Мертворожденная. Пробуждение. Глава 23 (часть 3)
В лес я приехала только к девяти и там меня уже ждал Алексей Иванович. Он выглядел уставшим и расстроенным, я насторожилась:
— Что случилось? Опять упырь? — спросила я.
— Та, нет. Вроде тихо.
— А чего вид убитый?
— Эх… Хворь с Машиной собачки на наших перекинулась…
Только сейчас я заметила, что Трус, Балбес и Кусака не ринулись мне навстречу и сердце похолодело:
— Где они?
— Дома, я их одних не оставляю, Зина следит, когда меня нет.
— У нее же аллергия?
— А выбор какой? Даже сейчас, когда ты здесь, не знаю, как их перевезти обратно, да и стоит ли…
— А чего ты сразу не сказал?
— Сначала я не понял насколько всё серьезно. Пока ты отдыхала они дома были и постепенно хиреть начали. Ну а я, дурак старый, не принял это всерьёз, думал, что они по лесу скучают, по тебе. А пару дней назад уже даже Зина забеспокоилась, животинки не едят, только спят да стонут. Надобно б их к тому же лекарю отвезти, кто Шурку вылечил.
— Эх, к тому уже и нельзя, там такая история приключилась…
Я вкратце поведала все Алексею Ивановичу, тот вздохнул и сказал:
— Пусть тогда Маша лечит, она же тоже врач, должна помнить, какие лекарства давали собаке?
— Я тогда поеду и отвезу её к вам домой, что ж ты мне сразу не сказал, что все так плохо? Я бы с утра её разбудила и сразу к вам поехали.
— Да я уже второй день в лесу, не могу на собак спокойно смотреть. Телефон разрядился, а я устройство для питания дома позабыл.
— Эх ты. — вздохнула я. — Оставил Зину одну со всем разбираться. Поехали со мной.
— Не могу. — жалобно посмотрел на меня леший. — Я только от смерти их матери оправился, всю душу в них вкладывал. Потом эта история с племяшкой, а теперь… Не могу я на них смотреть, понимаешь? Душу мне раздирает.
Я понимающе кивнула, попрощалась и рванула в город, чтобы доложить всё Маше и отвезти к собакам. К моему удивлению Маша все ещё сладко спала и вставать не собиралась. Кое-как я добудилась её, но, к чести Маши, услышав о том, что братья любимой собаки в беде, собралась она моментально, и уже через двадцать минут мы прибыли к домику Зины.
— Машенька! — выбежала ей навстречу Сеня, вцепившись в Машу словно утопающий в круг.
— Привет, моя хорошая. — ласково обняла её Маша. А я удивленно смотрела на эту парочку. Да, наверное, Зина была права, и они обе нашли друг в друге спасение от того, что происходило в их жизни.
Зина облегченно вздохнула и поприветствовала нас:
— Наконец-то, я хоть не одна буду. Не знаю, что делать, собакам всё хуже и хуже.
Мы прошли в зал, собаки лежали на полу и грустно подняли на нас глаза. Кусака попытался было завилять хвостом, увидев меня, но уже через секунду поник и опустил мордочку. На глазах у меня выступили слезы, я подошла к своим мохнатым друзьям и обняла их по очереди.
— Так, дай мне ключи, — деловито сказала Маша, — я съезжу за лекарствами, а ты с ними побудь.
— Я с тобой! — воскликнула девочка.
Маша и Сеня ушли, а я сидела рядом с собаками и гладила их по шерстке. На меня вдруг накатила ужасная обида и злость на себя, пока я там отдыхала, они нуждались в моей помощи. А леший, вот жук, даже не сказал ничего!
— Не злись. — сказала вдруг Зина, словно почувствовав мои мысли. — Он очень переживает, просто до последнего надеялся, что это несерьезно.
Вскоре вернулась Маша, и мы принялись мучить собак ставя какие-то уколы и капельницы. А бедные псы были настолько измучены, что даже не пытались сопротивляться, только Трус спрятал голову под лапу и дрожал. Поздним вечером мы отстали от собак, а те наконец уснули спокойным сном.
— Что же это с ними такое? — спросила я, когда мы сидели на кухне и пили чай.
— Сложно сказать, ведь с Шурочкиным диагнозом мы так и не определились. Наше лечение, к счастью, помогло, только вот непонятно от чего именно.
Хлопнула входная дверь, а глаза Зины заметали молнии:
— Пришел-таки! — воскликнула она, когда на кухню вошел леший. — Бросил меня тут одну, как не стыдно! Ух я тебя!
Зины стащила тапок с ноги и бросилась на бедного Алексея Ивановича, тот прикрылся рукой, а наперерез разъярённой фурии кинулась Маша:
— Так, отставить домашнее насилие! Это что за безобразие! Ребёнок спит, а вы тут драку затеяли.
