Офицерская сага

Евгений Колобов

Часть 1

                Война моего отца, которому повезло остаться живым!
Я пол мира почти через злые бои
прошагал и прополз с батальоном,
а обратно меня, за заслуги мои,
санитарным везли эшелоном
                В.С. Высоцкий

                Где-то под Орлом или Курском (лето 43-го)

                День первый

Не нравится мне эта позиция! Ровное поле с плавным подъёмом в сторону немцев. За этим подъёмом сколь угодно танков можно накопить и в каком угодно месте. Три батареи растянули по этому полю, четвёртую - Сеньки Горохова, поставят перпендикулярно нам, чуть впереди, в каких -то чахлых деревцах. То ли роща там была до войны, то ли лесопосадка какая-то. Если немцы пойдут с той стороны, как предполагают в штабах, то Сенька их по бортам бить будет, пока они  всё внимание  нам уделять будут. Ну а, если будет по другому, тогда и будем посмотреть. Лошадей, нашу конную тягу увели в тыл, как закончим огневую позицию копать, нужно людей послать коней обиходить. Марш был нелёгкий. Коноводы, конечно, сейчас занимаются чем им положено. Выгулять, потом напоить (воду найти), овса с ячменём задать, а уж чистить, вычёсывать -это боевые расчёты.
Все пехоту жалеют - всё на себе и пёхом, ну и копать, копать. Артиллеристам шагать столько же, копать не меньше. Орудия (огневую позицию) зарыть, окопы (ровики) для расчётов, снаряды само собой укрыть.  НП ( наблюдательный пункт) и так далее  и тому подобное. Материальную часть проверить, а потом лошади.   
Слышал я, что скоро все полки ИПТА на мех тягу переведут - полегче будет. интересно,  а шашки офицерам оставят? Здесь-то толку от неё... но в тылу пофорсить!
Шпоры с серебряным звоном, шашка - все девчонки наши. Недаром в войсках говорят - "Умник в артиллерии, щёголь в кавалерии, пьяница во флоте, а дурак в пехоте". Так  что мы умные щёголи. Только до девушек дожить нужно...
 ИПТАП (Истребительно-противотанковый артиллерийский полк) особый вид артиллерии. Особые пушки (с удлинённым стволом), особый боекомплект. Подкалиберные и куммулятивные снаряды бывают и у полковых артиллеристов, но доля их гораздо меньше чем у нас. Вся ИПТА сведена в отдельные полки Резерва Главного комитета Обороны, соответственно ставят нас только на танкоопасные направления. На войне всякое бывает и с закрытых позиций приходится стрелять и с пехотой драться, но это больше исключения. Мы на острие вражеской танковой атаки. Позиции ИПТАП впереди пехоты, на линии боевого охранения. На рукавах шеврон - чёрный ромб со скрещёнными пушками. У немцев приказ - комиссаров, жидов и ИПТАП-овцев в плен не брать. Да какой там плен, если танками не передавили, живые в тыл на переформирование. Огонь по танкам прямой наводкой с дистанции 500 метров. Пока танк проходит это расстояние можно успеть выстрелить 2 раза, если повезёт. Дальше, если не раздавили, прицел снять, гранату в ствол и на переформирование. Схема простая. В жизни сложнее выходит и гораздо кровавее. Бывало от полка два десятка боеспособных солдат оставалось после одной атаки, но суровый расчёт войны в этом есть. Пушку сделать гораздо дешевле чем танк, расчёт для неё подготовить быстрее, чем танкистов обучить, так что если батарея погибнет, но два танка сожжёт -задача выполнена.Пять сотен метров. Полкилометра. Для кого-то они станут последними. Кому-то предстоит сгореть в железной коробке или задохнуться, не в силах выбраться на свежий воздух. Кого-то разметает на куски по родимой земле и только по каким-нибудь особым приметам, пряжке, ложке с нацарапанным именем, фамилией точно скажут - Погиб , не пропал без вести. Смерть на войне бывает разная и очень редко красивая. Однако, каждый надеется выжить. Без надежд войны бы не было.

Я командир батареи, самый молодой в полку, а может и во всех ИПТАП. Воюю два года, с августа 41.
Как сейчас помню. Мне 16-ть, братишке Вилену 15-ть лет. Виля (Владимир Ленин) крупный, выше меня. Севастополь, где отец Тимофей Николаевич, командовал 11-м Пролетарским пехотным полком, бомбили уже второй месяц, немцы рвутся в Крым, неразбериха. У матери на руках младшая дочь Римма. Мама озабочена отъездом к отцу (его за полгода до войны  перевели с полком на Дальний Восток). Мы с братом в солдатском (всегда так ходили) на призывной пункт, нам мол по 18-ть, обученные. Хоть в пехоту, пулемёт, навыки снайперской стрельбы, миномет, 45мм пушка любым в расчёт, хоть подносчиком, можем и наводчиком. Документы, мол, разбомбили вместе с домом. Фамилия отцовская на слуху была, короче взяли нас. В учебную команду. Почему-то повезли на Кубань, потом Ростов, потом дальше. Так мы оказались на Ленинградском фронте. Помню выдали нам по трёхлинейной винтовке Мосина образца 1891/30 года и по обойме патронов, аж по 5-ть штук, посадили в какую-то канаву, мол - "Держать оборону, мать вашу". Ни одного офицера!  Кухни тоже нет. Дня через два, зафырчало что-то впереди. Показался то ли танк, то ли танкетка, взрослые мужики закричали: "Танки" - и бежать в разные стороны. Мы с Вилей добросовестно выпустили в сторону страшной машины по 5-ть патронов, вытащили затворы, сняли сапоги, чтоб бежать легче и в противоположном направлении на максимальной скорости. К концу дня добрались до военных. Тормозят всех бегунов и быстренько так, с "русскими" знакомыми всем оборотами формируют какие-то команды. Были там военные с зелёными фуражками и красными, даже НКВДешники. Мы с братишкой не сговариваясь (давно всё обговорено) к артиллерийскому капитану. Свои мол, в суматохе, по ошибке в пехоту попали.
Капитан: - Учётная специальность?
- Наводчики.
- Как произвести пристрелку на закрытой позиции?
Я ему формулу расчёта.
- А из миномёта?
Тут Виля, не вовремя решил себя показать, его  в миномётный расчёт и определили, а меня в батарею 45мм пушек. Как мы просили капитана не разлучать, ну да тут какой-то старший командир заорал : - "Миномётчики срочно ко мне! Строится. Налево, бегом марш!"
Так я больше Вилю и не видел. Сейчас он там же, на Ленинградском, хоть теперь, в артполку при стрелковой дивизии. Почти год в миномётчиках провоевал, дважды легко ранен. Медаль "За отвагу" и "За боевые заслуги". "ЗБЗ" её бойцы зовут. Теперь тоже на 76 мм .
 Я, почти 4-ре месяца, лейтенант, закончил Ростовское артиллерийское училище, 3-х месячный ускоренный выпуск. Отец (он всё на Дальнем Востоке, командует какой-то шибко секретной школой снайперов), написал что Вилю тоже на днях направят в арт.училище. Только бы всё получилось!
 Батя рапорта подавал на фронт. На  последний из Москвы по телефону: "Ещё один рапорт - понизим в звании, но заниматься будешь тем, что тебе поручили, ты коммунист или где?"
 Все эти воспоминания пронеслись под беспрерывную работу лопатой. Хотя комбату копать не положено, хочешь дополнительный шанс уцелеть, копай.   Нужно быстрее зарыться, когда бой, через час или день никто не знает.     Может придёт команда всё бросить, передислоцироваться на другой участок. Сотни раз бывало и так, а может кому на роду написано навсегда здесь остаться. Скинут останки в разбитый ровик, присыплют землёй. Писарь отпишет домой: "Погиб смертью храбрых при защите СССР", только невыразимая, непреходящая, боль у родных и чувство вины у уцелевших.
Что за мысли сегодня в голову лезут, тревожно мне как-то. Хотя солдатская мола гласит: "У хорошего бойца перед боем всегда понос", как-то не по себе. Куража нет.
 Ох, не нравиться мне эта позиция и грунт тяжёлый - вязкий. Не раздолбить, потом не оторвать. Трава какая то сухая по грудь высотой. Два штыка лопаты через сплошные корни нужно прорубаться. Бойцы говорят - чернозём. Где-то на Белгородчине, или Орловщине. Нам знать не положено. Ночью выгрузили на безымянном полустанке. Два дня шли в хорошем темпе. Возможно вечером начальник штаба прояснит, когда будет выдавать карты "трёхвёрстки", да что по 5-и киллометровке поймёшь? А вот пока с "железки" сюда дошли, все поняли - серьёзное дело предстоит. Я такой основательной обороны за два года войны, не видел. Окопы полного профиля, блиндажи с бревенчатым накатом, артиллерийские позиции уже готовые, сетями маскировочными  прикрытые, противотанковые рвы, "ежи" и т.д. И всё это чудо наполняется войсками, техникой, сапёры везде ползают, мины ставят.

- Где комбат? -  громко спрашивает незнакомый усатый сержант у бойцов. Я в солдатском х\б, без гимнастёрки с лопатой в руках. Кричу:
 - Сюда двигай, земляк.
Приходится одеться, лейтенантские погоны и две медали "За отвагу", наверное, рассеяли его недоверие к моей молодости. Повертел строго головой по сторонам, не разыгрывают ли его, кашлянув в кулак, сержант доложил:
- Командир взвода сапёров 126 Сапёрного батальона. Прибыл для постановки противотанковых мин.
Вот оно солдатское счастье! Сроду такого не было. Хоть на моём участке  ответственности никаких балочек, низин с "мёртвыми" зонами не наблюдалось, но лишними мины точно не будут.
- Дорогой ты мой сержант, где ж ты два года был? При таком обеспечении нас за рубль двадцать не возьмут!
Сержант, смущённо опуская глаза, пробасил:
 -Всего 12 штук, лейтенант. Куда ставить?
- Поровну по флангам. Пошли покажу.
- Товарищ лейтенант, а чего не по директрисе, разрешите спросить?
- Если танк перед пушкой подорвётся, другой за него спрячется и за 4-ре выстрела, как в тире нас расстреляет, а мы его достать не сможем.
- Толково! Извините, товарищ лейтенант.
- Ладно, сержант,  ты уж проследи, чтоб все 12 поставили.
- Будет исполнено! Слышь, лейтенант, не обижайся, лет то тебе сколько?
- Чего обижаться?. 18 скоро будет.
- Доживи до Победы, сынок.
- Тебе тоже, целым, домой вернуться.
Сапёры живо потащили своё имущество куда показал, а я на позицию батареи, пора перекур объявлять, бойцы взопрели, а танковых моторов пока не слышно. Ветер как  раз с той стороны.
Ещё сюрприз, пока ходил, приехала кухня.
Старшина, метров за 20-ть кричит:
- Ком.полка разрешил приём пищи.
- Кухню под сеть. Первое, четвёртое орудие полчаса, приём пищи, отдых, 2, 3 продолжать работать, потом наоборот.
Повар загундосил:
- Долго, товарищ лейтенант, у меня не одна Ваша батарея.
- Ничего, мы тебя дольше ждали. Ужин будет?
- Будет.
- На ужин сухарей побольше привези, а то позавтракать может не успеем.
- Завтрак в термосах привезу, на рассвете, немец до 8-ми воевать не любит.
- Давай в термосах и кормилицу подальше отгони, не демаскируй огневую.
- Есть.
Еда для солдата дело важное, на передовой редко нормально можно поесть. Как правило еду привозят перед рассветом, завтрак и обед сразу, а ужин по темноте. Водка только в ужин, комполка такой завёл порядок, а вообще везде по разному.
В пехоте (не у всех), дают перед атакой. Я считаю неправильно, даже если по 100 грамм, много ты набегаешь под "бемсом". Под огнём выживает тот, кто лучше бегает и лучше ориентируется.
Стрелять даже после 50 грамм будешь хуже, хоть из пистолета, хоть из пушки. Глазомер не тот, расстояние до цели не получается точно определить, а если ещё угловую скорость нужно учитывать печальный результат. Короче, перед боем - никогда. Только перед сном, для согрева.
Немного в стороне в воздухе зажужжал самолёт. С севера, значит от немцев. Разведчик. Сразу развернулся и назад. Через несколько мгновений, с нашей стороны четвёрка ястребков. Догонять не стали. Отогнали и ладно.
Хорошие у фашистов самолёты-разведчики. Быстрые, мощно вооружённые. Часами могут в воздухе висеть, если им не мешают. Сам не видел и не слышал, чтоб зенитчики "раму" (так эти аэропланы бойцы называют) сбили.

Около полудня подошёл стрелковый полк, начал зарываться в землю в 100 м за нами, сходил к их начальнику артиллерии , так сказать, познакомиться и согласовать действия. Серьёзный такой дядечка. Пожилой, лет 40-45. Капитан, с орденом "Красной Звезды" и  нашивкой за тяжёлое ранение.
Я показал свои сектора обстрела, заминированные участки, на всякий случай, сказал: "Если танки до нашей огневой дойдут - бейте прямой наводкой, о нас не думайте". (Это как бы, военная этика). Им всё равно придётся стрелять, но так им будет легче.
Капитан тоже по фронтовой традиции предложил перекусить.
- Спасибо, не досуг, да и у Вас забот пока хватает, может поужинать вместе получиться.
- Обязательно приходите, будем рады!
Вернувшись на батарею, порадовался - позиции были почти готовы, связь протянута. Ординарец, Генка Рябков:
- Товарищ лейтенант, обед стынет!
- Давай рубанём.
- На НП прошу.
Обед был хорош. Суп и каша с говядиной.
- Ты, что всё мясо мне выловил?
- Не, командир, всем так же досталось.

Солнце припекало, птички пели, кузнечики стрекотали, каша вкусная, всё испортил рокот танковых моторов. Густой и пока ещё далёкий. В животе сразу появилась посторонняя тяжесть. Кирки и лопаты бойцов замелькали чаще. Зазуммерил телефон.
- Комбатам прибыть на командный пункт полка.
- Генка, пробеги по батарее. Передай командирам орудий, огневые для кругового обстрела пусть готовят.
На КП полка (прямоугольной яме, сверху прикрытой маскировочной сетью) на пустых снарядных ящиках сидел немногочисленный офицерский состав полка.
Начальник штаба раздал карты. Справа в тылу деревня Ольховатка, ещё правее река, вот и всё, что можно рассмотреть. Кто-то подал команду: "Товарищи офицеры!".
На КП из траншеи вошёл комполка майор Зыкин.
- Где Горохов?
- На подходе. Ему дальше всех идти.
А тут и Сенька, лейтенант Семён Горохов был старше меня лет на 5-7, но командиров просил называть его Сенькой - как маманя звала. Занятный парень, из крестьян. Внешность имел рядовую, но уши абсолютно уникальные. Большие по размеру, толщиной в палец и торчащие под немыслимым углом. Когда он одевал пилотку, удержаться от смеха было невозможно. Сам он, по этому поводу, вообще не смущался.
- Я до войны не последним парнем был, а после Победы самым завидным женихом в деревне буду.
- Тянуть не буду (про что бы Зыкин не говорил, но начинал он с этих слов).
- Сегодня не пить. Прохоренко, понял?
- Так нечего.
- Знаю я тебя. Наверняка заначка есть.
 Посты ночью выставить двойные. Гады обязательно будут выяснять где тут, что у нас. Смотрите чтоб никого не уволокли. О лошадях думать забудьте. Неподалёку нашлась речушка, на карте не обозначенная, ездовые со штабной ратью лошадей в ночное отгонят. Коняшкам нашим праздник будет . А нам завтра. Разведка докладывает: "Перед нами разворачивается танковая дивизия, возможно эсэс. Каким порядком и в каком направлении будет атака неизвестно. Приказываю огневые расширить для круговой стрельбы.
Командир  первой батареи:
- Уже.
Комбат 2:
- Исполнено
 Я:
-Заканчиваем
Горохов:
- Есть
- Что есть?
- Сделаем.
- Удивляешь, Горохов  молодой Колобов допёр, а ты команду ждёшь? Каша завтра серьёзная заварится. В штабе фронта старый знакомый, по секрету шепнул:
-Почти все танки, какие есть, фашисты сюда стянули даже из Африки.
- Ну да и мы здесь не одни. Ваша задача как всегда - танки. Только танки!
Если завтра немцы разведку боем сделают силами меньше 50-ти машин - огонь не открывать. Сидеть до последнего. Артиллерии  и мин здесь хватает.
 Ещё. В 5-ти километрах восточнее Олховатки наш сборный пункт. Когда материальной части не останется - живые туда. Санбат на южной окраине Ольховатки. Вопросы?
 - Трава, товарищ майор. По фронту ничего не видно, да и загорится она от наших выстрелов.
- Демаскировать позиции строжайше запрещено. Из срубленной травы сделать валики метрах в 20-ти впереди позиций, поджечь перед открытием огня.
-Короленко, противогазов на всех хватает?
- Может не всех, но большинству хватит.
- Командирам и наводчикам в первую очередь.
Тут нужно объяснить. Противогазы выдаются каждому военнослужащему, но так как боевые газы никто не применял, то солдаты втихаря противогазы выбрасывали, а в сумках таскали своё нехитрое, не уставное имущество. По этой причине в полку противогазы сразу заставляли сдавать и возили их на снарядных передках, в специально приделанном ящике.
- Давай, Спиридонович, иди прям сейчас. Чтоб через час всё было роздано, проверено и доложено.
Сгореть от этой травы, мы не сгорим, а вот ослепнуть от дыма завтра нам никак нельзя ни на минуту.
Комбаты, в бою следить за флангами, прикрывать друг друга. Снарядов не жалеть. Болванкой пристрелочный - кумулятивным в цель. Танки с пригорка вниз будут спускаться, невелик уклон, но учитывать нужно, значит прицел на четверть деления, выше брать. Всё сами знаете, но наводчикам 2-а раза напомните. Всё более ни чем вам не помогу. Замполит, есть что сказать?
- Я пройду по батареям, с бойцами поговорю. Всем желаю жить и не в позоре.

Комиссар, Рафалович, или по новому, заместитель командира по политической части у нас был хорош. Для меня пример во всём. Форма на нём как влитая. На лошади - как казак. Немногословен, говорит о самом важном и нужном. От офицеров требует разумно жалеть и беречь солдат, сам же отчаянной храбрости боец. Поговаривали, что он еврей. Мне, выросшему в многонациональном Крыму, было странно - взрослые дядьки понижали голос и округляя глаза вещали: "Говорят, замполит из евреев!"
По мне, побольше бы таких. Разных я повидал комиссаров, одни считали, что раз в месяц батарейцам газетку почитать это и есть их работа. Другие полит.донесения строчили, про тех кто генералитет крыл от бессильной досады.
В первый военный год, было ощущение, что никакого верховного командования вообще нет, а те приказы что приходили были запоздалыми или нелепыми. В стране нашей, всё секретно, или как минимум "не для разглашения", однако все всё знают. На привалах, в окопах, ночных караулах, госпиталях бойцы и командиры рассказывали шепотком друг другу о тысячах танков брошенных без топлива, снарядов, запчастей в лесах Белоруссии и Карелии. Как авиаполками уничтожались самолёты, для которых не было топлива, а рядом подрывали топливные склады, принадлежавшие другой армии или фронту или другому роду войск. Про 5 орудийных снарядов на месяц, я сам могу рассказать. Артиллеристы не знали задач пехоты и танкистов. Авиация вообще отдельная песня.
В боевом Уставе пехоты раздела о действиях в обороне не было вообще, т.е окоп был вне закона. Отсюда ужас перед танками, бомбёжками, артобстрелами.
В 41-м драпали до Москвы, в 42-м до Сталинграда и Кавказских вершин, причём одни стояли насмерть, другие не имея никакой информации, всё бросая, бежали на восток. Когда в 42-м вышел приказ № 227, прозванный в войсках "Ни шагу назад", армия облегчённо вздохнула -хватит бежать. Приказ - то был жестоким: за отход без приказа - расстрел. Каждый самый недалёкий солдат, призванный из глухой деревни, до армии никогда не видевший даже машины, понял - теперь сосед не драпанёт.
Неудачные наступления 1941-42-го тоже показали, нельзя воевать без чёткого взаимодействия родов войск, частей, взводов. Появился термин "Боевое слаживание". В последнее время, у меня появилось впечатление, что это слаживание стало получаться, вот  в ближайшие дни, увидим.
Расходясь по своим батареям, офицеры понимали, что больше в этом составе они не соберутся, но прощальных  слов не было - привычки такой не завели. Хлопнули друг дуга по плечу: "Давай, держись". Вот и всё. Кто-то пошутил:
 - Сенька, уши береги.
Что говорить, все имели боевой опыт. Все знали, на фронте мест, где гарантировано не убьют и мгновений безопасных, не бывает. Можно за месяц жестоких боёв не получить царапины и погибнуть от случайного осколка в тылу. Поваров полевых кухонь гибло не намного меньше, чем пехотинцев.
Командир Зыкин, остановил: "Колобов, Прохоренко подождите. Я по позициям пройду. Начну с ваших. Тянуть не буду, взводными нас так не укомплектовали, как я понимаю, новые полки ИПТА формируют, опытных офицеров не хватает. Наводчики у вас обстрелянные, хорошие наводчики, но увлечься могут. Следите за этим.  Чтоб вам полегче было завтра, на усиление пришлю своих замов, тебе Прохоренко - начштаба, а Колобову - замполита. Батареями командуете вы, они на подхвате. Для пользы дела, разрешаю старших по званию, по матушке крыть. Спрос будет с вас, комбатов ".
На батарее Прохоренко земляные работы заканчивались, у меня тоже. "Хорошо"- похвалил нас командир.
Свою напутствие Зыкин завершил словами: "Напоминаю, перед открытием огня снять маскировочные сети, с травой по обстановке". 
Прощаясь, пожал командирскую руку, больше похожую на лопату, как по размеру так и по твёрдости. Выждав секунд 30,  я крикнул:
- Рябков, командиров расчётов ко мне.
Под далёкий пока, гул танковых моторов, довёл до командиров орудий (они же и наводчики), всё что узнал в штабе.
- Вопросы, предложения?
Старшина Лугачёв:
- У меня, за огневой, метрах в 25-ти, вроде большой воронки обнаружилось, если немного лопатами подправить, можно будет туда орудие скатывать как в укрытие, как немцы по позиции отстреляются, обратно выкатить.
- Ось тоби немчура дасть туда - сюда кататься! - это наводчик 1-го орудия старшина Бульба, самый возрастной .
- Идея хорошая, какой никакой шанс. Дивизия это 400 танков, целей всем хватит. Над Вами начальников нет, отрывайтесь от прицела (панорамы) осматривайтесь по сторонам. В общем, всё как всегда. Огонь открывать на постоянном прицеле с 500 метров. Не забывайте, про рельеф. Наводим на градус выше. Ещё, самим хорошо отдохнуть. Всё, вперёд.

На закате, гул моторов прекратился - заняли исходную позицию. С утра будем ждать в гости. Танки замолкли - зажужжали комары. Тучи кровососов. Кого они здесь едят, когда солдат нет? Обветренную, задубевшую кожу они не прокусывали, но противно лезли в рот, нос, уши и зудели и жужжали!
Потом был сытный ужин, после, проинструктировав караулы, созвонившись с Прохоренко, пошли на чай к пожилому капитану. Он нам обрадовался, как родным. Чай, плитка шоколада, сухари, водка. За знакомство выпили по 100. Единодушно решили - хватит. За то чаю выпили чайник.
Капитан - бывший учитель математики. Призван в прошлом году. По танкам, прямой наводкой, стрелял, хоть один раз, но удачно. За тот бой орден получил.
- Да, ребята, служба у Вас - не дай бог, Недаром вас называют "Прощай Родина", а  перевестись в другие артиллерийские части можно?
- По приказу 0528, ни как не возможно. Мы на спец.учёте, чтоб ни случилось,  ранение или учёба, обратно в ИПТА. Оклад полуторный, у солдат - двойной, гвардейский паёк. А на прямой наводке не каждый день приходится стоять. Если в тылу набузишь, патрули не задерживают. В общем есть плюсы.
- Пойдём мы, Вам тоже отдохнуть нужно.
- Мне ложится не с руки, в 2-а часа артподготовка.
- Какая подготовка?
- Приказ. Выпустить половину штатного боекомплекта по указанным квадратам.
- Вот дела, кому же такая замечательная идея пришла, выпустить пол-БК незнамо куда. Ведь до немецких исходных вы всё равно не достанете!
- Чью задумку выполнять будем - не знаю, но по мне -дурь полная.
- Ладно, Василич, мы пойдём. Будь жив!
- Удачи Вам, мальчики.
- Давненько нас мальчиками никто не называл: - сказал Вася Прохоренко, а когда отошли от КП капитана, добавил:
- Нужно своих предупредить, чтоб ночью не перелякались от этой бестолковой арт.подготовки.
- По телефону нельзя. Вась, пошли вестового к командиру, от тебя поближе.
- Лады.
От чая и водки, я как-то разомлел. С трудом найдя в темноте, свой НП, тут же завалился на кучу сухой травы прикрытой сверху шинелью, с головой укрывшись плащ- палаткой. Рябков всё подготовил и сам сопел рядом.
Среди ночи, земля задрожала. Мир наполнился грохотом. Слева, справа, сзади зарницы орудийных залпов. Ночное небо разрезали ракеты, выпущенные "Катюшами". Такая мощь и зря. Если б в наступление -понятно. Заграждения разрушить, связь порвать, а главное напугать как говорят -деморализовать. Артналёт без разведанных, пристреленных целей, в обороне, может только удивить.
Немного полюбовавшись необычным зрелищем, опять накрывшись от комаров, с головой, постарался заснуть.

                День второй.

 Проснулся на рассвете. Вокруг всё было мокрым от росы. Единственное сухое место под моей плащ палаткой. Встал, помахал руками, присел несколько раз.
- Командир, я воды припас. Слить? - вылез из под своей шинельки  Рябков.
- Давай, Ген, слей.
 Сбросил пропотевшую гимнастёрку и майку. С удовольствием до пояса обмылся. Полил на узкую Генкину спину.
- Откуда такое богатство?
- Кухня по 2-е фляги на батарею, вчера привезла.
- С завтраком ещё привезут, только фляги сдать нужно.
 Ясное дело, пропадут здесь фляги. Растёрлись моей грязной майкой. Полотенец даже офицерам не выдавали - не положено. Из "сидора" достал чистую майку. Почему- то подумалось: "Русские всегда перед боем в чистое одевались. Только это не по национальной традиции, а чисто прикладной. В случае ранения, меньше грязи в рану. Батя рассказывал, в сабельных и штыковых схватках, раненых больше, а умерших от ран меньше. Потому что пуля (осколок) попадая в тело заносят с собой кусочки одежды, которые в теле начинают гнить, вызывая гангрену.
- "Пусть минует меня, чаша сия". Как-то по церковному получилось. Я - комсомолец в бога не верю. Но на фронте во что-то верили все. В основном, в бога. Во время бомбёжек - молились. И перед боем. Никто не препятствовал. Армия наша в основном крестьянская, все (даже я) крещёные. Родился я 1925 году, пока отец делал солдат из крестьян, бабка (по маме) сволокла меня к попу покрестила, а крестик у себя хранила. Потом и Вилю окрестила. Отец до сих пор не знает.

 Бабушка моя была азиатка. Дед - казак, её из персидского похода привёз. На шашку взял. Какой она национальности неизвестно. Сама говорила: "Я русская".
 Акцент смешной был, но говорила правильно. Православных молитв знала на все случаи жизни. Мама пошла в неё. Раскосая широкоскулая, чёрные волосы с блеском, черноглазая, красивая. Татары на крымских рынках, ей всё дешевле продавали. Среди них ходили слухи, что она внучка знатного хана. Сестричка в неё, а вот в нас, мальчиках, ничего восточного не было. Мы в деда - русые, голубоглазые.
 Воспоминания пронеслись в секунду. Пора служить. Пошёл по позициям батареи. Бойцы умывались, приводили себя в порядок, обживали позиции. У двух служивых проверил противогазы - порядок. В общем, кабы не немцы, жить можно. Щебетали перепёлки, стрекотали кузнечики. В бездонной голубизне накручивал круги кобчик.  Какую добычу он мог рассмотреть в этой траве? Прикатила кухонная повозка. Быстро сбросили фляги с едой, забрали пустые, покатились к Прохоренко. Быстренько заправится. Кулеш на первое, пшёнка с тушёнкой на второе, сухари . Завтрак и обед.
7.00 - тишина.
8.00 - мы в готовности - тихо
8.30 - обычное время для начала наступления - нет движения.
Не уже ли, ночной артналёт так расстроил противника. Особенных дымов с их стороны не наблюдается.

8.50 - Есть! В небе почернело. С севера и запада густо летели бомбардировщики.
 "Воздух!" Для порядка дал команду и перешёл в ровик. Не один, конечно, со всем взводом управления. Через минуту, другую, начался артобстрел. Чем отличается ровик от окопа? Окоп больше. Ширина позволяет разойтись двум бойцам. Через несколько десятков метров, окоп поворачивается под тупым углом, для выживания подразделения в случае прямого попадания бомбы или снаряда. Ровик прямой короткий узкий. Танк через него проскакивает не вздрогнув. Случаи попадания снарядов в окоп крайне редки. Обстрелянные бойцы спокойно пережидают бомбёжки и обстрелы в укрытиях, хотя, честно говоря, жутко слышать вой падающей бомбы. Куда она грохнется - один аллах знает, а кажется прямо в тебя. Земля под тобой противно прокатывается волной, как морская вода, потом над окопом взрывная волна. Спрессованный воздух, сметающий, всё что можно снести. Какая-то часть засыпает тебя, одновременно со всех сторон и тут же вой следующей бомбы...
 Так вот. Ничего этого нет. Бомбили где-то сзади, за пехотным полком, интенсивный артобстрел справа сзади. Мы пока зрители. Со стороны, иногда, на войну интересно посмотреть.
 В воздухе творились истинные чудеса. Хоть рассмотреть из-за удаления было сложно, но, по-моему, бомбовозы просто избавлялись от груза. Между ними шныряли "маленькие", наши и чужие. Чёрные дымы рассекали небо на сектора. Большие самолёты и падали степенно, поганя летнее синее небо пологими жирно-чёрными линиями. Забелели купола парашютов, а севера шла новая волна. Вот как в этот раз они решили нас сделать - навалом. Мощью задавить!
- Поглядим.
 Для успешного наступления, нужно 4-х, 5-ти кратное численное превосходство, как минимум. Здешние поля позволяли большому количеству танков разогнаться, а потом менять направление удара, но и наших сил здесь не мало.
 Подбитые самолёты тянули к своим. Один упал возле пехотинцев, другой сел "на брюхо", почти перед нашими позициями. В ровик спрыгнул майор Рафалович.
- Здорово, ребята. Какие указания, комбат?
- Борис Аркадьевич, взводных у меня нет, возьмите 2 орудия слева.
 - Понял. Выполняю.

 А вот и танки. Справа, километрах в 4-х появилась нитка средних танков, это я уже в стерео трубу рассмотрел. Шли на максимальной скорости. Направление северо-восток. На Олховатку. Трава закрывала их почти по башню. Значит, механик - водитель вообще ничего не видит. Пройдя с километр разведка круто перестроилась и двинулась на юго-запад, прямо на нас. Мины нащупывают. Тут ударила дивизионная артиллерия. Мощные 152 ,120 миллиметровые снаряды, при попадании рядом с танком, могли его перевернуть. Земля дрожала беспрерывно. Один задымил, остановился. Второй. У третьего отлетела башня. Изнутри корпуса вверх рванул столб огня. Германский батальон развернулся и рванул назад.
 Если так пойдёт мы без работы останемся.
 Итог- пять чадящих коробок и новая волна немецких стервятников. Вот это - взаимодействие!
Только их опять встретили и снова в воздухе закрутилась карусель.
 Самолёты все летели и летели. И что-то густо горело в нашем тылу, а из дыма били зенитки, но уже не так дружно. Сейчас их совсем подавят, не возможно уцелеть в такой мясорубке. Однако, дело своё они делали и черные, белые дымы снова потянулись к земле.
 С немецкой стороны полетели дымовые снаряды. Они не только густо задымили поле, но и подожгли траву. Ветер всё так же дул в нашу сторону и огненная стена стремительно приближалась.
 Я метнулся на НП и больше от нервов, чем по надобности , дал команду поджечь траву и одеть противогазы. Звучало это так:
 -Поджигай! Газы!
Поджечь траву нужно было, чтоб большой степной огонь, набравший силу и скорость, погас на уже выжженном участке перед батареей.
 Командир был прав, огонь проскочил стремительно на оказав нам вреда, а вот от дыма, не продохнуть без противогаза. Дым такой густой, я с трудом различал свои руки.  Земля уже не вздрагивала, а постоянно тряслась. В животе заледенело, где-то в дыму ревели танки. Много танков. Стёкла резиновых масок запотели мгновенно -забыл, впопыхах, обработать стёкла. Набрал в лёгкие воздух, сдёрнул маску, плюнул на каждое стекло, растёр пальцем, одел маску.
- Батарея, к бою!
 Какой тут бой! Видимость метр. Куда стрелять? Так раскатают полк ни за
что, ни про что и сами не заметят. Сердце застучало с удвоенной скоростью. Обидно! Неужели всё зря!
 Связист замахал телефонной трубкой.
 Командир:
- Что у тебя?
- Дым.
-Готовность-ноль. У Горохова уже нормально видно.
- Понял.
 И правда, видимость улучшалась, уже метров на десять, пятнадцать, пятьдесят.
 Сорвал и бросил противогаз.
Сто метров, двести, пятьсот. Лязг и грохот есть , а танков не видно.
Есть! Танковый клин катился под углом примерно 30 градусов к нашим позициям. Направление - Ольховатка. В основании тяжёлые танки и самоходки.
впереди - средние Т-3. Какая же умница нас сюда определила? Гарантировано два залпа по бортам  и как минимум один пока будут разворачиваться. Опять командир:
 - Сейчас Горохов начнёт, его прикроет первая, тебе, как можно больше, сжечь. только те кого достанешь. Мы их не остановим, а крови пустить нужно побольше.
 - Рябков, слыхал? Живо к Рафаловичу. Я к Лугачову и Бульбе. Потом сюда.
- Уже там, командир.

 Метнулись в разные стороны. Можно было по телефону. Связь пока работала, я хотел живьём. Бойцы пусть видят - командир здесь. Неопределённость прошла, с ней пропал страх. Такую махину и пять полков ИПТА не остановят, но многие матери в Германии навсегда запомнят Ольховатку.
- Братцы, бьём только на прямой наводке. Тех, кто  на 500 метров и ближе. Мы не их цель, мы помеха. Разделите сектора и с богом!
 Клин двигался не спешно. Тяжёлые быстро не ездят, остальные держат строй. Остриё клина -сзади, под углом 90 градусов двумя лучами, расходятся от него страшные, но подслеповатые машины. Такое построение позволяет концентрировать огонь на узком участке. Наш полк оказался с боку одной из сторон- идеальная позиция для противотанкистов. Из-за острого угла сближались мы медленно. Тут ударила дивизионная артиллерия, а может ещё кто- то. Середина армады вспучилась разрывами, а вскоре и дымами, В это время  залп Гороховской батареи. Он стрелял, фактически, сзади, в двигательные отсеки. С нашей стороны прекрасно были видны пятиметровые огненные факелы, выхлопы пушечных выстрелов, а немцы пока не допёрли. Ещё залп. Четыре горят, один остановился, а тоже разгорелся! Сзади их обходят другие машины. Залп. Два попадания. Сенька На Героя уже настрелял, это если повезёт, конечно. Похоже засекли ушастого. С десятка полтора железных монстров начали манёвр разворота, чтоб Сенька оказался на их линии огня. Влево (внутрь клина) дороги нет, повернули вправо, прямо на нас. Теперь  это подразделение покажет борты нам.
 Залп первой батареи, три попадания. Сенина батарея молчала(видать увёл людей в укрытие), а немцы не видя вспышек не знали куда стрелять. Наугад сделали по выстрелу осколочными в сторону рощи и нарвавшись на ещё один залп первой батареи(ещё 2 коробки). Танки с крестами заметались по полю. Один влетел на заминированный участок -слегка подпрыгнув, развалился на части.
Тут мне стало недосуг наблюдать. Правая сторона клина приблизилась на прямой выстрел.
-Батарея, огонь! Заорал я, больше для себя. Внутреннее напряжение требовало выхода.

Открыть рот, чтоб перепонки не лопнули. Четыре огненных факела рванулись к клину, тут же грохнула батарея Прохоренко . Конец маскировки. Полк себя обозначил.
 Когда огонь ведут противотанковые пушки -разрывов не видно. Болванка, если удачно попадает поражает или экипаж и танк может какое-то время двигаться, если повреждена ходовая часть, останавливается. Его скорее всего добьют. Горит танк при попадании в двигатель. Куда летит снаряд - видит наводчик. Пока орудие перезаряжают, он отследив снаряд по красному трассеру, установленному в донце снаряда, вносит коррективы в наводку или выбирает другую цель. Пока на моём участке замерло два гада.
 20  секунд.
 -Огонь!
Три попадания!
Выстрелы подняли в воздух тучи пепла от сгоревшей травы. Видимости ни какой, но и нас в этой черноте не видно.
  Пытался понять, что происходит, по звукам выстрелов, но громыхало со всех сторон. Сзади, очень неплохо, настильный огонь вела батарея капитана-учителя.
В укрытия, живо!
Тут же, наши огневые накрыл шквал разрывов. У германских танков отличные прицелы. Если первым снарядом не попадёт - вторым точно накроет.
Переждав три серии взрывов, выглянул наружу. Пепел плотным облаком укутал позиции полка. Пепел, сажа был во рту, глазах, смешивался с потом. Чёрными струйками стекал на гимнастёрку. Пепел в горле и лёгких . И ещё вонь сгоревшей взрывчатки.
  Чёрную тучу разрезала вспышка пушечного выстрела. Мои. Живые!
 -Гена , к Рафаловичу, я к  Бульбе .
  Позицию не узнать. Воронки, глыбы вывороченной земли. Бежал по памяти. Орудие Бульбы лежало на боку. Колеса нет, щит искорёжен, станины под каким-то немыслимым углом. Хана пушке.
 Где ровик для прислуги? Вот. Прыгаю в спасительную щель. Одновременно близко, два орудийных выстрела. Лугачёв и ещё кто-то. Значит и до этого стрелял Лугачёв. В щель я не провалился, так как попал одной ногой на  плечо бойца, сидевшего на корточках в ровике. Упал на живот на краю траншеи.
-Подвинься, твою мать!
- Комбат, чего на людей сигаешь?
-Бульба жив?
- Так он к Вам на НП побёг, прицел понёс.
-Не встретились.
-Перебирайтесь на НП, если команды не будет- выходите к Ольховатке. От наших позиций влево 30 градусов. Там сборный пункт. Раненные есть?
 -Не.
-Хорошо. Выполнять.
-Есть.
Разрывы осколочных снарядов. Один, второй. Переждать.
Ещё два разрыва. Два танка ведут огонь по Лугачёву.

 Во время боя со временем начинает что-то творится. Оно то растягивается, как бы замирает. За одну секунду(как тебе кажется) успеваешь сделать и проанализировать кучу вещей. Бывает, после огневого контакта, смертельно уставший, с удивлением узнаёшь, что прошло несколько минут.
 Рывок вверх, бросок влево, голову пониже. Ветер опять сдул облако пепла. Впереди воронка. Свист снаряда - рыбкой в воронку. Взрыв.
Выглянуть оглядеться.
 Танкового клина больше не было. Танки были. Много. Левая сторона ещё сохраняла направление и строй, но две трети правой, были уничтожены или рассеяны. Жирный дым от сгоревших танков, самоходок и бронетранспортёров, периодически, закрывал поле боя но и нас этот дым периодически укрывал. Железные коробки, плевались огнём, ползали, поднимая шлейфы пепла, но у них не было страшной мощи клина. Он разделился на группки, атакующие разные направления. А вот и расчёт Лигачёва катает свою пушку. На огневую, выстрел, орудие скатывают в укрытие.
Разрыв снаряда, ещё один- на огневую. Справа. на минах подорвались два танка, из-за них бил хитрец. Хорошо, что не тяжёлый, с пушкой не более 45 мм.
За два броска добрался до Лугачёвской прислуги.
 -Лугачёв! Отставить! Вы его не достанете. Нужно затаиться. По фронту ни кто не атакует. Нужно ждать. Отдыхать и наблюдать.
 Потери?
-Один, легко.
-На НП расчёт Бульбы.
- Пару б человек, а то накатались по горло.
- Подожди, проверю всю батарею, может всех тебе перекину.
"Хитрец" не унимался, с хорошей скорострельностью, нащупывал неуловимую пушку.
Выждав промежуток, я рванул влево.
 Позиция 2-го орудия. Живых нет. Осмотрел орудие-целое. Снаряды в полузасыпанном ровике.
 Вперёд , к первому орудию.
- Колобов, Витя! Сюда. Рафалович сигналил рукой из щели. В траншее ещё трое бойцов. Заряжающий и подносчики.
- Я к тебе связиста посылал.
-Не дошёл, что у Вас?
-Целые здесь, раненых отправил.
-Орудие?
 -Стрелять можно. Я за наводчика. Целей нет. Штаба полка тоже и первой батареи. У Прохоренко одно орудие.
 - Боец.- Обратился я к подносчику.
- Бегом на КП, веди ко второму орудию расчёт Бульбы и ординарца моего сюда.
- Вы, дёрнул второго,- воды раздобудьте на всех, живо!
- А Вы, третьему ,- узнать что слева. Если есть свободные люди веди сюда, от имени зам командира полка.
Глянул на Рафаловича, тот кивнул.
- Выполнять.
- Что делать будем, Борис Аркадьевич?
- Что предлагаешь?
- Основную часть клина уже не достать. Укомплектовать три орудия. Открываем настильный огонь, вытаскиваем танки на себя. Ждём в укрытиях.  Клюнут, с 500 метров - огонь.
- Согласен, только наводчик из меня...
- Борис Аркадьевич, Вы уж, за общей обстановкой наблюдайте, а я за наводчика. Полтора года наводил 45 мм, 58 и 76.
- Добро.

 Пошарил биноклем по полю. Слева из-за линии горизонта появилась группа тяжёлых танков. Около пятидесяти машин. Идут так же, как утром. Резерв! А часть фашистов наоборот, уползала назад.
Обычно при 10-ти процентных  потерях, немцы отходили и атаковали в другом месте. Сегодня, они уже потеряли около 30 процентов, а делают ещё попытку. Сама Ольховатка немцам не нужна, не Москва, но стратегически, место хорошее для перегруппировки и развёртывания удара хоть на юг, хоть на восток.
  Река прикроет тылы  от неожиданностей.
 Только хрен вам, во всяком случае сегодня.
 Вернулся боец с водой. Принёс четыре фляжки.
- Слей  нам с майором, а то как черти в аду. Быстро сбросив гимнастёрки, кое как   смыли черноту и копоть.
 Подошёл расчёт Бульбы, Рябков, Лугачёв. Его "хитреца" кто- то сжёг.
Всем объяснил задачу.
- Лейтенант, так нам амбец. За зря погибнем - негромко пробурчал немолодой боец с тронутыми сединой усами.
 Кровь ударила в голову:
- Родину зря не защищают! А ты вечно жить собрался, за двойной оклад?
Марш на позиции!
 Взрослый, много повидавший мужчина, жена у него, дети и вообще, много всякого в его жизни было, а у меня? Семья, школа, море, горы.
Я -лейтенант до сих пор краснею, когда мужики языки про женщин чешут, но я, пацан , понимаю - сегодня, здесь, нужно стоять до последнего.
 Откуда-то, как чёрт из табакерки появился всадник. Очень чистенький  (по сравнению с нами) старший лейтенант. Спрыгнув, представился офицером связи из штаба Рокосовского .
- Доложите  обстановку.
Рафалович доложил.
- Ваше решение совпадает с планом штаба. Продержитесь как можно дольше. Вам помогут. Ещё. На смену выдвигается полк ИПТА. (Нас уже списали)
 Если позиции останутся за нами - повезёт кому-то, готовые огневые займут.
- Товарищ майор, сколько время? (Часами я пока не обзавёлся)
-10.20.
От  начала авиа налёта,  всего час с небольшим прошёл.
Прибежали четверо артиллеристов от Прохоренко.
- Что со старшим лейтенантом?
- Ранен, тяжело, когда отправляли был жив.
- Будете в моём расчёте. Главное очень быстро заряжать. Первый осколочный, за ним болванка, потом кумулятивные.
- Ясно.
- К орудию!

 Прибежали к пушке. Двоих поставил готовить снаряды, двоих подправить ровик и убрать тела павших. Сам присел на место наводчика - попробовал маховики наводки. Вертикаль туговато шла.
 В ящичке на орудийном щите нашёл маслёнку. Смазал, погонял туда-сюда, пошла нормально. Видать землёй забилась.
 По прицелу, сверил расстояние до головного танка. Через пару минут откроем огонь. Вдруг из Гороховской рощи вспышка. Одно орудие. Опять по моторным отсекам.
Ещё выстрел. Есть попадание. В этот раз фашисты быстро определились. 5-ть раз успела выстрелить одинокая пушка. 2-е коробки горели в поле, а 2-е утюжили рощу. Не я, не орудие Прохоренко туда не дотягивались. Видеть, как погибают товарищи, не легко. Суворовский завет - "Сам погибай, а товарища выручай" - в нашей армии выполнялся свято. Однако...
 До головного 1000 метров.
- Заряжай!
 Не торопись. Ещё подождать.
- Выстрел!.
- Откат нормальный! -крикнул заряжающий.
Осколочный швырнул землю вверх между 6-м и 7-м танком. Другие тоже правильно рассчитали прицел.
- Есть!: крикнул заряжающий.
- Выстрел!
- Откат нормальный
 - Все в укрытие.
 Танки, как собаки за зайцем, круто довернули на батарею. Сейчас ровнять нас будут. Осколочные снаряды рвались со всех сторон. Судя потому что землёй нас засыпало не сильно, точно нас не засекли или не учли поправку на превышение, тогда перелёты обеспечены
 Я про себя считал секунды. 500 метров, до дистанции прямого выстрела, танки пройдут по ровному полю минуты за две. Сзади загрохотали пушки Сперва пристрелочно, потом бегло. Не соврал штабной. Подтянули артиллерийскую часть. Орудия пожилого капитана-учителя тоже включились.
Полторы минуты - пора!
 - К орудию.
  Ужами выползли. Орудие стояло целёхонькое.
- Заряжай.
 Нащупал  панорамой ближний танк. Далековато. Оглянулся. Осмотрел позицию. Все на местах. Подносчику:
- Убери ветошь от снарядов. Загорится- немцы не нужны будут. Всех разнесёт.
 Опять к прицелу. Наводил в точку над танковым пулемётом - там броня потоньше.
- Внимание, выстрел!
- Откат нормальный.
 Танк полыхнув огненным факелом в небо, сбросил башню. Подрыв боеукладки.  Кумулятивный снаряд прожигает в броне отверстие с пятак. Раскалённые газы выжигаю внутри всё за доли секунды.
- Готово - прокричал заряжающий.
 Цель-200 метров 20 градусов влево...

