Алексей неторопливо шагал по центральной аллее городского парка, наслаждаясь теплым летним днем. Рабочие вопросы не давали покоя даже в выходной, но он старался абстрагироваться от проблем и просто дышать свежим воздухом. Вокруг сновали люди - кто-то выгуливал собак, кто-то катался на роликах, мамы с колясками неспешно прогуливались в тени деревьев.
Желудок настойчиво требовал подкрепления, и Алексей направился к ближайшему киоску. Взяв любимый с детства сдобный рулет и бутылку кваса, он уже собирался расплатиться, как вдруг заметил просящую милостыню старушку у входа. Нищенка протягивала руку к прохожим, но большинство людей проходили мимо, не удостоив ее и взглядом.
Алексей хмыкнул. Он сам никогда не подавал попрошайкам, считая это занятие недостойным. Сколько раз он уже обжигался, веря в жалостливые истории! То мнимый инвалид вскакивал и бодро убегал, то якобы голодная старуха швыряла еду в лицо, требуя денег. С тех пор Алексей зарекся поощрять этот обман.
Но сейчас, встретившись взглядом с нищенкой, он вдруг почувствовал странное волнение. Эти глаза... Он определенно где-то уже видел их - ясные, голубые, с едва заметной грустинкой. Память услужливо подкидывала смутные образы, но Алексей никак не мог ухватить ускользающую мысль.
Тряхнув головой, он заторопился в парк. Долго сидел на скамейке, бездумно жуя рулет и размышляя о странной старухе. А через час, когда начальник вызвал его на очередной объект, Алексей поймал себя на том, что почти с радостью спешит на электричку - лишь бы снова увидеть ту нищенку и понять, откуда он ее знает.
На перроне творилось обычное столпотворение. Люди толкались, спешили занять места в вагонах. Алексея буквально внесли внутрь вместе с толпой. Он огляделся по сторонам и вдруг заметил ЕЕ - ту самую старушку с непонятно знакомыми глазами. Она сидела в дальнем углу, сжимая в руках потрепанную сумку, и неотрывно смотрела на молодую женщину с тремя детьми.
Малыши капризничали, дергали мать за руки. Женщина раздраженно рылась в сумке, доставая бутерброды и соки. Один из мальчишек уронил половину булки на пол и тут же пнул ее под сиденье, пока мать не видела. А через пару остановок семейство вышло, оставив после себя кучу мусора.
Алексей с удивлением наблюдал, как старушка пересела на их место, наклонилась и подняла с пола ту самую булку. Трясущимися руками она отряхнула ее от грязи и жадно впилась зубами, откусывая большие куски. На ее лице застыло выражение блаженства пополам с мукой.
У Алексея защемило сердце. Господи, да она же и впрямь голодает! Не притворяется, не клянчит денег на выпивку, а тихо умирает от голода в равнодушной толпе. Стыд и жалость захлестнули его с головой. Он поспешно отвернулся, боясь расплакаться прямо здесь, в вагоне электрички.
Весь остаток дня Алексей не мог избавиться от мыслей о нищенке. Ее образ стоял перед глазами - иссохшее лицо, кривые пальцы, голодный блеск в потухших глазах. Даже вечером, когда он вернулся домой к любимой жене и дочкам, тоска не отпускала.
- Лесь, что случилось? На тебе лица нет! - встревоженно спросила супруга, накрывая на стол.
Алексей тяжело опустился на стул и взъерошил волосы. Запинаясь, он рассказал Тане об утренней встрече, старухе в электричке и странном чувстве, что они знакомы.
- Представляешь, я весь извелся! Хочу ее найти, понять, что случилось. Может, смогу помочь чем, - горячо воскликнул он.
Жена задумчиво кивнула. В ее глазах мелькнуло понимание:
- Знаешь, Лесь, а ведь я, кажется, догадываюсь, кто эта бабушка! Помнишь свою первую учительницу, Валентину Сергеевну? Ты ее обожал, все уши мне прожужжал, какая она мудрая и добрая.
У Алексея будто пелена с глаз упала. Ну конечно! Те самые лучистые глаза, ласковая улыбка, мягкий голос. Валентина Сергеевна, его любимая "Сергевна", как ласково называли ее школьники. Да как же он сразу не узнал?
- Таня, найди мой школьный альбом! Я должен убедиться! - лихорадочно попросил Алексей, вскакивая из-за стола.
