"Чистосердечное раскаяние - одно из обстоятельств, смягчающих уголовную ответственность; дает суду возможность снизить меру наказания в рамках санкции статьи. Это добровольный рассказ виновного в ходе дознания, следствия или в суде обо всех обстоятельствах совершенного преступления, отрицательная оценка своих действий и действий соучастников".
Смерть под батареей отопления.
По "02" поступает сообщение об обнаружении трупа в квартире. Быстренько собираем оперативно-следственную группу, выезжаем на место, осматриваемся.
Квартира однокомнатная, на 2 этаже кооперативной пятиэтажки в тихом квартале. На кухне действительно лежал труп женщины лет 45, на голове в теменной области волосистой части головы имелась ссадина и следы запёкшейся крови. Крови было совсем немного, но её помарки обнаружили и на чугунном радиаторе отопления рядом с телом. В общем, имелись все внешние признаки черепно-мозговой травмы. На месте судебно-медицинский эксперт всё это отметил, но назвать причину смерти до вскрытия тела не взялся. Что, впрочем, самое обычное дело в подобных ситуациях.
Владелец жилья был нам хорошо известен – старый рецидивист по кличке Жид, 1932 года рождения. ФИО упоминать не буду - пусть так Жидом и останется. Причём происхождение клички мне неизвестно. Во всяком случае, евреем он не был, а был украинцем. Колоритная внешность – с головы до пят покрыт разными блатными татуировками. Вид примерно как на верхнем иллюстративном фото. Сидеть начал ещё при Сталине по малолетке. Я с ним познакомился за несколько лет до описываемых событий. Всегда было интересно пообщаться с жуликами старой формации.
Небольшой экскурс в историю уголовного мира.
При первом знакомстве с Жидом мною была сразу заполнена так называемая "форма-106" (это стандартный запрос в Информационный центр МВД о наличии судимости).
Бланк "сто шестой формы" представлял собой лист бумаги приблизительно в половину современного формата А-4, на лицевой стороне которого впечатывали на машинке (или писали от руки) данные на запрашиваемое лицо (ФИО, дата рождения, адрес и прочее). Девочки в ИЦе вручную (компьютеров то ещё не было) перебирали картотеку, и если находили интересующие сведения о судимости, впечатывали (или вписывали) их на обратной стороне запроса и возвращали инициатору.
Как можно догадаться, на небольшом листочке бумаги много печатной информации просто не помещается. Места хватает, если человек не судим (тогда просто ставят стандартный штамп "Сведениями о судимости не располагаем"), либо судимостей не более трёх. О их наличии сообщают кратко: "осужден тогда-то таким-то судом по статье № УК РСФСР (либо по статье УК остальных четырнадцати республик Союза ССР) на срок столько-то лет, освободился - дата". Сведения о четвёртой и последующих судимостях на стандартном бланке уже не помещались.
Да, для тех, кто не знает - в советские времена каждая республика СССР имела собственные УК и УПК. Общесоюзных сводов уголовного закона не существовало. Суть их была одинаковой, но постатейные различия были. Помню, например, что в России ответственность за кражу личного имущества наступала по ст.144 УК РСФСР, а на Украине это была статья 140 УК УССР. И попадалось немало жуликов, судимых в разных республиках по разным статьям, но за одно и то же.
В общем, при богатой биографии клиента находчивые девочки из ИЦ приклеивали снизу к бланку запроса бумажную "портянку" с текстом всего криминального жизнеописания субъекта. В случае с Жидом эта "портянка" получилась длиной сантиметров 30, по причине чего была сложена "гармошкой", чтобы иметь возможность её подшить к делу.
Сейчас то те запросы вон как выглядят (в интернета нашёл). Ничего похожего на привычную мне советскую "форму-106".
Так вот, изучаю полученную на Жида "форму-106" и вижу, что самая первая судимость у него по статье 58 УК РСФСР образца 1926 года. Срок - 5 лет. Сразу возникают ассоциации с политическими репрессиями 30-50 годов прошлого века, ГУЛАГами всякими. Пострадал, мол, безвинный от клятого сталинизма. При внимательном рассмотрении заметил точную квалификацию - статья 58 прим 9. ( Ниже эта страничка из УК того времени)
Неужто диверсию на железной дороге учинил? Выдернул как-то Жида к себе с кабинет по какому-то поводу, поговорили. В общем, история той первой судимости такова.
Жид (которому тогда было лет 15-16) в компании с двумя более старшими "босяками" приноровился воровать на жд станции керосин из цистерн каких-то. Тогда это был спросовый товар (значительная часть населения освещала помещения керосиновыми лампами, а пищу готовила на керогазах). Вот они и приторговывали ворованным керосином либо меняли на продукты или самогон. Однажды наткнулись на станции на ёмкость с этиловым спиртом, на краже которого их и повязали.
Думаю, логика следователя по такой квалификации преступления была простой. Железная дорога есть? Есть. (Читайте диспозицию статьи на фото выше). "Иное сооружение или государственное имущество" есть? Есть. Разрушили его? Разрушили. Вот и получите статью 58 прим 9.