 Невероятная сила приподняла и бросила вперёд на панораму. Лёгкие забило ядовитыми газами, сгоревшего тола...
 Сознание возвращалось на маленькие отрезки времени. Вижу свои сапоги, пятками рисующие кривые линии на чёрной земле. Это кто-то тащит меня, взяв подмышки. Бесконечное падение под землю. Что то горячее неспешно придавливает живот и ноги. Небо закрывает чёрная громадина. Земля  жирными струями, засыпает тело, голову. Опять солнце и всё в полной тишине. Темнота...
  Мир, вселенная, окопчик, возвращались толчками. Убит? Вроде нет. Ранен? Не знаю. Точно контужен. Когда сознание возвращалось, в голове открывалось кузня, даже кузнечный цех.  Сознание от жуткой боли опять уходило. Когда очередной раз открыл правый глаз, левый не видел, солнце было в стороне. Попытался подтянуть правую руку к голове. Мешали какие-то липкие шланги . Взгляд зацепился за коричневую полоску шириной в 3-и пальца. Знакомый цвет. Коричневый с вишнёвой краснотой. Такого цвета был предмет зависти всех молодых офицеров полка, командирский ремень Рафаловича. Совершенно уникальный ремень. Мысль просочилась сквозь "стук молотков":
-Это ноги и кишки Рафаловича. Он подобрал меня возле разбитой пушки, приволок и сбросил в ровик сам же укрыться не успел - германский танк разорвал его пополам. Какой человек был!
 Около часа, я вылезал из ровика. По сантиметру освобождаясь из под останков замполита и осыпавшейся земли, теряя и вновь обретая сознание, я выполз на верх. Руки, ноги целы. Левая сторона лица как подушка. Глаз цел, но заплыл совершенно. Осколки выбитых зубов во рту, разорванная верхняя губа. Глухота, возможно, от контузии, а может от лопнувших перепонок.

  На ноги встать не смог. Частично на четвереньках или ползком двинулся вперёд. Куда и зачем не знаю. Приступы тошноты и молотки в голове не ускоряли поступательное движение.  Несколько раз скатывался в воронки.
Наконец, нарвался на медбрата, по шевелению губ, догадался, спрашивает, показал на уши. Мужик осмотрел голову, показал большой палец. Попробовал поставить на ноги-  не получилось. Знаками показал ждать. Убежал, но скоро вернулся с подкреплением и носилками. Если б не привязали  к носилкам ремнями, то потеряли б раз пять. Притащили к полуторке с тентом, с трудом (всё забито ранеными), втиснули в кузов. На этом силы оставаться в сознании кончились.
 Дальше эпизоды.
 Лежу в пыли, рядом горит полуторка, а у меня словно выросло пузо. Ё.... Да это мои кишки  вылазят. Из-за боли в голове, другой не чувствую, но свои кишки терять жалко. Безуспешно стараюсь удержать их руками.
 Опять поднимают, грузят, снова полуторка теперь открытая. На живот кладут кусок брезента. Подтыкают под спину,  с обоих сторон.
 Солнце во всю сияет, а у меня ноги мёрзнут.
  Сгружают возле большой палатки с красными крестами. На большой площадке рядами лежат раненые. Мухи. Стоны. Замерзаю.
  Офицерами, медики,  должны заниматься без очереди, но я в солдатском х/б, кто тут будет погоны рассматривать! Нужно привлечь внимание.
 В правом кармане галифе трофейный парабеллум. Непослушной рукой, целую вечность, вынимаю пистолет. Ещё столько же, снимаю с предохранителя. Стреляю в землю возле себя. Ещё и ещё. Звука выстрелов не слышу, по отдаче понимаю, есть шум.
  Прибежали санитары, забрали пистолет, но и меня понесли в палатку.
 Силуэту, в когда-то, белом халате, пальцем показал на живот и уши. Всё. Здесь всё.
                Не знаю какой день.
  Я в санитарном поезде. Отключился в санбате, очнулся на нижней полке поезда. Есть несколько неожиданностей. Приятные- слух возвращается, вижу двумя глазами и голова болит меньше.
 Плохие - ноги до пояса в гипсе и плохо с животом.  Про ноги, здесь никто толком не знает.  Меня привезли вместе с  выжившими из разбитого Олховатского санбата. Ноги сломаны, швы на животе разошлись. Рана забита землёй. Врачи решили не зашивать. В ране гной и черви.
 Мой лечащий врач, в ранге майора, сказал, что в санбате, операцию сделали очень хорошо. Часть кишечника пришлось удалить и если б не бомбёжка...
- Ааа чтооо теперь? .Каакиие у мееня шааансы?
Это я так говорил-заикался.
- До сих пор живой, это плюс, молодой организм - плюс, у нас под присмотром  - плюс .В хороший госпиталь везём. Дотянешь, скорее всего - выживешь. Тебе, парень, уже несколько раз повезло, все конечности и органы целы, теперь всё от тебя зависит. Главное бодрее, держи хвост пистолетом!
 Два раза в день приходила сестричка, ложкой вычерпывала гной, мазала вокруг раны йодом. Рану покрывала марлей, пропитанной мазью, воняющей дёгтем. Это и был берёзовый дёготь.

 Советская военная медицина, во всяком случае на уровне санинструкторов и санбатов, не баловала военнослужащих разнообразием лекарственных средств. Известь и карболка для дезинфекции помещений. Дёготь (мазь Вишневского) для ран, йод для всего. Его лили в раны (для дезинфекции), мазали вокруг ран (для заживления), при поносе капали пару капель в кружку воды. При простуде (редкий случай, при  полном отсутствии нормальных бытовых условий) два раза в день, фельдшер рисовал на спине йёдовую сетку, ёё же рисовали при растяжении конечностей и сильных ушибах). Если, вдруг, ангина, ватным квачём, обильно пропитанным йодом мазали горло.
 Старые доктора, втихаря, пользовали травами. Молодые -трофейными таблетками.
 Вообще на фронте болели мало. Проходили даже довоенные хронические болезни. Рубцевались язвы, проходил туберкулёз и т.д.
Зато буйно расцвела солдатская наука выживания. Важную роль здесь
играла водка. Когда, сколько, с чем, до или после. Внутрь или растереть, а в каких случаях внутрь и растереть. Средств у солдата очень мало. Порох , водка, огонь и небольшие национальные и религиозные добавки.
 Немцы, с их лучшей в мире, медициной -болели больше. Мы как потомки степняков, никогда с этими степями не разлучавшиеся, были не восприимчивы к целой кучей недугов, которыми болели цивилизаторы. Ребята рассказывали -под Сталинградом, ещё до разгрома, здоровые фашисты, сдавались с одной просьбой не дать заболеть таинственными, для них, болезнями.

 Странно, но находясь на границе жизни, испытывая физические страдания, морально мне здесь очень нравилось. Чисто, покойно, можно спать сколько хочешь. Нам с братом до войны, отец не позволял поваляться. Подъём в  5.30 каждый день. Умыться, собрать учебники, отрезать по куску хлеба и солонины и в отцовский полк, на зарядку с красноармейцами. Завтрак там же. Потом в школу. Дом комсостава, где мы жили стоял в степи возле Херсонеса, отцовская часть на окраине Севастополя, школа на другой стороне. Городского транспорта не было. Всё пешком. Школа стояла на высоком обрыве Южной бухты, возле моря. Её разбомбили на второй день войны.
В воскресенье подъём в 5.00. Чай с хлебом и маслом. Каждому на руки кроки
( кусок карты с маршрутом), компас, мелкашку (винтовку), 5 патронов, 3-и спички, фляжка с водой.  В 17.00 сбор в указанном на карте, месте. Нужно придти сытому, с дичью, 2-мя патронами и 1-й спичкой. Кто не укладывался - на следующий раз маршрут удлинялся. Летом заплыв в море до горизонта. Вечером в театр, естественно пешком туда -обратно (мама с отцом завзятые театралы). Возвращались во 2-м часу ночи.
Ужин ,отбой, утром всё сначала.
На фронте тоже не разоспишься. Даже при перебросках, по железной дороге, начальство придумывало какие-нибудь занятия, проверки. Командиры твёрдо уверены:- Если боец не занят - жди ЧП.

Тут же , большую часть суток- сплю. Температура не падает, два раза делали переливание крови. После кормёжки(пол стакана бульона), в животе страшные рези. Доктор говорит. что это нормально. Кроме жирной водички, 4-ре раза в день по 4-ре квадратика шоколада. Рассасывать. Шоколад очень горький и совсем не сладкий.
 На верхней полке лежит настоящий цыган, с серьгой в ухе и простреленными лёгкими. Он в жизни не ел шоколада. Дал ему квадратик на пробу. Не понравилось. Говорит,
 - Наши цыганские петушки из сахара, вкуснее.
 Вообще дедушка- цыган очень интересный человек. Простой, абсолютно неграмотный, таборник. Бродил с табором аж до Сербии.
 15 живых детей (было) , 12 внуков (пока).Умел выковать лопату, косу, собачью цепь, в любой деревне работа была. Лошадок лечил, ну и подворовывал, конечно. На лошадях мы с ним и сошлись. Сколько полезных конских секретов он раскрыл!
-Есть русские, есть немцы, поляки, цыгане-ромале и кони. У всех есть свой язык. Цыгане, конский язык понимают. Конь и цыган-братья.
 Можно плетью заставить лошадь сделать работу, а можно попросить.
-Ты Вань, как на фронт попал, годов-то тебе не мало - спросил кто-то.

- С Украины в Бессарабию кочевали, когда война началась, через месяц цыганское радио передало - германы, цыган целыми таборами убивают, без разбора. Всех под корень!
 Мужчины к барону. -Что делать будем?. Мы ж ни какой власти не поддерживаем.
-Сейчас не за власть война, за жизнь.
Определил кому остаться придётся, чтоб табор выжил, а остальным в военкомат.
 Там спросили:
- Какого года?
- Цыган я. Не знаю. Какого года можно в армию, вот такого и пиши.
-А ты лошадей у Красной Армии не уведёшь?
- Э, начальник, Ваня у Гитлера уведёт и в Красную армию приведёт!
-Тогда в обозе служить будешь.
- Без обоза воевать нельзя!
Кто-то из вагона встрял:
- Можно, только не долго. Мы вот под Вязьмой...
 Так мы и ехали на Урал в челябинский госпиталь. Часто останавливались, пропуская эшелоны с танками, орудиями, гвардейскими миномётами -"Катюшами" и конечно с военными.
 Ещё цыган мне сказал, что черви в животе - это хорошо. Они всю гадость съедят.
- Ты , паря, не помрёшь. Эту войну не закончишь -дальней дорогой на другую поедешь. Победишь и жить там с женой будешь. Счастье найдёшь. Не спрашивай, больше не скажу- сам не знаю.
-Каакой жееноой, Ваа-няя?
- Будет, будет у тебя жена и сын, продолжатель рода, будет, всё у тебя, сынок, будет!
      Р.S. Спустя время я узнал, что участвовал в самой насыщенной техникой - великой Курской битве. Про Ольховатку никто не слышал, говорили про Курск, Орёл, Белгород. Ольховатку, через неделю жестоких атак, немцы , почти взяли, но танки, у них просто, кончились и драпали от неизвестного села Ольховатка аж за Днепр.   Никогда больше в истории, Фашистская Германия не смогла собрать крупные танковые соединения.

Ч. 2 Кёнигсберг 1945

Кенигсберг. Апрель 1945.
Среда

- ПНШ-262, к командиру бригады!- Положив телефонную трубку, заорал из-за соседнего стола дежурный по полку лейтенант Захарченко.
-Чего орёшь - спросил я самого дежурного офицера.
Скучно! - ответил Серёга, ещё шесть с половиной часов здесь сидеть.
- Нормальная землянка, почти сухая. Чего тебе не хватает? По мокрому снегу давно на пузе не ползал?
 - Вчера.
 Форт ослепляли, выскочили на директрису, развернуться не успели, как дали по нам с двух сторон - трое раненых!
- Зато два дота новых вскрыли.
- Скажешь тоже новых, да тут всё при царе Горохе построено!
- Ладно, не новых, а ранее не обнаруженных. Я их вчера на карту нанёс, в штаб бригады отдал, а что про царя, 700 лет эту крепость строили, Город короля - это понимать надо!
 - Старший лейтенант Колобов, может Вы уже приступите к выполнению приказа и навестите "старика".
-Ты ж без меня вообще тут сдохнешь от безделья, но есть шанс спастись - закончи за меня требование на топливо.
- Была охота чернилами пачкаться.
- Лейтенант, учитесь не только стрелять, может до ПНШ дорастёте.
ПНШ-262 - это помощник начальника штаба 262 полка 17 отдельной  артиллерийской истребительно-противотанковой бригады. Недавно отдельные полки ИПТа стали сводить в бригады, по два,три полка в бригаде. Вообще в армии много изменений, почти все в лучшую сторону.
Начинал я  войну в Красной армии в ботинках с обмотками (двух метровые полоски ткани). Ноги обматывались от щиколотки до колена. Зимой гораздо удобнее сапог. Снег внутрь не попадает, если промокнут, оберни вокруг живота, через пол - часа сухие, вместо бинта или жгута можно использовать, плот связать. Как у шинели и пилотки - 100 способов применения.
 На воротничке петлицы. Винтовка Мосина с трёх или четырёхгранным штыком. Противотанковая пушка калибром 45мм на конной тяге - снайперская винтовка на колёсах.
Прошло четыре года- армия совсем другая, особенно артиллерия.
На ногах сапоги, на плечах - погоны. Автомат ППШ, (а у нас американские Томпсон). Пушка "Зверобой" 100 мм. "Тигра" в лоб насквозь бьёт. Ствол длинной 11 метров. После  выстрела факел на 9 метров. Вместо лошадок американские бронетранспортёры "Скаут" и автомобили "Студебекер". На "Скаутах" по 3 пулемёта "Кольт-Браунинг".
Даже на марше, если какой "стервятник" сунется, мигом на высоту загоним. Офицерские доп.пайки тоже американские. Картонная коробка на сутки.
 Внутри три коробочки, завтрак (кофе с сухим молоком, джем, пачка галет - несладкое сухое печенье). Обед может порадовать таким вариантом - вяленая буйволятина с вишнёвым вареньем или свиная тушёнка с кашей в сладком соусе, баночка кока-колы. Ужин - банка сардин, кофе. Кроме того три сигареты или сигара.
Смех да и только, но как добавка пойдёт. Ещё на неделю положен один самый нужный для нас предмет - презерватив. За ними очередь из солдат. Спички, табак от воды предохраняет. Умельцы из двух, мешочек для документов делали. Для чего они по настоящему предназначены узнали случайно совсем недавно. Постоянные хохмы по этому поводу, очередь из желающих не уменьшили. Кстати, когда получали бронетранспортёры, в одном был трёхметровый ящик, обильно оббитый железными полосами. Краской по русски написано "Запасные части", а в описи этот ящик не значился. Когда вскрыли, увидели коробки с американскими сухими пайками и сердцем, нарисованном на листе бумаги.
Шлёпая по растаявшему снегу, сильно сожалел, что дефицитные мешочки такие маленькие и на ноги их не натянешь. Талая вода через минуту хлюпала внутри сапог.
Ну и гнилой здесь климат. Восточная Пруссия. Колыбель германской военщины. Ветер постоянно приносит сырые туманы, когда тумана нет сыпет мелкий дождь со снегом, он такой мелкий, что отличается от тумана, только большим количеством воды. К вечеру вся эта дрянь замерзает. От сырости можно спастись только внутри печек. В родном Севастополе, как в любом приморском городе, зимой сыро, но тут перебор. Мы здесь, третью неделю, а надоело...
 Теперь я понимаю, почему прусаки всю историю с кем-то воевали - искали, где посуше.

 Располагались мы на восточной опушке леса, совсем недавно последней немецкой линии обороны, перед городом - крепостью Кенигсберг. Пехотинцы на танках ловко просочились ночью через эту линию, отсекая её от города. Контратаки подавили в зародыше. Фашистам осталось два пути - сдаться или пытаться проползти в крепость.
Вообще такое положение войск характерно для всей Восточной Пруссии. Назвать можно "слоёный пирог". Красная армия взломав стратегическую оборону в Прибалтике, рванула на запад, обходя очаги сопротивления, оставляя в тылу довольно крупные гарнизоны противника. Ключ к Пруссии- Кенигсберг. Возьмём город-крепость - 100 тысячная группировка немцев будет блокирована на Земланском полуострове.
Отдельный полк наш влился в бригаду после переформировки. Опять наш полк разбили, в этот раз бесславно. Наступая на Варшаву по распутице, коммуникации растянулись до 200 километров. С горяча переправились через Вислу, окопались. Из нашего полка смогли перевести 3 пушки, 5-ть утопили немецкие самолёты, остальные застряли в грязи без топлива. Командир приказал всем свободным переправляться. Всё бы было хорошо, если бы Верховное командование не решило дать Войску Польскому поучаствовать в освобождении Польши. Как только на плацдарме появились поляки, немцы взбесились. Два дня беспрерывных бомбёжек вывели из строя всю технику, потом танки ликвидировали всех, кто уцелел. Мне повезло, ещё до переправы, командир послал найти  снаряды, бензин, кухни и т.д. Пока нашёл, собрал в кучку - некого кормить стало. Потащились по грязи назад- переформировываться, писать отчёты и похоронки. Снова новые люди, новый командир полка.
Полковник Чапаев Иван Васильевич - сын легендарного комдива Василия Ивановича. Такие же усы, папаха заломлена по-чапаевски. Умный, образованный, справедливый командир.
 Зимой 43-го меня выписали из Челябинского госпиталя с рекомендацией освобождения от строевой службы на 3 месяца - ноги плохо срастались. "Кадры" предложили на выбор - преподавать на артиллерийских курсах или самому поучиться на 3-х месячных курсах "Выстрел" в Москве. Конечно Москва! "Выстрел"- это Академия Генерального штаба.
 Лейтенант, не Герой Советского Союза, за одной партой с майорами и подполковниками. Три месяца четырнадцати часовых занятий в классах и полигонах. В Москве был один раз - праздновали выпуск в ресторане. Получил старшего лейтенанта и в родной полк ПНШ. Вообще-то, положено было минимум начальником штаба, но в кадрах разглядели год рождения, решили хватит и помощника. Молодой, войне конца не видно, успеет ещё.
 К стати за Курскую дугу не получил ничего, кроме премии за четыре подбитых танка. Откуда эта цифра не знаю. Особист, который снимал в госпитале показания, (хороший мужик), по своим каналам узнал, что весь штаб нашего полка погиб, представления просто некому писать. Штабу Рокосовского своих бы наградить, а мы временно прикомандированы, даже Сеньку Горохова посмертно не наградили, а он больше десятка танков сжёг.
 В жизни для справедливости места очень мало.

 Наконец-то по снежному супчику добрёл до комбриговского блиндажа. Восемь ступеней вниз по скользким доскам, толкаю дверь, набираю в лёгкие воздуха для доклада и попадаю в рай. Занавеска, отделяющая "кабинет" комдива от "приёмной", откинута. Командир отдельной бригады полковник Шпорт сидит в торце стола на табуретке, от жара печки-буржуйки сабельный шрам, делящий его лицо на несколько частей, алло краснеет. Между колен зажата металлическая труба с лапкой, для починки обуви. Полковник самолично подбивает свои сапоги!
- Товарищ...
- Ладно, заходи, садись, старлей. Вопросы у меня к тебе. Почему, ты, помощник начальника штаба полка, два дня назад, вместо наводчика по дотам стрелял?
Я с 41-го, до училища, два года наводил. На "Зверобое" войсковые испытания проводил. Лучше меня никто в полку не стреляет, а  тут ювелирная работа нужна. Быстро и точно в амбразуру.
 -Так ты три дота уговорил, тремя снарядами!
- Расчёты хорошие, слаженные, товарищ полковник.
- Сверли дырку, представлю на "Отечественную войну" 1-й степени.
- Служу трудовому народу! - Я нарочно ответил старой формой, предполагая, что именно эта форма наиболее близка командиру.
-Товарищ полковник, извините, Вы сами сапоги ремонтируете?
- Сапоги, сам товарищ Сталин, себе ремонтирует. Под мелкую работу думается лучше.
Полковник Шпорт был, старым другом товарища Сталина, ещё по Гражданской. Он и тогда командовал бригадой, только кавалерийской. В штабе стоял телефон, прямой связи с Верховным. Был у старого комбрига пунктик, не позволявший ему перейти в генеральский статус. Образование.
Закончил он два класса церковно-приходской школы и категорически отказывался дальше учится.
- Я, говорил Шпорт, - царских академиков-генералов в капусту крушил, зачем мне ещё учится ?!
 Сталин, неизменно, просил очередных руководителей, оставить в покое старого рубаку.
Как и кто решил поставить его на генеральскую должность, да ещё и одного из самых передовых родов войск, для нас это была загадка. Сказать по правде, "старик" дурных приказов не отдавал, всегда выслушивал заместителей, а снабжение поднял на не мысленную высоту.
-Вопрос второй, лейтенант, я тут, знакомился с личными делами, ты ведь, Тимофеевич?
-Так точно- дальнейшее направление разговора, мне стало понятно.

-Вы, товарищ полковник, с отцом, в 19-м году Первые командирские курсы в Москве заканчивали. Фамилия у Вас редкая, я запомнил. Батя про Вас рассказывал.
-Гриша! - Шпорт позвал адъютанта.
-Занавеску опусти и всё, что положено на стол!
-Тимоша жив?
-На Дальнем востоке снайперов готовит, а вот братишка младший под Нарвой без вести...
-А у меня двое сыновей... Помянём потом, давай за Победу!
 Генеральский коньяк приятно удивил мягкостью вкуса.
- Хорош коньячок у Вас, товарищ полковник.
- Ладно сынок. Зови меня Фомой Лукичом. Армянский Сам (он показал пальцем вверх) пьёт и меня не забывает.
- Про отца подробно давай.
- в 23-м туберкулез у него нашли, из армии уволили, послали в Крым на парт работу. В 36-м болезнь прошла, восстановили в армии. 2-а года учился в Москве. В 39-м послали в Испанию вывести испанский золотой запас. Наградили орденом Ленина. Командовал пехотным полком в Крыму. Написал "Наставление по снайперской подготовке в РККА". Дали орден Красного Знамени. За пол года до войны перевели на Дальний Восток. Месяц был на фронте на стажировке, в должности командира дивизии. Ещё есть младшая дочь - моя сестричка Римма. Вот и всё.
- Вишь как, со всего курса красных командиров, мы с твоим батей вдвоём остались, кто погиб, кто курву речистую - Тухачевского наслушался, военный переворот с ним готовил, только Кобу  никто перехитрить не сможет.
-Давай за Сталина, да и прикончим мокрое дело, сейчас Чапаев с комиссаром придут - не будем их смущать?
- Не будем, Фома Лукич.

Выпили стоя, про промокшие ноги я как-то забыл.
 Были вопросы про мать и отца, рассказывал пока не пришёл полковник Чапаев вместе с замполитом.
 - Расскажи, старлей, как ты без потерь три дота раздолбал.
- Не совсем раздолбал, товарищ комбриг, я только попал в амбразуры, выбил прислугу. Все форты соединены подземными ходами, солдат новых пришлют.
 - Обученных  из рукава не вытащишь. Да нам и не нужно  всё разрушить.
Задача ослепить сектор, дать возможность подрывникам и огнемётчикам подойти в плотную, подорвать  и сделать проход внутрь системы, тогда весь узел фортов к чёрту!
  Хочу выполнить задачу и людей сохранить, потому Вас позвал.
 Чапаев, почему у Колобова позавчера не было даже раненых?
 - Рядом танкисты стоят, договорились с их ремонтными мастерскими. На три бронетранспортера по правым бортам приварили крючки, навесили танковые траки, броневые листы . Колобов с разведчиками выбрал позицию. Три бронека с пушкой выскочили перед фортом, стали в линию правыми бортами, под их прикрытием орудие подготовили, зарядили, по команде машины в стороны, выстрел и к следующему доту.
 - Кто придумал?
 - Он  - показал на меня Чапаев - и придумал.
- Так- Шпорт растянул три буквы секунд на десять, соседи - это полк тяжёлых танков, попробую с ними договорится.
Тяжёлый танк - не кустарная самоделка, да и огнём прикроют.
Тут я влез:
 - Товарищ полковник, по танкам артиллерия огонь откроет - не дадут развернуться, лучше с хитринкой, только немцы не дураки. Два раза один фокус может не пройти.
- Лады, горячиться не будем, обмозговать нужно.
 - Комиссар, почему Колобов кандидатский срок выходил, а в партию не принят, не достоин?
-Так я в полку человек новый, ещё своего мнения не сформировал.
- А погибшему за Родину большевику - коммунисту, твоему предшественнику, ты не веришь?
- Виноват..
- Виноват, исправляй - пресек дальнейшие объяснения Шпорт.- До штурма провести парт собрание, принять всех кто достоин. На смерть солдат должен идти со спокойным сердцем, зная, что страна ему доверяет и надеется на него.
- Иван Васильевич, поощрить твоего ПНШ нужно.
- Так точно!
- За форты, я представление подписал, а за мозгу, дам тебе, старлей, разрешение на посылку. Отправить родителям есть чего?
- Найдётся, спасибо, товарищ полковник, только как?
 - Завтра к семи утра сюда. Возьмёшь  пятерых бойцов, полтора десятка пленных немцев. Отведёшь их сюда, пальцем показал на карте место, там сдашь под расписку, там же почта, военторг, купишь себе что-нибудь сладкое. К 20 часам доложишь об исполнении.
- Есть, товарищ полковник.
- Гриша, заверни из моих запасов две единицы, для отца старшего лейтенанта и разрешение на посылку выдай, а ты отпиши от кого коньячок.
- Обязательно напишу, спасибо товарищ комбриг, разрешите идти?
- Чапаев, задержись, Гриша вызови командира второго полка.
 Командиры остались разрабатывать тактические приёмы, а я побрёл по талому снегу собирать свою первую посылку и заказы в военторг. Собственно, кроме эсэсовского кожаного пальто, мне посылать нечего, заверну в него коньяк и аля улю.

Четверг.

 Утром у блиндажа комдива уже топтались около десятка пленных и пятеро бойцов.
 - Становись - скомандовал сержант.
Товарищ старший лейтенант. Пленные в количестве четырнадцати душ и команда конвоирования пять бойцов разведвзвода готовы начать движение.
 Доложил сер...
 Я махнул рукой :
- Знаю Веситаев кто докладывает. Завтракали?
- Так точно, сухой паёк получили и на Вас тоже.
Нравился мне этот сержант - чеченец. Лёгкий кавказский акцент по душе.
Спокойная рассудительность нравилась. Как он двигался легко и пружинисто, словно зверь, всегда готовый к прыжку. До войны техникум сельскохозяйственный закончил. Несколько раз хотели его в училище послать- отказался:
-Русски плёхо понимаю- нарочно коверкая язык, отвечал начальным людям.
 Командир разведвзвода, не горя желанием лишится такого бойца, всегда его поддерживал, мол - бестолковый горец, пока ему растолкуешь - язык сотрёшь, но смел до отчаянья.
 Остальных разведчиков я не знал, но вид у них бывалый. Форма подогнана, ножи, фляги. По большому запасному диску к автомату на 100 патронов. Малый, рожковый на 20 прищёлкнут к Томпсону, я такой же взял.
Автомат так себе, средненький, не лучше ППШ, хотя по надёжности почти не уступает. Большое преимущество, четыре вида магазинов и любой диск или рожок подходит к любому Томпсону. А к ППШ два диска выдаётся и запросто может к другому не подойти. Пацаны и женщины клепают, что с них спрашивать!
 За каждый автомат, банку тушенки, самолёт - союзничкам золотом придётся платить, хоть в рассрочку, но платить! Союзники - мать их, пока не испугались, что мы до Ла-Манша дойдём, вместо Второго фронта  тушенкой отделывались.
 Дорого нам эта война обойдётся. Пол страны, самой обжитой, разрушена. Народу самого плодовитого перебито. Сейчас уже 23-х,-25-летних почти не встретишь - выбиты, а война ещё не кончилась.
 Проклятый Гитлер, только жить нормально стали..., да и не один Гитлер, чтобы замполиты не говорили о подневольной Европе, по чешским, французским танкам я сам стрелял. Румыны, венгры, турки, болгары, французы, шведы, норвеги, финны, испанцы, португалы, итальянцы войсками, техникой, продуктами, ресурсами все с Гитлером. Даже поляков, воюющих на стороне фашистов, гораздо больше, чем Войска Польского. Все надеялись откусить от Страны Советов.
Возьмём Кенигсберг, Будапешт, Вену и сразу все эти шавки антифашистами станут, товарища Сталина в укромное место целовать выстроятся.

  Пленных осмотреть. Солдаты как солдаты. Трое в наших сапогах.
-Иса- подозвал Веситаева- Троих распатронили?
- Только сапаги, командыр ,что ж пабэдытэлям в худом воевать?
- Нормально говори, Ваньку не валяй.
-Жаловаться не будут, обменяли с довеском.
 Спустился в блиндаж комдива. Шторта не было. Адъютант Григорий выдал бумаги, объяснил, где подпись, где печать поставить, назвал телефонный позывной бригады.
- Повнимательнее старлей, тут чёрт знает что творится. Где наши большие части мы знаем, а что между...
- Есть, повнимательнее.
 Построив по трое пленных двинулись по лесной брусчатке. Дороги в лесу вымощены камнем- чудеса! Правда, лесом в русском понимании эти ровные посадки назвать трудно. Один из бойцов шёл впереди, метров 100, четверо по  сторонам. С неба не капало, но зато вокруг стоял то ли туман, то ли дымка. В глубину леса видимость метров 20, по дороге 120-150. Наша авиация не летала вторую неделю, хотя имела подавляющее преимущество. Небо было нашим, погода не давала обработать эту чёртову крепость с верху. Часа через три с той стороны откуда мы вышли началась густая ружейно-пулемётная стрельба. Пленные заволновались. Конвой передёрнул затворы.
Немцы знаками давали понять, что к своим им попадать не резон, мол запросто расстрелять могут. На самом деле, что у них в головах, бог его знает. Плохо быть пленным. Жизнь на войне ничего не стоит, а жизнь пленного...Однако пока жив,  организм требует внимания Сделали привал, перекусили, покурили. Немцы свои эрзац-сигареты. Опилки, пропитанные никотином. Мы мой офицерский Беломор. Из фляжек для согрева по глотку пропустили. Я обратил внимание, что у разведчиков сапоги блестели и вода с них скатывалась. Запашок, правда какой-то странный.
- Чем сапоги мажете?
- Свежую селёдку выпотрошить, немного погреть над огнём и ею мазать сухие сапоги несколько раз - месяц не промокают!
- Здорово! Надоело с мокрыми ногами ходить.
- Приносите к нам, сделаем в лучшем виде.
Самый молодой из разведчиков, почти ровесник, старался угодить.
- Спасибо, обязательно принесу, завтра же.
 Сказал и внутренне обмер. Нельзя на войне про себя сроки в будущем назначать, точно что-нибудь случится.

Пошли дальше. Прошли перекрёсток. На фанерке, указывающей влево, написано "Хозяйство Тарасенко" ниже карандашом "Тарас- пид-с". Посмеялись. Про себя отметил, видимо крупная часть.
 Над головой мелькнула тень. Звук авиационного двигателя сразу же потерялся в дымке, зато нервы резанул сдвоенный визг падающих бомб.
 -Воздух!
Опередил меня Веситаев. Мне показалось, что он крикнул раньше, чем истребитель пролетел над нами. Осколки мелких бомб (20-50 кг) просвистели над головой, засыпая срезанными ветками .
С такой же скоростью, как влетел в придорожный кювет, я вылетел из него.
 Аккуратная канавка доверху заполнена талой водой. Обмундирование ч/ш (чистая шерсть) на сквозь не промокло, зато сапоги полные воды, а главное, парадная фуражка с чёрным бархатным околышком (В Москве купил), плавала в канаве. Весь отряд ( наши и чужие) матерясь, выбираются из канав по обе стороны дороги. Один молодой разведчик сидел на дороге. Выловив фуражку,  спросил:
- Все целы?
-Молодого вроде зацепило.
- Как вроде?
 Плюхая водой из сапог на длинную кавалерийскую шинель, подошёл к бойцу. Парень ни как не мог встать на ноги. Я подходил сзади и
сразу увидел небольшую подпаленную дырочку на спине. Сырая шинель в этом месте слегка парила.
 -Сиди, не рыпайся, сапожных дел мастер.
- Как же ты так? - спросил, расстёгивая его шинель.
- Растерялся.
 Сняли гимнастёрку, на белье два небольших пятна крови, справа под лопаткой и справа под грудью.
- На вылет, чепуха, сейчас перебинтуем.
А  у парня посинели губы и с каждой секундой становилось всё хуже.
 Один из пленных подбежал и начал что- то лопотать, показывая то на свой рукав, то строя крест из пальцев
 - Медик?
- Доктор?
- Фельдшер?
Немец мягко меня отстранил, смотал бинт, поднял вощёную упаковку от бинта, разорвал на две части, прилепил бумажки на раны, а затем уже перебинтовал. Наш паренёк порозовел, оделся с нашей помощью.
 - Не пойму, что со мной, ребята. Вообще не больно, а силы, словно вода, вытекали. Ещё чуть-чуть и сознание б ушло.
- Идти сможешь? А то носильщики есть.
- Попробую, командир.
- Тогда всем сушиться.

  Разделись, отжали бельё, портянки. Холод достал до костей, зубы выбивали чечётку. В "сидорах" бойцов нашлось кое что сухое, у кого гимнастёрка, у кого портянки. конечно максимум сухого одели на раненного. Выпили по полстакана. Медику - немцу тоже плеснули. У раненного забрали автомат, поставил к нему двух пленных и
- Команда, бегом марш!
 Через пол часа от всех валил пар.
- Команда, стой. Оправиться, перемотать портянки.
 И в этот момент впереди заухали танковые пушки, застучали пулемёты.
- МГ- немецкие - определил Веситаев.
- А пушки вроде наши.
- Немецких танков здесь быть не должно. Неоткуда им взяться.
- Что делать будем командир?
- Приказ выполнять.
- Команда, бегом марш!
- Команда, шагом.
Канонада не стихала, хотя интенсивность снизилась, точно определить направление было невозможно. То вроде левее дороги, то правее.
Боец, шедший в авангарде, остановился, поднял руку.
- Стой, к бою.
- В чём дело?
- Машина стоит с людьми в странной форме.
 В бинокль рассмотрел четверых военных и открытый грузовичок вроде Доджа. Смущали черные фуражки с жёлтым околышком.
 Подозвал Веситаева.
 -Ты таких видел?
- Не пехота, куртки короткие кожаные на меху, галифе цветом как наши. Может лётчики, только чьи?  Можно вдвоём через лес выйти прямо к машине, видимость способствует.
- Давай так. Двоих оставляем с пленными, ты с напарником через лес, через 5  мин я с бойцом, иду к ним по дороге, а там видно будет.
- Смирнов  со мной, Давиденко с командиром, остальным не спать, пленных посадить на задницы.
Через 5 минут двинулись к машине. Азарт прихватить вражеских лётчиков пересилил осторожность.

 Только лётчики оказались своими, ну как своими - французскими. А фуражки не чёрными, а тёмно синими. Эскадрилья "Нормандия". Я в газетах про них читал. Третья по численности и оснащению армия в мире, за месяц без особых потерь легла под Гитлера и только несколько десятков лётчиков пробрались в Советский Союз воевать с фашистской Европой. Французы ехали в военторг, но стрельба их остановила.

Нам они обрадовались как родным. Мы,  артиллеристы без своих пушек чувствовали себя не ахти, чего ж про лётчиков говорить. Только познакомились, со стороны нашего пункта назначения застрекотали мотоциклетные двигатели. Моментально машину (Додж три четверти) поставили поперёк дороги, заняли оборону.
Один за другим из дымки выскочили три мотоцикла с ручными пулемётами на колясках. Наши. Танковая разведка.
 Капитан-танкист поведал о попытке прорыва крупной группировки фашистов. Танкисты-разведчики определяют ширину прорыва.
- Они лесом прут,  нашим танкам в лес соваться не с руки. Сам понимаешь. Перекрёстки контролируем, но куда они стремятся, в каком направлении не ясно.
- Возле нашего расположения тоже стрельба вскоре после нашего ухода началась.
- Думаешь  попытка прорыва в крепость?
- Не знаю, с востока и запада им не пройти. может югом? Ты лучше скажи, как же мне пленных доставить?
- И не мечтай.
- Понимаешь, я не уверен что смогу их провести обратно.
- Шлёпни их и все дела.
- Они сами сдались.
- А до этого сами убивали женщин и детей.
- В конце концов, у меня бумага, я их кому- то сдать должен под роспись.
- Это решим.
- Товарищи офицеры - один из французов подошёл к нам, -Разрешите присоединится.
Он представился:
- Капитан -фамилия сразу же вылетела из моей головы.
- Хорошо говорите по-русски.
- Родители жили в Российской империи, уехали до революции.
- Друзья тоже говорят?
- Немного
- А по немецки кто-нибудь понимает? Мне пленного нужно опросить.
- Роже свободно говорит, но сперва товарищи, выслушайте наше предложение.
- Валяй летун.
- Мы возвращаемся к себе в "хозяйство Тарасенко", нас сопровождают
а) мотоциклисты;
б) мотоциклисты забирают пленных, артиллерия на нашем Додже едет к нам в гости.
Ухватываюсь за этот вариант:
- От лётчиков я со своими свяжусь, обстановку узнаю, примешь пленных , капитан ?- я подмигнул ему так чтоб никто не видел. Вообще я был готов на что угодно, лишь бы  не участвовать в не праведном деле. На войне иногда стреляют и даже убивают, но стрелять в безоружных, хотя и безвыходном положении... На самом деле такое развитие я обдумывал, если б вместо наших мотоциклистов появились немецкие, сразу же отдал команду перебить пленных и уже накручивал себя:
- Виля, братишка, убили гниды!
Вспоминал как шалили, дрались с другими мальчишками, ловили в море рыбу, однако, ненависть к этим промокшим, уставшим солдатам чужой армии, не поднималась.
 Танкист щелчком запустил недокуренную папиросу по высокой дуге в лес:
- Давай бумагу.
На бланке приёмки пленных химическим карандашом написал :
"Пленных в кол-ве 14 чел. принял. Начальник разведки 706 танкового полка капитан Маринков."
- Быстро допрашивай своего немца и мотайте отсюда!
Вытащив из сбившийся кучки медика, подвели к Доджу . Я задавал вопрос  французу, он переводил другому на французский, тот спрашивал на немецком, потом наоборот.
 Меня интересовал способ заклеивания ран в районе лёгких бумагой.
 Когда я лежал в госпитале, подружился с молодым доктором, привлекавшим меня оказывать помощь раненым. Я многому у него научился и считал себя спецом по первой помощи, но сегодня оказался беспомощным.
 С переводом не всё получалось - немец главное называл на латыни, которую, естественно никто не знал.
 Постепенно всё- таки разобрались. Как я понял, главное обеспечить герметичность грудной клетки, а то лёгкие не смогут делать вдох, раненный умирает без кислорода.  Разобравшись с грудными ранениями, попросил Роже перевести, что пленные переходят к танкистам, какая тоска залила глаза немца - медика! Он сразу всё понял.

 -Не сразу- попросил я танкиста- Дай союзникам отъехать.
- Само собой.
 Забрав у пленных свои вещмешки, кое как загрузились в машину. Додж ощетинился стволами автоматов. Летуны повеселели, закричали:
-Тавай, тавай!
Один из французов сел за руль, развернулся и мы быстро набрали скорость. Сырость снова стала пробирать. Сзади недолго застучали пулемёты, потом несколько одиночных выстрелов . На душе стало ещё гаже.  По  кругу пошла чья-то фляжка, естественно с водкой. Союзники пили не морщась, солдаты спросили дают ли им наркомовские, переводчик Анри- Андрей отмахнулся
- Это не проблема. Нам позвонили, что в военторге будет хороший коньяк, за ним и ехали.
 Виктор, не обижайся, но настоящий коньяк может быть только французским.
Коньяк - это название местности во Франции. Мы тебе нальём попробовать.
 Немного есть, сам понимаешь, экономим. Из Франции посылки редко приходят.
  Повернули на указателе с надписью про Тараса.
Потом приехали на аэродром, дозвонился в свой штаб, доложил где и при каких обстоятельствах здесь очутились. Оказывается была атака на наше расположение. Отбили. За нами пришлют бронетранспортёр.
 Потом пили с французами. Курили французские сигареты "Жиган"* -цыган по русски. Крепкие, ароматные. Чем французский коньяк лучше армянского, я так и не понял.

  * Память подвела, правильно "Житан "

3. Пьяный поход. 1945г

май 1945г

Мы едем на восток. Несколько суток эшелон на максимальной скорости, почти без остановок мчит нас через разбитые станции от заветной цели всех четырёх лет войны - Берлина. Горько, очень горько принять такой приказ, сейчас, когда до конца Великой Отечественной осталось несколько дней.  Хотелось, очень хотелось, в своих раздолбанных сапогах пройтись по берлинской брусчатке. Не радовал даже приказ о присвоении нашей бригаде звания гвардейской и награждении всего личного состава бригады медалями "За взятие Кенигсберга", тем более медали выдадут когда-то позже. Не берущийся город-крепость мы взяли за три дня. Немцы дрались остервенело. Здесь они бились не за идеи, а за свои дома, но устоять перед мощью Красной армии не смогли. Не защитили рвы с ледяной водой, продуманные каменные системы фортов, толщина стен которых, составляла от метра до трёх, а на перекрытиях до 10 метров каменного и земляного наката. Их взяли за день.

 До штурма, три недели наша бригада провела в непрерывных учениях. Полковник Шпорт развил мой способ ослепления фортов. Через день на своём участке будущего наступления на открытые места выскакивали по три бронетранспортёра и в километре от дотов становились бортами к ним в одну сплошную линию.
 Первые дни немцы открывали шквальный огонь. Потом не видя никаких опасных действий, стрелять перестали. Видно решили, что тупые русские никак не могут засечь их огневые точки. А в это время, с другой стороны леса, расчёты до изнурения тренировались разворачивать орудия и попадать в белые тряпицы, размером с немецкую амбразуру. Сперва с дистанции 500 метров, потом с километра и наконец с полутора километров. Это предельная дальность для "Зверобоя" на прямой наводке.
 Шпорт с Чапаевым лично наблюдали и отбирали шесть лучших наводчиков, больше шести орудий для подавления огня фортов на нашем участке было не нужно.
 Второй полк бригады, вообще перебросили на запад от Кёнигсберга, для отражения возможной танковой атаки извне.

 6 апреля в 10 часов вместе с началом арт. подготовки шесть троек броневиков вытащили шесть пушек на прямую наводку и за 5-ть минут расстреляли все артиллерийские защищенные позиции, немцы даже не пикнули, потом мы сблизились до километра - подавлять пулемёты. Над головой шелестели  "чемоданы" невиданных калибров, залпы "катюш" чертили свои линии в низких облаках.
Земля дрожала непрерывно. Такого артиллерийского удара я ещё не видел. Правда, "видел" - это не совсем правильное слово. Все органы чувств возмущённо дрожали, требовали забиться в какую-нибудь щель, да поглубже. Радовало, что это "счастье" не для нас. Впереди поднимались тучи пыли и облака дыма, сзади сплошная стена пыли. Когда артиллерия ведёт интенсивный огонь с позиций, через несколько выстрелов земля перед орудием, от вылетающих раскалённых пороховых газов, высыхает до состояния пыли. Пробовали перед боем поливать землю - не помогает. Пыль не только демаскирует позицию и отравляет жизнь артиллеристам, она попадает во все механизмы орудия, а главное в ствол. Отсюда износ, рассеивание попаданий, поэтому после каждого боя расчёт обязательно банит ствол.

 Одна из амбразур "нашего" форта, изнутри, полыхнула огнём, потом соседняя. Это штурмовые группы пехоты проникли внутрь системы и огнемётами выжигали казематы. Сапёры уже налаживали понтонный мост через ров, для танков и самоходок.
К вечеру вся первая линия была наша. Утром, 7-го апреля, полку, по тревоге, приказали отбить танковую атаку западнее города. На прорыв окружения, со стороны Земланнского полуострова двигалась крупная группировка танков. Мы мчались на своих бронетранспортерах так, что прицепленные пушки мотало в разные стороны, а над головой всё летели и летели снаряды, а сегодня ещё и самолёты. Внутри кольца был ад, казалось ничто живое там остаться не может. Однако из развалин по- моему слабо бронированному "коню" ударил фаустник. Снаряд выпустили неумело, он только чиркнул по борту и взорвался сзади на обочине, зато "Виллис" с командиром и начальником штаба, после пулемётной очереди, вильнул и слетел с "дороги". В микрофон радиостанции,  я приказал последним двум бронетранспортерам прикрыть машину и забрать командиров. Остальным " Вперёд".

Мы успели. "Тигры" только начали расползаться в боевой веер, из не широкого пространства между двух лесных массивов. Второй полк нашей бригады ждал их совсем в другом месте. Это была последняя сотня танков, на всём фронте, пытавшаяся прорваться в город. С машин, оставленных спасать командиров, передали: "Командир жив, но сильно ушибся, заместитель ранен".  Передал всем, что принимаю командование на себя.
 Встречный бой! Самый непредсказуемый и кровавый вид боевых действий. Ни одна сторона не может занять выгодное положение. Танкам - то, кроме простора ничего не нужно, а нам придётся "стрелять с колёс". Пушки, снаряды, люди - всё на виду. Не останавливаясь, определяю рубеж обороны и распределяю орудиям сектора обстрела. Если б не рации на каждой машине, не известно, как бы всё сложилось. Вот когда пригодились наши тренировки.
Броники лихими разворотами ставили "сотки" сразу в нужном направлении, расчёты горохом сыпались к своим орудиям, сразу вытаскивая по два ящика снарядов, (больше в машину не всунешь). Не густо, ну да хоть эти расстрелять. Станины разведены, сошники кувалдами вбиты в грунт. Поймать в панораму цель...
"Зверобой" - солдатское имя пушки БС-3. Почему? Всех зверей бьёт. Тигров, простых и королевских, пантер, причём ситуация в корне изменилась, если раньше Тигр мог нас расстрелять с километра, а 76 миллиметровка ЗИС-3 гарантировано ответить с 500 метров, то теперь мы их били с 1,5 километров, а им эту пятисотку нужно было протарахтеть.
Конечно они стреляли. Осколочными, но это на удачу.
Первый же залп остановил три коробки, второй четыре, почти всё, что успело расползтись в стороны от прохода.
Невесть откуда вывалившаяся четвёрка "пешек" сыпанула в этот проход бомбовую нагрузку, что мужества фашистам не добавило. Разворачиваются, тикают. Вот как пишется военная наука, даю команду, два бронека цепляют орудия и вперёд к проходу. Противотанкисты преследуют танки!  Ещё две машины посылаю собрать выживших германских танкистов из одиннадцати застывших коробков. Честно говоря, два года назад, эти коробки внушали, если не ужас, то как минимум опасливое уважение.

