «рак» я услышала, когда мне было всего лишь двадцать пять лет, для меня оно прозвучало как приговор. Специалисты из моей поликлиники просто не заметили его признаков, тогда я решила отвезти свои снимки в онкоцентр, недалеко от работы. Там мои жуткие опасения были подтверждены другим врачом.
В то время меня только приняли на работу юристом, с которой, к сожалению, мне пришлось уйти. Химиотерапия – вот, через что я прошла первым делом. Как выяснилось после хондросаркому нельзя вылечить химией. Но случилось чудо, она помогла мне! Я наконец-то стала высыпаться! Вся моя боль в колене ушла! Спустя столько невыносимых мучений, которые длились так долго, я, наконец, обрела счастье.
«Что у тебя?»,- первый вопрос, с которым вы столкнетесь в окоцентре при знакомстве. Я не знала, какая онкология у меня и диагноз «хондросаркома» я запомнила отнюдь не сразу. Лишь однажды решила заглянуть в карту и увидела там это ужасное, неразборчивое слово. Помнится, первое, что пришло мне в голову, был вопрос: «Как же мне его запомнить?». Мне было безумно страшно. Почему? Не знаю. Возможно то, чего я боялась – это молодость. Мои отец и бабушка умерли от онкологии, но я не проводила параллель между ними и собой. Всего однажды мною овладело отчаяние.
Спустя долгое время нахождения в больнице запоминаешь имена других пациентов. Рецидив – то, с чем возвращались они обратно. «Я борюсь с раком семь лет», «А у меня четвертый рецидив»,- вот, о чем были их беседы. Однажды я решила спросить у мамы: «Какой смысл в моем лечении, если меня ждет возвращение обратно?». Спустя время я поняла, что здесь я вижу тех, к кому снова вернулась болезнь, но есть и те, кому удалось победить рак. Эти люди не живут в больнице, они наслаждаются жизнью за ее пределами. Было несколько случаев, когда доктор не находил меня в палате под пледом.
В центре я находилась среди друзей, ими были как пациенты, так и врачи. Я лечилась на протяжении всего года, я жила, но это невыносимое время не смогло исчезнуть из моей жизни навсегда.
«Впервые столкнулся с кончиной пациентки»,- вот с какими словами ко мне однажды зашел врач. На капельницах мы пересекались с другими больными: мы знали, в какое время, кто должен прийти, случалось, кто-то отсутствовал. Это тоже жизнь.
Понятное дело, мне было плохо: мои волосы выпадали, громкие звуки вызывали у меня рвоту, не говоря уже о еде. Сон – вот, что меня спасало. Я укутывалась с головою в плед так, что однажды доктор не смог отыскать меня под ним. Я видела испуг в лицах своих друзей от цвета моего лица.
Мой путь к выздоровлению длился уже достаточно долго. В мою комнату зашли два врача, хотя в основном они ходят по одному. Они долго подбирали слова, стоя у моей кровати. Первая мысль: «неужели это конец, сейчас они скажут, что я неизлечима». И вот я слышу: «Тут такое дело… Мы решили… Вас оперировать». Я не могу передать вам, насколько я была рада этому решению, ведь мне так надоела химиотерапия. «УРА! Почему вы сразу не рассказали?»,- выкрикнула я, чему все удивились.
В то, что врачи проводили надо мной, я абсолютно не вникала. Необходимо удалить часть легкого? Удаляйте! Вырезать опухоль? Вырезайте! Легкие не могут быть нескончаемыми, я понимала это, но страха я не испытывала.
Операция была проведена, отходила я от нее невероятно тяжело.Я говорила: «после хирургического вмешательства на колене было тяжело, так вот, тяжело – в эту минуту». Все, что я смогла сказать маме, когда она вошла ко мне в палату.
Последняя химиотерапия – то, что я помню максимально отчетливо, ведь я еще не знала, что она будет заключительной. Подарком на новый год была поездка домой. Ты не знаешь, когда все кончится, процесс выздоровления тебя кажется нескончаемым – это самое тяжелое в лечении онкологии. «Мы проведем химию, а дальше видно будет»,- вот, что тебе говорят, а не «Семь курсов химии и о болезни ты не вспомнишь до конца своих дней».
День, когда мне сообщили о том, что я вошла ремиссию, стал для меня далеко не праздничным, а с точностью наоборот. Я на автомате продолжала ждать результатов УЗИ, КТ, рентгена. Что будет? Единственный вопрос, который крутился у меня в голове. Первое время проверки проводятся каждые несколько месяцев, после уже каждые полгода. Ты уже не боишься их, спустя время…
Продолжение истории Марии читайте в следующей статье.
Поделитесь своей историей! Ваша история может помочь другим читателям. Читайте другие истории.