Екатерина Павловна уже полчаса стояла у окна, вглядываясь вдаль. Ее взгляд был прикован к извилистой проселочной дороге, петляющей меж желтеющих полей. Старушка ждала своего правнука Мишеньку, обещавшего сегодня навестить ее.
В свои 85 Екатерина Павловна сохранила ясность ума и проворство. Соседки уважительно называли ее «бабой Катей» и частенько заглядывали на огонек за советом или просто поболтать. Односельчане ценили ее мудрость и доброту. А еще Екатерине Павловне прекрасно давались разносолы - пироги, соленья, варенья. Любой гость непременно уходил от нее сытым и довольным.
По двору разнесся звук мотора. Старушка встрепенулась и заспешила к калитке. Из остановившегося у ворот джипа выбрался молодой мужчина.
- Мишенька, внучок, приехал! Заждалась я тебя совсем! - всплеснула руками баба Катя.
- Здравствуй, бабуль! Дела, работа, сама понимаешь. Не всегда получается вырваться, - беззаботно бросил правнук, чмокая старушку в морщинистую щеку.
- Знаю-знаю, дел у вас в городе невпроворот. А я тут одна-одинешенька маюсь. Болячки одолевают, а поговорить и не с кем, - запричитала Екатерина Павловна, смахивая слезу.
- Да брось ты, бабуль! Ерунду не говори. Вон, какая бодрая, - с улыбкой возразил Миша. - Давай-ка лучше пройдем в дом, дело у меня к тебе серьезное.
Они расположились в маленькой кухоньке. Баба Катя засуетилась, собирая на стол: поставила миску с дымящимся борщом, нарезала свежего хлеба, достала свои фирменные соленые огурчики. Миша с аппетитом принялся за еду. Покончив с трапезой, он счастливо вздохнул:
- Ох, и вкусно ты готовишь, бабуль! Прямо пальчики оближешь. Нигде такого борща не едал.
Польщенная похвалой, Екатерина Павловна просияла:
- Кушай, Мишенька, кушай на здоровье! Я ж тебя каждый день кормить-то не могу, вот и стараюсь, когда приезжаешь.
Правнук внезапно посерьезнел и подался вперед:
- Бабуль, я ведь приехал не просто так. Поговорить хотел. Мы тут с Ленкой решили в город перебираться. Надоело каждый день на работу мотаться. Да и детям в школу скоро.
- Дело молодое! - закивала головой старушка. - А я-то здесь причем?
- Так вот, насчет твоего дома. Давно хотел предложить. Поехали к нам жить! У нас как раз комната свободная есть. А дом твой продадим, все равно он ветхий уже. Зачем добру пропадать? А деньги мне в бизнес пойдут, всем польза будет.
Екатерина Павловна нахмурилась:
- Не знаю, Миша. Как же я дом-то брошу? Мы ведь его с твоим прадедом Петром своими руками строили, душу в него вложили. Тяжело мне с ним расставаться.
- Да пойми ты, бабуль! - вскинул руки Миша. - Это ж развалюха! Еще год-два и сам рухнет. А так и тебе спокойнее будет с нами жить, и дом в хорошие руки отдадим. Сама подумай!
Старушка тяжко вздохнула и неуверенно произнесла:
- Может оно и так. Дай мне подумать денек-другой, Мишенька. Дело-то серьезное, непростое.
Миша удовлетворенно кивнул и поднялся из-за стола:
- Добро, бабуль! Думай, не торопись. Через пару дней заеду, тогда и решим все. Спасибо за обед! Пойду я, дела ждут.
Чмокнув бабу Катю в щеку, правнук заспешил к машине. Екатерина Павловна проводила его долгим взглядом.
Всю ночь старушка не сомкнула глаз. Тяжелые мысли одолевали ее. С одной стороны, Миша прав: совсем старый дом стал, латать-перелатать приходится. Да и одной ей несподручно управляться. А с другой - как позабыть, сколько радости и горя повидали эти стены? Здесь они с Петром полвека душа в душу прожили, детей на ноги поставили. Всякое бывало, но очаг свой берегли пуще глаза.
Тяжело вздохнув, баба Катя поднялась с кровати и, кряхтя, подошла к комоду. Достав семейный альбом, она погрузилась в воспоминания. На выцветших фотографиях запечатлелась ее долгая жизнь - свадьба с Петром, рождение детей, похороны мужа.
Он ушел семь лет назад. С той поры баба Катя одна коротала дни. Дочь с зятем на север подались, сын за границей работал. Лишь Мишенька, правнук старшей внучки, иногда навещал. Ох, и любила же его Екатерина Павловна! Все лучшие кусочки ему приберегала, гостинцев собирала, когда приезжал.