 Ещё два сожгли при отходе. Всего тринадцать, совсем неплохо. Даю отбой.
Сейчас самая тяжёлая минутка для бойца, усталость наваливается на каждую клеточку тела, нет ни мыслей, ни желаний. Тяжесть и пустота. На станинах, ближайшего орудия бойцы не спешно гоняют по кругу здоровенную самокрутку. Бреду к ним, тяжело переставляя ноги, ставшими пудовыми.
Сахару нужно, хоть кусочек,  напряжение сразу пройдет.
Солдат показывает на меня пальцем и начинает хохотать, через секунду ржёт уже весь расчёт. В чём дело?  Солдаты заходятся, один сползает на землю, другой хлопает по плечу, хочет чего-то сказать, но не может, хохочет.
Кто-то суёт богатырскую самокрутку и пальцем тычет мне в ноги.
 Ё...!
Ниже ремня у меня практически ничего нет, ну то есть, спереди какие-то куски шинели остались, а сзади ни шинели в пол, ни бриджей, даже трусы в дырках. Представьте себе офицера в пилотке, шинели, сапогах, с пистолетом, планшетом на боку, биноклем на груди, одетого по пояс. Тут нужно бежать докладывать. Застолбить тринадцать танков, а то премию (тысяча за танк) кто-нибудь другой на себя запишет, хоть лётчики. Такое часто и густо случается. Я представил себя, докладывающим, всегда щегольски одетому Чапаеву и тоже зашёлся в таком хохоте, что цигарка, крепчайшего моршанского табака выпала из, оказывается, дрожащих пальцев. Постепенно присоединились и командиры батарей, прибывшие с докладами. Амуниция в клочья, а ноге всего один порез и то не глубокий. В какой момент меня подраздели, не заметил.
 - А, я думаю, чего это мне снизу поддувает! - говорю, прекрасно понимая что эту историю с этой фразой будут после войны выжившие рассказывать друзьям-фронтовикам за бутылкой "казённой".  Отсмеялись, и напряжение, пронзавшее всё тело ушло. Нашли солдатские галифе и шинелку поприличней. Отправился докладывать. Шестеро убитых, шестнадцать раненых, пятнадцать пленных, из них раненных одиннадцать, ну и конечно танки.

Командир стрелковой дивизии, которую мы прикрыли от удара, в знак благодарности разрешил бригаде воспользоваться захваченными в Кенигсберге винными погребами. Как он погорячился! Полковник Шпорт отнёсся к это вопросу по командирски. Приказал освободить все ёмкости для воды, очистить и приспособить остальные, какие найдутся. Вереница студебекеров подошла к погребам. Командир лично ходил по подвалу по щиколотку в вино-коньячной смеси (многие бочки высотой метров шести, были прострелены) и показывал откуда набирать. Заливали в термоса, в половину полевых кухонь (обойдёмся как-нибудь). В бочки из под топлива и масла, часть термосов выменяли у соседей (за три пустых - один полный рома). Всё записывалось и опечатывалось. Пехота наблюдала за этим разграблением с открытыми ртами. Я, как исполняющий обязанности начальника штаба полка, был абсолютно в курсе где, сколько литров, чего и в чём, не считая конечно солдатских фляжек и другой мелкой солдатской тары. Конечно находчивого русского солдата печати не остановят, но пьянка у нас в полку была не в чести.
Любителей спиртного на войне убивало в первую очередь, а так как артиллерия коллективный вид вооруженных сил, расслабленность или невнимание одного грозила гибелью, как минимум расчёту, а погибать дуриком в конце войны расчёт не хотел. Так что любителей выпить воспитывали без помощи офицеров.
Шпорт сказал, что знает ещё по Гражданской, лучше валюты чем спиртное во время войны нет.

Город разбит совершенно. Всё завалено битым кирпичом. Почти 100 тысяч пленных. Через день, после сдачи в плен, они уже работали на расчистке улиц.
Потом мы теснили сто тысячную группировку немцев на полуострове. Стреляли по врытым в землю "Тиграм" и "Фердинандам", обрабатывали площади, топили корабли, на которых фашисты пытались удрать.
Внезапно был получен приказ отойти в тыл, к железной дороге, сдать все орудия и снаряды. Затем закатили машины и бронетранспортеры на платформы, личный состав загрузился в теплушки и покатил назад на восток.
Двое суток эшелон спал. Что положено по Уставу, конечно делалось. Дневальные топили по ночам печки - буржуйки, наблюдатели за воздухом сидели у зенитных пулемётов, повара чего-то готовили. Бойцы курили, справляли нужду, без аппетита ковыряли ложками  в котелках, но в основном спали. Ежесекундная готовность действовать сменилась апатией.

 Я лежал одетый на полке штабного вагона, то проваливался в глубокое забытьё, то через дрёму прислушивался к сумасшедшей активности командира бригады.
На сколько я понял, по радиосвязи, шли какие-то переговоры с разными адресатами. Ключи радистов стучали непрерывно. Иногда Шпорт переходил на крик с затейливым матерком.
- Ты , сахир (сахар) мой, объясни этому...., что если... послезавтра, 9 мая.... на станции Курск .... наши ....составы (бригада по железной дороге передвигалась тремя эшелонами) не будут ждать...., минимум два, я .... реалист...., трёх  не требую, два.... агитационных.... вагона, то... он....с партбилетом, это для начала, распрощается и если...через 15 .... минут, не будет... положительного ответа, то... .... .... А, будь то бы от себя, сахир мой, добавь пусть немедленно справится в Глав ПУре (Главное политическое управление Красной армии), кто такой полковник Шпорт.
- Не стесняется старик своими связями пользоваться  - подумал сквозь дремоту.
- Хотя не для себя же он сердце рвёт.
Через какое-то время, голос командира опять пробился сквозь сон:
- Как ты, начальник связи, не знаешь как связаться с гражданскими властями? Свяжись с железнодорожной комендатурой, они с гражданскими властями всегда плотно общаются, пообещай им ведро коньяка.
Утром, третьего дня, я проснулся как новый. Выйдя из купе, столкнулся с Чапаевым.
- Отдохнул? Славненько, давай впрягайся, работы вагон и маленькая тележка.
Сегодня будет остановка с баней и с санобработкой вагонов. Нужна надёжная охрана. Тебя не сильно касается, но контроль лишним не бывает.
Что по твоей части, необходимо списать, что потеряно, вышло из строя,
у чего заканчивается срок эксплуатации. Вместе с зампотехом, зампотылом составите требование, что нам необходимо. Не стесняйтесь, всё равно дадут меньше.
- Товарищ полковник. А что с нами, куда нас.
- Всё узнаем, со временем.

На самом деле я - то знал. В 1943 году старик-цыган, мне рассказал, что с одной войны, поеду на другую. С кем воевать? Не с союзниками же. Конечно с Японией!
- За два дня куча приказов пришла, ознакомься, ну и соображай!
В последних словах был какой-то намёк, но раз напрямую не говорит, сам разберусь.
- Ещё. Командир приказал, после бани выдать все запасы нового обмундирования, так, что не спи, на всех не хватит.
 А вот это чудеса! Наш запасливый командир не оставляет вещевого резерва. Точно "старик" что-то знает!
В целой кипе приказов полученных по радиосвязи, в основном о переводе бригады с фронтового обеспечения на тыловое, уменьшении продпайка, лишении наркомовской водочной нормы и так далее, были три приказа касающиеся меня лично. О присвоении очередного звания - капитан и назначении на должность начальником штаба 262 истребительно-противотанкового артиллерийского полка, а в списке награждённых за Восточно-Прусскую операцию, кроме медали, орден "Отечественной войны 1 степени", Шпорт не забыл своего обещания. Вот о чём намекал командир полка. Обмыть нужно.
После бани и обмоем.

Была баня. На запасном пути стоял мобильный железнодорожный банно-прачечный состав. Без парной, зато вода без ограничения. Бельё чистое, хрустящее, новое. Обмундирование с заводскими этикетками. Даже ремень новый нашёлся и планшетка. Всё, кроме погон и сапог. С сапогами беда. Весь вид портили.
Эшелон наш тоже мыли и дезинфицировали. Зачем?
Туалетов, кроме как в штабном вагоне, не было. Малую и большую нужду бойцы справляли на ходу. Далеко не всё оставалось на путях, часть оставалась, как минимум на колёсах. Через неделю эшелоны начинали благоухать.
Кроме полковника Шпорта потребовать баню для вагонов ни кому в голову не приходило. Большинство офицеров, проехавшие за войну тысячи километров, не подозревали, что это возможно.
Построив командиров, в мятой, местами мешковатой, зато новой, форме, Шпорт вызвал меня из строя и, вытащив из кармана новенькие капитанские погоны, вручив их и поздравив, извинился перед остальными, что на передовой не всегда получалось торжественно их поздравлять.
- Процесс товарищеской фиксации, очередного звания, прошу перенести на завтра. Через полчаса отправление, до утра подгонка формы. Завтра в 9-20 первый эшелон бригады прибудет в город Курск. К 10-20 вся бригада соберётся там, для вручения наград и гвардейского знамени, а затем обед с гражданским и партийным руководством. Нужно чтоб город запомнил освободивший его полк. Добром запомнил! Сегодня, перед ужином всем, кроме наряда выдать по 200 грамм и баста! Праздновать завтра. Я остаюсь ждать второй эшелон, с ним и прибуду. Всё, товарищи офицеры, по своим подразделениям!

Нужно сказать, что личный состав проникся. До поздней ночи ушивали, начищали, размещали ордена и медали, нашивки за ранения, чистили оружие. Офицеры драили валявшиеся без дела шашки. Один из старшин принёс в штабной вагон, неизвестно каким чудом, сохранившуюся у него баночку асидола. Толчёный кирпич, когда больше ничего нет, хорошее средство, но после асидола, все медные пряжки, бляшки, пуговки засияли золотом.
Вечером, Чапаев позвал к себе.
- Завтра наше Знамя нужно вынести, потом получить Гвардейское, под ним бригада примет Гвардейскую присягу.
- Так точно.
- Не уловил?
- Никак нет.
- Витя, знамя понесёшь. Ещё двоих солдат нужно. Кого возьмешь, чтоб и рост и выправка?
- Веситаев, разведчик и Попков, батареец, кстати, Иван Васильевич, старший сержант Веситаев давно до старшинских лычек дорос.
- А вот, давай, приготовь представления по полку от ефрейтора до старшины.
- Есть.
- Всё, иди Витя и не беспокойся, звёздочку твою мы обмоем как следует, и должность моего первого зама. Только не торопись. Тебе двадцати нет, ты на должности старшего офицера, не все этому рады, будь поосторожней.
- Есть!
Ни в каких торжественных мероприятиях я не участвовал. Присягу, правда, принимал три раза. Так получилось. Торжественности в этом ни какой не было. Расписался напротив своей фамилии и аля улю.
Покрутившись на полке минут десять, решил, что завтрашнее действо, не парад на Красной площади, как-нибудь пройдём.

9 мая.

Прибыли в Курск. Без малого, бригада, построилась на перроне. Я с двумя сержантами на правом фланге. Ветерок колышет боевое Знамя, солнце играет на обнажённых шашках. Ждём прибытие командира бригады с остатками личного состава. Вот паровоз начал втягивать эшелон на соседний путь и в это время одновременно с разных сторон закричали:
- Победа! Победа! Война кончилась!
Полк стоял. Чапаев сделал три шага вперёд, повернулся лицом к строю, отдал честь, да так и замер. Гражданские, кинувшиеся к солдатскому строю, остановились, а из ещё двигающегося эшелона, прыгали бойцы, тоже кричавшие:
- Победа!
Бойцы спешили, как будто на Победу можно опоздать. Поравнявшись с нами, они строились по-батарейно и без команды замирали по стойке "смирно". У некоторых на щеках заблестели на солнце прозрачные дорожки. У многих погибли семьи пока шла война, этот факт как бы откладывался. Теперь нужно будет как-нибудь жить, а рядом не будет хороших и не очень, но за эти дни ставших родными, батарейцев.

Шпорт появился с правого фланга. Я про себя отметил, со стороны знамённой группы. Глаза "старика" подозрительно блестели. Приняв доклад заместителя, отдав честь, вдруг снял папаху, в пояс поклонился:
- Спасибо, сынки! С Победой Вас! Вольно. Разойдись.
Накрылась наша торжественная часть, ну и бог с ней!
Быстренько сдали знамя и праздновать. Бойцы по вагонам, для офицеров в здании вокзала накрывались столы.
Женщины и девушки были везде. Обнимались с бойцами, плакали, смеялись. Солдаты, ошалевшие от такого количества людей не в защитной одежде, угощали их крепчайшим коньяком и ромом, некоторые не стеснялись действовать руками.
Пока я разбирался со знаменем, пока выпил со знамёнщиками и штабными, официальная часть в вокзале заканчивалась. Первый секретарь городского комитета партии, с заколотым ниже локтя рукавом пиджака, поднимал последний стакан, говорил, что город никогда не забудет бригаду своих освободителей ни павших, ни живых. Тра-ля-ля, тра-ля-ля, в такой день им, партийным и советским властям, к сожалению, необходимо быть с горожанами. Конечно, всем было всё ясно. Власти махнули по последней, захватили подаренный бочонок коньяку и отбыли организовывать праздник, но девушек-комсомолок оставили. Около часа мы пили и пели. За победу, за тех, кого с нами ни когда не будет. За Сталина, за Воронова (командующего артиллерией РККА), за Шпорта, Чапаева, Рукова (командира второго полка), за Курск и курянок, за офицеров бригады, за красноармейцев бригады, за капитана Колобова, единственного оставшегося в полку офицера, сражавшегося под Курском, за весну, за надежды.

Курское веселье закончил командир бригады, объявив, что через двадцать минут отправляется первый эшелон, последний через час двадцать. Оставив Рукова старшим, перецеловав всех девчонок, кому положено пошли грузится.
Не просто советского солдата, когда Победа, май, гулянка, загнать в теплушки. Ой, не просто от мужиков в военной форме оторвать женщин, забывших как это, сидеть в обнимку с мужчинами, а главное, совсем не уверенных, что такое когда-нибудь случится.
Тем не менее, в назначенное время, эшелон тронулся.
Меня уже покачивало. Имея солидный боевой стаж, питейного опыта, почти не имелось. Кто-то посоветовал пойти поспать, а возле купе стоял незнакомый старший лейтенант, что-то бубнивший про какой-то вагон, в общем послал я его,... праздновать, а сам завалился на полку. Заместителя мне, пока не назначили, так, что в купе храпел я один.

К вечеру проснулся, подскочил как ужаленный, что же с полком? Движущийся эшелон полный пьяных мужиков! К моему удивлению, ничего страшного не произошло. Комбаты со старшинами навели подобие порядка.
Сильно пьяных уложили, буйных успокоили, дневальных назначили, лазанье из вагона в вагон пресекли, в общем - потерь не было.
Голова гудела, во рту будто кошки ночевали, мутило.
Связисты затащили в свой закуток.
- Ты сегодня ел чего-нибудь?
- А...,- я махнул рукой.
- Сейчас полечим. Загоруйко, сделай чайку по крепче.
Возрастной капитан-связист одним движением вскрыл банку свиной тушёнки, жир выложил на краюху хлеба. Из фляжки налил треть стакана водки.
- На.
- Я сегодня годовую норму выпил.
- Сейчас это лекарство. Выпей, жирненьким закуси, чаю попей и спать.
Завтра как новый будешь.
Опытных людей нужно слушать.
Преодолев отвращение, сделал как сказали. Желудок, было, возмутился, но жир и крепкий чай, его успокоили. Зато новая волна опьянения снова ударила в голову.

Утром, действительно, проснулся почти нормальным. С удовольствием позавтракав, пошёл по вагонам. В одной из теплушек, меня нашёл посыльный.
-Товарищ капитан, Вас заместитель командира по политчасти приглашает в последний вагон.
- Чего там?
- ЧП!
В последнем вагоне выяснилось, что вагон теперь предпоследний, так как в Курске прицепили ещё один, агитационный. Вот чего Шпорт выбивал из какой-то тыловой службы. Зверюга, не командир!
За столами сидели, кроме замполита и вчерашнего старшего лейтенанта, две не совсем трезвые тётки.
- Вот, капитан, с Курска едут, бойцы их спрятали и всю ночь ...
- И полдня, похвасталась одна из тёток. А что нельзя? Война-то кончилась!
Мужей наших поубивало, дома сожгли. Мужиков других нам уже не достанется - молодух "голодных", как грязи. Хоть денёк, как в раю побывали.
- Но это же скотство какое-то.
- Эх, командир, что ты в женской тоске понимаешь! Солдатики у вас хорошие и накормили и напоили  и отдохнуть давали. Всё по нашей воле.
- А забеременеешь, дура?!
- Сам ты дурачок, хоть и командир! Мы и поехали, чтоб понести! По другому деток не сделаешь.
- Ну дела, ёксель-моксель! А, ну, начштаба, пойдём покурим. Какие соображения?
- Ссадить по тихому, на первой станции. Солдаты болтать не будут.
- А этот старлей, прикомандированный?
- Баб в его вагоне оставим, там у него и сержант имеется, пусть пока охраняют.
- Эти бабёнки через пять минут их вместе с сержантом и разложат.
- Так и хорошо.
- Есть указание, на станциях не останавливаться, только на особо отведённых местах.
- Не будем останавливаться, попросим притормозить, выпрыгнут и аля- улю.
- Командиру докладывать будем?
- Я бы не стал, зачем расстраивать? Боеспособность не пострадала, даже наоборот. Время сейчас невоенное, нас уже на тыловой паёк перевели. Забудем?
- Но комбату я всё таки хвост накручу!
- Плевать он хотел на твои разносы,- это я уже, в слух не сказал.

- Загрузить бойцов нужно.
- Загрузим!
- После ужина, просмотр фильма, каждый день.
- Ух, ты. Здорово! Какие фильмы?
- Волга-Волга, Весёлые ребята, Остров сокровищ, Щорс и хроника.
- Отлично! Пойду писать план занятий и работ.
- Во-во, поплотнее. Завтра партсобрание, послезавтра комсомольское, перед ужином, в 18-00.
Только присели со всеми замами, разобраться, что кому, какими силами, в какие сроки, из купе спецсвязи, вышел мрачный Шпорт.
- Товарищи офицеры.
Полковник махнул рукой, мол, сидите уже.
- Собрать всех.
-?
- Всю головку.
- Не уж-то из-за баб так расстроился?
- Товарищи офицеры, Верховный Главнокомандующий и Генеральный Штаб РККА, не утвердили приказ о присвоении частям ИТТА звания гвардейских, мол изначально мы и так создавались как гвардейские, повышенный оклад, отличительный знак, привилегии и так далее. Расстраиваться не будем. Все награждены медалью "За Победу над Германией". Едем за Байкал. На станции Борзя получим новые улучшенные орудия. Маршрут следования не известен. Через пару дней продовольственный паёк придётся сокращать до тыловой нормы, пока кой какие запасы позволяют оставаться на прежнем уровне, потом будем пытаться обменивать продовольствие у местного населения, за Уралом посытнее будет.

Обмозгуйте, как это технически осуществить, так как остановки в городах запрещены. Повара жалуются, суток не хватает, для приготовления пищи, половина кухонь-то пьяными трофеями заняты. Кашу и чай бойцы могут сами в теплушках варить, как начпрод? Но питьевую воду не во что набирать. Прошерстить всё, найти способ заготавливать воду. Колобов, сахир мой, сходи на паровоз поговори с бригадой, может что подскажут.
- Товарищ половник, Япония?
- Получен приказ откомандировать переводчика немецкого языка, в Борзе зачислить в штат переводчика японского языка. Ещё вопросы?
Такой поворот нужно было не только обдумать, но и пережить. Не все были морально готовы. Старый сильный враг, больше десяти лет, угрожавший нападением на СССР. Два раза пробовали. Отбили, но с большими потерями.
К чему готовиться? Сидеть ждать нападения или самим атаковать?! Кто командовать будет. Жуков, Рокоссовский, Абрамян? Жукова в армии не любили. Где он, там большие потери, разжалованные, отданные под суд офицеры. С Рокоссовским повеселее. Как настроить солдат ещё одну войну ломать? Слова- то найдём и они ответят
- Есть - но если будут затяжки, дух быстро упадёт, тогда воевать, ой как тяжело.

Ещё часок посидели, уже в тесном кругу, план работ составили. От организации физзарядки и спортивных соревнований до полной разборки вооружения и двигателей бронетранспортёров.
Позднее, набрав фляжку рома, полез к машинистам.
К своему удивлению, в паровозе вместе с помощником, уголёк кидал рослый подносчик второй батареи.
- Ты чего здесь?
- Рядовой Зубик. Батя у меня, машинист, частенько брал с собой, соскучился.
- Не ругай его, капитан, хороший паренёк.
- Я наоборот, пришёл спросить, может помощь нужна?
- Дурак от помощи откажется, если б по бойцу каждый день выделяли, большое облегчение нам бы вышло.
- Рядовой, иди пока, через часок зайдёшь ко мне.
- Есть.
Боец исчез, как дым.
Отстегнув фляжку, поболтав возле уха, спросил машиниста
- Не знаю, как Вам, можно на вахте?
- Василёк, достань там...,- машинист определённо ни куда не показывая, покрутил пальцем.
Появилась фанерка, оказавшаяся столиком, тряпица с варёной картошкой и, о чудо, зелёным луком. Металлические стаканчики налили до краёв.
- За знакомство - машинист вылил стакан, как в топку и тут же сунул каменную ладонь.
- Дмитрич. Чего надо?
- Капитан Колобов. Виталий.
- Вася - представился помощник.
- Вода нужна, еду готовить, пить, мыться.
- Для еды - дадим, для питья тоже, только через 6-ть часов замена паровоза, а там другая бригада.
- Почему, Дмитрич?
Дмитрич ткнул пальцем в сторону стакана.
- Половину, забористая штука, чего это?
- Ром трофейный, крепче водки. Так почему?
- Плечё нашего депо заканчивается. Машинист обязан знать только своё плечё, но до самой последней ямки. Где подъём, затяжной или короткий, где спуск, крутой поворот, много чего про свой перегон нужно знать.
- Зачем, прости, Дмитрич. Я только из пушки стрелять умею.
- Затем, Виталя, чтоб вас не угробить. Правильно пар развести, чтоб на спуске назад на скатится, а на повороте с рельс не соскочить. Чего мы сейчас с тобой пьём - он опять показал в сторону стаканов - два часа участок ровный, да и до замены без хлопот.

Я ещё плеснул.
- Флягу я оставлю, служить идти нужно, ещё один момент..
Выпили, закусили. С громадным удовольствием хрустел луком.
- Зайцы у нас.
- Бабы? Они почитай, в каждый эшелон залезть норовят. Не беспокойтесь - приторможу на станции, часа, - он глянул на здоровенные, ещё довоенные наручные часы - через полтора. Только за солдатиками проследи, чтоб не сигали, останавливаться запрещено.
- Вась, отдай служивому лук, подхарчитесь свеженьким.
- Спасибо. Так за водой, я пришлю?
- Давай, да и сам заходи.
Рядовой Зубик уже ждал.
- Заходи в купе. Так где, батя твой составы гоняет?
Название станций мне ни чего не сказало.
- Где это?
- Сибирь.
Мы едем за Байкал, конечно болтать об этом не стоит. Хочешь с отцом повидаться?
- Конечно, товарищ капитан.
- Как с ним связаться?
- Урал проедем, с любой станции по телефону. Ну, не с ним, но ему передадут.

- Пошли к Шпорту.
Полковник мгновенно сориентировался.
- Отца, сахир мой, увидеть хочешь? А питаться в дороге, как у мамы, хочешь?
Тут и рядовой начал соображать.
- Вы хотите, чтоб отец подготавливал какие то продукты для обмена?
- В точку, рядовой. Только с казёнными харчами, нам связываться не резон. Это незаконно. А вот у охотников, лосятину, медвежатину, ну чего там у них ещё есть, запросто поменяем. Всё нам разнообразие в еде будет. Вся беда, не знаем мы, как едем. Только в конце перегона, следующий узнаём.
- Товарищ полковник, для путейцев, это узнать, не проблема.
- Ну вот ты, сахир мой, иди и подумай как  отцу весточку передать и через капитана мне сообщишь. Всё, свободны, ступайте.
- Есть.

                11-27 Мая.

Утром погода внесла в наши планы свои изменения. Весенняя гроза смывала следы зимы. Если бы так же легко, можно было смыть следы войны.
Снимать двигатели с бронетранспортёров под дождём на открытых платформах, не стали. Решили сосредоточились на оружии и артиллерийской науке.
Новобранцы считают периодическую чистку оружия, придурью начальства, сродни строевой подготовки. О компактном передвижении больших масс народа пешим способом в другой раз, сейчас о смазке. При выстреле из любого огнестрельного оружия, пороховые газы (крайне ядовитая вещь), не только выталкивают пулю, снаряд из ствола, но с такой же силой они давят на стенки ствола. Давление настолько велико, что газы проникают между молекул металла. А вот выдавливает, их, метал, постепенно. Выдавленные газы, соединяясь с атмосферной влагой оседают в канале ствола, начинают его разъедать. Образовываются каверны, разрушается нарезы, то есть, точность падает. Из пистолета, который чистили после стрельбы один раз, через год, с двадцати метров, слону в задницу попасть можно только случайно. Смазанное оружие перед стрельбой тоже нужно почистить, так как пыль садиться на масло и при выстреле действует как напильник. Много масла - много пыли.
Правильно ухаживать за оружием почти искусство. Смазка зимняя, летняя, когда много влаги. Всё нужно учитывать.

На фронте не всегда есть возможность регулярно ухаживать за оружием, да и смена личного и батарейного вооружения происходит быстрее. Теперь же у нас появилась возможность провести ревизию всех огневых средств.
Лучше всего понять настроение личного состава можно во время чистки, поэтому, захватив свой штатный Токарев, Томпсон и трофейный Маузер К-96, пошёл в теплушки. Маузер подарили разведчики, у них и пристроился. Немецкую "зверюгу" подобрали без деревянной кобуры и я таскал его в кармане галифе, проделав в нём дырку для ствола. Тяжеловатая машинка, но исключительного боя. Как по точности, так и по мощи. Стрелял, я снайперски. Частенько на спор. Наручные швейцарские часы, выспорил у французских лётчиков из Нормандии, перестреляв их лучшего "пистолетчика". Зато, в карты, они меня разделали под орех. Проиграл все деньги, которые были с собой. Около тысячи рублей. Правда, часы - это вещь! А деньги, для нас, никакого значения не имели. Полуторный оклад, я как и все, отправлял домой, маме. Ну а премии, надбавки особо некуда было тратить.

Когда шли по Польше, деньги были не нужны, процветал обмен. Мёд, соленья, самогон-бимбер на амуницию и консервы. Паненки за мыло, сахар и одеколон. В Пруссии местного населения не было, немцы всех эвакуировали. Заходи в дом, бери, что хочешь. Девать, только, не куда. Офицеры, периодически, перетряхивали бронетранспортёры, выбрасывая "конфискат". Жалко, а что делать? Самое ценное компактно укладывали в студебекеры. Сейчас всё равно, всё забито. С этим, что-то нужно было делать. Вечером нужно поговорить с Чапаевым.
Разведка чистила весело и тщательно. Они прекрасно понимали, что от состояния стволов зависит жизнь.
- У Вас пристроюсь?
- Конечно, располагайтесь. Может помочь?
- Спасибо, своё оружие чищу сам.
          - Чайку?
          - Можно.
          - Как настроение, глаза и уши?
- Так бы ехать и ехать.
Снаружи хлестал дождь, время от времени орудийными залпами грохотал гром. В теплушке тепло и уютно. Котелок на печке забулькал, туда щедро насыпали чая. Котелок сняли, укутали шинелью. Действительно, так бы ехать и ехать!

- Однако когда-нибудь доедем.
- А что потом, опять воевать?
- Не хочется?
- Чего не повоевать? На гражданке, нам совсем не просто будет. Вот Вы, капитан, что делать умеете? Чем заниматься будете?
 - Постараюсь в армии задержаться. Если не выйдет, не знаю. Учиться придётся.
- С сопляками за партой сидеть?
- Мне то самому ещё двадцати нет.
- Вы боевой офицер, здесь Вас знают, уважают, а на гражданке?
- А что делать? Раз нам такое время досталось.
- Я к тому, что большинству разведчиков торопиться некуда, Семей нет, домов нет, вон у Веситаева родственники есть, но не в родных горах, а чёрт знает где.
     - В эвакуации?
     - Выслали их.
     - Как выслали, за что, Исса?
Тот махнул рукой, пошёл к неполностью закрытым створкам, навалился грудью на доску ограждения, подставив лицо дождю.
- Всех чеченцев в Северный Казахстан переселили, вместе с крымскими татарами.
- Ни хрена себе!
Я ничего об этом не слышал. В чеченских горах я не был, а вот Крым без татар, я себе не представлял.

Хотя чего мне теперь Крым? Вряд ли я туда вернусь. Не к кому.
Вдруг я понял зачем Веситаев встал под дождь, он плакал, но не хотел, чтоб кто - то это видел. Один из немногих бойцов, на которого я мог положиться в любой ситуации. Два ордена Славы, три медали, ой, уже пять, не много военных могут похвастаться таким набором. На  "передке" ордена зря не дают.
Сделав контрольный спуск уже собранному Маузеру, подошёл и стал рядом с Веситаевым. Упругие , но тёплые струи наискось стеганули по лицу.
- Исса!
Он повернулся, полуобняв отвёл в сухую часть теплушки, присели на нары.
- Понимаешь, жизнь в горах не мёд, тяжёлая жизнь. Холодно не только зимой. Возле села, где я жил, леса не было. За дровами далеко нужно идти. Вверх, вниз и назад вверх, вниз. Круглый год. Я агроном, а чего агрономить, земли, пригодной мало, там кусок, за горой ещё кусок. Всё под кукурузу. Все
её едят и люди и коровы. Ни кому, понимаешь, ни кому, кроме нас эти горы не нужны, а их выслали! Всех.
- Но может на новом месте легче будет?
- Ты не понимаешь, там Родина! Там всё моё родное. Я призвался в сороковом. Отступал от Бреста. Обратно вернулся. Я за эти горы воевал, за кладбища своих предков, а дедушка умер по дороге в Казахстан, где его похоронили, как. Прочитал ли кто молитву...
- По тебе, тоже никто бы не прочитал и по мне. Время сейчас такое, ни чужих, ни своих не жалеют. Вернёмся разберёмся. Держи хвост пистолетом. На тебя весь взвод смотрит. И ещё, чем лучше будешь служить, тем легче твоим родственникам будет. Я чем смогу, помогу.
- Если до дембеля доживу, в Казахстан не поеду. В Грозный вернусь, а там видно будет.

Боец принёс две кружки чая.
- Товарищ капитан, подскажите как занятия со взводом провести - Исса произнёс фразу уже ровным голосом.
- Какие занятия, тема?
- Командир взвода приказал, после обеда провести занятия по  специальности.
- Ага, а где он сам?
- К другу, в третий вагон пошёл.
- Значит, так, расскажи о способах маскировки. Ты по этому делу большой мастер. Кто влился с других частей, расскажут как они делали. Завтра снятие часового и захват языка с практическими упражнениями.
- Понял, спасибо, капитан.
Причем, благодарность, по моему, он выразил не за план занятий.
Я наклонился к его уху
- Храни тебя аллах, Исса!
- Будем жить, Виталя. Так же тихо прошептал разведчик.

Во втором вагоне заканчивали чистить пулемёты.
- По сколько стволов осталось на пулемёт?- спросил у комбата.
- По три.
Пулемёты "Кольт-Браунинг" - хорошие машинки, один тяжёлый турельный, два легких. Входят в комплектацию бронетранспортёра. Скорострельные с хорошей кучностью. Один недостаток: не стабильно работающая автоматика. Иногда гильзу патрона, разрывает на две части. Одна с пулей застревает в стволе и чтоб продолжить огонь, отжимается защелка, ствол поворачивается на 90 градусов, вставляется новый ствол. К пулемёту комплект 12 стволов.
Под Кенигсбергом месяц назад получали новые комплекты. Такой вот расход.
 В третьем вагоне начали с личного оружия и к пулемётам только подступались. Присел у них, сначала, правда, командира разведвзвода наладил к себе.
Они с комбатом - 2 уже остограммились.
- У тебя после обеда теоретические занятия по теории стрельбы, не увлекайся.
- По сотке, под грозу.
- Сегодня собрания партийное и комсомольское.
- Я ....забыл.
- Петро, список составь, кому звания повысить до старшины включительно.
По максимуму, но согласно штатного расписания.
- Это как?
- Если  по штатке положено семь старшин, их не должно быть восемь, а сейчас у тебя их три.
- Начинаются тыловые выверты.
- Просмотри приказы по батарее, чтоб все на бумаге были, сдаётся мне, нас ещё тыловые ассы инспектировать будут.

Разговоры разговорами, а руки привычную работу делали, прав Шпорт, под мелкую работу думается лучше. Детали затвора автомата с клацаньем вставали на свои места. Контрольный спуск, магазин на место. Порядок!
Пошёл дальше.
Так в простых хозяйственных хлопотах проходили дни.
Солдаты учились артиллерийской премудрости, соревновались кто больше поднимет автомобильный аккумулятор, подтянется на самодельном турнике, отожмётся от пола. Лучших премировали, то лишней пайкой, то плиткой шоколада. У Чапаева нашёлся какой-то друг - тыловик и на одном из полустанков нас ждали три почтовых вагона для посылок. Вагоны обычные, но с охраной и опытным персоналом. По батарейно - "Слева по одному", получили ящики для посылок, через пол часа опять построились.

 Почтовики, по какой-то только им понятной системе, выкрикивали республику, область, край. Загружали новенькие фанерные ящики. За пол часа, всё закончилось.
За Уралом - большая остановка. Баня. Настоящая, с парной. Какое удовольствие! Обед в столовой. В офицерском зале скатерти! Графины с квасом. Пей сколько хочешь!
Станция плотно охраняется милицией и вооружёнными патрулями. сильно удивлёнными,  что ни кто не пытается достать самогона.
После обеда построение и наконец - то, вручение орденов и медалей, а так же зачитывается приказ о присвоении очередных званий.
 Сколько поводов!
Эшелоны переформировывают. Из трёх в два. Тащить будут мощные ФД (Феликс Дзержинский).
Объявился старший Зубик. Сын точная копия. Притащил две здоровенные сумки с вкусностями. Вяленое и копчёное мясо, рыба, грибы. После непродолжительной встречей с сыном, повели к Шпорту.
Только солдаты заскучали, объявили погрузку.
Сегодня, одна из полевых кухонь, занятых трофейным коньяком, точно освободиться. "Старик" разрешил "обмыть".

Плечи - перегоны стали длиннее. Теперь на железнодорожных пунктах замены, на паровоз садились две бригады и двое суток гнали без остановок.
А вот слава о "пьяном" эшелоне летела ещё быстрее. Туши цельные и разделанные, копчености, вёдра солёных грибов и кедровых орехов ждали на всех остановках. А какие хитрые рожи были у молчаливых сибиряков, когда обмен заканчивался. Наверняка считали это самой выгодной сделкой в жизни.
Никогда в жизни я так вкусно и разнообразно не питался. Бойцы начали обрастать жирком. Это ничего, приедем - быстро похудеют.
Однажды посыльный передал приказ явится к командиру полка.
Кроме Чапаева, в купе сидели контрразведчики, наш полковой и бригадный.

- Шифровка пришла из Москвы, срочно доложить о морально-политической обстановке в бригаде и особенно в 262-м полку бригады. Это значит, уже до Москвы слухи докатились.
- Пока только слухи, иначе комиссию бы прислали или  сразу того...
- Комиссию, товарищ полковник, я уже дней десять жду. Приказы, планы, отчёты всё готово.
- С завтрашнего дня переходим на нормальный паек. Всё припрятать.
- Товарищи офицеры, а если благодарные граждане угощают бойцов, что ж отнимать?
Начальник контрразведки бригады внёс некоторую ясность.
- В обмене трофейных продуктов на другие продукты, криминала нет.

Есть приказ, установлены нормы обмена, только эти нормы для государственных или коллективных собственников, про частников там не говориться и коньяка в перечне нет. Я, думаю, в Москве решили, если меняют, то сами беспробудно пьют. Давай, капитан, всю свою бухгалтерию, планы, отчёты.
Мы, вроде, приказом изымим, дознание проведём, отчёт отправим, но к комиссии всё равно, готовьтесь и чтоб солдатам не капли!
- На этом и порешим, свободны товарищи. 
Эшелоны шли на восток. Технику разбирали на платформах, что можно заменить, меняли.
Для  технических работ на транспорте, привлекали и батарейцев. На бумаге оформили как водительские курсы, изучение конструкции автомобилей и бронетранспортёров. Комиссию, нам всё таки подсадили. Штабист, чекист, и майор из политотдела. Комиссия, написав положительный акт проверки, доехала с нами до станции Борзя. Там нас ждали 32 новенькие 100 миллиметровые пушки. 
А меня  встречал отец, мама и сестрёнка.

28 мая. Забайкалье. Станция Борзя.

Когда отец уезжал к новому месту службы, мне было четырнадцать.
Широкоплечий капитан, не очень напоминал севастопольского подростка.
Мама, конечно, сразу в рёв. Сестрёнка, уже стройная девушка, с неплохой фигурой, шмыгала носиком между моей грудью и под мышкой. Отец несколько располневший, крепко пожимая руку
- Молодец, что выжил, не подведи Виталя, ты один у нас остался.
- А Риммочка?
- Девка, замуж выйдет, фамилию поменяет.
- Не собираешься ещё? - спросил сестру.
- Что ты, Вить, я только в институт поступила.
- Кем будешь?
- Инженером.
- Здорово!
- Мы в посёлке полдома сняли, папа попросит командира отпустить тебя.
- Мам, я, начальник штаба полка.
Отец взял руководство на себя 
- Ладно девочки, домой идите, готовьтесь, мы тут сами разберёмся, - мне,
- Веди к Шпорту
- Батя, поздравляю полковником!
- А тебя капитаном! Хорошо воевал. Знаешь куда едете?
- Догадываюсь. Ты надолго?

- Утром уеду. Стрелковую дивизию принимаю. Сам понимаешь, хлопот выше папахи. Ночью поговорим, вопросов у меня много. По тактике, взаимодействию. Я хоть на фронте на стажировке был, но не долго, да и год уже прошёл, что - то новенькое появилось.
- Батя, я всего капитан, только на своём уровне могу рассказать.
- А мне и нужно взгляд "с низу".
Не изменился отец.
- Капитан Колобов, к командиру полка - крикнул из вагона дежурный.
- Пойдём познакомлю.
- Возможности спросить не было, однофамилец?
- Сын.
- Я второго сына знаю, Аркадия.
 Полковники представились, обменялись рукопожатьями. Немедленно появились стаканы, закуска, хотя оба были практически непьющими. Я же получив указание немедленно заняться приёмкой документации и материальной части (орудий и боекомплекта).
- Извини, Тимофей Николаевич, сына до вечера я тебе отдать не могу.
У нас времени, сутки с небольшим, а у него заместителя пока нет. А к Шпорту я тебя сам провожу.
 До вечера лазил по платформам и грузовым вагонам. Пушки новые, укороченные. Вместо одиннадцатиметровых стволов, девятиметровые. Представитель завода пояснил, что у первых "Зверобоев", стволы прогибаться стали.
 - Вы - сказал инженер-сдатчик - сильно быстро их таскаете.
- Жить-то хочется.
- Понятно. Стволы урезали, зато мы вам новый боеприпас приготовили. Так что поражение ещё сильнее будет. Да и на Востоке таких танков как "тигры"нет.
  - В 41- м у немцев тоже не было.
  - Думаешь это - он показал рукой в сторону - надолго?
  - Я капитан артиллерии, а не маршал генштаба, ты мне лучше скажи, отличия в стрельбе есть?
  - Для вас - нет.

Орудийные расчёты, уже удаляли консервационную смазку, артиллеристы за почти месяц бездействия, соскучились по технике и драили пушки весело и споро.
 Завтра нужно принять пополнение. У меня наконец, будет заместитель и вестовой. Настроение не ахти, так ждал встречи с семьёй, а тут такая суета. Наконец собрались все комбаты, пошли на доклад к Чапаеву.
 Искать съёмный дом пришлось в темноте.
 Мама, всегда сдержанная на людях, всю гимнастёрку слезами промочила, сестричка составила ей компанию.
- Ну всё, кормите уже. Мне и поесть некогда было, отец спит?
Батя, если приходилось выпить, пьяным шастать не любил, сразу спать ложился, говорил
- Водку переспать нужно.
- Сейчас разбудим, садись за стол, я борща с костями наварила, картошку жаренную с рёбрышками разогреем.
- Здорово! Я о твоём борщике столько раз мечтал.
Мама опять всплакнула, тут из соседней комнаты вышел отец.
- Умоемся, поужинаем, поговорим, потом в баньку, хозяйка истопила.
- А где она, может позвать нужно?
- К соседям она ушла, чтоб лишних слёз ты не видел. У неё из пяти мужиков, трое не вернуться.

- Выпьешь - отец поставил на стол бутылку "Двина"
- Это который сам товарищ Сталин пьёт?
- Он. Фома Шпорт, пару бутылок всучил, завтра до десяти, ты свободен.
- Я, пап, и без водки пьяный.
Тут мама, своё слово вставила
- Что ж, мы с Риммой, одни пить будем? Мы бутылочку виноградного достали - откуда то вынула бутылку вина.
- За Победу!
 Выпили за победу, помянули Вилю, за меня, конечно и хоть пили не стаканами, а стопками, крепкий напиток в голову ударил. Кушать расхотелось. 
  - Если не хочешь быстро захмелеть, хорошо закусывай - мама мазнула по куску хлеба, чем-то из маленькой баночки - На, попробуй.
Сказать, что во рту разгорелся пожар, ничего не сказать. казалось, что кожа облезла, моментально проглотил жирное мясо с рёбрышек.
 - Что это?
 - Приправа, китайская или корейская из икры креветок.   
Мама с сестрой явно веселились.
- Вы что, на фронте, кроме соли ни каких изысков, вдруг обожгу без привычки рот и кушать не смогу?
- Ничего, вон как картошку с мясом метнул!
- Ладно, Ариша, хватит его кормить, нам ещё парится. Вы ложитесь, не ждите нас.
Сестра выпорхнула - Я, я можно я?
Появился свёрток, а в нём светло синее шёлковое нательное бельё.
 - Японское!
- Ух ты! Роскошная вещь, на нём вши ползать не могут, скатываются в сапоги.
- Фу! - сестра.
Виталий, у вас вши? - мама.
- Если наступление, обязательно. Грязь и плохое нерегулярное питание,  сразу "звери" появляются.
При безоблачном небе, даже при молодой луне без затруднений на задах огорода, мы нашли небольшую баньку. В предбанники зажгли лучину. Я забросал в печку дров. Отец достал из кармана коробку папирос
- Держи, куришь небось?
- Знаю, ты не одобряешь, однако курю. Когда живот от голода подводит, когда от холода пальцы на ногах, как лапы у вороны скрючиваются, после боя, закуришь и вроде легче становится.
- Самообман.
- Я знаю, я что хотел сказать все тебе все эти годы, спасибо, что ты нас так гонял в детстве, я только потому и выжил.

- А, вот Виля…
- Война, отец, не всё от тебя, лично, зависит. Миллион случайностей. Ты не знаешь, как Виля погиб?
- Солдатик с его батареи написал. Где-то под Выборгом, в начале наступления. Через озеро нужно было пройти. Лёд не крепкий. Решили сначала два орудия перетащить. Почти прошли, с фланга, из леса танки.
Два орудия, с прислугой под лед…
Командир полка, сука, их в пропавшие без вести записал.
- Тварь трусливая!
- Не суди, может человек отважный, но когда-то так напугали, что своих, больше фашистов боится. Тел - то нет и полбатареи бездарно погубил, а без вести, сами виноваты, утопли где-то.
- Мы, когда Днепр форсировали, раз туда, второй обратно и снова туда, две трети полка в Днепре оставили, но никого в пропавшие не записывали.
Мишка Заика, взводный, плавать не умел и когда немцы нас жиманули, в камыши как утка, забился. Через четыре дня, повторно переправились, вылазит, леший его забери. А ему, бац и Героя, мол держал плацдарм! 
Бать, ты расскажи, что нас здесь ждёт?

- Много и я не знаю. Японцы в Китае около 15-ти лет. Квантунская армия около миллиона. Плюс, минус двести тысяч. Танки слабенькие, устаревшие.
Авиация на уровне. Ещё имеется оккупационная администрация со своими гарнизонами. Всю территорию не контролируют. Все эти годы здесь идёт война. Вяленькая, но война. Против японцев воюет армия Чан Кай Ши  и Китайская Красная армия, правда больше они друг с другом воюют. Суммарно, они раз в пять превосходят японцев, но организация и вооружение на уровне начала века. Обе эти армии в основном на юге. Мы помогали Чан Кай Ши, но японцы быстро выгнали Чана с севера, организовали из северян, монголов и манчжуров, марионеточное государство Манчжоу Го. Что там настроено за эти годы, мы не знаем. Активную разведку не вели, был приказ не давать поводов для войны.
- Как в 41 - м с Гитлером!

- С 41- м всё непонятно и скорее всего при нашей жизни не прояснится.
- ?
- В феврале 41-го, вызывали в Москву, на закрытом совещании озвучивались цифры. На европейском театре у нас перевес в танках в 2,5 - 3 раза. В авиации в 2 раза. При таком раскладе, даже самоубийца пять раз подумает, нападать или дружить.
Что такого знал Гитлер, на кого надеялся, нападая с таким провальным раскладом?
 Ты Виталя, знаешь, армия моя жизнь. Не себя, ни солдат, не вас, детей своих не жалел, чтоб к войне подготовить. И таких командиров Красной армии, было много. Дурней, пьяниц тоже хватало, но как получилось, что обученные, регулярные части западных округов, за четыре месяца, оказалась в плену?! Это миллионы бойцов.
- Пап, это не мой уровень. Я знаю только про себя.
Приказ занять позицию. Зарылись, замаскировались, хорошее место, "хлебное". Расчешем, пусть только появятся. Вдруг новый приказ. Отойти на 20-ть километров, прикрыть мост. Отходим, моста нет, а зачастую и реки нет. А лапотники - Ю-87, штурмовики с неубирающимися шасси, есть. Или мотопехота.
Караул! Танки в тылу! Кто сказал? Кто-то. Связи нет. Штаб где? В тылу, за 200 километров. Как управлять полками за двести километров? Дороги брошенной техникой забиты. У танков, тягачей, моторесурс вышел или топлива нет. Где ремонтные мастерские? Вообще никто не знает. До 42-го, мы почти не стреляли, только маневрировали. Воевать, по настоящему, под Ростовом начали.