Так и стал Жид "врагом народа". А нечего керосин и спирт государственные тырить. И первый срок успел отмотать почти полностью, лишь чуть не досидев из-за амнистии 1953 года. Ну, а дальше судимости пошли уже косяком, перемежая мордобои всякие с покушениями на всё ту же социалистическую собственность.
Но пора вернуться на место происшествия.
Труп принадлежал сожительнице Жида, а его самого дома не было. Картина представлялась очевидной – бытовое убийство. Вопрос заключался только в одном - кто, когда и чем доказывать. Отработали соседей (которые подтвердили, что семейка не гнушалась выпить и поскандалить – но это нам было хорошо известно и раньше). В квартире бывали и разные гости такого же уровня. К вечеру отыскали Жида, но он был в таком пьяно-невменяемом состоянии, что его просто погрузили в машину и поместили отсыпаться в камере дежурной части.
Утречком взялись за него. Пришлось отпаивать Жида крепким чаем, вести разговоры за жизнь. Сначала он отрицал своё отношение к смерти сожительницы, списывая всё на какого-то гостя Васю. Отыскали Васю, установили его непричастность. Потом Жид говорил, что куда-то уходил, и что далее происходило – не знает. Затем сказал, что просто ничего не помнит, так как был пьян. В конце концов объявил, что хочет написать явку с повинной, так как пора на отдых в камеру.
По обстоятельствам происшествия сообщил, что убил сожительницу ножом, а когда ему указали, что ножевых ранений то нет, «вспомнил», что ударил потерпевшую молотком по голове. Это уже вроде укладывалось в общую картину осмотра места происшествия. Но – необходимо орудие преступления (сам молоток). В квартире его не обнаружили, хотя там было много разного барахла, включая топор, половину комплекта милицейской формы (?) и даже армейскую каску защитного цвета.
Позднее Жид припомнил, что после убийства якобы вышел на улицу и там возле зелёного забора стройки выбросил молоток. Остаток дня ушёл на поиски стройки, забора и молотка. Но там, где была стройка, или не было забора, или наоборот.
Жид выдавал всё новые и новые детали; осмотрели уже с полдесятка указанных им мест, но никакого молотка найти не смогли. На ночь отправили Жида в камеру ИВС. К тому времени прокуратура подготовила постановление о возбуждении уголовного дела по ст.103 УК РСФСР (Убийство) и с учётом «героического» прошлого фигуранта легко выписала «сотку» (так называли протокол задержания на 72 часа в соответствии со ст.122 тогдашнего УПК).
Утром нас ожидал сюрприз. Из морга поступили результаты вскрытия трупа – смерть от сердечно-сосудистой недостаточности на фоне алкогольной интоксикации. Скальпированная рана на голове фактически является простой ссадиной, относится к лёгким телесным повреждениям и в причинной связи со смертью не состоит. Точка.
Поднимаем Жида из ИВС. Тот с порога начинает рассказывать о новом месте, куда якобы сбросил молоток, потом затребовал чаю. Чаю нам никогда не жалко. Пока пил чай, пришла следовательша прокуратуры, принесла протокол личного обыска и изъятые у Жида вещи типа шнурков, ремня, разменной монеты и т.д.. Получите – распишитесь-свободны. Жид таких шуток не понимал. Начал убеждать, что теперь точно знает, куда сбросил молоток и готов показать. Короче, с полчаса пришлось уговаривать его покинуть наши стены и на глаза не попадаться.
Так закончилась эта история с убийством. Тайну, как она получила ссадину, погибшая унесла с собой в могилу. Но произошло это от удара или толчка Жида, либо её подхватили алкогольные пары, выяснять смысла никакого не было, как не имеющего отношения к делу. Постановление о возбуждении УД просто порвали (благо, что не успели выставить учётную документацию в ИЦ), составив вместо него постановление об отказе в возбуждении уголовного дела за отсутствием состава преступления.
История имела некоторое продолжение
- у покойной объявилась сестра, проживающая в 70 километрах от города. Она пришла сначала к нам, а затем и к прокурору, предъявляя претензии, что мы отпустили жестокого убийцу, отмазав его от ответственности. Не иначе, как в сговоре с ним были, чтобы сестриной квартирой завладеть.
Написала кучу жалоб по этому поводу (квартира то была кооперативной и, по мнению заявительницы, встал вопрос о наследстве).
Вот тут мы снова натыкаемся на отличительные от привычного современного бытия особенности социализма.
Ведь тогда не существовало никакой частной собственности. Собственность была только одна - социалистическая, но в двух формах: государственной и колхозно-кооперативной. Отсюда кооперативные квартиры не находились в собственности проживающих там лиц, они принадлежали жилищному кооперативу ( а по сути - государству). Люди лишь владели условным паем в том кооперативе, что совершенно не равно владению самой квартирой, судьбу которой в конечном итоге решал фактический собственник - т.е. государство в лице правления жилищного кооператива. Определяющее значение имела и прописка. В квартире той были прописаны Жид и его покойная супружница. Её сестра к этому отношения не имела.
В конечном итоге хата и осталась Жиду. А он сам месяца три ходил ко мне и клянчил, чтобы ему вернули армейскую каску. И ведь добился своего, сволочь – каску вернули (это же не граната) с напутствием, чтобы постоянно в ней ходил.