Сомнения терзали старушку весь следующий день. Лишь к вечеру она приняла решение. "Права молодежь, нужно идти в ногу со временем", - подумала про себя баба Катя. "Да и Мишеньке поддержка нужна, вон как старается, в люди выбиться хочет".
Миша, как и обещал, вернулся через два дня.
- Ну что, бабуль, надумала? - с порога спросил он.
- Решилась я, Мишенька. Так и быть, поеду к вам. Старость одной встречать несподручно, - вздохнула Екатерина Павловна. - Только ты уж проследи, чтоб дом-то в хорошие руки попал.
- Не сомневайся, бабуль! - расплылся в улыбке правнук. - Все будет в лучшем виде. Завтра с утра за тобой заеду, вещи собирай.
И закрутилось-завертелось. Не успела баба Катя и глазом моргнуть, как оказалась в городской квартире. Поначалу все шло хорошо - Ленка хлопотала вокруг свекрови, Мишенька каждый вечер забегал поболтать. Но спустя пару месяцев обстановка в доме накалилась.
- Миш, сколько можно твою бабку терпеть? Она же как пришла, так с дивана и не встает! Ест за троих, в комнате бардак разводит. Ни помочь, ни поговорить с ней не о чем, - шипела Лена мужу, стоило бабе Кате отлучиться на кухню.
- Потерпи, Ленусь. Она ж не вечная. Годик-другой и того, - успокаивал жену Миша.
То и дело вспыхивали ссоры. То невестка борщ пересолит, то в магазин за хлебом не сходит. А то и вовсе прикрикнет на бабу Катю, мол, не по-людски живет, лишний кусок ест. Екатерина Павловна помалкивала, боялась еще больше разозлить молодых.
Приходилось ей помногу времени в своей комнате проводить. Сидела старушка у окна, вспоминала былые годы. Плакала украдкой в подушку, когда никто не видел. Внуки-правнуки у нее отбились от рук. Миша носа не казал, Ленка все больше по салонам-магазинам пропадала, о бабе Кате и не вспоминала.
А как-то вечерком разговор у них зашел. Баба Катя из своей комнаты слышала все, как Миша говорит:
- Лен, у меня тут мысль появилась. Может бабулю в дом престарелых сплавим, а? Все равно от нее никакого толку, только место занимает.
У Екатерины Павловны сердце так и екнуло. Вот оно как, оказывается! Родной правнук от нее избавиться хочет! Всю ночь проплакала старушка, а наутро собрала котомку и засобиралась назад в село.
- Ты куда это, бабуль? - с удивлением спросил Миша, заметив ее сборы.
- Домой я, Мишенька. Хватит вам жизнь портить. Сама доживу, как-нибудь, - обронила баба Катя и шагнула за порог.
Причитаниям правнука она уже не вняла. Сердце подсказывало - нечего ей здесь больше делать. Только на улицу вышла, свежим ветерком повеяло, полегчало на душе. Словно невидимые путы с нее спали.
А вернувшись в родной дом, Екатерина Павловна и вовсе ожила. На новых хозяев полюбовалась - молодая семья с детишками дом ее приобрела. Обустраивались, ремонт затеяли. Порадовалась баба Катя, что очаг-то ее с Петром не заброшен будет, внуки-правнуки новые под этой крышей вырастут.
Однако долго Екатерине Павловне пожить не довелось. Слегла она вскорости, занемогла. Лишь напоследок, собрав остаток сил, наказ соседке дала - весточку в город передать, что, мол, отходит баба Катя.
Схоронили ее всем селом. Правнук примчался, когда уж все кончено было. Рыдал над могилой горючими слезами, прощения просил. "Эх, Мишенька, - думала баба Катя, с небес глядя, - не в том ты каялся, не тому".
А спустя три дня на могилке Екатерины Павловны букет свежих ромашек появился. Принесла их соседка Нюра и сказала, утирая слезы:
- Спи спокойно, Катюша. Помним мы тебя. Не держи зла на внука-то. Молодой он еще, глупый. Жизнь научит.
И то верно. Простила баба Катя и Мишеньку, и Ленку. Поняла, что по неопытности да по молодости согрешили. А сама порадовалась, что дожила свой век в родных стенах, средь милых сердцу просторов.
Каждый год на ее могилку букет ромашек ложится. То соседка Нюра памятью и любовью делится. Потому как для кого-то баба Катя всегда родным человеком останется, даже с того света любовь свою людям посылать будет. А Миша так и не появлялся больше в селе, видать, стыдно стало.