Это мой опыт, у других могло быть по другому. Историй, всяких я, богато наслушался.
Пойдём париться.
Ты, знаешь, я часто вспоминал, как до войны жили, но про баню не разу не вспоминал.
- Напомнишь? -  спросил  раздеваясь.
- Эх, сынок, как тебя война пометила. Всего. Хорошо, мать не видит.
- Мы ж ей не скажем? Тем более серьёзное ранение только в живот и то обошлось. Пошли.
Больше часа парились, тёрли кожу жёсткими мочалками, хлестались дубовыми вениками, когда жар спал, вздремнули с часок.
Потом в предбаннике, обменивались военными хитростями. Отец рассказал о новом приёме придуманном в Китайской красной армии. Фугасами минировался большой участок дороги. Подрывник несколько дней, сидел в хорошо замаскированном месте. Когда воинская колонна противника полностью втягивалась на заминированный участок, производился одновременный подрыв головы и хвоста и середины колонны. Затем взрывы шли на встречу друг другу. У подразделения попавшего в такую ловушку, не оставалось шансов. Наверняка японцы применят такие сюрпризы. Как с эти бороться? Сапёрная разведка с собаками, раз, реже пользоваться дорогами, два. Дробить подразделения на мелкие части, а интервал увеличить, три.
Я же, открыл глаза на роль технических служб в современной войне.
- Вовремя не заменённые топливные фильтры и вы без транспорта, не заказали батареи, без связи. Роль вспомогательных служб, многократно возросла. Конечно воевать можно и по старинке, но это потери людей и времени. Вас будут прикрывать с воздуха. Познакомься с их командиром, пусть направит вам своего офицера с рацией. Они обязаны это делать, но если не потребовать, могут "забыть". Обговорить знаки обозначения передовой. Мы в момент появления немецких самолётов внимательно наблюдали за немецким передком. Немцы выпускали две, три сигнальные ракеты в направлении наших позиций. Тут же мы повторяли эту серию в тыл или в сторону. Чаще помогало. А если вместе с ракетами зажечь дымовую шашку, запутать лётчиков труднее. 
Батя рассказывал о тактике снайперских команд, я ему объяснял организацию огненных мешков и танковых ловушек. Обоим было что рассказать, но и слушали друг друга с удовольствием. Я, с удивлением, понял, что отец, мой бесспорный авторитет, слушает меня со вниманием, как равного. Я-то как был его сыном, так и остался, а он, казалось, не сколько не удивлён трансформацией его не всегда послушного сына, в толкового офицера.

Тепло, в уютной баньке, постепенно  выдуло. Вдруг проснулся аппетит.
Рот вспомнил вкус жареных рёбрышек и сразу наполнился слюной.
- Я, чего-то есть захотел, как из пушки!
- Так пошли позавтракаем, да и мне собираться нужно. В 6-40 проходящий до Хабаровска. Знал бы, сапоги хорошие тебе привёз. А то папирос, «Казбека», 100 коробок тебе припас.
- Куда столько, я ж получаю.
- Знаю, что получаешь. «Беломор». А в прочем, друзьям раздашь.
- Тут такая штука, друзей – то нет. Не потому что, я не завёл – не получается. Только начнёшь с человеком сходится, его или ранят или убьют и так четыре года. Сослуживцы есть, а друзей нет.
- Война! Всё на виду, все чувства обнажены. Для хитрости, подлости места нет. Ревности, жадности, зависти нет. Нет для них поля. Война закончится и ты, эти годы полные боли и грязи, будешь вспоминать как самые лучшие в жизни.

- Ну до этого дожить нужно, – а про себя подумал, никогда от отца не слышал ни одного матерного слова, и тут же поклялся, - будет сын, никогда при нём ругаться не буду!
Только в дом, мама тут как тут
- С лёгким паром. Довольные оба. Хорошо поговорили?
Вместо ответа, не сговариваясь, одновременно чмокнули в щёки.
- Вот оно, женское счастье, муж любимый, старший сын и дочь, пока под боком. Садитесь, покормлю.
Чемоданчик отца уже собран, стоял у стены.
На станцию все пойдём - удивил, я маму.
Отец тоже удивился.
- Что ещё за проводы, не люблю, знаешь же.
- Проводим за одно. Гостинцы с Германии. Без меня не допрут.
- Бать, маузер 96, сорокового года возьмёшь, только без кобуры?
- Ты чего его за поясом таскал, как в Гражданскую?
- Не, дырочку в кармане прокрутил.
 - Хорошая машинка, не жалко?
- Ещё достану. Ещё сервиз обеденный, если не разбили, месяца полтора в студере вожу.
- А мне что-нибудь привёз?
Сестрица стояла босиком в платке наброшенном на ночнушку.
- Конечно, но это секрет!
- Я же умру от любопытства!
- Мам, кого ты вырастила?
- Девочек, Виталик, воспитывают совсем не так, как мальчиков.
- Придётся потерпеть. Секрет, значит секрет.
- Тогда одеваться, мам, давай быстрее.
- Ооо, ешь спокойно, мы и чайку попить успеем.
- Да, бать, давай часами махнёмся, у меня хорошие швейцарские.
- Трофейные?
 - Нет, француза из пистолета перестрелял.
- Какого француза, наполеоновского?
- Лётчика, из эскадрильи "Нормандия". Под Кёнигсбергом рядом стояли.
- Из чего стреляли?
- Сначала из моего ТТ, потом из его. Неплохой стрелок, но в детстве с утюжком не стоял.
- Пригодились тренировки?
- Ещё бы!

Вообще, за четыре года, одного достойного стрелка встречал. Какая - то команда из Москвы застряла на нашем участке, то ли разведка, а может СМЕРШ. Стреляли из пистолета. С места, в движении. С правой  и левой руки. Из винтовки, из автомата. Я предложил из пушки, он отказался. Короче ничья. Мужик засуетился, мол к нам переведу, но приказ по закреплению личного состава ИПТа, оказался сильнее.
- Ну, Виталь, если тебе хорошие стрелки не попадались, совсем не значит, что их нет. Так что, нос не задирай. Снайперов много, а пистолет, оружие вспомогательное. На крайний случай.
- Конечно ты прав, так берёшь часы? Мне такие не по чину.
- Ладно, бери мои.
- Наградные, не возьму.
- Да ладно, ещё наградят. Бери, Неплохие, хотя и отечественные. Московские. ЗиМ. Завод авиационные прицелы делает, взрыватели и часы.

Пока добрались до станции, два раза патрули проверяли документы. Откуда они взялись. Когда вчера вечером уходил, были только ограниченно годные из немногочисленной комендатуры. Попросил начальника патруля отойти в сторонку. Немолодой лейтенант – пограничник, на просьбу прояснить обстановку, ответил, поглядывая на отца,
- Сами не в курсе, получили приказ срочно передислоцироваться на эту станцию и обеспечит особый режим. С нуля часов, режим в силе.
- Что это за бяка такая?
- Вам утром всё объяснят.
- Ты мне скажи, женщины обратно одни пойдут, вопросов не будет?
- Если честно, запросто, первые дни всегда неразбериха.
- А если с сопровождающими?
- Если будет ваш офицер… Нас предупредили. Черный ромб на левом рукаве. Наверное мы вас и охраняем.
- Ясно, спасибо лейтенант, заходите вечерком в гости, спросите начальника штаба 262 полка.
 - Спасибо, только где Вы будете вечерком.
- Да ладно! Нам разгружаться дня не хватит. По любому ночевать на станции.
- Тогда зайдём.
- Бывай.
Бате пересказал.
- Через Монголию пойдёте, по пустыне Гоби.
- А ты?
- Скорее всего через большой Хинган, это горы. Сервиз тяжёлый, девочки донесут?
- Я думал солдат дать.
- Ну дай, только командировочное выпиши.
- Цель?
- «Выполнение приказа командования» или «сопровождение членов семьи командования», но первый вариант лучше.
- ?
- Если будете выгружаться, ты десяток таких бумажек выпишешь и через два дня никто не вспомнит, кого за чем посылали.
В мирное время, все действия подтверждай бумагой, и будь готов за   каждый приказ ответить.

Станция встретила комендантским патрулём, у них уточнили, куда будет приниматься отцовский поезд.
Время оставалось, пошли к нашим эшелонам.
Подъём только что сыграли, солдаты строились на зарядку.
После стольких обездвиженных дней, необходимо было побегать кроссы. Успел выловить командира разведвзвода.
- Двух бойцов и Веситаева, по полной форме к штабному вагону, часа на два.
- Есть.
 Разведчикам объяснил, в какой машине ящик, потом у комбата 3 получить 10 метров панбархата (материал такой вроде велюра). Три рулона синего и бордового, переливающегося на свету разными оттенками, прихватили в разбитом ателье ещё под Кенигсбергом . (Как давно это было!) Было решено выдавать офицерам и старшинам по мере необходимости по пять метров на одну особу женского пола. У Афони Хилько шесть сестёр и мать.
- Что ж, вы мне 35 метров выделите?
- Не мы, а немцы. А женишься и на жену и дочь накинем!

 Пока бойцы, побежали выполнять, выписал командировочное удостоверение – бред, пол часа медленным шагом с удостоверением… Другое дело, что мама просто так их не отпустит и за угощением постарается выведать про меня, как можно больше.
Отец общался с Фомой Шпортом. Командир, как всегда, вышел на зарядку обнажённым по пояс. Пугая неподготовленных, не только разрубленным лицом, но и шрамами на теле. Белоказаки рубили его раненного со всех сторон. На раненном коне, он вырвался из кольца, и добрался до своих. Выжил, несмотря на то, что зашивал его, в лучшем случае, сапожник. Страшновато выглядел комбриг.
Увидев меня, полковник махнул рукой, подойди мол.
- Знаешь как я его зову, Мозгой. Он такое придумал под Кенигсбергом, мы и задачу выполнили и людей не потеряли. Не рассказывал отцу?
- Не успел, Фома Лукич.
- Обязательно расскажи и как за танками гнался, расскажи.
Хорошего сына вырастил, Тимоша. Готовый командир полка, так в аттестации напишу, но конечно годик начштаба придётся посидеть, и поучится не помешает. Как только возможность будет, сразу пошлю.
Отец изо всех сил, старался не показать виду, что доволен, но глаза засветились, такой радостью, что в утренние сумерки, казалось стало светлее.
- Ты, Фома пей настойку из корешков, все хвори пройдут.
- Я, ему женьшеня привёз, – пояснил мне отец, увидев моё удивление
- Чудо корень, потом расскажу.
- Бать, твой поезд, – показал на вползающий в станцию состав.
- Разрешите, товарищ полковник.
- Давай, проводи отца.

Подхватив маму с сестрёнкой побежали, перепрыгивая через рельсы.
Состав был смешанный, вместе с гражданскими довоенными вагонами, несколько теплушек. Из них выгружались военные разных званий с чёрными ромбами на рукавах. Пополнение. Ну вот и сходил с мамой.
- Мам, мне пополнение принимать, приду как освобожусь.
Исса Веситаев с разведчиками Вас проводит.
Отец уехал.
Вернулись к нашим платформам и вагонам. Ящик стоял, Веситаев, под мышкой держал брезентовый свёрток - молодец завернуть догадался.
- Товарищ капитан, на минуту.
Я разных цветов ткань взял прошептал мне – на ухо.
Два раза молодец, сжал ему предплечье.
- Спасибо, Исса. Мам, Римма – это Исса, - а Исса только что рот не открыл глядя на раскосых черноглазых, черноволосых женщин.
- Да, да Исса, это мой сыночек, а ты кто по нации будешь?
- Чеченец.
- Красивый у твоей мамы сын.
- Что вы, уважаемая.
- Ариной Ивановной, меня зовут.
- Ладно, мы пойдём, вижу бежать тебе нужно. Пошли, мальчики.
          - Мам, если что, пришлю посыльного.
- Постарайся сам прийти.
- Угу.

Перед штабным вагоном, стоял разношёрстный строй. Опытные бойцы, вперемешку с необстрелянной молодёжью в необмятой, плохо пригнанной форме. На левом фланге четыре лейтенанта, капитан докладывал Чапаеву.
- Держи документы – Чапаев протянул мне  пакет.
- Это начальник штаба, капитан Колобов. Дальше в его распоряжение. Вольно.
Капитан представился.
- Я , по видимому, Ваш заместитель. Капитан Иосиф Трахт.
- Точно. Наконец – то. Виталий. Впрягайся – передал ему пакет с документами.
Пусть сразу поймёт, кто здесь главный. Начальник и его заместитель одного звания, это не здорово. Ну да, поглядим.
- Переводчик кто?
- Лейтенант Звегильский, - явно только из училища, паренёк сделал шаг вперёд.
- С Вами всё ясно, в штабной вагон, дежурный покажет Ваше место.
Остальные лейтенанты, казалось, имели опыт.
- Кто из офицеров после ранения?
- Лейтенант Синицин.
- Лейтенант Божко.
Вторая батарея, командирами взводов.
- Есть, - лейтенанты выхватили из кучи свои «сидора», пошли искать комбата-2
- Вы – спросил у оставшегося лейтенанта. Можно было с начала прочитать сопроводиловку, но я предпочитал наоборот. Иногда люди говорят не так как написано и это тоже характеризовало человека. Кто-то пытался приукрасить свои «подвиги», кто то наоборот, стыдился говорить про себя хорошо, мол в бумагах всё написано. Ничего там не написано, ранее занимаемая должность, рекомендуемая, причина перевода, всё.
- Лейтенант Успенский. Московская артиллерийская спецшкола, месяц оборонял Москву в московском ополчении. Затем окончил московское артиллерийское училище, преподавал там же.
- Что преподавали?
- Физподготовку и математику
- Отлично. Конспекты сохранились?
- Так точно.
- Пока пойдёте командиром взвода в третью батарею, но будьте готовы читать лекции в свободное время.
Старшинам и офицерам не помешает освежить теоретические знания. Артиллерия это алгебра и тригонометрия.
С офицерами разобрался.

Наводчики есть?
- Старший сержант Султанов.
Хрупкий невысокий сержант с шикарными усами.
- Воевали?
- Три месяца под Варшавой в 186-м отдельном.
- Соседями были. Национальность?
- Аварец.
- Это где?
- Дагестан.
- Третья батарея, второй взвод. Устраивайтесь, гостя ждите, земляка.
- Есть.
Распределив несколько специалистов. Радиста, водителя и санитара, пора было подумать о вестовом.
- Капитан Трахт.
Новый зам, добросовестно делавший отметки на документах пополнения, сделал шаг ко мне, я же, повернувшись, отошёл шагов пять от строя.
- Трахт, нам вестовой нужен, ты с ними ехал, кого порекомендуешь?
- Можно Дахно, закончил девятилетку, партизанил в Керчи, от туда, после освобождения призван в РККА. Вроде шустрый.
- Рядовой Дахно, ко мне.
Открыв планшетку, предложил рядовому написать свою фамилию, имя, отчество.
Почерк неплохой, с кудряшками.
- Писарем, в штаб 262 полка.
Остальных растолкал секунд за тридцать.
- Штабные, за мной, устраиваться.
На станцию, не торопясь, вползал эшелон с танками, а в проходе мялся лейтенант -  переводчик.
- Дежурный, не знает куда меня определить, говорит мест нет.
- Давай ко мне, если не возражаешь против верхней полки, правда тебе, лейтенант придётся дать клятву о неразглашении.
У лейтенанта вытянулось лицо.
- Шутка. Но болтать, о том что услышите, не стоит. Вас, рядовой, это в первую очередь касается.
Вам придётся бывать во всех подразделениях полка и все будут стараться с Вами подружиться.
- Я понял, товарищ капитан. Не подведу.
Прибежал дежурный,
- Начальник штаба на совещание у комбрига, через 15 минут.
- Трахт, курите?
- Обязательно!
Из подаренной отцом коробки, достал пачек пять "Казбека"
- Держите.
- Ого, откуда такое богатство?
- У нас много чего имеется, пошли покурим.

На станции кипела жизнь. Наши батарейцы, сбивались в кучки с танкистами. Кто-то нашёл земляков, кто-то с кем-то лежал в госпиталях и теперь знакомил с друзьями. Мелькали фляжки, дымили самокрутки.
Трахт зажёг спичку, дал прикурить, прикурил сам,
- Предлагаю перейти на "ты", - и протянув руку представился по новой
- Йёська.
Это нормально, нам теперь всё вместе: есть, спать, жить и возможно умирать.
- Виталя.
- Вить, я как призвали в 43-м, на штабной работе и в основном на больших калибрах. В вашем деле, как артиллерист,  ничего не понимаю, а вот в бумагах, дока.
- Ну вот и замечательно! Мне бумаги, как нож в печёнку, а по тактике, натаскаю. Тут, ещё такое дело, ко мне мать с сестрой приехали. Прикроешь, если что?
- О чём речь!
- Лады, ладно пойду на совещание, устраивайся пока, на довольствие встаньте, за переводчиком присмотри. Пацан с училища, порядков полковых не знает.
- Иди , всё будет "абге махт".
- Теперь, Йёсь, другой язык учить будем, хорошо, что учитель на верхней полке.
Совещание как всегда, прошло стремительно. Сегодня разгрузить технику, заправить, получить, загрузить боеприпасы. Утром марш через Монголию. Через 8 дней прибыть в район сосредоточения. Трофеи припрятать, так как при пересечении границы Советского Союза, будет досмотр.
- Чего досмотр?
- Всего!

Я довёл информацию о фугасном минировании дорог, на что Шпорт сказал:
-  Когда мы ещё до дорог дойдём?! Брёвнами, лесом нужно запастись.
На станции наверняка шпалы имеются, пусть разведка прошустрит, что по чём. Со спиртным, всё равно, расставаться придётся.
Про фугасы, думать всем, время есть, месяц точно.
Всё товарищи, на выгрузку техники.
Вышли с офицерами покурить.
- Панбархат отберут, как пить дать. С пограничниками не договоришься.
- Спрятать в технике нужно.
- Где, не в пушках же.
- В Польше, стояли на хуторе, у пана пасека, ложки мёда не давал, гнида. Уехал как-то в город, бойцы мёд скачали. Вернулся пан и в крик, я ему:
 - Не разумию шановни пан.
Он к начальству. Красноармейцы моментально стволы пробанили, с казённика ветошь набили и мёд в стволы. Один льёт, другой вертикаль подкручивает,  на ствол чехол и аля - улю. Начальство примчалось, шмон. Всё перевернули - мёда нет. Только пчёлы - предатели над стволами вьются. Поляк на колени, отдайте хоть половину. Был бы человеком, не тронули б вообще. Потом командир ординарца с баклажкой прислал, он по пчёлам сразу всё понял.
- Как отрезы в ствол засунуть?
- По пять метров разрезать, скрутить.
- Стволы пробанить нужно.
- Пробанят, только закладывать ночью нужно и охрану выставить.
- Само собой.
- Машинами и брониками с боков прикроем.
- Что-то темновато сегодня.
- Тут, на Востоке поздно светает.
- Нет, тучи это, дождь будет.
- Не кстати, не уронить бы чего, при разгрузке.
- Тогда давайте в темпе, технику в первую очередь.

Офицеры скоро разошлись, через пару минут солдатские команды уже грохотали откидывая борта платформ, приставляя к ним деревянные сходни.
Через час пошёл дождь, сначала мелкий, потом всё сильнее. Спешка потеряла смысл. Однако, платформы постепенно пустели, зато станция наполнилась рокотом моторов. Разгружались не только мы, но и дивизия тяжёлых танков прорыва. Только что прибывшие эшелоны, без разговоров приступили к разгрузке.
Проконтролировав подготовку штаба к переходу к нормальной боевой жизни, решил пройтись по теплушкам, проверить затопили ли дневальные печки. Ребятам обсушиться нужно будет. Промокнут ведь, до нитки. Перед вагоном стоял Веситаев.
- Чего не поднимаешься, Исса?
- Сказать хочу, тебе.
- Что сказать, как сходили, нормально?
- Кунак ты мне теперь, командир. Я как дома побывал. Мама у тебя... как моя. Спасибо, доверил. Самых дорогих людей. Ни чего не говори. Только знай, брат у тебя в разведвзводе.
- Погоди, пойдём-ка в теплушку.
Печки топились, дневального послал покурить.
- Рассказывай.
- Не чего рассказывать. Слов таких не знаю.
Понял и меня любят и ждут. Мама всегда будет ждать. Сёстры тоже. Приедешь ко мне, мама как сына встретит и любить будет.
- Куда приехать, Исса?
- После войны решим, командир.
- Дневальный! - заорал я, в полный голос.
Рядовой оказывается мок рядом с вагоном.
- Мухой к комбату-2, срочно две фляжки сюда.
- Есть, - зашлёпал разбитыми сапогами по лужам.
- Исса, если ты мне такую честь оказал, то я для тебя не командир, а Виталий, со всеми удобными для тебя сокращениями и братом тебя тоже рад называть. Мы крепко пожали руки и неуклюже обнялись.
Он снял с пояса свой шикарный, очень острый нож с наборной ручкой в кожаных ножнах. Я достал из сапога, свой.
- Ножны сам смастеришь.
- Конечно.
- Мама покормила?
- Конечно, такой стол! Моментально испекла вместо хлеба, лепёшки. Не знаю, как по-русски называются. Очень вкусные, немного солёные из муки.
- Пышки. Печь она умеет. Мы до войны, не очень сытно жили, но мама всегда чего-нибудь пекла. Оладики, блинчики, пироги с рыбой, с мясом, ягодами, грибами, творожники, сырники, с зайчатиной. Подстрелишь зайца, через час, пирог готов. Говорила:
- Не важно какой обед, главное чтоб припёк  к обеду был.
- Товарищ капитан, - дневальный заглянул в вагон, - ваше приказа...
- Ладно, спасибо. Давай одну, вторую отнеси в штабной, отдашь капитану Трахту.
Надо же по-людски познакомиться.
Давай, Исса, по-русски закрепим, знаю, не любишь и я не жалую, но другого способа не знаю.
Свинтил крышку, сделал глоток, передал кунаку. Исса тоже приложился. Занюхали рукавом. Я закурил.
- Сестра у тебя красавица!
- Когда уходил, плаксивая девчушка была. Мы с братишкой, с собой не брали, она хныкала, но матери не сдавала.
- Точно как мои.

Тут опять замаячил дневальный.
- Ладно залазь, сушись.
- Исса, такое дело, нужен лес. Брёвна, шпалы. Сейчас танкисты, тоже побегут, нужно опередить.
Снимай разведку с погрузки, если не хватит, у любого комбата моим именем, возьмёшь сколько нужно, они в курсе. Можешь, в разумных пределах, предлагать обмен на коньяк. Получишь у начпрода. У него, правда, только ром остался, но кто тут разберёт.
И ещё, трофеи, нужно спрятать. Погранцы отберут. В брониках, машинах, короче в технике, только не под капотом. Номера двигателей сверять будут.
Только своему командиру доложи.
- Ясное дело. Не первый день в армии.
Дождь не прекращался и меньше не стал. Не весенний какой-то дождь.
Одна радость, гнус, которого здесь было вагон и маленькая тележка, попрятался.
- Веситаев, - вспомнил, когда разошлись метров на 50, - Земляк у тебя в третей батарее появился.
- Чеченец?
- Аварец.

Исса убежал выполнять поставленную задачу, я тоже, особо не задерживаясь, проверил теплушки, посмотрел как идёт разгрузка. На душе было как-то не кругло. Что такого перевернулось в голове у чеченца. Не уж-то глоток семейного тепла, произвёл такой  поворот в наших отношениях. Не скрою, мне было приятно. Война забрала у меня младшего брата, но взамен дала старшего. Война сломала наши жизни, жизни людей нескольких стран. Мы приспособились жить в таких условиях. Кончится война и снова всё придётся ломать, перестраивать. Быт, привычки, сроить новую схему взаимоотношений. Найдётся ли в той, новой жизни, место для дружбы с тем, с кем ежесекундно рисковал жизнью.
В прочим, чтоб это узнать нужно выжить ещё в одной войне.
Вернулся в своё купе. Пополнение сидело в полном составе. Трахт вертел в руках фляжку. Я достал из-за пазухи вторую.
- Во, это дело! - обрадовался капитан.
- Погоди.
Повесив шинель сушится, сходил к Чапаеву, тоже только что вернувшемуся.
- Проводил отца?
- Так точно. Товарищ полковник...
- Отпустить?
- До утра.
- В 7-00 выступаем.
- Спасибо. Товарищ полковник, разрешите идти?
- Как заместитель?
- Посмотрим, вроде толковый, а вот его и загружайте, если что.
- Хорошо, иди.
- Есть.
Вернувшись в купе, бросил Трахту вторую фляжку.
- Сейчас по сотке "за знакомство", после ужина лейтенант - пограничник должен в гости придти, флягу с ним уничтожить, ну и резерв, конечно.
- Я до утра убываю.
Закуска оказывается была уже готова. Хлеб, копчёная колбаса.
- Откуда? - спросил, нюхая, восхитительно пахнущую колбасу.
- Лейтенант, из сухого пайка, сэкономил.
- Дахно, так ты с Крыма?
- Так точно, из Керчи.
- А я из Севастополя, зовут как?
- Александр.
- Саня, найди командира разведвзвода, узнай как дела с брёвнами.
- Есть.
Когда вестовой ушёл, обратился к заму
- Теперь Иосиф, наливай.
- Понял. Вестовому не наливать.

- Оставишь ему во фляге грамм сто, прикажешь отнести пустую флягу комбату-два. Я рядовым начинал, в сорок первом. Ничего хорошего не получается, если с подчинёнными пить. И вообще, специфика артиллеристов -  противотанкистов, занятие позиций с марша, впереди пехоты. В любую минуту может прийти приказ, так что пьянки не приветствуются. В семь утра бригада уходит.
- Иёсь, карты и маршрут должны передать, получишь.
- Ну со знакомством!
- Ух, что за штука?
- Лучший немецкий коньяк.
- Хорош! По второй?
- Давай.
- За победу!
Стукнули кружками, пожевали колбасу.
- Аркадий, куришь?
- Да.
- Держи "Казбек"- выдал пять коробок.
- Ты какого года?
- 25-го.
- Ровесник.
- Только по годам.
 - Ладно, пойдём покурим.

Танкисты, уже разгрузили один эшелон, его место занял другой, с тяжёлыми самоходками СУ-152 с мощнейшей 152 миллиметровой гаубицей - пушкой. Эти махины тоже называют "Зверобоем". Разгрузившиеся танки сразу покидали станцию. Вместе с бронетехникой уезжали топливозаправщики, гусеничные тягачи техпомощи, крытые грузовики со снарядами Вот это мощь! Кто устоит перед такой силищей!
Вернувшись в купе, махнули ещё по сотке.
- До вечера, всё, сказал завинчивая фляжку - Я к маме, до утра, Иёсь, остаешься за меня.
Возле одной из наших платформ, шум, мат, скопление солдат.
Студебекер, съезжая, соскользнул передники колёсами со скользких досок. Тяжёлая машина, зависла в общем - то, в устойчивом положении. Ничего страшного, справятся без меня. Нет таких тяжестей, которых солдаты не смогут поднять. Опыт, смекалка, рычаг, домкрат и толковый старшина. Больше всего возится пришлось с орудиями. Уж очень добротно заводчане, принайтовали их металлической проволокой в палец толщиной, к платформам. Подходящих инструментов у нас не было и освобождение пушек заняло кучу времени, а тут ещё этот чёртов дождь!

Не особенно разбирая дороги, вышел со станции и добрёл до знакомого дома. Пока счищал щепкой  грязь с сапог, на улицу выскочила сестрица.
- Брось, Вить, заходи, я сапоги помою.
- Зачем же их мыть, обратно пойду - чище не будет.
В сенях снял сапоги и мокрые портянки - Сапоги совсем худые.
Сразу началась суета.
Мама кинулась греть воду, помыть ноги, хозяйка, невысокая плотная женщина заскрипела крышкой сундука, чего то в нём выискивая.
Объяснять, что любая вода на фронте, за счастье, бесполезно. Одновременно, на огромной печи, передвигались чугунки, кастрюли, а я, закурив папиросу сидел на лавке, на всякий случай спрятав, не очень чистые ноги, под лавку. Наконец нашёлся таз, тёплой водой вымыты ноги, обтёрты чистой тряпицей, одеты мужские вязаные носки, подходящего размера. На столе появлялась горячая еда. Запахло так, что я сразу вспомнил, что поесть, сегодня, я, как-то не успел. Ахи, охи, всхлипывания постепенно сменились рассказами о жизни. Две женщины и девушка, поведали, как эти годы они жили, чего боялись, что ели, чему радовались. Жизнь в тылу была не намного легче. Другие опасности, другие проблемы.
Я вспоминал смешные истории, но ни одна из них не годилась и отделывался односложными ответами. В конце концов, меня уложили спать на настоящей перине. Погружаясь в сладкий сон, я решил уйти, после отдыха.
Как легко было с отцом, и как неловко с мамой. Она всё время, хотела задать какие то вопросы, но так не задала, побоявшись ответов. Если у меня будет будущее, оставим всё на потом.
Через пару часов невообразимо прекрасный запах жаренного теста, поднял с перины, как команда «В ружьё».
Мама пекла оладьи. И хотя, голода я абсолютно не испытывал, полтора десятка пахнущих детством кружков с коричневыми, чуть хрустящими краями, проглотил почти мгновенно.
- Вить, варенье, чай.
- Ничего, я и с вареньем съем.
Но, к сожалению, с брусничным вареньем и чаем смог запихнуть не больше пяти штук.
Около часа, я, терпел, как мне казалось, беспричинные всхлипывания мамы и хозяйки. Из подтишка бросаемые взгляды, вопросы не о чём. Сестра и то притихла, наверное рассказала, всё интересное, как она думала, что случалось с ней и её одноклассниками, за эти годы.
- На ужин пельмени будут -  объявила хозяйка.
- Не хотел заранее расстраивать, но утром полк уходит, так что я должен уйти.
- Когда?
- Сейчас.
 Мама всё правильно поняв, решительно пресекла, рвущие душу причитания,
- Иди сынок, служба есть служба. За тебя никто твою работу не сделает.
Ты только поберегись, если возможно.
- Всё будет хорошо, мы всех победим. Фашизму шею свернули, японцы, всё - таки пожиже.

Вылетел я из тёплого, уютного, чистого, гостеприимного дома и словно снарядный ящик с плеч сбросил. Что ж так тяжело, ведь самые родные люди на земле.
Дождь наконец перестал, зато поднялся сильный ветер. Хорошо, подсохнет быстрее. При попутном ветре, пулей доскользил, дочавкал по грязи до станции и призадумался...
Наших составов на месте не было. Много всякого стояло, двигалось, ну а наши где?
Потащился в комендатуру, там объяснили. Пустые платформы уже идут на запад, а теплушки, до утра стоят на таком-то пути. Побродив между вагонов и платформ с чем-то бесформенным, укрытом брезентом, в ранних сумерках, увидел группу куривших офицеров. Наши, во главе с Трахтом. Не доходя метров десять, остановился, вроде прикурить.
Йёська бросил папиросу и метнулся ко мне.
- Това...
Я махнул рукой, мол, докладывай.
- Полк полностью разгрузился, готов к движению, карты получены, нанесён маршрут, выданы, кому положено. Получены и розданы методички по вооружению японской армии и русско-японские разговорники. Пограничники пришли, принимаем.
- Лес?
- Два студера, под завязку.
- Фу, больше всего переживал.
- Ты чего вернулся?
- Потом, сейчас Чапаеву доложусь и к Вам.
Трахт уже возле офицеров
- Товарищи командиры, прошу.
Ох и шустрый у меня помощник!

Постучавшись к командиру, получив разрешение, вошёл.
- Что, Виталий, не дотерпел до утра?
- Почему так, Иван Васильевич? И соскучился и жалко их, а через час, говорить не о чем.
Чапаев покрутил кончик уса.
- Это нормально. Четыре года, мы жили в другом мире и возвращаться ещё рановато, а то и совсем можно не вернуться.
Через месяц, другой, новая война. Как она покатится, сколь душ заберёт, как выжившим души покорежит? Так что, рано нам к нормальной жизни возвращаться.
- Ты, начштаба, думай как дисциплину в полку наладить. Целый месяц сладко ели, крепко спали, а теперь опять под шинелькой на сырой землице. Когда боевые действия начнутся, понятно. Закон военного времени. А до того, как этих архаровцев в узде удержать?
- Ладно иди, там тебя погранцы заждались, понимаю, не просто так пригласил, выведай чего и как.
Подъём в пять, двигаемся в семь, так что не увлекайся, а заместник тебе вроде нормальный попался, уже со всеми офицерами познакомился и вообще...
 - Ну, ступай.

В купе веселье, подкреплённое коньяком и водкой. На фронте такое часто случалось. Случайные люди, разных возрастов, разного боевого опыта, образования столкнутые самой страшной бедой, прекрасно понимали друг друга. Могли легко утешить или развеселить случайного товарища. Через час-два они разойдутся и никогда более не встретятся, но в этот момент с ними легче, чем с роднёй.
Один из пограничников, ровесник Трахта, заканчивал смешную историю про знаменитого ещё до войны, пограничника Карацупу.
Отсмеявшись, Трахт попросил меня рассказать про атаку танков под Кенигсбергом.
- Ты откуда знаешь?
- В том-то и дело, что не знаю, а послушать хочется.
Я рассказал, посмеялись, покурили, погранцы ввели в курс проверочных мероприятий при пересечении госграницы. Ещё выпили, покурили и разошлись. Навсегда.
В пять утра: "Подъём". Сдёрнул с полки лейтенанта Аркашу.
- С голым торсом, на зарядку выходи.
Пробежка вместе с разведчиками. Хочешь выжить должен научиться стрелять как ковбой, а бегать как его лошадь.
- Веситаев, принимай ещё два штыка, командуй без стеснения.
- Взвод, бегом, марш.
И понеслась, зарядка, туалет, проверка имущества и марш, марш к границе.

Июнь.

К вечеру, в конец вымотавшись на абсолютно разбитой танками и самоходками дороге, вышли к пересыльному пункту.
Марш по раскисшему просёлку, не сахар, а если по нему прошли две сотни тяжёлых танков, каторга. На каждой сотне метров приходиться вытаскивать из красной жижи, то орудие, то машину, хуже если бронетранспортёр. Причём проваливалась по брюхо, наша техника там, где раньше застревали танки. Грунт в таких местах был "взбит" как тесто и машины просто тонули. Чтобы вытащить бронник, максимально разматывали троса бортовых лебёдок двух "вездеходов". Поперёк дороги ставили третий. Вытаскивающий упирался в него и включал лебёдку на малую скорость. Затем каждый ехал за своей пушкой, кроме спасённого, его орудие катили в ручную. Короче, когда подъехали к лагерю, о месячном отдыхе и тщательно поддерживаемой чистоте, остались только воспоминания.

Комендант, капитан погранвойск оптимизма не добавил, объявив, что так как мы не уложились в график движения, то приданный ему передвижной банно-прачечный пункт, сегодня нас обслуживать не будет, а завтра с 8-00 до 12-ти, мы должны пройти досмотр техники, имущества, документов и личных вещей. Далее зайти на территорию сопредельного государства и двигаться по своему маршруту.
За периметр (окружённый двумя рядами колючей проволоки и сторожевыми вышками) выходить запрещено. Охране разрешено применять оружие.
Кому он это говорил?! Боевым офицерам! Бригада даже без пушек, разберёт эту тыловую забегаловку на отдельные соломинки и по ветру развеет!
Короче если бы не Шпорт, чем закончился этот инструктаж не знаю. Плохо закончилось бы, для всех.
Полковник сказал: - Ясно, а ну, капитан, пойдём- ка, покажешь, где мои героические бойцы-победители спать будут и отхожие места, куда мои героические бойцы срать будут. Пошли, сахир мой.
Обернувшись к остальным офицерам, присутствующим при разговоре:
- Бригаде, привести в порядок материальную часть. Даю час на всё про всё. Выполнять!
Козырнув, командиры полков с начальниками штабов развернулись и пошли на стоянку техники.

Не артиллеристам требуется пояснить, орудия, технику, мы бы всё равно драили в первую очередь, а вот срок, установленный командиром, это сигнал нам.
- Не ввязывайтесь! Всё улажу.
 За час свежие бойцы не успеют всё помыть, почистить, а уж вымотавшимся до предела, в пропитанной грязью одежде тем более.
Ярость на этого не нюхавшего пороха, судя по отсутствию медалей и нашивок за ранения, капитана прямо душила, аж усталость прошла и когда передал команду офицерам полка, севшим от злости голосом, вопросов не задавали.
Через несколько минут, на сторожевых вышках, зажглись прожектора. Лучи направили на площадку с техникой.
Вот! Уже не в темноте елозить.
Посыльный командира передал приказ, направит всех свободных, рубить дрова для бани.
Вот! Чтоб командир какого-то капитана не обломал?!

Через пару часов, побатарейно, бойцы  уже смывали подсохшую грязь, стирали обмундирование и бельё, менять на предложенные чистые обноски никто не захотел, а если б захотел, старшины мигом вразумили.
Вы когда-нибудь видели две сотни голых мужиков в сапогах, развешивающих на чём угодно своё нехитрое имущество? А я среди них был и рад был безмерно, что удалось постираться в горячей воде.
До утра двадцатиместные палатки трепыхались, норовя взлететь от мощного солдатского храпа.
Шесть утра.
Подъём, пять минут на поиск своего барахла, пробежка по периметру пять раз, оправиться (в траншеи, когда то бывшими окопами).
За прошедшие военные годы, меня всегда удивлял один момент военного быта.
Много я повидал всяких пунктов, где собирали военнослужащих и солдатских и офицерских. И везде неустроенность. Прелая солома в тюфяках, если они есть, протекающие крыши, отсутствие туалетов, это при том что лагерь забит людьми умеющими сделать что угодно, из того, что есть под рукой. Людьми соскучившимися по созидательной работе.

Занимая немецкие землянки, блиндажи, окопы всегда удивлялись, как же у них проклятых, всё продуманно устроено. В блиндаже уютно, окопы вода не заливает, сортиры отгорожены. Для  рядовых, унтеров и офицеров отдельно.
У нас всё не так. Почему? Уровень культуры ниже? А может неустроенность с ненавистью гнали нас вперёд на запад?
Только на этой пересылке, находящийся на другом конце земли, всё устроено как везде. Кишащие насекомыми тюфяки, которые опытные воины сразу выкинули из палаток. Смердящие траншеи, над которыми орлами сидели в ряд бойцы. Солдаты над своей, командиры над такой же, но командирской.
Зато каких шуток здесь можно было наслушаться, не на одну книжку хватило б, только нельзя такие книжки писать. Дерьма и так в жизни выше маковки.
Умылись, позавтракали и началась тягомотина.

Орудие, номер...
Лафет, номер...
-Не пойму здесь тройка или восьмёрка?
- Ты чего, старлей, думаешь я втихоря лафет заменил?
- Извините товарищ капитан, мне сейчас не думать, а только фиксировать положено.
- Дахно! Мухой к зампотеху, кусок наждачки принеси.
- Не нужно. - Пограничник вытащил из планшетки кусок наждачной бумаги и начал тереть цифры выбитые на лафете.
Прицельное устройство...
- Нет подписи.
 - Покажите приказ о закреплении.
 - Дата отсутствует.
- Орудие номер...
- Номер автомобиля...
- Заводской номер...
- Номер двигателя...
- Рамы...
- Приказ о закреплении, номер приказа о передаче
- Номер двигателя не соответствует.
Заменили? Покажите приказ о замене. Нет личной подписи.
Не заверено печатью.
 Фу, с техникой всё
Удостоверение личности.
Личное оружие.
Номер...
Бинокль номер...
- Не соответствует, Вы не волнуйтесь, я всё понимаю, этот лучше. Карл Цейс.
Вы только ни кому не говорите, что фашистские бинокли лучше советских, это я Вам по дружбе.
- Что делать? Ничего, просто запишем номер по факту.
А вот с наградами у Вас непорядок. Номера медалей "За отвагу" не соответствуют. Потеряли в бою? Ах, в медсанбате. В Особый отдел сообщали? И Особый отдел погиб? Весь? Ничего особенного не пишу, записал, что в Особый отдел не сообщали, а эти медали где взяли? Как у погибших? Товарищ капитан, придумайте другой ответ, не записывать же мне факт мародёрства! Чего я посоветую? А в медсанбате перепутали, а Вы не проверили.
У Вас часть нормальная, а до Вас танкисты были, у них больше шести Героев, мы думали поубивают нас здесь, через командующего округа удалось угомонить. Мы ведь не сами всю эту музыку придумали. Из Москвы документы, туда и отчёты отсылать. После проверки Вашего заместителя с Вами офицер СМЕРШ хочет поговорить.
- Ещё вопрос, это Ваш свёрток?

Старлей достал брезентовый свёрток.
- Что это?
- Кожаное пальто.
- Ёлки палки, совсем забыл.
Вспомнился Земланский залив. Позиция на берегу. Приказ топить всё, что попытается уйти в Германию. Здоровенный транспорт медленно выплывающий из тумана. Пытаюсь рассмотреть в бинокль. Радисту
- Доложи, невооружённый транспорт.
 - Топить.
Тут бойцы прибежали,
- Товарищ капитан, мызу неподалёку проверили, пальто точно на вас.
Разворачивают шикарное кожаное пальто на меху, старшего морского офицера
- Спасибо, братцы, сховайте до времени, сейчас недосуг!
- Трофейная немецкая оптика выхватывает здоровенный красный крест нанесённый на транспорт.
- Радист доложи. Транспорт под красным крестом!
Нет ответа.
-Ексель-моксель на палубе, женщины и дети!
- Радист! Твою дивизию! Связь!
Из штаба наконец ответили.
Огонь! Витя это обманка. Внутри эсэсевцы. Топи!
Комбат, огонь!
Пятью снарядами пристрелялись (на воде ориентиров нет, пристреливаться сложнее). Полтора десятка попаданий и большой корабль жалостливо выдыхая, затонул. Спасательных шлюпок не было.
Три дня море выбрасывало женские и детские трупики. Коляски, куклы. Солдатских трупов не видели.
Денежную премию за потопленный корабль, получать отказались.
Сегодня из того тумана вынырнуло пальто, с неспоротыми знаками различия.
- Поверишь ли, граница, совсем забыл, такая запарка тогда была, не до кожанок было, а как узнали, что моё?
- Бумажка с фамилией в кармане лежала. Да ничего страшного, конфисковать, конечно можно, но если приведёте в порядок, старлей ткнул пальцем в нашивки на рукавах, можно не заметить.
- Дахно, быстро и аккуратно в божеский вид! Возьми мой нож, он как бритва.
-Айн момент, командир.
Старлей занялся проверкой моего заместителя.
- На каком основании находитесь в данной части?
- Как, на каком? На основании приказа.
Пограничник вернул удостоверение личности, с отсутствующей записью номера приказа о зачислении на должность.
Йёська хлопнул себя ладонью по лбу.
- Я, ведь ни кому из пополнения, не записал, командир дай печать, пробегу, устраню недоразумение, можно, граница?
- Как говориться не можно, а нужно, за 15-ть минут успеете?
- Легко.
- А Вы, товарищ капитан, пройдите, пока, в вон ту палатку.
- Спасибо, старлей, зовут - то тебя как?
- Василий я.
- А я Виталий. Спасибо, Вась.
- Да ладно. Удачи тебе.

В нужной палатке скучал капитан с пехотными эмблемами. Из нагрудного кармана достал потёртое красное удостоверение "НКО чего-то ещё, Смерш".
- А на Ваши документы можно взглянуть?
Протягиваю свою зелёненькую книжку.
- Ого, с августа 41-го! Сколько тебе тогда было? 16-ть? ИПТА. Училище в 43-м.
Возвращая удостоверение левой рукой, правую протянул, для рукопожатия.
- Алексей.
- Виталий.
-Такое дело, Виталя, под Кёнигсбергом было три разведовательно-диверсионные школы фашистов и ещё одна военно-морская. В районах санбатов нашли одиночные и групповые захоронения выписанных бойцов. Представляешь, полуторку, ещё не восстановившихся бойцов, останавливают и всех в ножи! Документы забрали, ребят прикопали и на сборный пункт, оттуда с добытыми документами по разным полкам. Через месяц красноармейскую книжку испортит, на новой, буковку в фамилии изменит, место призыва, найди потом изменника.
- Наша бригада оттуда и пополнение получили.
- Точно. Документы через тебя все проходят. Если кто обратится, документы сгорели или постирал случайно, без шума сообщи вашим особистам.
Зам у тебя, не из Ваших, как в ИПТА попал? Мы, то справки наведём, но и ты присмотрись.
- Так еврей он!
- Вот и говорю, присмотрись. Эти твари, чтоб от расплаты, уйти кем угодно готовы назваться, хоть сыновьями членов политбюро.
Я достал коробку "Казбека", взял папиросу, протянул Алексею.
- Ого, откуда такое богатство?
- Отец повидаться приезжал.
- Слушай, Вить, ваших ещё с час погранцы трусить будут, ты вроде неплохо стреляешь?
- Жаловаться никто не приходил.
- Пойдём постреляем, может научу чему новенькому.
- Чего в этом деле новенького может быть?

Оказывается много чего. У Алексея вся техника пистолетной стрельбы была поставлена на поединок с вооружённым противником, готовым выстрелить раньше. Уходы, нырки, стрельба в падении. Все эти приёмы были новыми для меня. И хоть попадал я процентов 80, Лёхе, не нравилось. Медленно, не точно, после переката, потерял скорость.
А я, прям млел от удовольствия. Оказывается я, совсем не представлял психологию и моторику противника. Через полчаса, расстреляв по две коробки патронов, пропотевшие, но довольные возвращались в лагерь.
- Эх, мне б с таким инструктором  месяц позаниматься.
- Ничего, направление ты понял, схватываешь на лету. Тренируйся, но лучше чтоб не пригодилось. Подполковник Колобов твой отец?
- Полковник. А то ты не знаешь.
- Популярный у нас человек.
- Он же вроде снайперов готовил.
Это да. Только он ещё теоретик стрельбы, наставления, руководства, методики. То что сегодня показал, его разработки. Знаешь сколько раз мне эти приёмы шкуру спасали, так что, при встрече, поклонись ему в ножки от бойцов СМЕРШ.
Представив отца с его приличным животом, перекатывающегося, через этот бугор я заржал.
- Чего смеешься, думаешь только в Вас стреляют.
-  Видел бы ты, моего отца, атлет ещё тот!
- А.., а то я обидеться захотел.
- Ты, чего, Лёха! В кого это на войне не стреляют! Генерала Черняховского под Кёнигсбергом убили, Ватутина тяжело ранили, чего про нас говорить!