Вместе с женой и дочками он до поздней ночи разбирал старые фотографии, пока наконец не наткнулся на групповой снимок 1 "А". И прямо в центре, обнимая за плечи своих подопечных, сияла молодая Валентина Сергеевна. Сомнений не было - это она.
На следующий же день Алексей сорвался с работы пораньше и помчался на "точку" возле киоска. Старушка действительно была там - сидела на картонке, устало привалившись к стене. Он остановился напротив, не зная, как начать разговор.
- Валентина Сергеевна? Здравствуйте! Не узнаете?
Нищенка вскинула голову. На ее изможденном лице отразились удивление, узнавание и... стыд. Она попыталась встать, опираясь на стену.
- В-вы, наверное, обознались. Я не знаю никакой Валентины Сергевны, - сбивчиво забормотала старушка, пряча глаза.
- Ну что вы, Сергевна, я же ваш Лешка! Алексей Громов из 1 "А"! - с жаром воскликнул мужчина. - Разве не помните, как учили нас добру и справедливости? Как хвалили мои сочинения?
По щекам старушки потекли слезы. Она судорожно комкала в руках бахрому шали, не решаясь поднять взгляд.
- Леша... Лешенька... Какой же ты большой вырос, - прошелестела Валентина Сергеевна. - А я вот докатилась, посмотри на меня! Лучше уйди, не позорь себя. Не та я уже учительница, чтоб передо мной преклоняться.
- Что вы такое говорите?! Да как вам не стыдно? - вспылил Алексей. Он присел рядом на корточки, взял ее за холодные руки. - Знаете, Сергевна, я ведь до сих пор ваши уроки помню. Вы нас учили, что стариков и слабых нужно защищать. Что за правду надо бороться. А теперь я вижу, как вы страдаете в нищете, и сердце кровью обливается. Скажите, кто вас так? Мужчина, да?
Валентина Сергеевна съежилась, обхватив себя руками. По ее телу пробежала крупная дрожь.
- Он меня убьет, если узнает, что я с кем-то говорила! Бывший зек, сидел за убийство. Издевается, попрекает куском хлеба. Всю пенсию забирает, из дома не выпускает. Дочь родная от меня отказалась, сестра тоже. Не ходи ко мне, Леша! Не навлекай беду!
Алексей стиснул зубы. Бессильная ярость накрыла его с головой. Эта прекраснейшая женщина, подарившая свет знаний и душевного тепла стольким ребятишкам, сейчас жила в кромешном аду. И он просто не мог остаться в стороне.
- Так, Сергевна, вот что. Сейчас я позвоню своему другу в полицию, он вашего "благоверного" на пару часиков припрет. А вы пока собирайте вещи - только самое необходимое. Поедете ко мне, хватит этот кошмар терпеть! Обещаю, в обиду не дам.
Валентина Сергеевна испуганно замотала головой, бормоча, что Алексей не понимает, с кем связался. Что муж найдет ее и на краю света, что лучше не рисковать. Но в ее глазах уже теплился огонек надежды.
План сработал как по маслу. Пока участковый беседовал с буйным супругом Валентины Сергеевны, Алексей вывез ее к себе домой. Таня встретила их на пороге - всплакнула, обняла, проводила в уютную комнату. Напуганная, растерянная Сергевна робко озиралась, сжимая в руках потертый чемоданчик.
- Вот ваша комната. Отдыхайте, освобождайтесь от страхов. Здесь вас никто не обидит! - твердо пообещал Алексей.
И ведь сдержал слово. Потихоньку Валентина Сергеевна оттаяла, перестала шарахаться от громких звуков. С Громовыми она расцвела - помогала Тане по дому, водилась с девочками, даже начала выходить в парк и общаться с соседками.
Через пару месяцев Алексей помог ей оформить развод и сменить фамилию. Бывший муж, узнав, что бывшая жена под надежной защитой, приезжал, бушевал на пороге. Но Алексей пресекал все его поползновения на корню, втайне мечтая хорошенько вмазать мерзавцу.
Еще через год Валентина Сергеевна перебралась в дом престарелых - не хотела утруждать своих спасителей. Но каждые выходные Громовы навещали ее, привозя гостинцы и свежие новости. И каждый раз, провожая их до ворот, пожилая учительница тайком утирала слезы.
Ведь она снова обрела веру в людей и саму жизнь. И не последнюю роль в ее пути из бездны отчаяния сыграл ее бывший ученик, рыцарь и защитник - Алексей Громов.