Прежде, чем успокоиться, Зина-таки треснула раз лешего тапочкой по затылку. Потом уселась на стул, надела тапочку обратно на ногу, и, как ни в чем не бывало, спросила лешего:
— Суп будешь?
— Спрашиваешь! А котлеток нет? С макарошками?
— С пюрешкой. Садись, окаянный.
Когда леший насытился, я спросила его:
— Как дела в лесу?
— Пока без происшествий.
— Надо же. — хмыкнула Маша. — Был упырь да сгинул.
— Считаешь, я брехал? — раздраженно спросил леший.
— Ничего я не считаю. — спокойно ответила Маша. — Я собак хочу вылечить. А о большем пока и думать не хочется. Как вы тут с Сеней, справлялись?
— А что с ней справляться? — пожала плечами Зина. — На редкость сообразительная девка, никаких проблем с нет. Только, про тебя все время интересовалась, когда ты вернешься.
— Я же звонила ей, разговаривала.
— Это да, только, она все время боится, что ты её бросишь.
— Почему она этого боится? — удивилась я.
— Сама подумай немного. — постучала мне по лбу Маша. — Она такой стресс пережила, что теперь сложно довериться кому-то.
— Все равно не понимаю. Стресс, да. Родители и все такое…Но почему она думает, что ты её бросишь?
— Ой, если не понимаешь, не лезь! — махнула на меня рукой Маша.
— Не понимаю и ладно.
— Все, поехали домой, спать. А то я уже на ногах не держусь. — сказала Маша и встала, а я проследовала за ней.
Ближайшие пару недель мы разрывались между Машиной квартирой с Шуркой и домом Зины с Трусом, Балбесом и Кусакой. Самочувствие собак улучшилось, но несущественно, а мы поменяли уже нескольких врачей и отчаялись найти нужное лечение.
В один из дней Маша сказала:
— Я не могу больше постоянно мотаться к Зине, мне нужно выйти на работу. Сенечку я устроила в садик рядом с домом и мне нужно каждый день водить её туда.
— Ты бросаешь нас? — разочарованно посмотрела я на Машу.
— Ничего я не бросаю, я на связи, лекарства-уколы ты сама можешь сделать и приезжать я буду. И чего ты надулась?
Я прекрасно понимала, Маша уже сделала все, что в её силах, но обида все равно клокотала в душе. Свою-то собаку она вылечила! Подруга с Сеней уехали домой, а я перебралась в дом к Зине, на свободное место, которое осталось после отъезда ребенка.
К нашему счастью, ещё через неделю наши усилия оправдались. Я лежала на диване и смотрела фильм, когда краем глаза заметила, как Балбес приподнялся и пополз к своей кормушке, которая теперь стояла в углу. Я не поверила своим глазам и завизжала от радости так громко, что Трус, мирно спавший рядом со мной, тоже приподнялся и отполз от меня подальше. Когда Зина вернулась домой, то не поверила своим глазам: все три пса сидели со мной на диване и смотрели мультики.
— Сами? — ахнула она. — Или ты затащила?
— Сами. — счастливо засмеялась я. — Мы даже во двор уже выходили, и высадка прошла успешно.
— Надо Алёшеньке сказать!
Через пол часа в дом примчался леший и начал радостно тискать собак:
— Красавцы мои. — и целовал поочередно каждого в мордочку.
На следующий день собаки сами попросились гулять, а через неделю уже ничего не говорило о том, что эти бешеные псы неделю назад лежали без сил. В честь счастливого выздоровления мы позвали в гости Машу с её питомцами. Сеня обрадовалась, увидев собак, а те радостно бросились облизывать ее, едва увидев на пороге. Шурка, которую тоже взяли с собой, гавкнула братьям, и они выбежали резвиться во двор.
— Какое счастье! — со слезами на глазах сказал леший.
— Эй, ты чего?
— Та! — махнул тот рукой и смахнул слезы с лица.
— Теперь вернётесь в лес? — спросила меня Маша.
— Вернёмся. — уверенно кивнула я.
— Зина, я хотела тебя попросить. — обратилась Маша к женщине. — В нашей группе в садике какая-то эпидемия пошла, дети стали заболевать, и довольно сильно, уже несколько человек в больнице лежат. Ты можешь какое-то время посидеть с Сеней, пока болезнь не стихнет? А то я боюсь, что она заболеет, и я не знаю, как малышка, которая почти всю жизнь провела в лесу, принесёт такую серьезную болезнь.
— Конечно, — улыбнулась Зина. — Мне не сложно, да и Сенечке нравится у нас, правда?
Сеня кисло улыбнулась и бросила сердитый взгляд на Зину, но почему-то кроме меня этого никто не заметил.