Появился пограничник Василий.
- Товарищ капитан, интересующие Вас офицеры, проверку прошли и ожидают в Вашей палатке, - доложил он Алексею.
- Пошли, коли все собрались, Вась, организуй по быстрому,- достал пистолет из кобуры, Вить, давай и твой почистят.
В палатке ожидали, начальник штаба 173 полка с заместителем и Йёська Трахт.
Все уставились на мою пустую кобуру.
- Не волнуйтесь, отдал почистить.
На лицах читалось явное недоверие, мол знаем мы этих СМЕРШевцев, хитрые заразы!
- Товарищи офицеры, кто знает что такое РОВС?- спросил Алексей.
- Что-то контрреволюционное?
- Русский обще воинский союз. Организация из белых офицеров, задача - свержение советского строя. В тридцатых годах поняли, что советскую власть дуриком не сковырнёшь, перенаправили свою деятельность на террор и диверсии. Тесно работали с Абвером и японской разведкой. Много нашей крови пролили. Штаб у них в Китае, город Харбин. Высочайший уровень подготовки, свои методики подготовки. При движении через Монголию, любого "белого", говорящего по-русски, задерживать и сдавать в Особый отдел.
- Вопросы?
- Отлично, Ваши особисты, я думаю, дополнят информацию, со временем.
- Штаб 262-го полка свободен.
Возле палатки маялся Дахно с моим злосчастным пальто.
- Давай сюда, Саня, найди старлея, что меня проверял, забери у него мой ТТ. Я у Чапаева буду.
 Пальто накинул на плечи, куда его девать, пока не поедем не представлял.
Офицеры толпились двумя кучками. Обрывки фраз, смех. До 12-ти часов 35 минут.
Доложил Чапаеву о готовности полка, тот пошёл докладывать Шпорту.

- Виталя, ты чего в пальто, замёрз?
- Ой, братцы чуть не погорел с этим трофеем, прям на проверке в кузове за снарядами нашли.
- Чё, спрятать не смог получше.
- Забыл совсем.
- Такую красоту!
- Да, его принесли, когда транспорт с детьми топили.
- Фу, мля, всё настроение испортил!
Подошло руководство 173-го. Через 5 минут .
- По машинам!
 Из командирского виллиса просигналили, давай, мол сюда.
- Привыкайте, капитан, ездить с комфортом.
- Под бронёй поспокойнее было.
- Давай команду "Начать движение".
Встав на ноги, покрутил рукой вроде самолётного винта, моторы взревели. Два раза руку с сжатым кулаком поднял вертикально вверх, техника вслед за Виллисом Шпорта и нашим с Чапаевым, не торопясь, двинулась к границе.

Границу обозначал полосатый столб, возле которого стояла группка офицеров - пограничников, полдня выворачивавших нас наизнанку. Комендант отдал Шпорту пакет с документами и пожелал удачи.
А старлей Василий посоветовал набрать воды, куда только можно в колодце на той стороне.
- Где следующий я не знаю.
- Ещё раз спасибо, бывай, Василий!
Пересекли воображаемую линию и как-то свободнее стало. Опять всё зависит только от нас. Где колодец, танкистам, похоже не сказали. Степь уходящая за горизонт, испоганена в другом направлении.
Возле колодца сделали большой привал. Нужно было освободить от контрабанды орудия, подготовить их к стрельбе. Слить из солдатских фляжек остатки коньячного запаса, их погранцы не проверяли. Колодец быстро опустел, пришлось ожидать когда он снова наполнится. Точного маршрута у нас не было. Указан азимут от точки на границе и какой-то населённый пункт, в стороне от генерального направления. Ничего разберёмся.
Степь сверху подсохла и пока затруднений для движения, не предвиделось. Пока колодец наполнялся, переложили всё по боевому. Теперь в любую минуту бригада могла принять бой. Я довёл до офицеров информацию про диверсантов РОВС. Со стороны границы запылил небольшой автомобиль Джип.
Подъехали два офицера-геодезиста, прикомандированных к нашему полку. Они ещё вчера должны были нас догнать, но засели в грязи. Они и поведут бригаду по степи к границе с Китаем.

Шпорт дал команду перестроится. Двигаться будем не колонной, а шеренгой, то есть линией. чтоб не делать колею. Наконец всё было готово, вперёд к новым подвигам!
Пользоваться рациями запрещено, только на приём. Значит связь по старинке, жестами, ракетами и посыльными.
Через пару часов, стало ясно, что приятной прогулки не получится. Периодические тяжёлые машины проваливались, как в ямы, ничем не отличающиеся участки с жидким грунтом. Сверху травка, цветочки, хлюп и студер по самый кузов в грязи. Троса рвутся, шпалы мочалятся, грязь фонтанами. Вода только для машин, еды и экономного питья. На солнце грязь моментально высыхает сплошной жестянкой. При попытках очистить, обмундирование рвётся. Солдаты разделись до трусов, тут другая беда, Человеческая кожа тоже, такое сочетание не переносит. Чтоб сберечь солдат решили пораньше поужинать, отдохнуть пару часов, а двигаться ночью. Ночи здесь звёздные.
Через два дня, грязевых ловушек стало меньше и они как бы помелели, только шпалы у нас закончились, то есть стёрлись до щепочек. Местных видели только в бинокль. В основном одиночные верховые. Вечером на пределе видимости прошёл табун.
Утром, командиры выделили мне машину и поставили задачу найти местных. Без воды нам кердык.

- Возьми ракетницу, красная - "застрял", зелёная - "Вода".
Поехали в сторону, где видели табун.
На всякий случай прицепил шашку и шпоры, кавалеристов тут должны уважать.
На фронте часто встречались низкорослые мохнатые монгольские лошадки, не тяжеловозы, но очень выносливые.
Через час зигзагов, заметили одинокую юрту и табун с полсотни лошадок.
- Остановись метров за сто, если что не так, красную ракету и к нашим, вон в том направлении.
В войлочной юрте спал пожилой хозяин в сером халате рядом сидела особа женского пола, явно сильно моложе, тоже в сером, но со скромной вышивкой. Девушка, с лицом как тарелка, растолкала арата (пастух, ковбой). Тот пару минут ошалело разглядывал меня, а потом залопотал чего-то на монгольском.
- Хур хур, хур батыр, хур, хур.
Знаками показал на подушку, садись мол.
Батыр я понял, не ругает вроде. Из монгольского я знал два слова. Арат и батыр. Как тут объяснить. Отстегнув фляжку, показал, что она пустая. Девушка взяла фляжку и наполнила из котла. Приложив руку к сердцу, поклонился. Но руками попытался показать, что таких емкостей, как котёл, мне много нужно. Со стороны, наверное было смешно и женская часть юрты, на удивление очень мелодично засмеялась. Как пишут в книгах, словно серебряный колокольчик.
Мужик или дедок, резво вскочил на ноги и потянул меня на выход. Тронул за шашку, показал пальцем на шпоры.
- Хур, хур батыр.
Потом пальцем описал круг в направлении табуна и оставив один палец приложил мне к груди.
- Даришь одну мне?
 Я тоже проделал фокус с пальцами.
Тот закивал
- Монгол хур, хур, хур.
Внезапно осенило: - Это ж, он меня проверяет. Взять лошадь из чужого табуна, это не куль муки, с руки сбросить.
 У лошадей нюх не хуже чем у собак, а я здесь чужой. Пешком я и подойти к табуну, не смогу. Не подпустят.

Вспомнил всё, что знал и умел, чему цыган в госпитале учил.
Снял портупею, гимнастёрку, вытащил брючной ремешок, сделал из него петлю - не ахти какая уздечка, да другой нету, не просить же, а вот кобылку, привязанную к юрте попрошу. Кое как объяснил, хозяин закивал, бери.
Почти не держась за переднюю луку, взлетел в седло не высокой лошадки. Шагом направил к табуну не по прямой, а как бы по касательной. Ещё же и выбрать правильно нужно. Забирать лошадь, я не собирался, но ошибиться было нельзя. Объехал по кругу весь табун, осторожно втёрся внутрь. Лошади фыркали, скалили зубы, но в целом вели себя спокойно. Потрепал по шее жеребца, другого потёр между ноздрей и увидел её. Кобылка двухлетка. Тёмно гнедая с подпалинами. Потихоньку попытался приблизится, только с четвертого раза получилось. Похлопал, погладил, дал обнюхать.
Надавил точку между глазом и ухом. Цыганский приём, Осторожно продел в пасть ремешок и ... я уже на ней очень крепко сжимаю рёбра коленями. Деться ей было некуда и через пяток минут мы степенно процокали к юрте. Девушка тут же заменила ремешок, уздечкой. Хозяин цокал языком и как мог показывал восхищение. Я, же соскользнув на землю, дал понять, что лошадь не возьму, а вот вода сильно нужна.
Плосколицая молодуха принесла седло и потник, однако заседлать кобылку мне не дала. Хозяин потащил в юрту. Предложил выпить из белых с синим, очень тонких пиал. Жидкость была отвратительная. Крепкая и вонючая. Желтоватого цвета. Зато кефир из конского молока прекрасно охлодил желудок и перебил мерзкий вкус водки. Пастух предложил ещё самогона, но я опять постучал по фляге, рукой показал в сторону и провёл по шее ребром ладони. Не знаю, как он это понял, но я, хотел донести, что мои товарищи тоже хотят пить.

Мужик прокричал чего-то, вошла девушка, поманила за собой. Прыгнула в седло, и я не отстал. Сразу рысь, потом галоп. Какое удовольствие я получал от скачки!
Ориентироваться, однако не забывал.
Монголка перешла на рысь, потом на шаг, Периодически поворачиваясь, как-то лукаво улыбалась. Как-то вдруг перед нами открылось озеро. Ну как озеро. Чаша метров десять в диаметре. Вот бы искупаться! Солнце жгло немилосердно. Спешились, привязали лошадок к крепко вбитому шесту. Показав на озеро, провёл ладонью по поясу. Так?
Девушку покачала головой. По шею? Нет? А как? Девчонка подняла руку вверх и подпрыгнула.
- Ого! Конечно купаться!
Показал ей, чтоб отвернулась. Фыркнула, но отвернулась. Стремительно разделся до трусов (заодно постираю), осторожно сделал шаг в воду. По колено, ещё шаг – по пояс, третий – с головой. Вода прохладная, слегка солёная. Для техники пойдёт, да и для людей сгодится. Рванул саженками к противоположному берегу, обратно баттерфляем. На середине нырнул и к удивлению, не достал дна. Хитрое озерко. Не заметил, когда монголка тоже оказалась в воде. Полощет мою майку.

Ёлки! Да она как минимум с голой грудью.
Какие тут у них обычаи? Может и смотреть в её сторону нельзя?! Поплыл на противоположный край. Она опять зазвенела своим чудесным смехом.
- Батыр. Машет майкой.
- Зовёт?
Торпедой рванул к ней.
Взяла за руку и потянула на берег…
К этому времени я уже бывал с женщинами. Украина, Белоруссия, молоденькие вдовы, после распития бутылки бимбера, свекольного или картофельного самогона.
Польша – тётки всех возрастов, на выбор, как на работу приходили. Наверное своим непохожим на отцов детям, будут сказки рассказывать про изнасилования.
Брехня это! Шестая часть куска хозяйственного мыла или четыре кусочка сахара, изредка флакончик «Шипра», величиной с большой палец – пользуй, пока не надоест.
Здесь всё по другому. Не за барахло или еду. За молодость, ловкость и силу!
Девочкой она не была и дело своё знала. Крепко обхватив, своими кривыми ногами, вела как скачку. Быстрее или медленнее. Я чувствовал себя жеребцом под умелым седоком.
Небо упало в озеро, озеро соединилось с небом, а мы летели, не знаю, где но летели. Иногда прыгали в воду, смыть пот и опять… Да, не рассказать этого, да и не нужно!

Счастье у каждого своё, зачем о нём кому -то говорить.
Всё! Пора служить. Мне кажется я лёгкий, как воздушный шарик, взлетел в седло, но поскакали мы не к юрте, а куда–то в сторону, оказывается к колодцу с питьевой водой. Ракетницу, то я в водителю оставил, а найду ли я один колодец, был не уверен.
Ладно, разберёмся.
Давай  домой!
Так мы шли по Монголии, от колодца к колодцу, мимо одиноких юрт, мимо черных труб,выступающих из земли около метра с приваренными заглушками с надписью "Гос. резерв СССР". Шли теряя в грязевых ловушках своё имущество. Всё, что можно было подложить под завязшие колёса, было утрачено. Даже часть снарядных ящиков разломали. Потом в ход пошли шинели, отрезы панбархата. Кожаное пальто разорвал колёсами засевший бронетранспортёр "Скаут". В шесть утра, солнце как из рогатки оказывалось в зените и висело там, до восьми вечера.
Мы дошли. В установленные сроки уложились. Зарылись в землю, прикрылись сетями. Стали обживаться. Постепенно подвозились запчасти, обмундирование, сформировался запас продуктов, топлива, кстати, продукты опять получали по фронтовой норме. Провели пробные стрельбы.

Всё было хорошо, кроме обуви. Предназначенные для нашей бригады два вагона сапог, потерялись ещё в Союзе и обувь упрямо к нам не попадала. Не у меня одного, подошва оторвалась от верха. День проходил, замотав сапоги проволокой, потом выпросив у геодезистов джип, съездил к соседям - связистам и за бешенную плату, литр водки и три банки тушёнки, выменял, не первой молодости, кирзачи.
Каждое утро, после зарядки брал, Володьку Успенского, Аркашу Звегильского и Иссу Веситаева. Пол часа, попарно отрабатывали приёмы с пистолетом. Одни тренировались быстро обнажать ствол, другие - уклоняться. Успенский, как хороший гимнаст, быстро научился и выполнял все трюки лучше всех. Звегильский, которого офицеры стали для краткости звать - Ша, ленился. В душе, он оставался гражданским и никакого восторга от такой части нашей жизни как, значки, патроны, не испытывал.
Исса тоже, выполнял всё добросовестно, но как-то без огонька.
- Знаешь, Виталя, если разведчик не готов стрелять первым, он долго не проживёт.
- Война кончится, когда-нибудь, кто знает, чем заниматься будешь.
- Я агроном! И стрелять и резать точно не буду. Не хочу. Кувыркаться  с вами буду, может Вам пригодится.
 Как-то, без свидетелей, спросил у Звегильского
- Ша, у тебя в личном деле записано, национальность - еврей.
- Да, а что?
- Ты можешь точно сказать, а Трахт, еврей?
- Конечно.
- Что конечно? Можешь сказать или еврей?
- Несомненно еврей. Я еврей столичный, а он местечковый.
- ?
- Настоящий, воспитанный по еврейским традициям.
- Говорит по-русски чисто.
- А я, ещё и на японском говорю, так что?
- Всё понял. О разговоре забудь.
Камешек, заброшенный товарищем из СМЕРШа, с души свалился.
- Дахно, тоже, просто не успел послужить на немцев. Так что, в штабе у меня чисто.


6 августа 1945 г.

С утра суета. Ждём начальство. Всё должно блестеть, внешний вид, само собой.
 У кого обувь в непотребном виде, посадить в броники за пулемёты, в общим, по пояс спрятать.
Появились небольшие отряды конных пограничников. Появлялись и опять пропадали из видимости. Над головой, уже вторую неделю, постоянно летали  наши самолёты.
 Около одиннадцати часов наши позиции посетила группа верховых. Шпорт доложил генерал-лейтенанту и монгольскому высокому чину, с лампасами, мол бригада в полной боевой готовности, ждёт приказа. Генерал вручил командиру пакет под роспись.
Начальники прошлись по позициям, как водится, позадавали дурацкие вопросы. Хватает ли воды, за сколько минут бригада перестроиться в походную колонну и так далее. Когда же, один из старшин пожаловался на отсутствие сапог, оказалось, что по снабжению, у нас своё начальство и тут же начал распекать Шпорта, в общем генерал помог, как всегда. Жизнь положить в их интересах, обязаны, а всё остальное, связывайтесь с Москвой.
Только, высокое начальство, отправилось дальше по фронту, командир бригады собрал всех офицеров. Помахивая жёлтоватым пакетом с сургучными печатями
- Вскрыть седьмого августа в 12-00. Всем ясно, что за приказ в пакете?
Конечно всё было ясно. Начинается. Конец ожиданию.
Командир продолжал:
- Чтоб завтра, не бегать с мокрой задницей, подготовку начнём сегодня. Суету не создавать. Всё делать под сетями и не спешно. Пока местность позволяет пойдём как шли, в линию. Разведку в авангард. В двух бронетранспортерах по флангам. Дистанция километр. Всё. По подразделениям!

Командиры со старшинами, определили, что грузить сегодня, что завтра. Солдаты потащили снарядные ящики, шанцевый инструмент крепили в положенных местах. Разбирались временные склады. Чистили оружие, бригадное и личное. Страха не было, но холодок в животе периодически появлялся. Если верить методичкам, то вооружение японской армии, застыло на уровне конца тридцатых годов. Для нас, вообще, достойных целей не было.
Японские танки со смешными названиями Чи-Ха, Чи-Ни, вооружались короткоствольными мелкокалиберными пушками и не имели серьёзной брони. Спрятаться на почти ровной местности тоже не легко. Тревожно было от того, что пока подлянок разглядеть, мы, не могли. А их не могло не быть. Японцы воины отважные и хитрые.
Лейтенант Синицин предложил маскировочные сети на марше крепить к кабине бронетранспортёра а другой конец к щиту пушки. Расчёт сидевший в бронике, всё видел, но находился в тени, плюс, кой-какая маскировка в движении, а при остановках, сеть разворачивалась и накрывала сцепку полностью. Командир разрешил попробовать.
Прибыл офицер связи, со своей радиостанцией из авиадивизии, прикрывающей наше направление. Короче, всё постепенно принимало нормальный вид. Залили, всё, что положено, набили пулемётных лент. Облазили с Йёськой, все машины, броники.  Надовали указаний, по мелочи. Не потому, что неправильно, а чтоб не расслаблялись, мол начальство бдит и  заботится. Внутри, как часотка, скорее бы уже! Как говориться, ждать и догонять...

Вечером собрались с офицерами на товарищеский ужин, выпили за крайний мирный день, но лёгкость мужского застолья не пришла. Шутки не смешили. Я вообще быстро опьянел и ушёл спать.
7-го августа в 12-00 объёмистый пакет вскрыли. Шпорт зачитал Заявление Советского правительства, Приказ Верховного о создании новых дальневосточных фронтов и начале боевых действий с 8-го августа 1945 года. В пакете были и конкретные указания нашей бригаде. О вхождении в состав 2-го дальневосточного фронта. Кроме почасового графика движения и нескольких географических пунктов, куда бригада должна прибыть в определённое время, никакой конкретики не было. Прилагалась справка Разведуправления, где так же, неуверенно сообщалось, что Квантунская группировка располагает от 750 тысяч до 1,5 миллионов солдат. Вот это разброс! В два раза! Около 1000 танков и 1,5 тысяч самолётов. Где они сосредоточены? Как организованы, где рубежи обороны, всё что интересовало нас, было не понятно. Приказ о начале перехода границы, должен был прийти по радио. Опять ерунда, сколько ждать? От нуля часов? Или когда рассветёт? Решили отбой объявить после ужина, но спать возле техники.

В 13-10 построили личный состав и зачитали приказы. Без спешки, подготовились к движению и после ужина "отбились". Разбудил лязг железа и рокот танковых моторов.
Танковый полк пошёл вперёд. Рота 34-к, а остальные давно устаревшие, лёгкие БТ.
Они всю войну здесь, на Востоке, простояли. Слева, при свете фар, тоже пошли.
Нам приказ пришёл только с рассветом. Две зелёные ракеты, вперёд!
Упросил Чапаева разрешить ехать в авангардном бронетранспортёре с разведчиками.
- Почему зама не пошлёшь?
- Штабник, он, я солдатским глазом посмотреть хочу.
- Может так лучше будет. Езжай. Рацию не выключать!
Как будто я сам не знаю (про себя).
Первый этап, сто восемьдесят километров. Точка берег реки. Остановка с ночёвкой. Река прикроет тыл, а если учесть изгиб в право, то и фланг.
Летим с максимальной скоростью. Веситаев смотрит вперёд вправо, я вперёд влево, каждые полчаса нас подменяют опытные разведчики. Сзади окрик (по рации):
- Не увлекайтесь, держите дистанцию.

Гладкая степь, никого и ничего. Тишина. Справа на пределе видимости пыль.
Тревожно.
Пыль двигается параллельно. Наши.
Сопка впереди. Объехали вокруг, послал пятёрку разведчиков на вершину, никого.
Что за ерунда! Воевать кто-нибудь с нами будет! Я пострелять не сильно стремлюсь, но полное отсутствие противника сильно напрягает. До обозначенной точки добрались за пол дня, можно ещё столько же проскочить до темноты, но Шпорт приказал действовать по утвержденному графику. Стали, начали окапываться.
Мне делать нечего, решил сходить на речку, может искупаюсь.
Зашёл за Веситаевым.
- Старшина, сопроводи.
- Пойдём, братишка, искупаемся.

Берег с нашей стороны пологий с редким камышом, противоположный, сплошные камыши. Зашёл в воду по щиколотку, наклонился умыться. Метрах в трёх передо мной всплеск, будто камешек кто-то бросил, оглянулся на Иссу, не он. Опять всплеск, уже в метре. Прыжок в камыши - стреляют.
- Ложись!
Как выдра, по илистому дну, весь мокрый, между камышин выполз на берег.
- По моему из пистолета, с другой стороны стреляют.
- Сейчас возьмём!
 Исса зигзагом побежал к стоянке. Через несколько минут два бронетранспортера рванулись, один ниже по течению, другой выше.
Ё - моё, искупался!
 Через полчаса, бронники вернулись, из одного выбросили японского офицера.
Большие пальцы рук связаны сзади, остальными пальцами держит распоротые сзади, до паха галифе, обычный способ транспортировать языков, наших разведчиков. (Со спущенными штанами далеко не уйдёшь). На одном боку пустая кобура, внушительных размеров, на другом пустые ножны, от меча.
- Принимай, командир.
Лютый япошка! Все патроны расстрелял, с саблей на бронек кидался.
- Как взяли?
- Немного толкнули.
- Чем?
- Бронеком.
- Ходить-то, может?
- Сейчас поглядим.
Разведчик пнул пленного, стволом автомата показал "Встать". Тот на удивление проворно поднялся. Гортанным  языком чего-то отрывисто коротко произнёс.
Представился что ли?
Потянулся народ, посмотреть на первого японца. Пришлось власть употребить.
Разведчик передал мне оружие пленного. Здоровенный пистолет типа Маузер или Люггер и двуручный меч.
- Развяжите  его.

Метрах в двадцати остановились Шпорт с Чапаевым.
Махнул Веситаеву:
- За мной.
Пошёл докладывать командирам.
После подробного доклада моего и Веситаева, спросил
- Допросите?
- Много чести!  Сам побеседуй, потом доложишь.
 - Есть.
Наконец - то переводчик проверит на практике свои знания, а то истомился молодец. Монгольского не знает, китайского тоже, а те немногие с кем мы общались не говорили по-японски.
Устроились на снарядных ящиках, под растянутой сетью. Майор - особист, переводчик и я.
Японец встал представился.
Ша, чего то у него спросил, после длинной фразы, Звегильский, радостно перевёл
- Заместитель командира четвёртого чугая, 69-го сентая майор такой-то.
- Чего он там заместитель, решил уточнить особист.
- В том то и дело, что это авиационные подразделения, вроде эскадрильи и полка. Здесь он после ранения, вроде военного советника при армии императора ПУ-И, государства Манчжоу-Го.
- Чего тут делал?
- Решил сам посмотреть. Не поверил докладам разведчиков.
- Значит разведчики всё таки, были!
- Зачем стрелял?
- Когда самурай видит противника, он атакует!
- Спрятавшись в камышах?
- Военные хитрости ни кто не отменял.
- Аркаша, переведи, когда через водную поверхность стреляешь, на таком расстоянии нужно превышение брать на фигуру. Хотя, вряд ли, это ему пригодиться.

Подошёл начальник разведки бригады, потихоньку пристроился у бронетранспортёра. Я же, рассматривал трофейное оружие. Меч с длинной шершавой ручкой, заточен  не как шашка, а по всей длине. Острый, ёлки-палки!
Пистолет тоже удивил. Такая конструкция никогда не попадалась. Предельно оптимальная простота. Японец с удивлением наблюдал, как я разобрал, собрал, снова разобрал и снова собрал его личное оружие, из кобуры он, достал запасную обойму и протянул мне. Калибр 8 мм. Значит их патронами из наших пистолетов стрелять можно, длинна позволяла, а нашими , из японских, проблематично.
Ничего интересного советник не сказал, ссылался, что здесь недавно. Где японские войска, он не знает. Китайские части Манчжоу-Го ненадёжны. Километров в 15-ти аэродром. Два чугая устаревших японских истребителей КИ-27 с китайскими пилотами. Эту информацию тут же отправили в штаб авиадивизии и штаб фронта.

Ещё пленный сообщил, что зря доблестная Красная армия нарушила мирный договор и здесь, на полях покорённого Китая, нас ожидает сокрушительное поражение.
Особист и разведчик спрятали исписанные протоколы допроса в полевые сумки, козырнули и покинули нас.
- Куда ты его денешь? - уходя спросил особист.
- Вам хотел передать.
- Невозможно. Охранять не кому и не где. Вы уж, у себя пока подержите.
- Ну, лейтенант Ша, ты теперь с этим япошкой наговоришься.
- Чего это?
- Девать его не куда. Охранять не кому, ну до утра Сашку, тебе дам.
- Дахно! До утра, с лейтенантом пленного охраняете.
Аркаша забеспокоился.
- Товарищ капитан, это ж головорез. Сюда в одиночку не побоялся, с мечом на бронетранспортёр бросался. Давайте свяжем его.
- Пленных связывать не положено.
- Придушит он меня и сбежит!
- Аркадий, Вы советский офицер! Спать ночью не будешь.
Пленный закурил папироску, закинул ногу на ногу, демонстрирую обалденные кожаные сапоги на толстой подошве. Высочайшее качество, цвет спелой вишни.
Никогда таких не видел. Непонятно из чьей кожи их сделали. И размер, вроде, подходящий.
Глядя мне в глаза, пленный что-то сказал.
- Он говорит, что у него был ещё малый меч - тенто, солдат, который его задержал, мне его не отдал, - а ещё - Перевожу дословно.
- Требует его вернуть, так как он офицер и без меча, ему ни как нельзя.
- Если бы он сдался добровольно, мы бы ему оба оставили. Спроси из чего его сапоги и какая марка его пистолета.
Ша с пленным "квакали" пару минут.
- Чего так долго?
- Уточнял про сапоги. Меня таким словам не учили. Ну насколько я понял, из шкуры буйвола, это вроде коровы.
- Знаю, про индейцев книжки читал. Бизоны, буйволы, мустанги.
- Марка пистолета "Намбу". Японская конструкция.

- Посидите здесь, пойду попробую эту Намбу, а то у меня зуд прям какой-то начался.
С приятным звоном, обойма встала на место. Затворная рама оттянулась легче чем у ТТ.
- Сними с него кобуру и ножны. Я скоро.
Возле речки попробовал пистолет по консервным банкам. Хорошая машинка. Мягкая отдача, точный бой. Не смотря на неказистый вид, отлично сбалансирован. Решено - оставляю себе. Патронами как-нибудь разживусь.
Вернувшись, нашёл пленного без кобуры, ножен и сапог. Дивные сапоги стояли возле моего ящика, в смысле там, где я сидел.
- Майор, предлагает Вам померить, - перевёл почему-то Дахно.
- Намба, гут, - вдруг по-немецки обратился я, к пленному.
- Ша перевёл.
Тот только слегка наклонил голову.
Мои глаза отказывались отрываться от замечательных сапог. Примерить, что ли? Обязательно! Может и не подойдут.
Ещё как подошли! Колодка такая удобная, жёсткие голенища, помыть, начистить, можно вместо картины на выставке показывать!
Майор залопотал:
- Примите в подарок от императорской армии.
Нехорошо, как-то сказал и улыбочка какая-то презрительная.Сидит тут с голой задницей и лыбится. Передадим его когда-нибудь, он на первом же допросе меня сдаст. Какой человек будет допрашивать, как всё обернётся... Дахно, даром что в регулярной армии недавно, стоя у майора за спиной, глядя мне в глаза провёл стволом автомата по горизонтали, а я кивнул.
Мгновенно, Дахно, скинул свои перетянутые проволокой кирзачи, натянул мои, сунул в руки, майору свои обноски - ветераны.
- А это тебе, от Советской армии. Можно не одевать, нам не далеко.
Через минуту, короткая автоматная очередь и довольно притаптывающий, моими сапогами, Сашка, докладывал
- При попытке к бегству, лейтенанта свалил, гадюка, и бежать.
- Аркаша, понял?
- Да сто лет он мне не вс...., что б, я ночами из-за него не спал! Тоже мне ещё первый японец!

- Ну, значит договорились. Пойдём, особисту доложим.
- Вы чекисту саблю японскую отдайте!
- Это меч, называется катана. Все офицеры носят, даже в танки и самолёты с собой берут.
- Спасибо, Аркаша, вот пусть особист, эту катану носит.
Такие дела. Человека загубили, а вроде, всем легче стало.
Однако, снился мне этот майор, всю жизнь. Народу за две войны я побил не мало, а снился, японский майор с сапогами.
Пока шли в особый отдел над головой пролетели две шестёрки фронтовых бомбардировщиков Пе-2.
Быстро среагировали. Пол часа как наш летун передал своим об аэродроме. Вскоре по степи долетел далёкий рокот. Хана двум чугаям. (Знать бы что это). А вот и наши соколы возвращаются. Все двенадцать, без потерь!
Особисты, на сообщение о пленном прореагировали спокойно.
- Захоронили?
- Так он через речку переправлялся, там и плавает.
- А сапоги, на берегу оставил?- майор ткнул пальцем мне в ноги.
- Точно, видать утонуть боялся.
- Ну и хрен с ним! Хитрый япошка был.
- Разрешите идти? Если что, я у командира полка.
На полдороги  перехватил Дахно,
- Срочно к командиру.
- Чего там?
- Всех офицеров собирают.
Между двух грузовиков натянули сеть, в тени - штаб.
- Новые указания, опять делимся, у каждого полка свой маршрут. Конечный пункт - Порт-Артур.
- Здорово!

- График движения не нарушать, как бы не хотелось побыстрее.
В оперативной сводке сообщили: 132 стрелковый полк 1-го Дальневосточного, не встречая сопротивления рванул вперёд, далеко углубился на вражескую территорию, так вот, наша  бомбардировочная дивизия, по ошибке, раскатала этот полк, до одного человека!
Если б мы здесь не остановились, завтра нам могло достаться. Задача на завтра, занять аэродром и оборонять до следующей  команды. Тронемся в четыре утра, по холодку.
Разведка! Два бронетранспортера на тот берег. Прошерстить камыши, как будете уверены, что там чисто, две ракеты, зелёная и красная. До вечера оставаться там в охранении. Как камыш проверят, бойцам побатарейно купаться, стираться. А то, как "анчутки" ходят и пованивают. По подразделениям!

Речка была широкая, но мелкая. По шею, в самом глубоком месте. У солдата три удовольствия: сон, еда и баня. Пока одни жарились в раскалённых бронетранспортёрах у зенитных пулемётов или лежали в боевом охранении, другие - с гиканьем, хохотом, солёными шутками с удовольствием плескались пусть в тёплой, но всё равно освежающей, а главное очищающей воде. А ещё в этой реке, было качество, которое очень нравилось советским людям - простор! Можно было плескаться с друзьями, не хочешь, отплыви на 30-40 метров и мойся в одиночку. Не торопясь! Вот оно счастье!
С другого берега разведчик пригнал лошадь японского майора. Японец  спрятал коня в камышах. На нём, он и рассчитывал уйти, когда же понял, что от бронетранспортеров не ускакать, увёл преследователей в сторону. Коник средненький, приз на скачках на таком не возьмешь, но хорошо ухоженный. Шерсть блестела, потёртостей нет, копыта обработаны. Дорогое седло и потник. От нечего делать, расседлал. В одной из седельных сумок нашёл скребок, повёл коня купать. Выкупав, вычесал колючки, застрявшие в короткой шерсти. Выгулял на коротком поводу. После того, как скормил немного зерна, из седельной сумки, с коником установился контакт. Он спокойно дал себя заседлать. К командиру полка я подъехал верхом.

Товарищ полковник, возьмёте трофей?
Взял бы, да куда его девать? А в прочим, прокачусь с удовольствием!
Вскочив в седло, Чапаев, почти с места, послал коня в галоп. Умеет командир обращаться с четвероногим транспортом.
- Ну вот, теперь мне ещё с конём возится придётся, - выкатился из под машины адъютант Чапаева - Чтоб ты пропал, Виталя.
- Общение с лошадьми, облагораживает. Будет трудно - зови, помогу.
Через пол часа командир вернулся.
- Беру трофей! Чтоб тебе в замен дать?
- Разведчикам, я только привёл.
- Гонцов, за хорошую весть во все времена награждали.
- Харитон, - позвал адъютанта, - Достань мою ручку-самописку и чернил баночку, не гоже моему начальнику штаба, тупым пером по чернильнице стучать.
- Спасибо , Иван Васильевич! Дорогой подарок.
На командирскую ручку, я давно заглядывался. Неплохо день прошёл. Сапогами обзавёлся, автоматической ручкой и приличным пистолетом, искупался, постирался, а пойду ещё сплаваю! Курорт - не война.
В 3-20 подъём, проверка готовности, в 4-00 доклад в штаб фронта и опять неожиданность - на закате аэродром захвачен нашими десантниками, но нам продолжать движение, согласно графика. В переводе, это значит, обстановка по прежнему не ясна.

Запустились, двинулись. Мимо аэродрома запросто проскочить можно было. Два одноэтажных глинобитных барака, несколько палаток и пункт управления, смонтированный на грузовичке. На стоянках обгорелые остатки самолётов. На земле ровными рядами лежали пленные солдаты - китайцы. Их охраняли четыре десантника. Командир десантников обрадовался, что всю эту толпу можно сбагрить на наши плечи. Никакого сопротивления не было. Десантники на четырёх Дугласах приземлились, к ним торжественно вышел начальник базы, отдал меч и пистолет и объявил, что ввиду невозможности сопротивляться, гарнизон (около 150 человек), сдаётся. Они мол китайцы, и против нас ничего не имеют. Приказа от императора ПУ-И сопротивляться не было. Сами принесли своё оружие, аккуратно сложили в ящики, построились, теперь вроде, спят, так же по подразделениям. Что с ними делать не ясно.
-  Принимайте это хозяйство. Нам дальше лететь нужно.
- Капитан, мы тоже не комендантская рота, кстати, куда дальше, что знаешь?
- Карты мы тут взяли, там много чего интересного.
- Поделишься?
- Одну дам, сами понимаете, в штаб фронта нужно доставить, ну и себе конечно, только надписи на японском.
- Переводчика, срочно и рацию на передачу.

Звегильского посадили расшифровывать карту, а командир вёл переговоры со штабом фронта и видимо не сильно удачно.
- Китайцев гнать к чёртовой матери, Трахт, здесь запас продуктов должен быть, разберись. У их командира узнай дневную норму, выдать каждому трёхдневный паёк и к.... К вечеру, край к утру подойдёт какая-то молодёжная дивизия Китайской Красной армии, оружие и продукты, короче - всё, передать им. Пока не передадим будем стоять здесь.
Подошёл наш лётчик.
- Сейчас мне из дивизии передали, часа через два прибудет передовая группа наземных специалистов, готовить аэродром. Сюда истребительный полк перебазируется.
- Виталь, Иосиф, пойдём на воздух, покурим.
Тут такое дело, японские самолёты летают на спирту.
- Как на спирту?
- Вместо бензина.
- Спирт питьевой?
- Не знаю.
- Но если метиловый, пить нельзя
- Как определить?
- Не знаю.
- Оглянуться не успеем, солдаты найдут и попробуют, когда наши прилетят поздно будет, они сразу искать начнут.
- Как меня эта тема надоела, с самого Кёнигсберга! Йёсь, действуй, Начинай с китайца, покажет ставь охрану, мол яд! Дальше поглядим.
Переводчик тихо сходил с ума у карты.
- Понимаешь, тут иероглифы японские и китайские, условные обозначения, тоже не наши.
- Давай с нашей картой попробуем состыковать.
Положили рядом две карты, наша похожа на школьную контурную, японская на детскую раскраску, причём на сером фоне нанесены разноцветные значки. Границ населённых пунктов не было, видимо величина иероглифа обозначала количество населения. Реки обозначались зелёными значками, тоже разной величины. А ещё были черные, голубые, красные, коричневые значки Стало понятно, что без посторонней помощи нам ни за что не разобраться.
Этот день был самым мучительным и изнуряющим. Такой усталости, я не ощущал за многие годы. Бойцы занявшие круговую оборону по периметру аэродрома не понимали зачем им долбить жёсткую как бетон землю, когда есть полторы сотни пленных. Каждому расчету, приходилось объяснять, что это не пленные и через несколько часов их отпустят.

К счастью, в аэродромном хозяйстве нашёлся трактор с лопатой - ножом, для ремонта взлётной полосы. Работа пошла. Охрипший Трахт, облазивший все склады, исписав хитрыми вычислениями несколько листков, в конец в них запутался, тупо сидел под стенкой барака в тени. Китайский командир, тоже устало, что-то пытался ему объяснить.
Грохнувшись прямо на землю возле Трахта, махнул китайцу, замолчи мол. Хлебнул горячей воды из фляги, Жара эта чёртова!
- Сашка, позови переводчика и на счёт обеда узнай.
Подошедшему Звегильскому объяснил.
- Про китайского командира, мы с тобой забыли, он японский обязан знать. Спроси!
- Точно! - побалакав, Ша доложил: - Акцент странный, но понять можно.
- Ну вот и с картой разберёмся.
- Подождите с картой с этой толпой необходимо определиться. Рис есть, просо, сушёные фрукты, а сколько на день я, как не бился, понять не могу. И объяснить, что мы их отпускаем, тоже не могу, Толкал, поджопники давал, кланяются и не уходят.
- Поджопниками объяснял? Ну Вы и лингвист!
- Бросили одного, тут ещё авиаторы прилетели, везде носы суют. А тут спирта, всем выкупаться хватит!
- Давай, Ша, объясни про Китайскую Красную армию, про сухой паёк на три дня и чтоб через час никого не было.

От удивления глаза у китайца стали почти нормальными, спросив разрешения, он побежал к своим.
Через десять минут, мешки с продовольствием вытащили на простор и организовано стали выдавать желающим. Всеми этими делами занимались сами китайцы. Никто не лез без очереди, не толкался. Каждый получал три горсти риса, пшено, которое запросто влезало в один карман и девять сухих фиников. Трёхдневный паёк!
-
- Может им по фляжке трофейного спирта выдать?
Китайский командир попросил разрешить набрать каждому по фляге воды.
- Щедрость русской армии не знает границ, подарив им жизнь, доблестная армия, подарила им свободу и запас продуктов, спирт это бесценный подарок, но без воды солдаты погибнут.
- Хорошо, пусть берут воду.
- А почему, часть людей не получают продукты?
- Они хотят дождаться Китайскую Красную армию.
- Воевать хотят?
- В армии кормят, а у этих людей, дома и так едоков много.
- Командование Советской Красной армии просит Вас задержаться и немного нам помочь.
- Почти пятнадцать лет назад на нашу землю пришли японцы и никогда не просили. Можете располагать мной, как угодно.
- Те, кто остался ждать, всё равно могут получить сухой паёк. У меня приказ - выдать всем!
- Мне тоже получить?
- Вам, мы выдадим советский паёк. Сашка, как с обедом?
- Готово.
- Ещё одну порцию и ложку организуй.
- Сделаем.
На воздух вышли командир с замполитом.
- Где начпрод?
- Трофеи половинит.
- Чего ему не хватает?
- Говорит рис замечательный и фиников, солдаты не пробовали, сказал на перловку поменяет.
- Финики?
- Не, рис.
- Летунов накормить нужно, они только с сухим пайком прилетели
В двух словах доложил командиру о роли китайского командира.
- Хорошо. Оформи его переводчиком китайского. Пообедаете, час на отдых.
- Зовут - то его как?
- Чан Сун Ли.
- Лёшей будем звать, спроси пойдёт?
Китаец закивал.

Сели обедать. Лёша, Ша, и мы с Трахтом. Ложке китаец сильно удивился. Повертел приспосабливаясь, но глядя на нас быстро освоил, потом даже похвалил, удобно. Но второе ел палочками. Теперь мы смотрели во все глаза. Сто грамм коньяка, налитые Трахтом выпил абсолютно по-русски. После обеда, закурив ароматные, но слабенькие японские папиросы, Лёша спросил, какой праздник у нас сегодня.
- Почему праздник?
- Еды много. Китайцы так много только по праздникам едят.
- Теперь каждый день у тебя праздник будет!
- Каждый день нельзя, толстым станет.
- Пусть попробует, у нас потолстеть не получается.
- Всё. Час отдыхать.
Через час опять пустые хлопоты. Вернулись разведчики. На сто километров противника нет. Приняли оперативную сводку, по всем фронтам. На побережье Тихоокеанский флот высаживает десанты. Ожесточённое сопротивление.
Первый дальневосточный ведёт наступательные бои, продвигается вперёд но с потерями. Прикинули по карте. Такого размаха с немцами, мы позволить себе не могли. Здесь берём в "клещи" всю японскую группировку целиком: 1-й Дальневосточный слева, 2-й - справа. Флот блокирует подвоз с моря и захватывает порты. Если получится, это будет самая масштабная военная операция. Полк, похоже, на самом правом крыле правой стороны "клещей". Здесь нас не ждали. Пойдём по тылам, отрезая снабжение.

Жизнь потихоньку налаживалась. С картой разобрались. Всех накормили. Небольшой запас японских ботинок выдали, особо нуждающимся. Аэродромный трактор прибрали к рукам, заберём с собой. Спирт оказался нормальным. Начпрод залил куда возможно. Кое кто из батарейцев попробовал. Наказывать испытателя не стали, уложили в тени спать.
Взяли джип, съездили на речку искупаться. Вернулись к ужину, но покушать не успели, начались "китайские фокусы". Сперва караульный привёл босоногого оборванца в конической соломенной шляпе. В руках связной Китайской Красной армии держал фузею "времён Очакова и покоренья Крыма" Настоящее кремневое ружьё с полкой для пороха и круглым кремневым воспламенителем. Его послали нас предупредить о подходе дивизии.
Связной всю дорогу бежал.
Командир приказал накормить и одеть скорохода.
Через полчаса поднимающаяся пыль доложила о прибытии, молодёжной дивизии.
Такого мы ещё не видели!
По степи бежала колонна босых людей в коротких черных штанах и в черных свободных рубахах на выпуск.
По четыре в ряд, люди держали носилки, в которых лежало разномастное воинство. Сгрузив возле поста "дивизию" численностью с наш батальон. Одна треть, передав носилки, другой трети, убежала по степи за горизонт, а к нам на переговоры пожаловали командир с комиссаром и переводчиком.

Переводчик возможно понимал какой-то язык, но точно не русский. Пришлось звать Лёшу. Начались сложные переговоры, с китайского на японский, затем на русский.
Китайские командиры сразу не понравились. Высокомерные юнцы с плохими зубами. Однако принять оружие, продовольствие и обмундирование сразу согласились, а вот принять на себя охрану и оборону аэродрома не хотели. Я эту тягомотину слушать не стал, вышел рассмотреть воинство. Пацанва с 16-ти до 20-ти лет. Тощие, вооружённые кое как. Музей вооружения можно открывать. Для кого они представляли опасность, не понятно. Не вооружённая часть с носилками, были "мобилизованные" крестьяне из ближайшей деревни. Донесут этих до ближайшей деревушки там ещё мобилизуют, этих может, отпустят. А возможно напеременки понесут до следующей. Воины не должны быть уставшими. Как эти высохшие как мумии, крестьяне весом килограммов по сорок, бегом пробегали с грузом значительные расстояния, не понятно. Позднее выяснилось, таким образом выполнялись марши до ста пятидесяти километров в день.

Сбагрив общение с коммунистами на замполита, командир вышел на воздух.
- Виталя, не кажется тебе, что мы превратились в передвижной пункт питания.
- Ну этих, мы при всём желании накормить не сможем, хотя носильщиков жалко.
- Спирт китайцам нельзя отдавать, лучше авиации оставить, они к спирту привычные.
В 4-00 полк отправился к очередному пункту назначения. Двухсот километровый переход.
Через три часа стали попадаться сопки. Пришлось перестроиться в три колонны.
Бронетранспортеры разведчиков метались как собаки, охраняющие отару овец.
Скоро объезжать пологие курганы стало невозможно и дорога превратилась в череду затяжных подъёмов и натужных спусков. Кто хоть раз был в горах, знает, что спускаться с грузом тяжелее чем подниматься. Радиаторы закипали, приходилось останавливаться. Заливать драгоценную воду, позднее, просто ждать, когда остынет. Жара стояла такая, что воздух извилистыми струями поднимался вверх, по этому соседние сопки как бы дрожали, а дальние как бы, передвигались. Постепенно подобрали режим движения. Три сопки, сорок минут остановка. Стало ясно, что засветло до нужной точки не дойдём. Через несколько часов сопки "сдвинулись" влево, а перед нами опять открылась ровная как стол, степь. Ещё через час с правого фланга, примчались разведчики.

- Японцы! Правее сорок, железная дорога, в эшелон загружается японская воинская часть. Орудий, танков не обнаружено.
- Атакуем с хода. Двумя батареями. Первая, вторая. Сближаемся до трёх километров, накрываем осколочными. Третья, четвёртая, пятьсот метров сзади в резерве.
- Начальнику штаба определить рубеж атаки. К бою!
Толком не успели отъехать от исходной, рация заорала
- Слева, танки!
То пусто, то густо, разворот влево, вперёд!
Из-за сопок в клубах пыли выдвигались японские танки. Сколько, определить невозможно.
Направление движения, к железной дороге, перпендикулярно нашему.
Схема та же, выдвигаемся, сближаемся до трёх километров, огонь осколочными - броня у них слабенькая и ходовая ни к чёрту.
Огонь с открытых позиций. Плевать, не впервой!
 Разглядеть можно только передние машины, всё остальное скрывали красные облака пыли, поэтому наше выдвижение они прохлопали. И первые пристрелочные выстрелы, тоже.

Недолёт. Выстрел. Опять недолёт. Заметили и стали! Что за чудо! Им сблизится нужно или в сопки тикать, а они встали. Из пылевого облака вылетела серия сигнальных ракет. Потом из этой красной кляксы запылила в нашу сторону машинка типа "Джип".
Комбат-1
- Может накрыть, важного японца?
- Погодь, вдруг сдаваться едет?
- На хрена нам пленные танкисты, застрянем здесь без воды, давай жахнем!
- Погоди.
Из машины стреляли разноцветными ракетами, явно поговорить хотят.
Подъехал Чапаев
- Отставить огонь!
Неужто со стороны мы тоже так пылим?
Джип остановился. Из него выпрыгнул жутко матерящийся Герой Советского Союза. Свои! Устаревшие БТешки. Пронесло. Без крови обошлось.
Пока матерились, знакомились, обменивались радиоволнами и сигналами, выпили по чарке за знакомство - японцы погрузились и уехали.
Пункт назначения у нас с танкистами общий, задачи разные.
У них - сходу захватить мост, через довольно широкую реку, затем занять и удерживать плацдарм на другой стороне, у нас оборонять этот мост с двух сторон. Ещё должна подойти пехота, для полевого заполнения.

Всем нужна вода. Если ждать, пока два полка удовлетворят свои потребности, к мосту выйдем ночью. Опасно. Потери можно не обязательные понести и мост потерять.
Решили действовать тремя волнами. По двум маршрутам отправить разведку. Танковую и нашу. Через час вторая партия. Идут: танковый батальон и наша батарея. Потом основные силы. Если серьёзное сопротивление, разведка отходит, перегруппировываемся и с рассветом...
Со стороны места, где грузились японцы, полетели зелёные ракеты, наши разведчики сигналили:
- Сюда!
На ходу определили, кто с какой волной пойдёт, я опять напросился идти с разведкой. Задача разведки смотреть, а моя, решать тактические задачи. Командир разрешил.
Через пол часа, разведвзвод танкистов на мотоциклах с ручными пулемётами и два наших Скаута, уточнив направление по компасу, на максимальной скорости мчались к городку со смешным названием. Солнце скатывалось к горизонту, но жара не спадала.
Высунувшись по грудь из машины, чтоб хоть встречный воздух обдувал, ощущение такое, как в парной кататься на велосипеде. Бельё насквозь мокрое, пот противными струйками стекает по спине и груди.
После Германии, пока мы воевали только с грязью и жарой. Где противник? Сегодня, хоть из дали мы видели врага и он опять куда-то делся. Где нас ждут с "горячим" приёмом?
Впереди показались строения. Связываюсь с мотоциклетной группой.
- Вы слева, мы справа. Добираемся до реки, дальше на встречу вдоль реки до моста.
Кто мост увидит, сообщит. Технику замаскировать, осторожно подойти, осмотреться. Связываемся, принимаем решение. Если жёсткое сопротивление, назад, точка сбора - здесь.
- Понял. Выполняю.

Броники мчались к цели, объезжая горд с левой стороны, странные здания с загнутыми краями крыш, халупы из тростника и картона и каких-то тряпок. Ни военных, ни оборонительных сооружений не видно. Жители в одеждах двух цветов или в черном, или в белом настороженно рассматривали невиданные здесь машины. Ни страха, ни восторга народ не показывал. Вот и берег. Обрыв метров тридцать. Да, без моста тут техника не пройдёт, а вон и мост. Тут и рация ожила.
- На берегу. Мост километрах в пяти. Разрешите сблизится до трёх.
- Разрешаю.
Буйная растительность позволяла незаметно подойти почти в плотную. Немного проехали вдоль обрыва, замаскировали технику, оставив радиста и связного, осторожно перебежками стали подбираться к цели. Мост стратегический. Деревянный. Ажурная конструкция из толстых брёвен высотой тридцать-сорок метров. Охраны не видно.
- Двое вниз. Вплавь на другой берег. Осмотреть опоры, на предмет минирования и охраны другого берега. При обнаружении признаков минирования одновременно поднимите вверх левые руки.
- Одного наблюдать за ними.

Ребята осторожно стали спускаться по довольно крутому, но не отвесному берегу.
 Абсолютно незаметного спуска не получалось, пыль выдавала. Поглядим будет ли реакция. Группа затаилась в кустарнике, метрах в пятнадцати от края моста. Если оборону готовили, кустарник необходимо было вырубить. Из кустарника, по левую сторону просигналили танкисты. Им показали, мол командира сюда!
Командир вышел и не торопясь пересёк открытое место.
Молодец! Перебегающий, переползающий человек больше привлёк бы внимание, если, конечно есть наблюдатели.
- Пошли пятерых по дороге в город, пусть метров сто пятьдесят пройдут посмотрят.
Одного, с моим на мост, ползком до другой стороны. Увидят взрывчатку, назад.
- Думаешь заминировано?
- Рисковать нельзя, стратегический мост. Представляешь через сколько сотен километров сможем технику переправить, если этот снесут?
- Странно, гор нет, а тут такая щель в земле.
- Да тут, всё странно!

Пятёрка танкистов перебежками направились к городу, а двое поползли на мост.
Мост заминирован! Подрывник притаился на перекрестье брёвен. Нашёл точку, позволяющую рассмотреть в бинокль, практически обнажённого человека, к которому тянулись провода. Он спал! Конечно от звука работающих двигателей он проснётся.
Ух, азиаты! Зачем тратить сотню, другую солдат на оборону, посади одного смертника, и мост взорвёт и урон нанесёт. Как гарантировано его снять, так, чтоб не успел замкнуть цепь? Сперва нужно найти точку, с которой гарантировано попасть в подрывника.
Снизу и сбоку мешали опоры. Сняв сапоги, чтоб не греметь, облазил мост. Идеальная позиция нашлась прямо над взрывником. Из чего стрелять? Автомат не годился из за рассеивания, пистолет - малая поражающая мощность. Винтовок не было. Одновременно несколько голосов
- ПТР в бронике!
Развед взвод в бою оборонял штаб полка и на вооружении имел четыре противотанковых ружья.
Пара разведчиков сбегали за противотанковым ружьём. Загнал 14 миллиметровый патрон. Осторожно, чуть не на цыпочках вдвоём поднесли 17- килограммовую винтовочку. Новая беда. Целится пришлось вертикально вниз, то есть согнувшись пополам. Удерживать трёхметровую железяку и целиться по определённой траектории совсем не просто. Попасть нужно в голову, но не задеть взрывную машинку, висевшую на груди. Устройства таких машинок я не представлял и по этому лучше её  не задевать.
В конце концов приспособился и выстрелил. Из затылка брызнуло красным, но положение тела не изменилось.
- Вот это выстрел! Даже не сместился.
- Танкист, двоих под мост срезать провода и взрывчатку. Радио в штаб - Мост наш!
Оборону организовывали уже в темноте. Ночью подошли танкисты и наши. К обеду следующего дня, подтянулась пехота. Приходили китайцы, приносили на продажу тряпки, еду, но в виду отсутствия у нас китайских или японских денег, уходили, всячески выражая пренебрежение. По-моему на освобождение им было наплевать. Более десяти лет они жили при японских оккупантах, теперь пришли другие. Ничего не изменилось.

 1-й Дальневосточный вёл кровопролитные бои, на островах и побережье гибли моряки. Левый фланг нашего фронта тоже нёс потери, а мы позагорав сутки возле моста, двинулись дальше.
Опасаясь минирования дорог, двигались по полям. В Китае собирали несколько урожаев. Все поля разделены на квадратики. На одном всходит, на другом сажают. Прекрасно понимая, что наносим урон, но жить хотелось с каждым днём всё больше. Аборигены, с тяпками на бронетранспортёры не кидались, но кулаками вслед махали.
На дороге застыла сгоревшая тридцать четвёрка. Воронок рядом не было, похоже подрыв. На обочине свежий холмик, фанерка с фамилиями ребят.
Высоко в небе появились точки. Остановились, подозвали авиатора. 
- Вызвал прикрытие?
- Вызвал, но тут не всё просто.
- Что не прилетят?
- Прилетят, не в этом дело.
-?
- Видите, они не приближаются, это значит летят на большой высоте. Яки, там не достанут. Это дальние бомбардировщики. У немцев таких не было.
- Опасно? Что делать?
- Если загружены мелкими бомбами, накроют большую площадь, только где будет эта площадь? С такой высоты точно не сбросишь. В воздухе на разной высоте разные течения, без пристрелки ни в жизнь не попадёшь, а развернуться они где-то возле Монголии. Если по нашу душу, у них есть один заход. Пока ещё не определить, пройдут они над нами или в стороне.
Нужно рассредоточиться как можно шире и сетками прикрыться. Мы их плохо видим и они нас тоже могут не заметить.

Техника не торопясь расползалась по полям. В небе появились две восьмёрки ястребков. Японские бомбовозы приближались очень медленно.
Уже точно можно различить девять точек, за которыми стали тянуться белые шлейфы.
- Это инверсионный след,- объяснил лётчик.
 - Мне ещё в училище рассказывали, но живьём первый раз вижу.
На 6-7 тысячах метров, влага сконцентрированная в воздухе конденсируется в след.
- Ваши туда достанут?
- Нет, нужны кислородные маски, оборудование.
Истребители упорно карабкались вверх, но вот головной, почти остановился, и перевернувшись через крыло полетел вниз. За ним ведомый и следующая пара.
В общим наши маленькие летели значительно ниже японцев. Ну хоть снизиться не дадут. Рассредоточились.
-  Первая батарея вправо 40 два километра. Вторая влево 90 полтора. Третья на месте. Четвёртая 135 влево два. Одеть каски. Окопаться.
Каска от железа редко спасает. Тут всё зависит от угла касания и силы удара, если на излёте, может сохранить жизнь. Каска гарантировано спасала от кусков земли разлетающихся от разрыва. Зимой смерзшаяся грудка земли не лучше металлического осколка, вот тут каска самое то! Технику закопать ясно, не успеем, но для себя неглубокое углубление можно выкопать. Можно, конечно и так полежать, но это если дальнейшая судьба совсем не интересует.

Четырёхмоторные гиганты медленно приближались. Маленькие уже несколько раз меняли направления на противоположные. Им на смену прилетела следующая группа. Наши ясно давали понять: - Снизится не дадим!
Укрытие я себе выкопал и лёжа на спине в бинокль наблюдал за воздухом. Наблюдал и думал. Три сотни народа лежало на поле. Разных званий, разного опыта, разных годов рождения. А сейчас по сути, разделились на две категории. Кто пострадает, а кто отряхнётся и поедет дальше, к морю и от тебя лично, не зависит в какую категорию ты попадёшь.
Оторвался от бинокля и ещё на штык углубил своё убежище, а потом ещё на один. На конец от самолётов отделились по четыре точки. Через несколько секунд всё пространство заполнил свист тяжёлых бомб. Серия далёких разрывов, ещё серия - ближе. Одновременные разрывы с разных сторон. По приличной задержке спрессованного воздуха перекатывающегося через мой окопчик, понял взрывы не близко, однако подбрасывало так, что из укрытия могло выкинуть. Что ж за бомбы они кидают? Всё тишина. Повернулся на спину, японцы всё так же висели над нами. Огляделся. Дымов и огня не наблюдалось. Уже не плохо. Пыль с гарью сгоревшей взрывчатки ветер носил в разных местах. Куда упали бомбы, я из своей ямки определить не мог.
Из своего укрытия вылез авианаводчик.
- Всё, пролетели! Можно "отбой" играть.
- Что они бросали?
- Пятисотки, а может и побольше.
Поле ожило. Пошёл к рации, принимать доклады.
Первая: - Потерь нет.
Третья: - Пронесло.
Четвёртая: - Без потерь. техника не пострадала.
Разведвзвод: - Без потерь.
Хозвзвзвод: - Доложу через 10 минут.
- Вторая, вторая?
-Докладывает Харитонов (комбат-2). Волной перевернуло Скаут с орудием и один Студер со снарядами.
- Как люди?
- Студер упал на бок, привалил щель с водителем. Вроде живой. Сейчас  грузовик разгрузим, поставим на колёса. Кстати, колёса в клочья, все четыре и два на Скауте.
- Понял, поможем.
- Комбаты, кто техпомощь видит, пошлите во вторую.
- Уже послал.
Подошли Трахт со Звегильским.
- Как ощущения Аркаша?
- Никогда так страшно не было. Два раза из окопчика выбрасывало.
- Это нормально, не бояться только сумасшедшие, хотя в 41-м видел как дурдом эвакуировали. И они боятся, а вот окопчик глубже нужно рыть, не для дяди же?
- Понял. Есть, глубже.

Иёська с заговорщицким видом пригласил  нас за броник.
- Товарищи офицеры, за первую совместно пережитую бомбёжку.
Выпили по колпачку спирта.
Испуганного водителя  вытащили, колёса поменяли, фаркоп на Скауте, свёрнутый на бок, выровняли кувалдой, собрались в походный порядок и - вперёд. Сегодня противник высыпал на нас около 18-ти тонн взрывчатки с нулевым результатом. Что-то похожее мы творили в 41-м, 42-м. Самая большая потеря, трофейная командирская лошадь оборвала уздечку и убежала неизвестно куда. Искать командир запретил. Лошадям бомбёжки тоже не нравятся.

12 августа 1945г

Получили оперативную сводку очень интересного содержания. Император Хирохито по радио отдал приказ всем японским военным и гражданским властям о прекращении сопротивления. Но так как письменного приказа не было многие командиры объявили, что это заявление провокация русских продолжали пытаться оказывать сопротивление. Внезапно пришёл приказ повернуть влево, в квадрате... изготовиться к стрельбе по площадям.
Прибыли, развернулись. Несколько японских пехотных воинских частей, воспользовались удобным (по их мнению) рельефом устроили, что то вроде УРа (укреплённого района). Укрепив пулемётными гнёздами несколько сопок, стоящих как бы овалом, в окопах сидела пехота вооружённая винтовками. После Кёнигсберга это было как-то не серьёзно. Разведчики, особо не скрываясь выдвинулись вперёд, для корректировки огня. Как только бомбардировочный полк стал в круг и начал безостановочно обработку вражеских позиций, подключились и мы. Выпустив по пять снарядов, получили команду "отбой". Сдалась группировка.

 Попросил у командира Виллис, взял Трахта и Звегильского поехал посмотреть поближе. Особисты и начальник разведки уже работали. Звегильского тут же у нас отобрали допрашивать лысого японца. Ошарашенные солдаты выходили строем под командой унтеров и офицеров, аккуратно складывали оружие, амуницию. Также организовано садились на землю. Как же мы, сидели сутками под таким же огнём и даже мыслей о сдаче не мелькало?!
Правда не все сдались. Несколько тел со вспоротыми животами и полу отрубленными головами лежали в пыли густо залитой, тем что выливается из вспоротого живота. Сепуку! Нежелание жить в позоре. Аркадий подробно рассказывал о древнем обычаи. Если самурай считает, что он опозорил своего командира, он совершает харакири - сепуку и ещё пара названий этого процесса. Если у этого самурая есть друг - ассистент, то как только первый всаживает ножик себе в левую часть живота, второй сзади мечём сносит ему башку.
Не думаю, что смотреть на этот процесс приятно, но видеть тела после - просто отвратительно. Скажу только об одном аспекте - мухи!

Более уничтожительного раскаянья представит себе трудно.
Мужество это или трусость? Безусловно мужество! Мужество не безразмерно. Нельзя каждую секунду быть мужественным. За войну я сотни раз видел, когда бесспорно храбрый мужественный человек, как бы ломался, не навсегда, но какое-то время просто уставал от готовности умереть и пытался себя сохранить. А бывало наоборот, ничем не проявивший себя "серенький" боец осознано ложился со связкой гранат под танк, спасая сотню запаниковавших солдат и смертью своей возвращал остальным смелость и мужество.
Вопрос, стоило ли, всю жизнь копить мужество, чтоб так погано умереть?
- Иёска! Пошли на хрен отсюда. И налей, только нормально, не колпачок.
Вернулись к машине выпили по полкружки чистого, зажевали галеткой. Подошли наши офицеры - особисты с Аркашей.
- Чего отмечаем? - спросил главный, вынимая из полевой сумки складной стаканчик с фашистским орлом.

- А Вы чего интересного узнали?
- Есть фактик интересный. Полковник рассказал, что воевать они не собирались, хотели почётно сдаться, а их никто не спросил, сразу долбить начали. Но занятно не это, а то что они уверены, что в Китае мы начнём воевать с союзниками и позовём японцев воевать вместе с нами. Они, мол будут хорошими соратниками.
- Интересная логика. Мы в эту войну ввязались, чтоб союзникам помочь!
- Не всё так просто, капитан. Союзники! Какие они нам союзники! Та война кончилась. Империалисты никогда не откажутся от мечты уничтожить государство, построенное на идеях социального равенства. Теперь опять у каждого свои интересы. Что ж ты думаешь, мы не поможем коммунистической партии Китая победить Чан-кай-ши и взять власть во всём Китае?
- Видел я этих китайских коммунистов!
- Молодой ты ещё - подполковник протянул стакан. Выпил, крякнул, закусил.
- В Гражданскую у нас, сразу все сознательные были? Воспитывать людей нужно. Вон мы какое поколение вырастили!
Он хлопнул нас с Иёськой по плечам.
- Ваши дети ещё лучше будут. И здесь всё наладится. Поможем. Опыт есть. Ладно, запрягай.

Так мы продвигались к своей цели, далёкому, но незабытому, городу русской воинской славы - Порт-Артуру. Изредка постреливали, в основном, одиночки. Несколько раз на встречу выходили военные и гражданские и демонстративно вспарывали себе животы. Теперь эти смерти ни кого не трогали, меня во всяком случае.
Интересно, что сначала японское правительство подписало капитуляцию, а командующий Квантунской армией только на следующий день.
Пьяный поход закончился. Всех наградили медалью "За побуду над Японией". Английская королева подарила всем офицерам Советской армии парадный мундир. Ну как мундир, отрез тонкой шерсти лучшего качества и сумму денег на его пошив. Шерсть правда была отличная, хотя цвет не наш.
Британский "хаки" был гораздо светлее нашего "защитного". Спустя десяток лет, в Советском союзе я встречал людей, мужчин и женщин, одетых в различные вещи из этой замечательной шерсти. Наверное каждая русская женщина через несколько часов, умела из необъятных офицерских галифе сделать модную юбку и на жилетку ещё оставалось.
А война с союзниками действительно чуть-чуть не началась.

Когда вошли в город и обалдело смотрели на диковеные громадные трёх вагонные трамваи, носившиеся по холмистому городу с невероятной скоростью. Не дав устроится, нас сразу погнали на берег моря.
Орудия ставили на пирсах, просто в береговой полосе. Тут же, пленные стали носить мешки с землёй, обкладывать орудия со всех сторон.
На горизонте дымили союзные эскадры. Приказ, пристреляться.
Артиллеристы есть? Как пристреляться по гладкой поверхности без ориентиров? Собрали всех офицеров, у кого какие идеи. Сошлись на таком способе. На шлюпке устанавливаем катушки с кабелем (мерные отрезки), через километр, шлюпка сбрасывает буй на якоре, через два второй, через три третий.
Из-за излома берега придётся сделать три таких линии ориентиров. По ним и пристреливаться.. Сказано - сделано. Пол дня солдаты осваивали флотскую науку, а остальные осваивали городок японских артиллеристов, попутно отбиваясь от конкурентов - квартирьеров. Бойцовая репутация солдат с чёрными ромбами на рукавах в войсках была хорошо известна, так что обошлось без серьёзных стычек.

Прекрасный городок с видом на океан. Отсюда рассмотрел, что все высоты заняты артиллерией серьёзных калибров.
Та, ёлки палки, неужели по новой всё закрутится? Мне и то надоело. А как семейным?! Капитулировавшие японские артиллеристы сидели на территории на сопке в центре городка.
 Командир подозвал к себе.
- Трахт, Звегильский берите японских офицеров, сделать опись на складах, пусть еду сами себе готовят, подготовить боксы для техники, в первую очередь для машин и Скаутов. Орудия пока на берегу постоят.
- Колобов, на берег. О результатах пристрелки доложишь. Дежурство у орудий круглосуточные, пищу там принимать будете.
Тут особист сунулся.
- Звегильский требуется.
- Извини, не до тебя, До вечера он занят, поищи переводчика у японцев.
- Понял. Разрешите идти?
- Все свободны. Выполнять.

 Не торопясь спустился на берег, попутно осматриваясь. Ничего город -зажиточный. Мужчины в европейских костюмах. Женщины в кимоно и в европейских платьях и шляпках. Магазины работают. Босоногие рикши в коротких штанах и соломенных шляпах. Как везде, никакого интереса к смене власти.
Шлюпка ещё болталась в море. Прямую линию провести по волнам, ей помогали с берега при помощи теодолита. На пирс, не обращая внимания на часового, выкатился джип с офицерами-артиллеристами. Подполковник и два майора. Подошёл представился. Подполковник, тоже начальник штаба отдельного полка особой мощности 203мм. Предложил не чиниться и выпить за знакомство.
- Пристрелка у меня.
- Не боись, бутылка вина на четверых, не одному артиллеристу не помешает.
Выпили по кружке кислого вина.
- Что за дрянь пьёте?
- Китайское сливовое вино, квас, что лучше есть?
- Спиртом японским запаслись.
- В гости позовешь?
- Само собой, тем более у меня зам из ваших.
- Фамилия?
- Трахт.
- Нет такого не было. Как пристреливаться собираетесь?
Я рассказал.
- Толково придумали. Как бы нам воспользоваться.
- Математики толковые есть?
- Конечно, у нас же всё вся стрельба по расчетам.
- Я вам дам азимут и результаты по нашим таблицам на удалении два километра и три. Пересчитаете на свою дальность, но с вас ...
- О чём разговор ?! Никто своим ходом не уйдёт!
- Что вообще твориться? Новая война?
Мужики помрачнели.
- Союзники ультиматум объявили. Порт-Артур пополам и ещё три порта им отдать.
 - Осталось два дня.
- Ну и что?
- Сегодня аэродром должны приспособить для наших бомбардировщиков. А там поглядим. Пока их эскадра стоит в десяти километрах.
Я по другому взглянул на позиции полка. Корабельная артиллерия сметёт нас как веник окурки. Калибры у флотских посерьёзнее. У линкоров до 500 мм могут быть. Теоретически они нас и сейчас достать могут. На берегу окоп нормальный не выкопать - зальёт. Опять мы на острие и жизни наши под вопросом.
- Ладно, как отстреляемся, присылайте машину, при таком раскладе на вас вся надежда.
- Наша дальность вдвое меньше.
- Ничего, прорвёмся. Нас может и обнулят, а вот город у русских забрать, чёрта лысого!
 С этим разошлись.

Не ужели японский полковник окажется прав?
Два дня не уходил с берега. Утром третьего дня дымы стали приближаться. Объявили тревогу. Когда корабли стало возможно различать, появились наши бомбардировщики. Их было много, они летели волнами на разной высоте между ними шныряли юркие истребители. Направление параллельно берегу, между эскадрой и городом. Эскадра ещё больше задымив стала разворачиваться и вскоре исчезли даже дымы.
Солдаты прокомментировали просто - Обосрались союзнички!
Ночью на рейд пришли наши боевые корабли. Транспорт и одна из подводных лодок зашли и пришвартовались у пирсов. С транспорта сошли человек двести флотских и жизнь в порту закипела. Часовые на моряков внимания не обращали, а вот когда подъехали грузовики с солдатами на пирсы их не пустили. Командовавший ими полковник с красным околышком, скандалить не стал, связался с кем-то по рации и через 15 минут на джипе примчался Чапаев с приказом передать охрану вновь прибывшим. Задачу полку резко поменяли. Мыться, бриться, стираться. Выглядеть молодцевато. Через день прибудут союзники на переговоры. Находиться у орудий, снарядные ящики открыть, Демонстрировать мгновенную готовность открыть огонь.
Союзники прибыли на крейсере. Судя по тому что машины сновали между крейсером и местом переговоров, вопросы решались не просто.

На требование отдать четыре китайских порта для организации военно-морских баз, наши согласились, правда если нам выделят порты на четырёх основных островах Японии для аналогичных целей. В результате договорились открыть в Порт-Артуре консульство Британии и США, военные комендатуры и по воскресеньям с 10-00 до 22-00 разрешить увольнение на берег отважных моряков стран - союзников.
Началась действительно мирная жизнь.
Жизнь мирная, но по воинским уставам.

От автора. Большая часть персонажей реальных, у некоторых изменена фамилия, или имя отчество. Прошу извинить за случайные совпадения. Подлинные  только мои родственники, но к сожаления они уже не с нами.

 г. Краснодар                Декабрь 2015 изменены г.

P.S.Дорогие постоянные читатели. Далее кусочками будет публиковаться следующая повесть завершающая четыртую часть в будущем объеденённых под названием "Офицерская сага".

Папа м мама в 1946ч4

Часть 4
                СТРАНА И МЫ

Дед Тимофей Николаевич Год 1948

Прошло три года после войны. Войны, определившей новые границы новых государств. Мы победили. За двадцать лет изоляции союз рабочих и крестьян не только создал самодостаточное, независящее ни от кого государство, победил самую сильную армию и около десятка государств. Мир обеспечен на многие годы. Двадцать лет на границах висели армии враждебных государств. Теперь на западе граница проходит по Германии, на востоке - вообще никакой угрозы нет.
Цель жизни выполнена. Что делать дальше? Пятьдесят - не возраст. Оставаться в армии, которая не будет воевать, нет смысла, если не включиться в реформирование. Лю-дей погибших не возродишь, значит двадцать лет дефицит в людских ресурсах будет ощущаться. Армию нужно сокращать. В 1945-м численность ВС (вооружённых сил) довели до девяти миллионов, а сейчас уже 11-ть. Новые территории требуют новых рубежей обороны. Теоретически. А практически - от кого обороняться. От норвегов, с которыми теперь сухопутная граница? Пусть радуются, что их под шумок не наказали. Гитлеру по-могали? Ещё как. В мае 1945 года немцы сдавались, а дивизия СС "Викинг" из норвегов и шведов рейхстаг до последнего держала, пока "держалку" не сломали.
Фины? Два раза пробовали с СССР тягаться, оба раза теряли часть территории. В Италии и Франции вот-вот коммунисты власть на выборах возьмут. И уже бы взяли. Просили: "Дайте двести эшелонов хлеба, власть наша!" Только нет в СССР столько хлеба, голод у нас - карточки. Виталий пишет, китайцы тоже как мухи мрут, а наш контингент не бедствует. Домой солдаты продукты высылают.

Англичане? Этих Гитлер так напугал, что лет двадцать икать будут.
Американцы, разжиревшие на нашей войне? Вообще не вояки. Побомбить могут, а что потом? Кто оккупировать такую территорию сможет? А что ни пяди своей земли мы не отдадим, это всему миру показали. В общем, войны не будет.
На днях военно-транспортный Дуглас выдернул меня из дремотной жизни пехотной дивизии и "выплюнул" на Центральном аэродроме столицы. Полковник - порученец доставил к одному из маршалов в Генштаб. Подружились мы ещё в Гражданскую. Восстановиться в армии после болезни он мне помог. И в Испанию направил, потом надоумил Наставление написать, в общем - подталкивал карьеру, ну да и я не плошал.
Поговорили, по кабинетам походили, за рюмкой чая посидели. Старые товарищи, теперь с большими звёздами, обрисовали новые задачи, стоящие перед страной. Первое , конечно создать своё ядерное оружие, иначе свободно дышать нам не дадут. На днях, над Белградом сербы сбили американский разведчик, сразу получили  ультиматум ,
- Пилотов вернуть, иначе сбросим атомную бомбу на столицу!
Пришлось выдать шпионов. И так будет по любому поводу. Для экономики страны затраты такие же как ещё одну войну выиграть. В стране голод, пахотные земли изуродованы, заводы в руинах, мосты взорваны. Фабрики в Сибири  строили во время войны , на скорую руку, всё перестраивать нужно. Конечно, у побеждённых кой чего заберём, но полностью грабить их нельзя, это вторая задача. Создание безопасного, дружественного барьера. Обеспечение безопасности страны на долгие годы.. А Третью задачу озвучил Вождь на закрытом пленуме ЦК КПСС.
Не должны большевики сидеть в обороне, нужно наступать.

Экономика империалистических стран колониальная, основанная на бессовестном грабеже целых континентов. Эту систему мы должны разрушить..Пусть трудятся как и мы, располагая только своими силами.  Честная конкуренция покажет, какая система лучше. Возможностей у нас сейчас не много, но странам освободившимся от японского милитаризма и итало -германского фашизма , мы можем помочь оружием и специалистами. В Союзе откроем институты и университеты для иностранцев, бесплатно. Будем учить врачей , учителей, инженеров, а попутно обучим марксизму- ленинизму, политической экономике. Через пять лет национальные кадры разрушат колониальный рай.
Ну да, эта задача не моего ума, а вот свои идеи по реформированию армии приказано через месяц представить. На дорожку сходили со старым другом в «Прагу», в самолёт и - "домой". Писать докладную и искать себе новое место службы в ВС СССР. В Москву - не хочу. Там не столько работать нужно, сколько оглядываться. Значит главное условие - относительная свобода, т.е. подчинение только Москве.
Второе, служба должна оставлять время для размышлений, т.е. опять таки, относительная свобода.
 Возможность свободно и быстро посещать разные гарнизоны, т.е. реально контролировать армейскую жизнь. Инспекционные должности отпадают, там работы и писанины хватает. Если конечно добросовестно работать, а я по другому не умею.
А вот военный комиссариат, скажем Особого Дальневосточного округа пойдёт.
С момента своего создания Красная армия непрерывно менялась, но изменения шли не системно, а под влиянием внешних угроз и внутренних условий. Кроме флота, авиации и пограничных войск, армия не имела учебных программ, жёстко привязанных ко времени. Срок службы мог значительно удлиняться, а личный состав запросто, вместо боевой подготовки, могли привлечь для строительства или уборки урожая. Для государства даровая рабочая сила выгодна, а для армии разрушительна. В 30-х, трезво оценив возможности промышленности и экономики, был принят "партизанский" вариант ведения вероятной войны. В западной части страны созданы скрытные партизанские базы, с запасами продуктов и боеприпасов, сформированы партизанские отряды, под руководством партийных руководителей, имеющих опыт партизанских действий в Гражданскую войну.

Большинство кадровых полков были кадрированые, то есть в полк, имеющий ядро из кадровых военных, призывались офицеры и солдаты запаса. Через месяц следующий набор. Недорогой для армии, затратный для экономики, способ. Постепенно количество кадровых офицеров увеличивалось, а с насыщением войск техникой потребовались годы для обучения солдат. От кадрированых полков совсем отказались и от партизанских отрядов тоже. С баз исчезло оружие и продукты. Отряды, созданные на бумаге, расформировали.
В данный момент необходимо срочно сократить армию миллиона на три. За счёт солдат и сержантов, выслуживших более пяти лет. Шесть миллионов рабочих рук, восстановят промышленность и сельское хозяйство. 5-6 лет необходимый уровень обороноспособности можно поддерживать кадрироваными полками. На новых границах (Венгрия, Германия, Чехословакия) создать мощные группировки с самой передовой техникой. В случае угрозы нанесения ядерного удара, эти группировки зайдут на территорию Австрии, Германии и тем самым выйдут из под удара, что делает ядерную бомбардировку бессмысленной. Такое положение можно сохранять бесконечно долго.
Внутри страны остальные округа будут учебными. Срок службы солдат по призыву уменьшить до трёх лет. Старшин, имеющих боевой опыт, не увольнять как можно дольше. Они и солдат обучат, как воевать и выживать, да и молодым офицерам подскажут, если будет нужно. Обязательно допризывная подготовка в школах и в вузах. Двухлетние занятия в старших классах заменят год службы. Да и по улицам молодежь меньше болтаться будет. Допризывную подготовку, материальное обеспечение учебной базы для допризывников возложить на военные комиссариаты. Они же будут проводить предварительный отбор.
 Вот в таком ключе и напишу служебную записку на маршальское имя, флотские и летуны обоснуют свои позиции, тогда можно и Верховному показать.

Отец. 1948 год.

 Через три года после войны выяснилось, что большинство офицеров - недоучки. Девяти классов во время войны вполне хватало для поступления в училище, а теперь не-полное среднее образование и среднее военное, не позволяют занимать должности старших офицеров. Новые требования перекрыли боевым офицерам карьерный рост выше капитана. Уже полгода в гарнизоне организована школа. Офицеры - обязательно, солдаты и старшины - по желанию, "галопам по Европам" проходим школьную программу. С математикой всё ясно, а вот с остальными предметами... Боевую учёбу никто не отменял, дружеские посиделки тоже, так что времени категорически не хватает.
Всё руководство нашей бригады заменили почти сразу после войны. Со Шпортом даже не попрощались. С новыми командирами отношения не сложились. Тыловики, не нюхавшие вражеской сгоревшей взрывчатки. Для нас они всегда будут чужаками. Особисты - такие же. Узнали, что офицеры заходят в русское кафе. У русских эмигрантов здесь, в Порт-Артуре, своя колония. К советским военным относятся с восторгом. Есть русские магазины, рестораны. В кафе играют на пианино, поют русские и советские песни, читают стихи. Чисто, культурно. Блины, варенье, чай, какао, кофе. Какао мне очень нравится, до этого ни никто из наших не пробовал. Контрразведчики чуть из себя не повыпрыгивали:
- Вы понимаете, что с контрреволюционерами общаетесь.
- Это Аня или Игорь, которых детьми из России вывезли, контрреволюционеры? Они спят и видят когда на Родину вернуться можно будет.
- В Сибирь они вернуться!
- Майор, почему бы Вам там пост не устроить, лично бы фиксировали кто хоть слово антисоветское скажет.
- А Вам, товарищ старший лейтенант потише себя вести нужно, трибунала только что чудом избежали, а не  со старшим по званию офицером особого отдела дерзить!
- А Вы товарищ старший по званию, где в 1943-м были, когда наши офицеры особого отдела с гранатами под танки легли?
- Всё, Колобов, иди. Я тебя предупредил.
- Да пошёл ты! - это я про себя.
Дело в том, что около года назад, от командования штабом полка меня отстранили, вроде по нехватке образования. Перевели опять в ПНШ (помощник начальника штаба). Иоську Трахта демобилизовали. Сейчас он бухгалтером на хлебозаводе в Краснодаре работает. А мне начальником штаба прислали майора из Москвы. Сколько же этих майоров - полковников в штабах отсиживалось?! Как стрелять перестали в хлебные места рекой хлынули. Германию, Китай, Австрию. И денежки у них имеются, по рынкам шныряют , сервизы, статуэтки за копейки скупают, а мы - окопники, консервы домой шлём. Голодно в Союзе. Моей родне статуэтки не нужны.
Звёздочку с погон я уже самостоятельно потерял. Через пару недель после понижения должности, ребята зазвали в ресторан. Сидели, пили до закрытия. Вышли и нарвались на командира полка. Построил он нас прям возле кабака и давай нудеть:
-Мундир советского офицера позорите, ля-ля-ля -и в конце, с презрением - Вояки, мать вашу!
Тут меня и накрыло. Чехвостить это пожалуйста, это тебе полагается, а вот боевого прошлого касаться! Кровь с водкой ударили в голову. Рванул из ножен шашку
-Зарублю!
Полковник чудеса мужества показывать не стал, а проворно рванул вниз по улице. От дружеских объятий собутыльников увернуться удалось, но равновесие я потерял и пробежав несколько шагов, полетел параллельно брусчатке. В какой-то момент порвался темляк и шашка, слава богу, полетела в другую сторону. Проехав на боку и животе по не совсем ровной мостовой, вся моя ярость моментально испарилась.
Командир волну гнать не стал, ему тоже пятно в личном деле не нужно, но суд офицерской чести на пол года одну звезду снял.

Потом ночью проходил под деревом, задел ветку, скорпион упал за воротник, укусил, гад, в шею. Две недели лежал на границе этого мира и того, другого. Мышцы скручивало, как бельё, когда его выжимают. И температура! Если б не японцы, у которых жил, вряд ли  бы выкрутился. Японцы из Порт-Артура исчезли, кого посадили, кого выслали, оставили до поры до времени нужных специалистов. Мой хозяин Мацусито-сан был главным инженером порта и помогал нашим флотским разобраться в очень передовом портовом оборудовании. Дом стоял почти на территории части. Два выхода. Один в город другой в часть. Удобно. Через КПП проходить не нужно. Меня в этот дом ещё Чапаев определил. Инженер, неплохой дядька был вдовцом и проживал вместе с дочкой семнадцати лет. Вот они меня и выходили. Полынными жгутиками кожу прижигали, иголками кололи не больно. Травами поили. Если бы скорпион на месяц раньше ужалил и народная японская медицина не помогла.

Проживание под одной крышей трёх человек абсолютно не понимающих друг друга само по себе интересно. Сперва я пригласил Аркашу Звегильского и за бутылкой русской водки, мы с Мацусито-сан  обговорили условия совместного проживания. Кто какие комнаты занимает, каким входом пользуется. Я попросил Аркашу составить небольшой словарик, самых расхожих в быту фраз. Мацусито-сан целыми днями пропадал в порту, а я в полку, однако присутствие молодой  симпатичной девушки за бумажной перегородкой несколько волновало моё воображение. Позднее выяснилось, что волновался не только я. Однако до этого  был год. Первые пол года служба занимала практически всё моё время, позднее , когда меня понизили в должности, на службу я почти забил, делал только необходимое и то, что мне самому было интересно. Стал больше бывать дома, всё успешнее общаться с Тиё-сан.

После скорпиона я купил в магазине очень красивое кимоно, но она на отрез отказалась его принять, оказывается одежду мог купить только отец или муж. Пришлось сдать обратно. С Мацусито попроще - водка, селёдка и процесс выздоровления закреплён. Пришлось звать Звегильского.
- Спроси у Мацусито-сана, что я могу подарить Тиё-сан в память о счастливом выздоровлении.
Тут они с Мацуситой расквакались на пол-часа. Два раза выпили, я покурил
- Ну, что там у вас?
Ша только рукой махнул:
- Погоди.
Наконец разлив ещё по одной, переводчик обратился ко мне
 - Завтра на рынок сходим, я такой знаю, там выясним окончательно.
- О чём же вы пол часа лопотали?
- Вить, это японский язык, тут просто невозможно прямо спросить и просто ответить. Как я понял, можно что-то художественное, но не дорогое, продавцы подскажут.  И я, всё таки военный переводчик, я половину не понял, чего он говорил , а думал, что уже на все темы могу общаться.
 На следующий день после работы нашли китайца, понимающего  японский, объяснили ситуацию, тот поводив по рядам  показал на картонку размером с командирскую планшетку. Река, сквозь цветущие деревья. Краски какие то блёклые. Я на такую и не глянул бы. Китайцы подняли гвалт и на трёх языках уверяли, что лучше в городе не найти.

Орали, будто порт продавали. На русском это звучало примерно так:
- Капитана (всех советских военных так называли), карош, стары.
- Ша, она ещё и старая.
- Чем старше, тем дороже.
Началась торговля, денег у меня было столько, что купить мог половину этого рынка (я так думал), но без торговли покупать нельзя, в следующий раз просто ни чего не продадут. Через пять минут страшного шума, Аркаша одним жестом навёл полную тишину. Из кармана галифе появилась банка гречневой каши со свининой. За это можно было забрать весь товар у этого продавца. В Китае сейчас страшный голод. Гражданская война, японцы, опять гражданская. Хоть мы и передали всё трофейное оружие и амуницию японцев, китайским коммунистам, они никак не разберутся с Чан-Кай-ши. Рис сажать-убирать не кому. В стране, где собирают от двух до четырёх урожаев, жестоко голодают. Хозяин картинки схватил фарфоро-фаянсового ( я в этом не разбираюсь) тигра размером с пол метра и всунул Аркаше в руки.
- Довесок- пояснил Звегильский.
- Пошли быстрее от сюда, стыдно то как! Я же деньгами хотел расплатиться.
- И чтоб он на них купил? А так с гаоляном помешают и три дня вся семья есть будет.
- И всё-таки неприятно.
Тигра пёрли по очереди. Не столько тяжёлый как неудобный. Примерно так у нас делают кошки-копилки. Только здоровый и свирепый. Морда не наша, азиатская. Ни когда не думал, что животному можно китайскую внешность сделать.
Затащили покупки в дом, решили разойтись, а вечером, когда Мацусито вернётся
вручить картинку и обмыть тигра. Быстро сгонял на прод.склад, взял пару бутылок водки, две селёдки, луковицу, булку хлеба. Ящик тушенки стоял дома.
Вообще кормили нас как на убой. Кроме обязательного трехразового горячего питания, офицеру выдавалось в месяц 30 банок тушенки свиной, 30 говяжьей, 30 банок сгущённого молока (японского, без сахара), 30 банок сгущенного кофе и ещё сахар, крупы, рыбу, водку. Если офицер с женой, столько же на жену. Мало кто всё забирал сразу, получали по мере необходимости. Два раза в месяц можно было отправить посылку. Посылал тушенку родне по маминой линии в Поволжье. Иногда Веситаеву в Грозный и Трахту в Краснодар. Маме сгущёнку и кофе.
Вернувшись домой, отдал продукты Тиё, а вскоре пришли Аркадий и Мацусито-сан. Сели у меня за столом.
 Я купил себе стол и шесть стульев, ибо спать на полу куда ни шло, а вот сидеть с поджатыми ногами, я привыкать не собирался..
Одну селёдку Тиё приготовила по нашему, с луком и уксусом, другую пожарила. Получилось очень вкусно. Тигр стоящий в углу, сразу заинтересовал Мацусито:
- Старая работа, примерно середина 19 века, если по вашему исчислению.
Не очень дорогая, Здесь в Китае ценятся изделия сделанные на 300 лет раньше.
А вот картинка вручённая Тиё - сан мгновенно выдавила слезу из  её раскосого чёрного глаза. Мацусито тоже оживился.
- Это (чего- то не переводимое, видимо стиль работы) знаменитого китайского художника.
Они с Тиё долго благодарили, я аж устал слушать, разлив по стаканам водку, при-кончил излияния, сказав, что жизнь офицера дороже картинки, на что Мацусито-сан с кучей извинений ответил:
- Мастер написавший эту речку давно умер, умерли не оставив материальных следов, прежние владельцы, умрёт  Мацусито и мы с Тиё, а люди будут любоваться цветущими деревьями, запах которых давно растаял..
Я попробовал посмотреть по-другому, но кроме неярких, словно выцветших красок ни чего не разглядел. Видимо этому тоже необходимо учится.
Попросил Аркашу спросить, откуда Мацусито-сан - инженер, разбирается в искусстве.
- Каждый самурай обязан понимать прекрасное, писать стихи и владеть каким-нибудь национальным воинским искусством
Это уже интереснее!
- Какой воинской наукой владеет Мацусито-сан?
- Фехтует на мечах.
- Как это увидеть?
- В воскресенье он принесёт всё необходимое и покажет несколько приёмов.
- Аркаша, у тебя нет планов на воскресенье?
Переводчик неожиданно воодушевился:
- Нет, я с удовольствием тоже хочу попробовать.
 В выходной, вернувшись вместе с Аркадием  с завтрака, дома застали только Тиё.
Извинившись, она объяснила, что Мацусито-сан сейчас принесёт всё для упражнений и попросила нас быть осторожнее, ибо очень часто ей приходилось лечить отца после упражнений с партнёрами. И попросила помочь подготовить комнаты к занятиям.
Мебели у японцев почти не было. В одной комнате, (хотя понятие комнаты очень условные. Бумажные перегородки сдвигались и внутреннее пространство легко трансформировалось) стоял небольшой комод и в «гардеробной» висели два мундира, со споротыми погонами Мацусито-сан, два домашних кимоно и пяток очень красивых кимоно Тиё-сан
В общем вещизмом японцы не страдали.

Мацусито приехал на рикше, привёз целый возок непонятного барахла. Только вчетвером за раз всё перенесли.
Всё это он взял в брошенном японском спортивном клубе. Кожаные с бамбуковыми вставками, щитки, для рук и ног, нагрудники, маска-шлем для головы. Из тряпицы достал три деревянные палки и два настоящих меча. Мечи острые, хорошо заточенные.
Для начала воткнул во дворе два шеста с привязанными связками бамбука и предложил мне шашкой перерубить как можно больше прутиков за один удар. Примерившись рубанул шашкой наискось. Перерубил почти до половины. Фехтовать на саблях в советской армии не учили. На скаку учили рубить лозу и это совсем не просто. Удар должен быть резким, иначе лоза упадёт и траектория удара очень точно выверена. Зачем? Чтоб как минимум не отрубить лошади ухо, и не рубануть себя по колену. После атаки при-крыться шашкой от возможной атаки в голову слева. Одновременно управляя лошадью, чтоб не снести лозу лошадью и не проскакать слишком далеко от мишени. Вот и вся наука
- Очень хорошо! Такой удар убьет незащищенного человека, но японская традиция, убить человека в доспехах.
Мацусито с мечом встал между шестами и двумя взмахами перерубил оба пучка.
Это было неожиданно. Затем Мацусито повёл нас одевать защитные доспехи.
Пока всё одели, завязали я уже взмок и Аркаша тоже.

Палки, которые нам вручил  Мацусито по длине и весу соответствовали настоящему мечу . Инженер пригласил меня на середину и предложил атаковать его. На каждую мою атаку, я получал два, три удара, но ни разу самого Мацусито достать не смог. Затем нападать стал Аркадий, потом мы вместе. Пот заливал глаза, пар валил как от паровоза, но результат с нашей стороны был нулевым. Наконец японец нас пожалел. Велел снять доспехи и стал учить нас ходить. Всё это было очень необычно, я добросовестно всё выполнял, но интереса не испытывал. Хороша наука, только ценна была сто лет назад. Сейчас всё решается на расстоянии несколько километров. Закончилось обучение дыхательными упражнениями. А вот это полезная штука, за десяток секунд вентилируешь весь организм. Завтра побегу с солдатами на зарядку, попробую всех научить. На удивление, Аркадий вызвался продолжить в следующий выходной.
- Зачем тебе это надо?
- Культуру и психологию японцев понять.
- Ну, тогда занимайся у себя дома.
- А ты девку охмурять будешь? Что-то глаза у неё подозрительно блестят. Когда на тебя смотрит.
- Ладно. Кончай трепаться.

 На самом деле, после истории со скорпионом, глядеть друг на друга мы стали несколько по-другому.
Постепенно я приучился снимать обувь как только заходил в дом, но оставлять сапоги с портянками стеснялся и тащил их на свою половину. Из-за жары, командующий советской группой войск в Китае, разрешил носить  на службе ботинки под парадные брюки, но наш командир «хулиганские штаны» на службу одевать запретил, так что после  обычного рабочего дня « благоухали» портянки будь здоров!
Выход быстро нашёлся.
В конце рабочего дня снимал и простирывал грязные, а в чистых шёл домой.
Один из старшин заметил:
- Капитан, просто оставляйте здесь, на завтра будут чистыми.
- Неудобно.
- А в половине шинели воевать удобно было?
 Чего говорить? Пожали руки и разошлись.
Вскоре прикупил очень приличный граммофон и гору пластинок, общение с Тиё стало ещё чаще и приятней. Кто первый развязал пояс её кимоно она или я, не помню, да это и не важно. Угнетала постоянное сокрытие этой связи. От её отца, от друзей, от всех.

Несколько месяцев всё было прекрасно она называла меня Хаябусу – сокол , потом когда новизна прошла и наступил самый жаркий сезон, меня всё стало раздражать. Ни за что поцапался с начальником штаба, наорал на солдат ни как не понимающих как при-стреляться, использую ориентиры в своём тылу. Не думая о последствиях, пошёл к командиру полка и подал рапорт с просьбой разрешить женится на иностранке.
Командир рапорт прочитал, аккуратно разорвал на четыре части, дал лист чистой бумаги:
- Пиши рапорт на отпуск на три месяца без дороги, у тебя ведь много не использованных отпусков набежало?
- С 1941-го.
- Вернёшься с женой, русской. Да хоть с казашкой или туркменкой, но советской.
Документы пусть выпишут на капитана, звезду вернём и без тебя, заочно.
Полковник - то нормальный мужик, не понял я его сразу.
- Вы уж зла на меня не держите.
- Ладно, я тоже не вовремя воспитывать вас начал.
Он встал, протянул руку. Рукопожатие поставило точку в конфликте. Во всяком случае, для меня.

В строевом отделе шепнули, что ещё старший лейтенант Успенский оформляет отпуск с выездом на Родину. Последнее время мы с Володькой несколько разошлись, ни ка-ких размолвок просто у него своя компания, у меня своя. Пойду-ка, найду его, поедем наверное вместе.
Вечером уже, выбирали чемоданы. Они должны быть вместительными, с надёжными ручками, в общем «Мечта победителя». Бойцы перетащили со склада, все причитающиеся мне продукты, получилась гора, отсылал родне, отсылал, а всё равно набралось много. Что-то отдам японцам, остальное нужно увести. Чемоданы пообещали принести к завтрашнему вечеру. По пять штук на каждого.
Успенский пообещал поговорить с знакомыми моряками, они постоянно во Владик ходят. Можно и на поезде, но морем - интересней.
Мама с сестрой сейчас там живут, отец что-то намекал, что скорее всего скоро изменит место службы, так что, где он сейчас непонятно. Володька из Москвы, но недельку поживёт у нас.
Через неделю взвод мокрых от пота солдат, притащил на пирс гору чемоданов (моих 14 и 12 Володькиных). Большинство из них были сделаны типа «сундук» с двумя ручками. Внутри консервы и водка пересыпанные крупами и сахаром. Командир «сторожевика», согласившийся взять нас до Владивостока, состроил удивлённую мину, но вспомнив, что мы обязались поить его от пирса до пирса, дал команду матросам грузить багаж. Кое как разместились, выпили, чтоб дойти без штормов и цунами и отвалили.

Морской болезнью мы не страдали и скоро для экипажа стали своими людьми. Выпивали конечно, но не беспредельно.  Моряки все при деле – вахты. Подружились со всеми, особенно с артиллеристами, у них в основном и пропадали. Боевые посты, дальномеры, таблицы. Всё по другому.
Экипаж боевой. Высаживали десанты, поддерживали огнём, подавляли береговые батареи.
Увязался как-то с командиром на ночную вахту. Жёлтое море, луна. Форштевень режет волны. Вниз, вверх. Кружка крепкого чая. Всё располагает к откровенности. Я рассказал как воевали в ИПТА, он о дальневосточных военно-морских делах. Тоже не мёд.

- Здесь неподалеку, друг мой погиб. Коля Баталин. Два снаряда в рубку и один в машину. Мы даже подойти не смогли. За пять минут корабль на дно ушёл.
Ты во Владике долго будешь?
- Что нужно?
- К вдове сможешь зайти? Я продуктов передам, сын у него остался.
- Продуктов у меня сам видел сколько.
- Извини, Виталя, своими харчами ты можешь, как угодно распоряжаться, а я, как во Владик прихожу, всегда её навещаю, понимаешь?
- Понял, конечно, передам, а чего не сам?
 - Не успею в этот раз, кстати сестра у неё есть, тоже красотка. Казачки кубанские.
 Я адресок черкну?
- Договорились.
- Слушай, как бы мне маме весточку во Владик послать?
- Адрес знаешь?
- Конечно.
- Сделаем, за день до прихода, пойдёт?
- Пойдёт, пойдёт.
Рассказал Успенскому о радиограмме, он тут же помчался к капитан-лейтенанту.
- А в Москву радио можешь дать?
- Не, до Москвы матрос не добежит. Я в свой штаб передаю, а там посыльный по адресу доставляет, если в городе.  Ещё наши жёны  приходят, интересуются, могут передать.

- А ты женат?
- И двое юнг подрастают.
- Здорово, молодец, Порфирий!
  Утром воздушная тревога. Летающая лодка "Каталина" с американскими белыми звёздами.
- Поднять флаги приветствия. Разноцветные флажки побежали к верхушке мачты.
- Радио в штаб. Подвергся воздушной атаке.
 Словно услышав, "Каталина" резко снизившись, на бреющем пошла поперёк нашего курса. Лицо пилота и стрелка за прозрачным блистером, бомбы под крылом рассмотрели метров с двадцати. Воздушная волна от пролетевшего самолёта толкнула в грудь. Рёв двигателей, ударивший по ушам заглушил стрёкот механизмов наводки зенитных орудий развернувшихся за самолётом. Сжатые зубы, горящие глаза из под непривычных на корабле касок - зенитчики выдохнули. Летающая лодка сделав боевой разворот вновь пошла в атаку. Через несколько секунд всё повторилось, только пролетев над мачтами, самолёт пошёл в набор высоты и сбросил две бомбы. Разрывы подняли столбы воды метрах в ста от корабля. На этом всё закончилось.
Командир затейливо выругался:
- Теперь такая музыка каждый день будет. Входим в Корейский проход. Слева Корея с американцами, справа Япония с ними же. До самых Курил тренировать зенитчиков будут.
- Ну и хрен с ними.
- На прошлой неделе разведчик наш сбили, а месяц тому танкер потопили. Случайно.
- Отбой воздушной тревоги!
- Помощник доложить в штаб.
- Пошли, Вить, примем по сто.
Приняли по 165. Просто разлили бутылку на троих. Страшновато без окопа, что и говорить.
- Сейчас опять прилетят.

Но прилетели после обеда, зато сразу шестёрка торпедоносцев полчаса имитировала атаки.
С утра всё повторилось.
В кают кампании нашли несколько книг. Схватил "Три мушкетёра" (читал в классе пятом). Володьке достался "Белеет парус одинокий" В. Катаева.
Порфирий, - подошёл к капитан-лейтенанту, - Давай союзников подраконим.
- Как?
- Организуй чего-нибудь посидеть на палубе с комфортом, мы с Володькой разденемся до трусов и вроде загорать будем.
- Матрасы пойдут?
- Добро!
Через минуту мы, в синих сатиновых трусах по колено лежали на полосатых матрасах, старательно делая вид, что читаем, постепенно приключения французского паренька действительно захватили меня так, что когда торпедоносцы улетели, я не заметил.
- Отбой воздушной тревоги!

Матросы в насквозь мокрых от пота робах обливались из вёдер забортной водой.
- Братцы, плесните на нас, а то чуть не обуглились,- попросил Володька.
Жара такая, казалось, вода начинает испаряться ещё воздухе, через пять секунд от воды на палубе не оставалось следов.
Командир приказал поливать палубу, надстройки из пожарных бранспойдов.
- Ночную вахту со мной отстоять нет желания, - спросил капитан-лейтенант у меня.
- Чего не подежурить? Всё равно в этой жаре спать невозможно.
Тут я немного лукавил, на берегу ещё хуже, тут хоть морской ветерок постоянно продувает. И вообще, мне на корабле нравилось. Совсем другой мир. Другие слова: бак, полубак, фордек, шпигай. Мне выросшему в морском городе Севастополе и пару раз ходившему с батей на торпедном катере, многое было впервой, а для Володьки...
Даже звания моряки называли по другому.
Младший лейтенант у них мамлей, лейтенант лей, далее каплей, кап три, два и кап раз, иногда каперанг (это с большим уважением).
Для передвижения в узких проходах корабля придумана схема. Если нужно пройти от кормы к носу идёшь левым бортом, обратно правым.

- Порфирий,- обратился к командиру корабля,
- Американцы на нас тренируются правильно заходить на цель, а чего бы нам не отработать схему ухода из под атаки?
- Какая тут схема, поворот, прибавить обороты или сбросить.
- Всё дело куда поворачивать и когда, раньше повернёшь и самолёт довернёт, ну позже, ты сам знаешь... Володька с твоим штурманом на бумаге рассчитают куда отворачивать, в зависимости от угла атаки. Я с дальномера буду давать команду на манёвр, ты рулишь и следишь за оборотами, штурман засекает по секундомеру. Мы так уходили от пикировщиков, правда на земле не всегда местность позволяет, а у вас хоть радиусы побольше, зато в любую сторону можно отвернуть.
- Ну давай попробуем, всё равно лучше, чем тупо зенитки крутить.
При очередном налёте, загорал я один. Успенский вместе со штурманом Серёгой, вооружившись логарифмическими линейками и транспортирами, мараковали над расчётами. К вечеру пачку листков, рассматривали вчетвером. На бумаге всё было красиво.
На каждом листке один вариант манёвра. При атаке торпедоносца перпендикулярно курсу. Под углами 90,45 и 30 градусов. При атаке бомбардировщиков с разных курсовых углов.
Хуже дело обстояло при топ-мачтовом варианте атаки (есть, оказывается такой вариант, когда бомбу бросают почти параллельно поверхности моря, она рикошетит и взрывается над кораблём).
А вот когда я поднялся на дальномерный пост, сразу начал сомневаться в успехе.
Пятидесяти метровый сторожевик, это не бронетранспортер, даже с прицепленной к нему пушкой.
- Не получиться, экипаж потренируем. Надоела эта карусель, четыре года, японцы пугали, теперь эти! - на мои сомнения ответил Порфирий.

На ночной, "собачей" вахте рассказывал Порфирию, что творится в Китае.
- Был я раза четыре в городе, -сказал моряк - да разве так поймёшь, что в стране происходит.
- Я тоже не совсем понимаю, мы китайским коммунистам столько трофейного оружия передали, Индию захватить можно, они который год валандаются, правда Чан-Кай-Ши американцы помогают и всё же...
Последнее время появились какие-то эмиссары от Китайской Красной армии с мешками денег. Ходят по воинским частям, забегаловкам, где солдаты выпивают. Предлагают купить оружие, всё равно какое. Полагаю, профукали то, что мы им передали. Недавно такой случай был, возвращались танкисты с полигона. Один заглох. Полетело чего-то у него . Оставили зап.часть и экипаж мол, отремонтируетесь своими силами Тут китаец:
- Продайте танк. Т-34 с 85 миллиметровым орудием.
Командир торговался пока танк на ход ставили.
- Куда танк подогнать?
Отогнали, куда эмиссар показал, вылезли все, кроме механика-водителя, а ночью...
Потом комендатура водила того китайца по танковым частям опознавать экипаж. Мы для китайцев все на одно лицо, как и они для нас, так что чёрта лысого он опознал. Командование фитиль танкистам, того экипажа, конечно вставило, но без огласки.
Да, вот возможно важный для нас момент. Три месяца обучали мы корейских артиллеристов по танкам стрелять и у лётчиков корейские команды были и у танкистов.
- Думаешь и там начнётся?
- Не знаю, но я себя по настоящему нужным, только на фронте чувствовал, а сейчас всё время жду чего-то, сам не знаю чего. Может в отпуске жизнь изменится.
Я, ведь. женится еду.
- Вахтенный, два чая по морскому и сухарей.
- Есть.
- Теперь по подробней, что так приспичило.
- Закрутил я там, с японкой.
- Узнали?
- Сам рапорт написал.
- Ну ты даёшь! О чём же ты в рапорте (по морскому, ударение сделал на втором слоге) написал?
- Не понял ты, я разрешение на брак просил.
- Якорь мне в задницу! Чем же она тебя так зацепила?

- Трудно словами, ножки маленькие с ладошку, в белых носках. Заходит в комнату, на колени, поклон. Выходит опять поклон. Каждый день перед домом цветы по новому пересаживает, чтоб мужчинам приятно домой возвращаться и вообще...
- Ну и куда ты её привёз бы в Союз. На квартиру с земляным полом, в её белых носках. По утрам на коленках из печки золу выгребать, а вместо цветов огородом с картошкой заниматься?
- Да прав, ты конечно, накатило. Обрыдло всё. Ещё жара эта. Сейчас хоть дышать можно.
Матрос принёс чай и сухари.
От первого глотка, глаза на лоб полезли, чай был со спиртом.
- Ооо.
- По морскому, зимой самое то!
- Так вроде не зима.
- Нормально. Температуру выровняем. Сорок снаружи, сорок внутри - значит ноль.
- Ты мне лучше, Прош скажи почему к килевой качке, бортовая добавилась.
- Корейским проходом идём, суша с двух сторон.
- Порфирий откуда ты, родом?
- Ростов на Дону, слыхал?

- Да я его два раза брал, по большому счёту в ваших краях воевать научился.
- Земляк! Расскажи. Я как в 40-м в училище поступил, не разу дома не был.
- Зимой 41-го немцы внезапно поменяли направление главного удара на юге и заняли Ростов, но через неделю мы их выбили. Авиация не летала из-за погоды, у артиллерии было по 5-ть снарядов на ствол, так что город уцелел, а вот зимой 43-го ему досталось. Я с тремя орудиями заходил через вокзал. Город горел. Всё в дыму. Ни черта не видно. Вдруг из дыма рычание танка. Сорокапятку на середину улицы. Выстрел!
- Пушку назад и на тротуар. Бегом!
Танк замолчал, а через минуту из дыма три танкиста, тащат четвёртого, контуженного. Свои. Заблудились в дыму.
Хотели навешать мне, да бойцы не дали.
Все живы, техника не сильно повреждена, какого хрена?!
До вечера вместе с пехотой шесть атак отбили. Посты расставлял уже в темноте.
Вокруг завод какой-то разбитый, запросто просочится могут. Решил ещё раз обойти посты, может добавить придётся. Подхожу к углу пакгауза, слышу возится кто-то в темноте.

- Пароль!
Не отвечают, а возня продолжается.
-Эй, кто там? Стрелять буду! Их верде шиссен!
Ответа нет.
Осторожно высовываюсь. Бац! Удар в лоб. Автомат отлетел, сижу на земле, трясу башкой. Подобрал ППШ. Дал пару очередей за угол, крест на крест. Вроде успокоились.
Шаг за угол - удар в лоб. Сижу, гранату отстёгиваю. Швырнул за угол. Вздох тяжёлый и тишина. Подобрал автомат и к своим на полусогнутых.
- Ну его к чёрту, завтра разберёмся.
Утром нашли убитую корову и электрический провод висевший наискосок за углом здания. Корове сильно обрадовались. Тылы давно отстали, Три дня на одних сухарях сидели. Немцы неделю к железной дороге пробивались, так что говядину по ночам варили, жарили. Наконец наши ударили ещё с двух сторон и Ростов очистили, уже навсегда. Подвалы гестапо, завалены были трупами. Крови по щиколотку.
- Твои-то, Прош уцелели?
- Обошлось.

Отхлебнули специального чая, захрустели сухарями. Снаружи рассветало. Самое прохладное время суток.
- Пошли на воздух, покурим.
Испарину вместе с папиросным дымом унёс морской ветерок.
- Знаешь, Вить, у тебя интересные рассказы получаются. Сыну правду о войне расскажешь.
- Что рассказывать? Как по белорусским болотам шесть часов шли по немецким трупам. Там наши соколы расхреначили отступающую группировку.
Не знаю сколько в болотах утопло, но мы ехали сплошь по телам. Перед нами танки прошли, представляешь, что после них осталось. Каждые десять, пятнадцать минут бойцы прыгали в болото по пояс откапывать пушки  от частей тел и человеческих внутренностей.
Невоевавшие, из пополнения, блевали беспрерывно, да и бывалые про еду не заикались. Зато от живности болотной вода кипела.
- Про это рассказывать? Или как в 41-м, после удачной дуэли с тремя танками (обездвижили и сожгли), выбили у гренадеров  пулемёты и в каком-то боевом азарте вместе с пехотой кинулись в рукопашную, отбивать бывшие свои окопы. Добежал, спрыгнул, до дна долететь не успел, схлопотал прикладом в лоб, если б тому немцу кто-то пулю в спину не всадил, не шли бы мы с тобой по тёплому морю.
 Навалился он на меня, у меня башка гудит, в руке нож, тыкаю его (я не понял, что на мне труп), а проткнуть не могу и силёнок не хватает. Хорошо заметил меня батареец, стащил немца. Поднялся по стеночке на колени и уже с замахом ударил немца ножом. Раз, другой. Даже шинель не пробил. Сижу и тычу, и каждый удар слабее предыдущего. Мужик-батареец:
- Уймись пацан, пошли к орудию.
Обхватил за плечи, повёл. Ещё с полчаса сидел на станине, сообразить не мог, где я и что делать.
К 1942-му подобрали варианты одежды и вооружения для траншейных схваток.
Шинель, винтовка,  не подходят. Не развернешься.
Автомат, ватник, пистолет, сапёрная лопатка, гранаты РГД.
- Чего это он тебя пацаном назвал?
- Так мне 16 лет было и войну рядовым начинал.
- Понятно. Вахту сдадим и до налёта - спать. Заснёшь без снотворного?- он постучал ногтём по кружке.
- Со сном полный порядок. Главное чтоб разбудили.
- Не волнуйся, разбудим.

 И точно. Звонок тревоги и голос по громкой связи «Воздушная тревога» вытряхнул нас с Володькой с мокрых от пота коек и разогнал в разные стороны.
 Мне на дальномерный пост, ему в рубку.
Шестёрка «Бостонов» заходила с кормы.
На первом заходе пытался определить момент сброса бомб. Хлопал по спине дальномерщика, он засекал удаление. Передали данные в рубку.
- Добро, команде приготовится к энергичному маневру, - проскрежетала громкая связь.
- Держитесь за леера, товарищ капитан, - перевёл дальномерщик.
Секунд за пять до вероятного сброса, махнул рукой и двумя руками вцепился в железные трубы ограждения. Стальная пятидесятиметровая махина почти легла на левый борт, выполняя левый разворот. Я же отслеживал полёт не сброшенных бомб и считал секунды. Сторожевик выровнялся, затем наклонился в право, возвращаясь на прежний курс. Корабль немного поболтало, когда он вернулся к обычной качке я, уже был в рубке.
- Что скажешь?
- От первой пары ушли точно, вторая могла достать, третья накрыла бы точно, только они не стали доворачивать, видно строй сохраняли. Можно попробовать чуть раньше манёвр начинать, только третья двойка всё равно достанет.
- Мы то сейчас не стреляем, а когда зенитный огонь будет, думаешь они так же нагло летать будут, сколько их долетит до точки сброса?! Нет это мы здорово попробовали.
Этих,- он ткнул пальцем вверх,- злить не будем, дождёмся следующей группы, попробуем от двух заходов уйти.
При налёте следующеё группы , три раза выполнили змейку, хотя по мне, на втором нас должны были накрыть, а на третьем вираже вообще потеряли скорость, и вся шес-тёрка могла отбомбиться, но моряки были рады, и предложили немного отметить.
- Мы у своих летунов узнаем точно, сколько секунд до разрыва, и с какого удаления они бросают, сколько у них на вираж секунд уходит, всё рассчитаем и в «Военно– морской вестник» статью пошлём. Так что пьём отдельно «За идею».
- Виталя, за тебя!
- И за математику с геометрией,
- Володя и Серёга, за Вас!
- Тогда и исполнителя.
- За командира!
Закусили. закурили. Успенский спросил:
- Порфирий, а почему командир, а не капитан?
- Капитаны у гражданских, а у нас только путаница начнётся. На сторожевике я один капитан-лейтенант, а на крейсере, представляешь сколько разных капитанов, так что командир корабля - самое то.
Так мы и шли, иногда удивляя недружественных лётчиков неожиданными манёврами или голыми телами на матрасах. Иногда американцы показывали как они к этому относятся , сбрасывая мелкие бомбы на безопасном удалении.
 Миновали Японское море, тут изнуряющей жары уже не было, команда повеселела.
Приблизились к Курильской гряде. Порфирий потребовал мамин адрес, для радиограммы и вообще... Завтра Владивосток! Конец походу.

 В каюту зашёл Порфирий.
- Коробку для Шуры Баталиной собрали, держи адрес. Завтра матросы вас выгрузят, а дальше сами. Мы заправляемся, принимаем груз и на Курилы. Встретимся дней через десять.
- Ну, где меня найти ты знаешь.
- Да, орлы, вам же таможню нужно пройти, а добра у вас...
- Придумаем чего-нибудь.
Утром, выбросив за борт старые покрышки на верёвках - кранцы, швартовались к Владивостокскому причалу (стенке). Отца разглядел издалека. В парадном мундире с орденами в фуражке с малиновым (пехотным) околышком, он был чужим среди портовой суеты погрузчиков и синих матросских роб. Фигура стала ещё круглее. А ведь он болеет чем- то, вдруг дошло до меня. Зная его воздержанность в еде, я не верил, что такой живот можно просто наесть, тем более в стране, где продукты были самой большой ценностью.
- Порфирий, пойдём познакомлю.
Первым сбежал по трапу, обнялся с отцом.
- Пап познакомься.
Порфирий и Успенский отдали честь и по очереди представились.
Козырнув, отец огорошил всех,
- Военный комиссар Особого Дальневосточного округа. Фамилию знаете, а величать меня Тимофеем Николаевичём. Стол накрыт, только Вас ждём.

Порфирий извинился, объяснил ситуацию, после приглашения заходить в гости, отбыл по своим флотским делам.
Матросы, таскали и таскали наши чемоданы.
- Так...- сказал батя
 - Моряк, - подозвал боцмана, - охрану обеспечить на полчаса. Сдать груз дежурному офицеру комендатуры.
- Есть.
- А вы, - это он нам с Володькой, - возьмите по небольшому чемодану и в Эмку, кивнув на чёрную легковую машину.
- К погранцам поедем.
Выбрали по чемодану средних размеров, прихватили коробку продуктов от моряков, разместились кое- как на заднем сидении.
Пограничный и таможенный контроль прошли как из пушки. Отец позвонил в комендатуру, распорядился на счёт багажа.
Родители с сестрой жили в центре в двухэтажном доме с небольшими балконами.
Квартира пятикомнатная. Нам выделили комнату с балконом.
 - Для курящих, - сказала мама.

Мама совершенно не изменилась, а вот сестра меня сильно удивила.
Нет, в женщину она не превратилась, но это была совершенно другая девушка.
Во первых ростом догнала меня и как-то округлилась, что ли. Как мужики говорят: "Всё при ней". Мне даже как-то неудобно было её рассматривать. Так, бросал взгляды исподтишка. Володька, вообще, как язык проглотил: "Да, нет, не знаю, так точно".
Ну мама, его быстро охмурила.
"Володенька, попробуйте это, Володенька я Вам этого кусочек положу" Успенский размяк и говорить как нормальный человек стал, хотя на отца время от времени косился.
Батя, узнав, что он из Москвы, предложил завтра же связать с домом по телефону.
- У родителей телефон на квартире? - удивился я.
- С 20-го года.
- А кто родители, где работают? - начала копать мама.
- В Кремле.

Вот так поворот! Три года в одном полку, а узнаю только сейчас, правда в Кремле и дворники работают и уборщицы. Не говорил никогда, может гордится нечем, хотя по разному бывает.
- Римм как учёба, замуж не собираешься?
-Учёба хорошо, третий курс закончила на четыре и пять, а про замужество, ты меня каждый раз при встрече спрашивать будешь?
- Собирается, - выложила все секреты мама.
- В институте познакомилась, старшекурсник, в этом году закончил, в депо железнодорожном инженером работает. В субботу после работы знакомится с тобой придёт.
Вот Римма закончит образование и свадьбу сыграем.
- Ну и молодец Римка, поздравлять пока рановато?
- Погодь пока с поздравлениями, - отец налил коньяка из графинчика.
Больше года впереди, Володя налей дамам портвейна.

- Всё равно, молодец, во всём меня обогнала. Жених, институт. Мне вот школу нужно закончить.
- Закончишь, здесь, я договорился. Ты хоть чего знаешь из школьной программы?
- Математику запросто, пишу без ошибок, курсы у нас в полку были. Физика, так- сяк, а с химией - труба.
- Какая труба?
- Пустая, пап.
- Ладно, думаю закроем вопрос.
- Пап, а Володе, можешь помочь? Он у нас на курсах самый лучший!
- Двоим ещё проще.
- Вот здорово, наливай за образование!

 Тут приехал грузовик с нашим багажом и бойцы комендантского взвода стали заносить чемоданы двух цветов ( специально заказывали разные ,чтоб не перепутать).  Батя накинул китель, принял доклад дежурного офицера. Пока отец отвлёкся, я быстро налил стакан коньяка, и незаметно вынес в коридор, перехватил офицера и сунул ему стакан:
- Выпей за приезд.
Старлей манерничать не стал, двумя глотками опорожнил посуду, вытащил пачку папирос, протянул мне, вышли в подъезд, закурили.
- Откуда?
- Из Китая.
- Как там?
- Жарко, мать его ети.
- Ладно, пойду я, спасибо.
- Тебе спасибо.

Вернувшись в квартиру приступил к самой приятной части - раздаче китайских подарков. Из кармана кителя достал листок с описью, что в каком чемодане лежит.
Отцу шикарный кожаный бумажник и домашнее кимоно - халат. Хорошая такая одёжка без пуговиц.
- Летом дома вместо пижамы носить будешь.
Маме и Римме по цветастому кимоно и по два отреза шёлка. По зонтику от солнца и вееру. Всё очень яркое, красивое, ручной работы. Приделу восторга не было. Женщины побежали в комнату с большим зеркалом.
Отец разрешил:
- Курите.
- Пап, как ты оказался в военкомах?
- Сейчас это максимально полезное, что я могу сделать. Грядёт большое сокращение армии и сроков службы. Необходимо наладить допризывное обучение молодёжи.
- Как до войны, ОСОАВИАХИМ?
- Гораздо шире. С одной стороны трудоустраиваем уволенных офицеров, в каждой школе будет офицер-инструктор, с другой - ученики старших классов получат первоначальную военную подготовку ещё в школе, плюс спецкурсы по сложным техническим специальностям.
- Понимаете, почему с аттестатами могу помочь?
- Виталий, - донеслось из соседней комнаты, - нужна твоя помощь.

- Как пояс завязывать, знаешь? Покажи.
Сперва я подпоясал маму, потом Римму.
- Зачем мне эта подушка? - поинтересовалась сестра.
- Пока у японки нет детей она носит на спине подушку.
Мама, как всегда, зрила в корень.
- А кто завязывать пояса тебя научил, сынок?
Кимоно выбирала Тиё, она же показала как правильно завязывать пояс.
- Мама давай попозже поговорим.
- Значит есть о чём говорить?
- Витька,- влезла сестра, давай рассказывай!
- Я на три месяца приехал, а Вы хотите за час всё выведать, дайте с духом собраться.
- Ой, сынок, не пугай меня.
- Рано пугаться, лучше покажитесь мужчинам.

Увидев жену и дочь в японских кимоно с яркими зонтиками, как бы продолжающих яркие халаты, отец не выдержал и пару раз ухнул как филин.
- Хорошо, что так по улице нельзя ходить, отстреливаться пришлось бы от ухажёров!
- Пап, в 1945 я с парнем столкнулся из СМЕРШ, он передал, чтоб я тебе в ноги поклонился. Как ты с ними пересёкся?
- Прислали от них группу, подготовить снайперов, нашлась там пара талантливых пистолетчиков, показали что они умеют, специфику объяснили, помороковали вместе,
кое что добавили, систематизировали, а в общем сейчас это всё неактуально.
- Арина, убирайте всё это, мальчики наелись.
Мама поняла, будет мужской разговор.
Володька не сориентировался
- Я помогу.
- Сидите, Володя, можно курить.

Отец подошёл к балкону, отдёрнул занавеску,
- В армии вам ребята, ничего не светит, быть пятнадцатилетним капитаном, скучно и обидно. Быстро японская компания закончилась, не успел ты, Виталий в старшие офицеры выйти, а теперь не дадут.
- А как же боевой опыт?
- Кому он сейчас нужен? Войны не будет ещё лет сорок-пятьдесят. Вы видите как изменилась армия за десять лет, а за сорок?
- Что ж нам делать?
- Пока служить, Вам и на гражданке пока делать не чего. Возможно, скоро разрешат высшее образование заочно получать.
- Это как?
- Служить и самостоятельно учится. Раз или два в году ездить в институт, сессию сдавать.
- О, ни службы ни учёбы. Толку не будет, а чтоб за казённый счёт два раза в большой город съездить все захотят учится.
- Учится всё равно нужно, пока семья в ногах не путается необходимо подготовиться к новым боям, теперь на гражданке. Жилья у Вас своего нет, денег нет, Вас небось на облигации на ползарплаты подписали?
- 75%.
- Жёстко.
- Там хватает, а после реформы, мы ещё две недели с китайцами старыми расплачивались.
- Вот я и говорю, денег нет! На облигации дом не купишь, профессии нет, то есть на гражданке начинать придётся с нуля. У меня хоть пенсия приличная будет, да и лампасы надеюсь выслужить, а вам не просто придётся.
- Батя, две войны прошли, что ж мы дома пропадём? Силы есть, мозги работают.
Пока на сторожевике шли зенитный манёвр рассчитали и применили.
- На счёт манёвра, не хотелось Вас расстраивать, но на Чёрноморском и Балтийских флотах ещё в 41-м эти манёвры применяли. Это здесь, на Востоке реально флот не бомбили, но то, что местные офицеры не переняли боевой опыт - это безобразие. На днях встречаюсь с комфлота, обязательно подниму эту тему.
Опять я поумничал и получил щелчок по носу, а вообще всё о чём сказал отец стоит обдумать.

- Володя, дайте мне московские телефоны, я сейчас разговор закажу, может и сегодня связаться получится.
Взяв номера, отец вышел.
- Виталь, может я погулять пойду, город посмотрю.
- Я тоже его не видел.
- Неудобно, Вам по семейному поговорить нужно, а тут я сижу.
- Поговорить нужно, не хотел я сразу, но чувствую потянуть не выйдет.
- А давай я коробку вдове отнесу, заодно разведаю на счёт сестры.
- Давай! Если понравится, договорись что завтра вдвоём в гости придём или в ресторан пригласи, ну определишься по ходу.   
- Римма, сестрёнка, зайди.
Римм, глянь на адрес, улица Заречная, знаешь где это?
- Минут двадцать пешком. Показать?
- Володе расскажи.
- Вы мне только направление покажите, а там разберусь.
- Пойдёмте на балкон.
Вернулся отец
- На вечер ничего не планируете, будем Вас друзьям показывать.
Москва будет завтра с 7-ми до 8-ми.
Пойдёт?
- Конечно!
Тимофей Николаевич, я ещё совсем молодой человек, а Вы меня на "Вы"!
- Володя, Вы прежде всего офицер! Что бы в жизни не случилось, не забывайте сами и не давайте забыть другим.
- Я понял, Тимофей Николаевич.

Раз вечер у нас занят, может я сейчас посылку отнесу?
- Конечно. Делайте всё как считаете нужным.
Только Успенский ушёл, как на меня пошла атака не хуже танковой.
Мама: - Виталий, давай рассказывай!
- Можно, я сперва с отцом пять минут поговорю? Мам, вот опись, что в каком чемодане, там найдётся, кое что на стол поставить.
- Да у нас всё есть, после денежной реформы купить еды не проблема. Деньги наконец-то вес приобрели, а то на твой усиленный офицерский месячный аттестат могла 3-4 булки хлеба купить.
- Хорош, воина расстраивать, идите в чемоданах разбирайтесь, позову когда закончим.
- Ну, что за тайны Мадридского двора?
- Да какие тайны!

 И я рассказал отцу всё, и про должность, и про суд чести и про японку и цель отпуска. Неожиданно отец развеселился, видно худшего ожидал.
- Нормально сынок! Японцам отомстил по полной. Зашёлся своим знаменитым заливистым смехом. С судом ерунда, всё равно с армией прощаться придётся. Служи в удовольствие, придумай интересное занятие и им занимайся, например спорт, сейчас этому много внимания будут уделять. Стреляешь хорошо, в призы попадать будешь. Полку уважение и тебе разнообразие.
 А невесту, мы тебе найдём, сейчас Арина, как узнает, на полдня телефон займёт, но вечером уже с кандидаткой познакомит.
Бабам такие хлопоты - мёда не надо!
Главное подойти к этому делу как к любому другому. 
Цель ясна. Определить требования. График по ходу дел определиться.
- Чего ты так развеселился?
- Чего ж мне плакать! Сын живой, жениться собирается, дочь почти пристроена, служу в месте, которое сам выбрал,  должность занимаю уважаемую.
- Кстати, почему военком?
- Военный комиссар - проводник военной политики государства в этом государстве.
- А на счёт требований к невесте - это серьёзно.
- Не книжку в библиотеке взять. Назад не сдашь. Подругу - соратника на всю жизнь выбирать будешь. Мать твоих детей. Мне наследник - продолжатель фамилии нужен. Мужик! Пока ты служишь - любая сойдёт, а вот турнут из армии, нужна, та, что не скиснет, неизбалованная, но желательно с образованием.
Да, не журись, баб сейчас полно, лопатой не отогнешь!

Ариша, давай сюда, по твоей части вопрос нужно решить.
Дальше всё по отцовскому плану. Ахи, охи, блокнот, телефон, заходы издалека: описание сына-героя. Теперь веселились мы с отцом вместе.
Я рассказывал про Китай, отец про свой округ. Потом вспомнили последнюю войну. Отец рассказывал, как измученная жарой, жаждой пехота поднималась по козьим тропам и брала неприступные бастионы. А спустившись на равнину отбивали ночные атаки смертников. В общем всё было серьёзно, совсем не так как у нас.
Воевал отец видно, хорошо. За месяц боевых действий получил два ордена «Красного знамени». Сейчас толку, правда, от орденов нет. С нового 1948, доплачивать за ордена перестали. Вот диалектика жизни, когда деньги приобрели вес их стало меньше.

Оторвавшись от телефона, мама послала сестру на рынок, подкупить продуктов для  вечернего сабантуя.
- Не возражаете, если я с Риммой прогуляюсь. Город посмотрю, ну и вообще...
- Конечно сходи, проветрись.
Владик мне понравился, напоминал довоенный Севастополь. Под болтовню с сестричкой час потраченный на покупки пролетел стремительно.
Дома нахожу двух женщин - соседок вместе с мамой превращающих продукты в еду и Успенского с блаженным видом поглощавшего сырники.

- Чего это наши повара не делают сырники? Творог же у нас есть?
- Если нет - купим.
- Где отец?
- Пошёл на службу, вернётся к шести.
- Вечером будем невест выбирать. Готов?
- Мне кажется, я уже выбрал.
- ?
- Вдова, младше тебя, а сестра у неё! Зубной врач. Красивая!
- Так на кого глаз положил, на врача или вдову?
- Обе хорошенькие, но Машенька - врач, самое то.
Ещё мама присутствует и пацанёнок. Сестра - Шурочка секретарём у начальника порта работает. Живут не богато. Морскому подарку очень обрадовались. Меня угостить пытались.
- Ещё пойдёшь?
- И тебя возьму.
- Мы тут в такой переплёт попали!
- Мать пол дня обзванивала невест, сестра на студенческую вечеринку пригласила, вместе с тобой конечно. Так что, торопится не стоит. Мы, в этом деле, как новобранцы под обстрелом. Что делать, куда бежать? Отстреливаться или прятаться.
Тут нас женщины в оборот взяли, столы, стулья от соседей носить. Римма поинтересовалась:
- У Вас переодеться есть во что?
- А что нужно?

- Нужно форму почистить, погладить. Кителя пока снимайте.
Пока сестра занималась кителями, начистили до зеркального блеска обувь.
Потом сидели в светло голубых майках и синих трусах ниже колена, листали книги из отцовской библиотеки, ждали пока Римма предавала первозданный вид нашей парадной форме.
Оказывается у "Трёх мушкетёров" есть продолжение, ещё две толстые книги. Завтра начну читать.
Когда  сестричка вернула одежду, удивлению не было придела. Не то, чтоб парадку мы носили часто, ну раз шесть в год одевали, на сторожевике месяц в ней шли, теперь же английская шерсть (подарок королевы) выглядела натурально как новая.
- Что ж ты с ней сделала? - спросил сестру.
- Женишься, я твою жену научу, как с формой обращаться. А вообще ребята, Вам нужно гражданские костюмы пошить. У отца есть хороший портной. Теперь офицерам разрешено вне службы в гражданском ходить.

- Если б знали в Китае нашили бы, там дёшево и быстро.
- А что за консервы коричневые ты привёз. С иероглифами.
- Кофе растворимый. Две ложки заливаешь кипятком, размешиваешь и пьёшь. Согрей воды я вам сделаю.
Через 15-ть минут усадил всех тёток пить кофе. Опасливо прихлёбывая женщины косились друг на друга не зная хвалить или нет.
- Можно сахара добавить, а я с молоком люблю.
- Как с молоком?.
 Сначала сгущёнки потом кипяток, размешать и добавить молока, кто как любит, кто на палец, кто на два, да хоть пол кружки.
Мама принесла молока, добавили.
- Вот так вкуснее, а вообще привыкнуть нужно.
- А ещё такой напиток  есть- какао, ещё вкуснее.
- Надо же, - одна из соседок подвела итог, - чего только люди не придумают.
Не успели кружки помыть пришёл отец.
- Завтра к девяти в военкомат, на учет встать.
- Есть, встать на учёт.
Отец конечно мог поставить печать и без меня, но видно решил сына живьём показать.
- Володя. Через неделю военно-транспортный в Монино полетит, хотите договорюсь?
- Тимофей Николаевич, товарищ полковник, не знаю как Вас благодарить!
- Вот и замечательно, а после завтра экзамены за 11-тый класс сдадите.
Сегодня, кстати, начальник всего образования с женой придет.
- Ну батя, ты темп задаёшь!
 - Сперва дела, потом женитьба. Сегодня кое- кто дочек приведёт, присмотрись.
Невесты завидные, но помни, что тебе подруга нужна, а не её родители.
- А Вам, Володя, тоже нужно жениться?
- Как нужно? Нет, я даже не думал.
- Думать всегда нужно, а то получится, как у Виталия.
- Я тебе попозже расскажу, - повел я слегка ошарашенного сослуживца на балкон, покурить.

 А дальше закрутилось.
- Знакомьтесь. Это мой сын Виталий, а это его боевой товарищ Владимир…. 
 Утром с трудом разлепив глаза, обнаружил себя на диване, а Володьку спящем на полу. На перине, простынях под одеялом. В голове крепко гудело, во рту, не дай бог.
Потихоньку пошлёпал в туалет, иногда кидало в сторону от директрисы.
- Ого, отметили встречу!
 А главное помнил примерно первый час сабантуя, не уж-то опозорился.
 Вот так сын у военкома!
 А в гостях было всё городское и краевое начальство.
 Первый, начальник НКВД, начальник гарнизона, моряк - начальник базы, главный по образованию, даже директор театра, ещё какие-то военные, с женами и дурочками молодыми. Никто не понравился - точно помню. Чего-то про Китай плёл, вроде смеялись.

Мама ждала у двери в комнату с двумя здоровенными кружками.
- Вот, выпейте и ещё поспите, я разбужу, когда надо.
- Что это?
- Рассол. Полегчает.
- Мам, как мы вчера, припозорились?
- Да нет, всё нормально, ложись, потом посмеёмся.
Выпили солёненького и опять провалились в сон без сновидений.
После подъёма, умывшись, побрившись, за крепким чаем, слушали маму с Риммой. Как я смешно рассказывал о китайцах и  Китае, как начобраз полчаса готовил на бумаж-ках какие-то задачи, а мы только взглянув выдали ответы, чем привели в восторг всю мужскую часть и большую часть женской компании, как начальник НКВД, расспрашивал Успенского о родителях и как он срочно, махнув «на коня», стакан коньяка, схватив жену срочно исчез.
- Ну задачки такого типа, нам положено под огнём в уме решать, а вот чего  Володя нквдешнику про родителей рассказал?

- Да что я ему мог сказать, если я сам ни про мать, ни про отца ничего не знаю.
- Как это Володенька?
- Отца фамилию, имя, отчество знаю, ну что в НКВД работает знаю, а мама вроде в Кремле, по командировкам часто ездит. Разошлись они перед войной. Вот фото довоенные.
- Какой красивый мужчина, - выдала сестра.
- И матушка у Вас очень красивая, - это уже мама.
Взглянув на фото, я чуть со стула не упал. У мужчины в форме в петлице были не ромбы или «шпалы» а одна большая звезда.
- Так кто он у тебя по званию?
- Не удивляйтесь, не знаю. В раннем детстве отучили вопросы про работу задавать.
 Мам, у НКВД большая звезда, это кто?
- По моему комиссар госбезопасности.
- В НКВД звания на три ступени выше армейских! Генерал-полковник, как минимум, генерал-лейтенант и это до войны!
- Да нет, вряд ли. Жили как все, правда меня с восьмого класса в артиллерийскую школу отдали. На полный пансион, а мундиров с разными погонами у отца целый шкаф был. И морская и пограничная, даже лётная была. Квартира однокомнатная, в самом центре на Рождественском бульваре.
На улице, среди пацанов, закон был такой: "Отцы сами по себе, мы сами", если кому-нибудь захотелось похвастаться родителями, клюв ему мгновенно начистили бы.
Прежде всего ценилась дружба, взаимовыручка, преданность своему кварталу, району, городу. Играли в цок, бабки, пристенок, футбол, казаки-разбойники. Через чердак залазили в театр, наряжались в мушкетёров, фехтовали на бутафорских шпагах.
- А мы в Севастополе лазили в заколоченный собор, старинные книги листали, читать не получалось, а вот картинки были интересные, а ещё по старым склепам на клад-бище шастали, то кортик, найдём, то шпагу старинную, кресты царские, треуголки.

- Виталий, тебе пора, Римма проводит, ей по дороге в институт.
- Не скучайте, я постараюсь быстро.
Солнышко светило, ветер с бухты Золотой рог обдувал прохладой. Жизнь была прекрасна.
Дежурный офицер проводил в отцовский кабинет.
- Садись, закуривай, - отец показал на пепельницу.
- Ну и дружка ты, прихватил с собой.
Терещук (нквдешник) осторожненько в Москву своим позвонил. Поинтересовался Успенскими. Михаил Леоньтич, начальник спецотдела, главного управления. Его непосредственных начальников периодически расстреливают, а он всё отделом руководит.
- Интересно?
- М...
- А вот с мамой ещё интереснее, - он достал из ящика бумажку
-Успенская- Лурье Сюзан, Леопольдина, Мари, Ундин - это имя, отчество. Гражданка Франции и Бельгии, с 1925-го года гражданка СССР, но от предыдущих гражданств не отказалась, понимаешь что это значит?

- Что?
- Без разрешения высших руководителей страны, чужое гражданства не оставят.
Вот она Володьке и не пишет по полгода. Её в стране нет. Ну дело это не наше, разговоры на эту тему запрещаю. Чего ты от девок вчера шарахался?
- Опыта нет, о чём говорить с ними, не знаю.
- С японкой без слов разобрался, а впрочем пустые девицы, рано дочками начальников почувствовали. Спесь и жеманство!
В дверь постучали, вошедший майор вернул мои документы со всеми нужными отметками.
- Товарищ полковник, разрешите зафиксировать прибытие в отпуск товарища капитана.
- Не больше трёх печатей, утро на дворе и смотрите у меня, знаешь не люблю!
- Лично прослежу, пройдем Виталий Тимофеевич.

В коридоре майор протянул руку: - Анатолий Иванович.
- Что за печати, Анатолий, тот махнул рукой, мол давай без отчества.
В одном из кабинетов шестеро офицеров, пару бутылок коньяка и лёгкая закуска.
- Первая печать "За знакомство".
Пожали руки, представились, сдвинули стаканы.
- Вторая, - "За содружество родов войск".
Выпили за сотрудничество. Офицеры и правда были с разными погонами.
Майор-артиллерист щёлкнул ногтём по чёрному ромбу на моём рукаве: - Давно в "Прощай родина"?
- С первых дней.
Танкист спросил:
- На каком фронте геройствовал?
Ответил артиллерист:
- Истребительно-противотанковую по всем фронтам бросали, где вражьи танки - их туда, на встречу.
- Тогда давай третью, помянём боевых друзей.
Выпили не чокаясь, закурили.
- Товарищи офицеры, по рабочим местам, - майор Анатолий поставил точку.
- Извини, Витя пора служить.
- Спасибо, за встречу.
- Увидимся.

                Дед. Владивосток 1948г.
Ни когда не думал, что буду получать такое удовольствие просто от вида своего старшего сына. Ладный  паренёк вышел. Широкоплечий крепкий, одни мускулы, да и не дурак, а что совсем не маловажно - удачливый. Всё тело пулями, осколками попорчено, а серьезных увечий избежал. Две войны на самом передке, не шутка. К чтению потянулся.
Смотрю, всё свободное время книжку не выпускает. Есть надежда, учится будет, гражданское образование получит. Пить, правда не умеет, ну это не плохо. Сколько умных и талантливых весь мир на стакан променяли! Рассказчик хороший, значит умеет мысли складно выразить.
До войны свою любовь, я как бы приглушал, с близкими бывал излишне строг, Не хотел, чтоб ко мне сильно привязались, мало ли что со мной могло случится. А вот когда погиб младший сын, понял, если я не буду любить своих детей и жену, больше их любить некому. Семья это и есть мир. Страну мы защитили, теперь можно сосредоточится на семье.

В военкомат я позвал Виталия, не только, чтоб показать его своим офицерам, но и вооружить. Понятно, что частенько он будет шастать по ночам, а бандитов и жуликов разных мастей в городе хватало.
- Что возьмёшь, мой ТК или Вальтер  № 9
- Тульский Коровина именной. Ситуации всякие бывают. Не возьму, давай немца.
6,35мм, шесть патронов. Слабоват.
- Здесь не фронт, передёрнешь и этого скорее всего хватит. А если не остановит, нейтрализуй руку, оружия у народа полно. Стрельнёшь в ногу, а он потом тебе в спину из ТТ или Вальтера. Ну и со спиртным аккуратнее.
- Всё будет хорошо.

В смелости и ловкости сына, я не сомневался, однако водка никого умнее не делала и этот факт тревожил больше всего. Вообще пить за годы войны стали больше, хотя после Гражданской тоже был такой период. Это понятно, люди хотят заглушить боль от потерь близких. После Гражданской партия плотно занялась развитием массового спорта среди молодёжи. А за молодёжью постепенно потянулись граждане среднего возраста и как-то незаметно напиваться стало дурным тоном, хотя выпивали по праздниками и поводам все, даже в мусульманских республиках.
- Ещё, вот адрес, вот деньги, не кривись, это подарок, сейчас сходишь в ателье, за-кажешь два костюма. Вот записка в "Военторг", там тоже помогут. Обувь, галстуки, ну и мелочёвку.
-Так я пошёл?
- Давай , до вечера.

                Отец. Виталий Тимофеевич 1948г
 Вернувшись домой, нашёл печального Успенского. До Москвы он дозвонился, но дома, кроме младшей сестры его никто не ждал. Мать находилась в командировке, а отец как-то странно сказал, что если ему больше некуда ехать, то пусть приезжает, правда вторая жена -Груня, видимо вырвав трубку у Успенского - старшего горячо стала убеждать непременно приезжать.
- Понимаешь, меня не домой зовут приехать, а в гости.
- Ну вот съездишь и разберешься.
- Может со мной,  в столицу, а?
- Хорошо бы, но в твоей семье, кроме тебя никто не разберётся, одевайся пойдём костюмы заказывать.
Мама непременно решила идти с нами.
- Вы без меня не найдёте, материал хороший не выберете, и вообще. Обманут, вокруг пальца обведут. Не злитесь, мальчики, позвольте маме немного о Вас позаботится.
Разрешите старой глупой маме пройтись по городу "под ручку" с двумя офицерами - красавцами.
Чего тут скажешь, только уверять, что не старая и не глупая.

- Мужчины считают всех женщин глупыми и недалёкими, а это не совсем так.
Просто мы видим мир по другому и детали в любом деле  важны как и весь замысел.
- Мудрёно.
- Женишься, может быть поймёшь.
- И что тогда будет?
- Будешь счастлив.
Не торопясь шли по летнему городу. Мне кажется, что мою маму знала большая часть женского населения. Постоянно мы здоровались с какими-то людьми.
- Мам, что- то мы по кругу движемся.
- Потерпи день-два , потом  три месяца будешь ходить куда захочешь и когда захочешь.
В пошивочной мастерской вместе с заведующим отобрали два вида тонкой шерсти
"Бостон". Коричневый с тонкой красной полоской, и тёмно серый.
- За два дня пошьёте?
-За три с двумя примерками. Закройщик у нас замечательный из Ленинграда эвакуирован, теперь у нас осел, - с гордостью объяснил заведующий.
- Пройдёмте в примерочную.

Вид знаменитого закройщика меня сильно насторожил. Седой дедушка с трясущейся головой и руками будто играющими на пианино. Пока снимал мерку защекотал совсем. Позже мама рассказала, что Серафим Павловича засыпало вместе с семьёй в Ленинграде. В дом попала бомба. Его откопали через неделю, одного выжившего. А лет ему чуть за пятьдесят и когда он мелом наносит раскрой на ткани, линии абсолютно правильные.
После пошивочной пошли в военторг. Пока мы с Володькой рассматривали ряды пагон и петлиц разных родов войск, баночки сапожного крема и асидола, мама прошла к заведующему. Выбор армейских товаров нас сильно разочаровал, даже в нашем маленьком магазинчике  при части, был гораздо богаче. А в Центральном военторге Порт - Артура можно купить всё, что нужно мужчине. Девушка- продавец отвлекла от примерки фуражек, пошитых по моде 43 года ( плоский блин с козырьком - лопатой), пригласила пройти за ней в кабинет заведующего. Очень подвижный, высохший как таранка, мужичёк, бросил вытаскивать из картонных коробок рубашки и галстуки и кинулся к нам как родным.

- Ждём Вас, наши дорогие герои, всё, что есть лучшее, всё для Вас. Выбирайте, примеряйте, а я сейчас, ещё кое что принесу, посмотрел на Вас, - он похлопал меня по плечу- Вспомнил, я мигом!
Засушенный завмаг умчался.
 Конечно мама уже кое- что отобрала, а мы скинув мундиры мерили тонкие хлопковые рубашки. Володьке отобрали сразу, а со мной пришлось повозиться. Плечи и шея от пушечных лямок и переноски снарядов, выросли больше стандартных и если рубашка сходилась на шее, то рукава оказывались длиннее рук. Выход нашёлся. Семёныч- заведующий принёс два кольца - пружины. Кольца прижимали рукав на нужной высоте, а лишний материал  подворачивался и скрывал эту пружинку. Чтоб каждые пять минут не поддёргивать носки ( они были без резинок), приобрели специальные крепления. Они затягивались вокруг голени а носки пристёгивались креплениями с обоих сторон ноги. Купили по десятку носок, носовых платков, по четыре галстука, тут  Семёныч сильно выручил.
Две пары американских туфлей, четыре рубашки, белый вельветовый пиджак. и всякой мелочи, только я набрал. Всё это сложили в углу, позже домой привезут.
Когда вышли на улицу, я спросил,
- Это что теперь во всех магазинах нужно у директора в кабинете покупать?
- Это главный военный магазин, здесь отовариваются адмиралы и полковники, когда им по магазинам ходить? Лейтенанты всё разберут, по этому есть лимит, который можно заказать по телефону. Так как твой отец для себя кроме тройного одеколона, ничего не покупает, это лимит отдали Вам, а чтоб народ не волновать солдатик на машине приедет, сложит в коробку и домой всё привезёт.
- Мам, я смотрю тут парикмахерская есть, может мы пострижёмся, побреемся, ты расскажи как домой добраться.

Оказалось до дома два квартала. Ох, мама потешила тщеславие, кругами нас водила.
- Ладно, стригитесь, пойду обед приготовлю.
День был рабочий и оба кресла были свободны.
Мне достался мастер мужчина, Володьке - женщина по имени Роза. Невысокая, чёрненькая, где нужно кругленькая.
- Вы не татарской национальности будете, - спросил, пока мастера разогревали полотенца для компрессов.
- Да, а что?
- Не из крымских татар? Я там до войны жил.
- Нет я из казанских. Замуж за моряка вышла, вот он и привёз сюда.
И понеслись обычные для таких заведений, разговоры.  Городские происшествия, погода, по стрижке нас сразу вычислили, что не местные, в Союзе так нигде не стригут, пришлось признаваться, что вызвало шквал вопросов.
- Граждане, дорогие, давайте с цирюльней покончим, ждут нас, потом как-нибудь
придем расскажем всё, кроме военной тайны.
-Договорились, только стричься, бриться у нас!
- Если сейчас шею мне не перережешь.
 Вышли как новенькие. Как не старайся дома никогда так не побреешься.

Горячими влажными салфетками щетину распарят, пока сидишь под салфеткой опасную бритву на кожаном ремне наведут, тёплой пеной аккуратненько покроют в нужных местах, острейшей бритвой щетину вместе с пеной и верхним слоем кожи срежут. Горячий компресс сухой салфеткой, тут обычно начинаешь дремать, потом мастер льёт себе на руки одеколон и массаж, хлопает по лицу и шее не сильно, но так что соображать начинаешь быстрее.
- Товарищи офицеры, - догнал на улице мой мастер.
- А не желаете пивка, здесь рядом, и я с Вами выпью, всё равно до вечера клиентов не будет.
 Пиво я пил один раз в Китае - не понравилось, может наше советское лучше.
- Что скажешь Володь?
- А пойдём, попробуем!
- Что Вы ребята, пиво после икибаны, самое то!
- Подожди, экибана, это у японцев что- то с цветами.
- Пьянку у нас так называют.
Наше пиво тоже не понравилось, кислое какое –то, зато его можно тянуть медленно, под разговор и папироску. Пока мы прикончили кружку, мастер успел выпить две.
Но нам действительно было пора, попрощавшись с разговорчивым мастером,  и ещё раз пообещав бриться только у него потопали домой. Пиво как –то расслабило. Не торопясь возвращались в прекрасном настроении.

- Сходить вечером по известному адресу, что ли?
- Давай завтра вместе сходим, сдадим экзамены и сходим. Повод "обмыть" среднее образование.
- Думаешь сдавать придётся?
- Да ну, зря что ли отец, того "математика" приглашал?!
Но вечер следующего дня пришлось провести в ресторане в компании главного "образователя", после получения новеньких аттестатов. Как бы случайно  в зале появился краевой нквдешник и дальше веселье продолжили вчетвером в нише отделённой плотным плюшевым занавесом от общего зала. Товарищ из органов вился вокруг Володьки вьюном.
- Володенька, попробуйте вот это, а сейчас принесут трепанги, обязательно попробуйте, а вот это Вы пробовали?
- Да  где бы я попробовал, я с 14- ти лет в казарме, очень вкусно, спасибо Василий Силуаныч.
- Василий Силуаныч, нам по половинке, а то скоро Вам не интересно с нами будет.
- Во, Петрович какая смена выросла, умные, смелые и малопьющие!
- Виталий, а правда китайцы работящие?

- В Китае голод, из нашего политуправления пришло указание организовать какие- нибудь работы, для китайских граждан, за еду. Обед и ужин. Работы спланировать на десять дней. Между строк читалось, результат не важен, главное накормить.
Сели  у себя в штабе мароковать,  чего у нас сделать можно. Часть на берегу моря вокруг сопки, с одной стороны штаб и арт парк, казармы и боксы с другой, офицерские домики с третей. Кто- то в шутку, предложил сопку срыть.
- А чего, пусть не всю, так хоть часть, за полторы недели уберут. Напечатали объявлений на китайском, на рынках развесили, мол желающие с шансовым инструментом приглашаются. Ну думаем придут человек сто. Пришло человек пятьсот, уже разбиты по тройкам, один камни, землю долбает, другой с коромыслом и двумя корзинами, третий, эти корзины наполняет. И всё бегом. Бегом с грузом на берег к обрыву, бегом обратно. Обед наварили . Борщ  из мисок через край похлебали, кашу с тушенкой в баночку, для семьи. Ужин тоже в банку, только чай попили. И всё молча. Выровняли площадку за пять дней, надробили камней, щебёнкой засыпали и утрамбовали.  Начпрод продукты выделенные ещё на неделю, выложил, они сами назначили людей, всё разделили поровну. Без шума и скандала. Такие дела.
- Чего ж такие трудяги голодают?
- Воюют друг с другом лет пятнадцать. Соберёт крестьянин рис или просо, тут уже вооружённые - Давай для защитников, мол земля есть - прокормишься. Едят всё, мышей кузнечиков, собак, змей, в общим всё, что растёт и двигается. Рыбу сетями в любой луже ищут. Молодежь в армии мобилизуют.

- И сколько у них армий.
- Три и ещё куча независимых национальных.
- Что национальности разные есть?
- Нет такой национальности - китаец. Есть куча народов объединённых одним  письменным языком. В разговорном несколько диалектов и языков.
Чуть было не сказал, что Володька целый словарь составил нанкинского диалекта, два блокнота исписал, но вовремя язык прикусил. Этим товарищам из органов лучше про своих ничего не рассказывать, как они любую фразу перевернуть могут я слышал. Так что про китайцев сколько угодно, а про товарищей помолчим. Здоровее будем.
-  Володя, Вы когда в Москву?
- После завтра.
- Я посылочку, для Вашего батюшки передам, с разными местными вкусностями.
- Василий Силуаныч, у меня багажа столько, что не знаю как довести.
- Так отправите багаж почтой, почта исправно работает.
- Почта хорошо, как мы раньше не догадались, только завтра день у нас с Виталием очень напряжённый.
- А я сотрудников с машиной пришлю, Вы только адресок приготовите, они отправят авиапочтой.
- Вот здорово, спасибо большое.

 Для себя поставил задачу. Нужно научится кушать медленно. За прошедшие годы мы научились есть как волки, побыстрее и побольше накидать в «топку». Был у нас в полку офицер, после контузии потерявший способность различать продукты на вкус. Он вообще всё вываливал в котелок и борщ и кашу и чай с сахаром, перемешивал для удобства так и употреблял.
В ресторане блюда приносили постепенно и когда принесли жаренные трепанги,  я очень пожалел, что еда плескалась где –то возле горла. Восхитительная вещь – жаренные трепанги, и говорят очень полезная.
Селуаныч рассказал как использовали корейцев для выявления японской агентуры.
Воспользовавшись их вековой ненавистью. Нам – то все азиаты на одно лицо, а они своих чётко вычисляют и чужих тоже.
 Мы когда в 45-м шли по Китаю, наши контрразведчики тоже могли японцев вычислить по ногам. У всех японцев между пальцев мозоль от их традиционных деревянных шлёпанцев – гета.
Так под разговоры досидели до закрытия, а потом Селуаныч на служебной «бьюике» развёз всех по домам.
Утром встали пораньше, рассказали отцу, про участие нквдешника, на что отец посоветовал отправить с ними не больше двух ящиков.

- Я лучше потом сам постепенно почтой отправлю, а эти где-нибудь зафиксируют.
Не Селуаныч, так кто–нибудь, кому он поручит.
- Ну и что, это ж Володькин паёк!
- Как и когда и при каких обстоятельствах может всплыть  рапорт о том что старший лейтенант Успенский отправлял авиапочтой двадцать ящиков консервов в стране где только отменили карточную систему и как он будет истолкован никто не знает. Сейчас опять, как до войны у них сила, так что осторожнее ребята. Не болтать и повода не давать!
Вам вообще лучше с этими хмырями не встречаться, отберите что отправить и по своим делам. Ариша сама передаст.
- Завтра самолёт не забыл?
- Как можно.
- Поговори с пилотом, может подгадает и назад тебя заберёт. Он туда - сюда раз в две недели летает. Ну это уже сам договаривайся.
- Понял.
- В Москве сходи на вокзал, у прибывающих 500- весёлым «Владивосток – Москва» попроси использованный билет,  за месяц дороги отчитаешься.
 Стали отбирать, чего отправить.

- Только сладкого сеструхе отправлю, а остальное Арине  Павловне отдам и Маше отнесу.
- Какой Маше?
- Ну сестре вдовы, Маша её зовут. Маша и Саша.
- Подожди какая Саша, другое имя было.
- Ну Шура, Александра, сегодня обязательно пойдём знакомится.
- Костюмы заберём и сходим.
 Костюмы были готовы. К каждому прилагались два шёлковых платочка, один заглаженный треугольником в нагрудный карман, другой в карман, ну там пот промокнуть или ещё чего протереть.  К  коричневым костюмам прилагались красные платки, к серым- белые. Костюмы сидели как влитые, и мы в них как мужчины из американских фильмов. Немного не привычно, но удобнее чем в мундире и карманов много. Брюки -клёш 45 сан-тиметров.
Не подвёл Серафим Павлович, а вот мы не всё подготовили, к костюму нужна шляпа, а для брюк ремень. Придётся наведаться в военторг.
Закройщик тоже был доволен работой.
- Для Вас шить, товарищи офицеры , одно удовольствие. Фигуры на загляденье.
Вату в плечи подкладывать не нужно, приходите плащи, пальто скрою.
Сердечно попрощались, взяли обновки, завёрнутые в бумагу, зашли к заведующему военторгом. Шляпы нашлись только одного цвета коричневые.

- Ничего я тебе и себе в Москве куплю, пошли скорее, переоденемся и в гости.
Однако одевать костюмы мама не разрешила, мол нужно кое где отпарить и день отвисеться.
Примерно через час хода мы стучались в калитку добротного деревянного дома,  на стук вышла черноволосая, статная белозубая женщина.
- Здравствуйте Матрёна Сергеевна, это я Володя.
- Здравствуйте, чего пришли?
- Я завтра в Москву уезжаю, хотел с Машей и Шурой попрощаться, консервы для Вовки принёс.
Я уже хотел развернуться и топать от такого приёма, но тут на крыльцо вышла  миловидная девушка, с роскошной копной волос. Из за неё выглядывал пацанёнок лет пяти.
- Мама, ну чего ты людей на улице держишь, зови в дом.
Звать Матрёна Сергеевна не стала, но калитку открыла и сама посторонилась.

- Чего это Вы в будний день при таком параде,- спросила Матрёна Сергеевна.
- Мы в отпуске, другой одежды пока нет, завтра будем в гражданке.
- Я тоже в отпуске, меня зовут Мария, - протянула руку девушка.
- Виталий - пожал белую руку с неожиданно сильными пальцами.
-Заходите в дом.
Но тут на первый план вышел мальчонка,
-  Меня зовут Вовка, мне четыре года.
-Здорово Вовка, во что играть любишь, друзья у тебя есть- забросал мальчишку вопросами. До войны я любил возится с малышами. Возможно привычка старшего брата.
Сколько себя помню, сначала с Вилей, потом с Риммой, ну и соседскими детьми.
Детских садиков не было. Старшие дети заботились о младших, так что я как- то сразу окунулся в детские годы.
- Я кораблики люблю, сам делаю, пойдём покажу.
- Вовка, погоди со своими кораблями
- Ничего, Маша, я с интересом посмотрю. Я в школе в судостроительный кружок ходил, тоже кораблики делал, может подскажу чего.
Вовка, взял меня за руку, повел в сарай.
К моему удивлению в сарае стоял небольшой верстачок, столярно-слесарный инструмент аккуратно развешен на стене.
- О, Вовка  это ты слесаришь?
- Не это дедушкин.
- А где он?
- Не знаю, я его не видел, где то работает. Смотри.

Он начал доставать дощечки с заострёнными носами и воткнутой в середине палкой -мачтой.
- Нос ножовкой пилил?
 - Ага.
- Сам?
 - Сам, мама и Муся помогали.
- Муся это кто?
- Ну Маша, мы все её так зовём.
- А пруса кораблям делали?
- Нет, а как?
- Тащи бумаги листок.
Вовка умчался, а я закурив, огляделся. Сарай дровяной, но дрова почти закончились, следов угля тоже не видно. Заготавливать, пилить, рубить дрова необходимо летом, чтоб к зиме дрова хорошо высохли.
Вовка вернулся с Матрёной Сергеевной.
- Какая бумага Вам понадобилась и для чего?
- Паруса сделать, на входе бочка с водой- запустим.
- Какая бумага нужна, газета пойдёт?
- Желательно поплотнее. Тетрадная пойдёт и ножницы.

Через минуту из исписанного листка вырезал прямоугольник прорезал отверстия для мачты. Один парусник готов. Для другого вырезал два "паруса", побольше вниз и маленький вверх.
- Понял, как вырезать? Ну на сам попробуй. Когда все были готовы понесли к деревянной бочке с водой. Четыре кораблика устойчиво держались, пятый норовил завалится набок.
-Пойдём в сарай, починим.

В банке с железной мелочёвкой нашёл сантиметровый гвоздик, слегка вбил в центр днища, получился балласт как на яхтах. Теперь кораблик держался, даже когда Вовка дул ему в бок.
- Весной я их в канаве пускаю, а летом буду в бочке играть. Мой папа был капитаном, его японцы убили. Я тоже капитаном буду.
- Виталий, Вова идите чай пить, - позвала Мария.
- Мусь, я потом, не могу корабли в бурю бросить.
- Чай со сладким молоком, а корабли пока вытащить можно.
- Пошли дядя Витя сладкий чай пить.
За чаем выяснилось, Шура на работе, в конторе порта. Три женщины и мальчик жили на её пенсию и зарплату. Год назад Маша-Муся закончила мединститут и год работала на острове Парамушир, заведующей стоматологическим кабинетом. При японцах там был зубоврачебный центр на все Курилы. Так что этот год они прожили хорошо. Свободных денег пока нет, но холод и голод не грозит.

- Шура в порту выпишет уголь и дрова. Перезимуем.
- Дрова, хорошо бы сейчас, чтоб подсохли.
- Вот и Иван Михайлович всегда летом дрова заготавливал - Матрёна Сергеевна промокнула глаз кончиком платка. Сегодня же скажу Шуре про двора.
- А мы, Матрёна Сергевна, вчера среднюю школу закончили, аттестаты получили,
хотелось бы обмыть.
- Ну , а что, приходите вечером, когда Шура будет дома, можно и обмыть, только Вы небось пьёте как жеребцы?
Володька стал уверять, что мы спортсмены и только в отпуске можем чуть- чуть употребить.
- Матрёна Сергеевна, Вы скажите, что подкупить нужно, мы возьмём.
- Картошка , селёдка есть, соленья, консервы, овощи с огорода. Хлеба купите и всё.
- Ну тогда мы пойдём, к скольки подойти?
- К шести будем ждать.
- Тогда до вечера, спасибо за чай. Пошли Володя.
 По дороге домой обмозговали, что действительно нужно купить.
Вина две бутылки, водка дома есть, колбасы пару кругов, торт, конфет , ну и чего попадётся.
- Игрушку Вовке. Хороший пацанёнок.
- А как тебе Муся?
- Симпатичная девушка, мне другое нравится. Мужиков нет как минимум четыре года, три года вчетвером на одну зарплату, одеты аккуратно в доме тоже порядок, огород ухоженный и не ноют.
- С отцом не понятно.
- Захотят - расскажут, но тётки вроде правильные.

В шесть ноль-ноль опять стучались в знакомую сплошную калитку.
Открыл Вовка и тут же получил деревянную "каталку". Длинная палка с колёсиками, когда катишь по земле, на деревянной площадке крутятся медведь с зайцем. С восхищённым гиканьем умчался к дому.
- Не долго продержится этот зверинец, если на таких скоростях будет гонять.
- Плевать, ещё купим, если сегодня сладиться.
Шурочка оказалась улучшенной копией Маши или наоборот, не важно. У неё отсутствовала девичья угловатость. Вся она была какая-то округлая, домашняя. А руки с ножом так и мелькали. Резали колбасу, овощи, красиво раскладывали по тарелкам.
Собственно стол был накрыт, сейчас резали, сыр, колбасу, хлеб. Примчался Вовка, похвастался "каталкой", - А дядя Витя научил меня паруса вырезать.
- Хорошо, потом покажешь.
- Мам а это что, - спросил показывая пальчиком на буженину, - Дай попробовать.
- Аппетит перебьёшь, потерпи, сейчас кушать будем.
Вовка явно находился на распутье. Остаться, вместе со всеми сесть за стол или ещё побегать по двору с новой игрушкой.
- Есть ещё солдатский вариант - влез в разговор я - Съесть кусочек этой замечательной буженины и побегать по двору, нагулять аппетит.
- Мам, я по солдатски.
 Проглотив в два приёма кусок мяса, малец убежал.
- Ловко у Вас с детьми получается.
-У меня был младший брат и сестрёнка и соседская малышня.
А сейчас?
- Только сестрёнка, здесь в институте учится.
-У меня с институтом не получилось, вышла замуж, родила, овдовела.
Курсы секретарей -машинисток закончила. Друг отца взял на работу в порт.
Работы много, но начальство хорошее, отпускают, если есть такая возможность.
Платят по высшей ставке, премии выписывают, подработку на дом беру.
  Наконец, кроме Вовки, все уселись за столом. Девушкам лёгкого вина, Матрёна Сергеевна с нами водочки. За аттестаты, за хозяйку.
Влетел Вовка
- Мам я нагулял аппетит!
- Дядь Вить, а для чего у тебя зубы железные, чтоб самураев кусать?
- Фашисты мне зубы выбили, а наши доктора мне железные сделали.
Муся-Маша, - Виталий, можно я потом посмотрю, я же всё- таки стоматолог.
На Парамушире японский доктор пока остался, он из зубов кашалотов, такие коронки и протезы делает в музеи можно выставлять. Я у него начальником числюсь, а на самом деле учусь. За год научилась больше чем за три года в институте. Ели Вы сможете добраться до острова, можно будет сделать нормальную улыбку.
- Мне -то железо не мешает, зубы не болят и ладно.
- Не, милок, без погон ты как зек будешь выглядеть, а каждому не расскажешь, что воевал, а не сидел. Да, хлопцы, хлебнули Вы жижи- быжи, - подытожила Матрёна Сергеевна.
- Тогда за Победу! - Разлил по рюмкам Успенский.

Славно посидели, поболтали, подурачились. Муся ( оказывается это маленький Вовка так её называл, да  так и прижилось)  красочно рассказала про своего японского учителя – зубодрала. Он умел вытаскивать зубы пальцами, а для неё сделал тренажёр костяные муляжи зубов, которые он вбивал в деревянный чурбак. Каждый день перед началом работы, она должна была щипцами вытаскивать по десять штук. По какой –то ему известной системе, периодически заколачивал всё глубже и глубже, а потом стал закрывать «тренажёр» салфеткой, предлагая вытащить третий слева или пятый справа не глядя   и теперь для Муси вырвать зуб у живого человека не составляет ни какого труда, на что Матрёна Сергеевна заявила, что вообще не понимает как это зубы могут болеть. Никогда в жизни у неё не болела голова и тем более зубы. Взглянув на неё повнимательнее ( розовый цвет лица, волосы без единой сединки, ровные ряды зубов цвета «жемчуг») в это верилось. Это при том, что муж по видимому сидел и уже давно. Прямо нам ни кто не сказал, но по некоторым недомолвкам, можно было сделать такой вывод. Ничего необычного в этом не было.

 Среди  военных и интеллигенции это в порядке вещей. В 39-м  в конце рабочего дня отца нашёл начальник Особого отдела полка и посоветовал отцу срочно
«потеряться» на месяц.
- Как?
 - Сейчас напиши рапорт на отпуск по семейным обстоятельствам, срочно с женой на вокзал  и кати куда подальше, Среднюю Азию, Дальний Восток. Сойдёшь на предпоследней станции, купишь билет обратно, а там видно будет.
- А дети?
- Соседи присмотрят.
 Два месяца мы жили без родителей, за это время «взяли» отцовского заместителя по политической части. Пришло указание арестовать одного старшего офицера. Отца не нашли, взяли зама. Вот так я не стал «сыном врага народа».

Матрёна была тётка умная, но необразованная. Это чувствовалось, моя маманя, правда не на много её превосходила, по образованию, но по посуде обстановке, манерам, семья явно принадлежала советской интеллигенции. «Погореть» можно было на анекдоте, рассказанном по пьянке не в «той» компании, на внедрении чего- то нового, но не давшего немедленный эффект, на критике костного управленческого- бюрократического аппарата, а в основном советский управленческий персонал «горел» в быту.
Не имея других примеров, кроме царских, советские руководители окружали себя домработницами, поварами, начинали баловать жён дорогими подарками. Приглашали художников писать их портреты и конечно кто-нибудь из таких же советских граждан, строчил донос на «вырожденца». А уж что эти ребята говорили в процессе следствия про своих сослуживцев! Возьмут директора завода, через месяц, всё руководство завода меняется. Один антисоветчик, другой шпион, третий  « троцкист» и на всех есть свидетели и показания. Пытать не надо, сами друг про друга расскажут, а уж "правильно" записать нквдешники умели.

С фронтовыми контрразведчиками я иногда пересекался. Был такой случай. В 1942-м. Взорвался снаряд рядом с моей пушкой. Из прислуги в живых я и один солдатик никчёмный. Ленивый неаккуратный и ещё трусливый, я как командир орудия, гонял его больше  других.  В Истребительно- противотанковой такой закон, если весь расчёт выкладывается, есть небольшой шанс уцелеть, ну и пытался его дотянуть. А тут такое дело, орудие искорёжено, мы вдвоём слегка контуженные, махнул ему, чтоб  отходил, сам «раком» к пушке прицел снять, доказательство, невозможности продолжать стрельбу, а винт крепления прицела срезало, ну гранату в ствол бросил, и к уцелевшим в тыл. Так этот подлюга  особисту настучал, что я специально орудие с прицелом фашистам оставил. Хорошо, особист не первый день на передовой, послал ночью разведчиков и их рапортами об уничтожении орудия перекрыл донос. Повезло, тогда пехота устояла, а если б отступили, по другому могло повернуться. Расстрелять не расстреляли, но в штрафную запросто можно было попасть. Штрафные роты только организовали и по любому поводу давали, месяц, два или бессрочно, пока кровью не смоешь. Погоны и награды сдаёшь своему особисту и рядовым в пехоту. Если ранят, даже легко, всё кровью смыл, назад в свою часть на старую должность. Срок прошёл, не убили, возвращайся в часть, фашисты при звании и наградах убьют. Бывало заработает человек штрафную (уснул в "секрете") после дня сплошных боестолкновений, или перебрал наркомовских и на глаза начальству попался- месяц штрафной роты, а на фронте затишье. Вот просидел месяц в соседнем окопе и назад. В наступлении, понятно, в полосе своей дивизии, самый трудный участок - штрафников, зато при отступлении их первыми выводили, вдруг, кто к немцам подастся.

Лётчики вообще в своём полку, на своих самолётах, только без погон летали. Премии за сбитые правда, не получали и победа на личный счёт не засчитывалась, зато если завалил фашиста, сразу реабилитация.
Воинское преступление уголовным не считалось и если боец погибал штрафником, он всё равно "Погиб смертью храбрых при защите СССР". Жене или маме пенсия, при потере кормильца. Так что, особо штрафной только тыловые боялись.
- Хлопцы, пора Вам до хаты идтить, Шуре завтра на работу рано вставать.
Вскочили как по команде.
- Извините, засиделись, до свидания, увидимся.
Мамаша вышла проводить и запереть калитку.
- Вы тут берегитесь. По ночам шалят.
- Кто? – спросил Володька, выгибая грудь.
- Баньдюганы. После войны много убивцев развелось.
- Спасибо, побережёмся, - заверил я.
- Матрёна Сергеевна, а можно я днём приду, по хозяйству какую мужскую работу найдёте?
 - Чего это?
- Скучно, соскучился по домашней работе.
- Ну приходи, коли есть охота.

- Переодеться найдётся во что-нибудь?
- Найду штаны и рубаху.
И потопали мы по абсолютно тёмной улице.
Дома не спали.
- Так не пойдёт, что ж Вы из-за нас ложиться теперь не будете?
- Не горячись, рано ещё.
- Виталя, завтра в гости пойдём к пяти часам, хорошая девушка, студентка.
 Вот так прошла неделя. Володька улетел. Позвонил из Москвы, меня дома не было с мамой разговаривал, а я каждый день ходил к Матрёне, чего-нибудь строгал, прибивал, ремонтировал, с Вовкой играл, а по вечерам с мамой или с Риммой в «гости»
.
Девушки попадались разные, но на сердце как-то не ложились. Познакомился с женихом Риммы, Николаем Голубецким. Здоровенный сибиряк, на год младше меня. Молчун каких мало.
Из старообрядческой деревни. Киржак. Не пьёт, не курит, но в бога кажется не верит, а вот пятак пальцами запросто в трубочку закатывает. Как собутыльник не годится, а как будущий родственник пойдёт.
- Римм, как же он тебе объяснился? Из него же слова не вытянешь.
- Он говорить умеет и даже очень красиво, только не любит.
- Как же ты с ним жить будешь?
- Мама говорит, я троих могу переговорить, так что как раз равновесие будет.
Как-то утром зашёл отец, дверь прикрыл.
- Ну что скажешь?
- Понравилась мне вроде одна женщина, но с этим ежевечерними походами, я её увидеть не могу.
- Почему.
- Работает она, только вечером дома. По всем ТТХ (тактико-технические характеристики) вроде подходит.
- Где работает?
- Секретарём у начальника порта.
- Видел я её. Правда, не присматривался. Вкалываешь у неё?

- Пап, достань мне х/б б/у (хлопчатобумажная форма бывшая в употреблении) и сапоги, а то неудобно в чужое переодеваться.
- Сделаю. Кто ещё там присутствует?
- Мать и сестра.
- За неделю определишься?
- Должен.
- Ладно, скажу, чтоб неделю тебя не трогали.
В пятницу утром стук в дверь. 
Мама: "Виталий, к тебе"
Порфирий!
- Здоров, Виталя!
- Мама, познакомься Порфирий, командир корабля. Это он меня из Китая доставил.
- Проходите, Проша. Чаю?
- Со знаменитыми оладьями?
- Покурите десять минут, будут оладьи.
Вышли на балкон, закурили.
- Надолго?
- Неделю, точно, а там видно будет.
- Какие планы?
- А у тебя?
- Парикмахерская. Побриться хочется и по известному тебе адресу, трудовую повинность отбывать.
- К Шуре или Маше?
- К Матрёне Сергеевне.
- Годится, берёшь с собой?
- Конечно.

Из кухни потянуло сладким ароматом жаренного теста, пока одел мундир, прошёлся щёткой по обуви, тарелка оладышков стояла на столе.
- Что это ты при параде? - спросила мама.
 - Порфирий в форме, как я рядом в цивильном пойду?
- Ну да, ну да.
Проверить карманы. Документы, деньги, папиросы, спички, пистолет. Порядок.
Через пол часа уже блаженствовали в соседних креслах под слоем пены на лице.
Сегодня меня брила Роза, это было ещё приятнее. Женские пальцы едва прикасались к лицу, бритва летала как бабочка, почти не слышно, если бы не треск срезаемой щетины, можно было усомниться, действительно ли я бреюсь. Ни одного пореза!
Щедро, расплатившись хлопнул мастера Мишу по плечу, 
- Ну, что Михаил, по пиву?
- Жена вчера все деньги вытрясла, даже заначку отобрала.
- Ладно пошли, пока зовут. Про деньги тебя никто не спрашивал.

- Товарищи капитаны, Вы уж не сильно его угощайте, рабочий день только начался.
 В пивном закутке маялся мятый мужик с деревянной ногой ниже колена.
- Товарищи офицеры спасите фронтовика, помру без похмела.
- Красавица, сто пятьдесят с прицепом два раза этому герою и сушек. Ты есть будешь чего?
- Не, не полезет. Сушки пососу. Спасибо.
- Во! - это уже, с гордостью, буфетчице, - Артиллерия - бог войны. Уважаю.
- Да ты всех уважаешь, кто тебе наливает.
 Буфетчица наливала, насыпала и разговаривала не вынимая папиросу изо рта.
- Опять тут валяться будешь.
- Народ о двух ногах, не удерживается, а я на протезе.
 - Миша, чего будешь?
- Пивка кружечку, для куражу.
 Взяв три кружки и тарелку мелких баранок-сушек, устроились за крайним столиком. Баранки были подсоленные и высушенные до каменной твёрдости Сперва их нужно было раздавить на четыре части, а есть макая в пиво. Инвалид было пристроился к нам, явно желая подробно рассказать как именно потерял ногу под Ржевом, но Порфирий пресёк, ожидаемую живописную  картину страданий.
- Браток, поговорить нам нужно.
- Понял, понял. Артиллерия... - хотел показать большой палец или восхищённо затрясти головой и цыкнуть зубом. Попытка сделать это одновременно закончилась неудачей и захватив свою кружку поковылял к буфетчице. Других посетителей в пивной не было и буфетчице предстояло тысячный раз слушать как ему было страшно и больно, когда пулемётная пуля перебила ногу ниже колена, а вытаскивать его было некому. Как он лежал и смотрел как снег впитывает его жизнь вместе с кровью.

- Ржев, это где-то под Москвой?
- Около ста пятидесяти километров. Там немцы сидели до весны 1943-го. Пока в Сталинграде Паульса били, сдавали города на юге, а потом их освобождали, бойцов трёх фронтов под Ржевом, Жуков гнал в лоб на пулемёты без жалости и фантазии, но я тебе Порфирий скажу, пулемётную пулю словить, хоть где, не сахар.
- Ну что, пошли?
- Мишань, тебе взять ещё?
- Не. Что-то настроения нет, пойду с Розой посижу.
- Виталь, скажи по честному, ты к кому из сестёр ходишь?
- Чего это тебя тревожит?
- Когда-то мы с Николаем Баталиным за Шурой ухаживали. Она его выбрала.
Через год, я тоже женой обзавёлся. Семьями дружили. И сейчас дружим. Такой вот у меня интерес.
- Ты знаешь зачем я приехал, мне пустые интрижки не нужны.
- И всё же?
 - Шура мне понравилась, но видел я её два раза и то второй раз мельком.
- А Вовка?
- Замечательный мальчонка.
- Значит не пугает?
- Даже наоборот. Хлоп и полноценная семья.

 - А что у неё отец сидит не страшно?
- Дочь за отца не отвечает, товарищ Сталин сказал, а за что сидит?
- Статья у него серьёзная. Подрыв экономической мощи СССР. 25 лет. Правда, не всё так просто. До войны он был главным бухгалтером торгового порта. В 1940-м они с директором должны были везти в Москву годовой отчёт. С отъездом спешка приключилась, я уж не помню, но командировочные деньги в впопыхах как-то не оформили. Возвращаются, а их на перроне ждут. Стукнул кто-то в органы. Директор от инфаркта прямо на вокзале перекинулся, ну а главбуху четвертак! В Забайкалье сидит.
- Сколько там тех командировочных?!
- Времена тогда строгие были. Однако, Шуру на хорошее место взяли, помогают помаленьку. Я забегаю, нечасто, у самого дом валится. Всё в море, да в море. По весне матросов пригоняю огород перекопать, дрова попилить, а ты чего там настроил?
- Забор поправил, покрасил, на фронтоне доски гнилые заменил.
- Так ты плотник?
- Блиндажи, землянки оборудовали, малость поднатаскался и вообще, люблю я дерево.
- Может мой дом глянешь, просто скажешь чего нужно сделать.
- Конечно посмотрю, вот в гости позовёшь и посмотрю, только спец я аховый, но что-нибудь придумаем. Ты надолго во Владик?
- Неделю точно, а то и дней десять простоим - машину ремонтируют.
- Скоро Володька Успенский должен вернуться из Москвы, ещё пара рук.
- Как же он вернётся, он же до столицы месяц ехать будет.
- Отец его самолётом отправил и обратно тоже прилетит, недавно звонил.
Ты мне лучше скажи на Парамушир и обратно я смогу добраться?
- Пограничная зона, но для тебя, я думаю, не проблема. Раз в неделю кто-нибудь  острова обходит. Тебе нужно в выходной со мной в Дом флота сходить, я тебя с нашими познакомлю.

- Вот возьмёшь жену, я Шуру с Машей с ходим в Ваш Дом и в ресторане потом поужинаем.
- Отлично, договорились! Да, а зачем тебе на Парамушир?
- У Муси отпуск кончается, она мне зубы нормальные обещала сделать, говорит железные не красиво.
- Ну ей виднее. Пришли, стучи.
Сперва в щели между досками мелькнул Вовкин серый глаз.
- Муся, Потя с Витей пришли!
- Почему Потя?
- Мать с отцом так звали, но ты зови Порфирий, не люблю когда мужики Потей называют.
Калитку открыла Маша. Буйные русые волосы разметались по плечам обёрнутым в старенький домашний халатик.
- Как здорово, что вы оба пришли. Заходите. Какие Вы красивые в форме! Сейчас чай будем пить.
- А где Матрёна Сергеевна?
- За водкой пошла.
- Зачем?
- Шура дрова выписала на службе, дрова привезут. Если во двор не занести, до утра не долежат. Вот она с соседскими мужиками решила договорится.
- А мы то что? Не сгодимся?
- Кто ж знал, что Вы придёте? Виталий вообще по вечерам занят.
- С сегодняшнего дня неделю свободен.
Порфирий сразу распланировал весь объём работ.
- Сегодня вчетвером занесём, завтра возьму своих домашних, перепилим и сложим, вечером в Дом флота на танцы, а потом может ещё кое- куда зайдём.
- Куда?
- Пока секрет.
- Да знаю я Ваш секрет - в ресторан! Шура не пойдёт и на танцы не пойдёт, а я без неё не пойду.
- Я на неё свою Зинку натравлю, это от меня Вы легко можете отделаться, а от Зинки!
- Поглядим.
- Поглядим! Поспорим?

- В своём морском доме спорить будешь, - раздался голос Матрёны Сергеевны.
Ишь чего удумал, с девкой спорить!
- Я ж шутейно. Здравствуйте Матрёна Сергеевна. А нам, то бутылочку выставите?
- За что?
- За дрова.
- Ты сработай сначала, тады поглядим, можить и две поставлю.
- Две не надо у нас другая программа.
- Какая другая?
- Завтра, всё завтра Зина расскажет. Сегодня носим, завтра пилим.
- Да, Вовка?
- Поня, а Серёньку с Павлушей возьмёте?
- Конечно, куда ж без таких помощников?!
- Тады идите отдыхать, а к пяти приходите, - распорядилась хозяйка.
- Добро, пошли Виталий.
- Ну что делать будем, - на улице спросил Порфирий.
- Мне отдыхать не после чего, ты далеко живёшь, может ревизию у тебя пока сделаем?
- А что, пошли!
Через час знакомился с супругой Порфирия.
Женщиной монументальной. Ростом с немаленького Прохора, но широкая в кости. Двое мальцов крутившихся возле её юбки, слушались её беспрекословно, да и Порфирий, значительно пригасил свой военно-морской апломб.

Переодевшись в Порфирьевские рабочие штаны, с топором и молотком полез на чердак - горище. Простучал доски, всё добротное, просмоленное как лодка. Прошёл вдоль забора. Тоже порядок, минут за десять сделал для мальчишек флюгер, с пропеллером и к их полному восторгу прибил над крышей. Флюгер немедленно развернулся по ветру и винт лёгким рокотом закрутился.
- Разрешите доложить, - я вытянулся перед Порфирием.
- Да ну тебя, чего нашёл?
- Откуда дровишки, для дома?
- Не знаю, тут раньше мужик бобылём жил. Старый матрос. Я сначала на квартире у него жил, потом он мне дом отписал.
- Умер?
- Да он сильно старый был, ещё на парусниках ходил.
- Похоже из тех парусников этот дом сделал. Все доски просмолены и высушены так, что звенят. Они ещё двести лет простоят.
- Вот и хорошо, пошли пообедаем и с Зиной нужно переговорить. Если тебе кто и поможет, то это она. Она баба умная и Шура её уважает.
Рассказал Зинаиде свою историю, Порфирий нашу задумку на завтра.

- План Ваш плохой, - подвела черту Зина.
- В Дом флота она не пойдёт, она туда с покойным мужем ходила, давайте так - вы сами сходите ненадолго, договоритесь с кем нужно, а встретимся в городе, ну а там видно будет. Может погуляем или в кино сходим, а может и в ресторан.
- Виталий, а если она согласится за тебя выйти, ребёнка можно с собой взять?
- Я не знаю. Школьников нельзя, там школы нет, а про малышей не знаю.
- Я сперва с тёть Мотей поговорю. Если она поверит, полдела сделано.
- Я ж тебе говорил, что умница!
- Правда, Зин я в этих делах ни гу-гу. Только, если честно я пока сам ничего не решил, я ж её совсем не знаю. Вроде нравится, но присмотреться хотелось бы.
- Тебе б и попробовать небось хотелось бы?
Порфирий хотел что-то сказать, но быстрого взгляда Зинаиды оказалось достаточно, что б обычная среди мужиков шутка так и осталась не произнесённой.
- Молчу, молчу. Характер мягкий! - капитулировал капитан-лейтенант.

- Порфирий, - я решил увести разговор с опасной дорожки, - Почему качелей во дворе не видел?
- Качелей? Я как-то не думал.
- Верёвка у тебя найдётся?
- Я же всё-таки моряк! Пошли в сарай выберешь какая нужна.
- Та, что Зину выдержит.
- Понял. Во, режь сколько нужно. Для Баталиной тоже отрежь, пусть и у Вовки качели будут.
При активной помощи сыновей, нашли подходящую ветку на старой яблоне.
Пока Порфирий морскими узлами крепил верёвку, я выпилил из куска доски сиденье. Вот уже с радостными воплями, мальчишки взлетали над землёй. Пусть на миг, но сколько счастья!
Что-то таинственное живёт в человеке с рожденья. Небо и море, всегда завораживают и зовут. Даже несколько мгновений освобождения от земного притяжения или покорения этих двух стихий на всю жизнь заряжают уверенностью и счастьем. Смертельная опасность уступают уступает восхищению покорения воды или воздуха.
На крики ребятишек пришла Зинаида и с удовольствием провела испытания.
Для её длинных, сильных ног была низковато и их приходилось поджимать, зато при взлёте вверх, спина откинутая назад, развивающиеся волосы, длиннющие загорелые ноги были так восхитительны, что Порфирий внезапно остановил раскачивание, и севшим голосом, объявил, что пора собираться и идти. Я прекрасно понимал его чувства. Простые качели, а у разных людей, разного возраста вызывает разные эмоции.

На улицу Заречную пришли как раз вовремя. Водитель здоровенного МАКа с прицепом орал, что он только "шофер" (с ударением на первый слог), а разгружать не нанимался, короче вымогал бутылку.
- Эй шофер, на горло не дави, а то порвётся ненароком. Борт откидывай и можешь в кабине сопеть в две дырочки, - я почувствовал себя в родной стихии. Сколько разных машин, подвод за войну пришлось разгрузить и везде одинаковая картина. Без разговоров, водители только под огнём, помогали разгружать свои машины.
- Сейчас переоденемся, сами разгрузим!
Водитель понял, что нарвался, на фронтовика, сделал ещё одну попытку набить себе цену или хотя бы осложнить нам жизнь.
- У меня один кронштейн сломан, борт не откидывается.
- А я сейчас кувалдой его починю.
- Всё, тормози, командир, сейчас всё сделаю. Я ж понимаю! Я вам, богам войны, сколько раз снаряды возил, тару, гильзы забирал.
- Ну так чего, ты тут комедию ломаешь?
- Заработать хочется, зарплата, сам понимаешь, в семью, а выпить после работы надо. Ты вон глянь, какой материал я тебе привёз.
- Сейчас переоденусь, всё пощупаю, не только посмотрю! А бутылку, бродяга, ты уже заработал, не волнуйся.
- Во, -  глядя на Зину с каким только возможным уважением произнёс водила.
- Не только командир, но и хозяин, с таким хоть воевать, хоть помирать не страшно!
- Вы мне забор не завалите,- забеспокоилась Матрёна Сергеевна.
- Всё будет абде махт, хозяйка.
Быстренько переодевшись, вбил кувалдой два деревянных кола перед забором, загнал детей женщин и детей во двор, залез вместе с водителем в кузов и начали ногами скатывать высушенные до белизны деревянные столбы.
Порфирий страховал внизу. Он и объяснил откуда такие прекрасные дрова.
- Пирсы новые строят, бетонные, а эти брёвна ещё при царе Горохе использовали.
- А как новые. Пилить их тяжеловато будет, зато колоть легко.
Высушенные брёвна сталкиваясь друг с другом звенели на разные голоса. Кузов опустел.
- Протяни вперёд, прицеп разгрузим.
- Один момент, командир.
С прицепом разобрались ещё быстрее. Вручив водителю пол-литру, пожав руку, обратился к Порфирию,
- Давай качели повесим, чтоб детвора под ногами не мешалась.
- Добро.
 Детскую забаву сделали ещё быстрее, чем первую.
Разбившись на пары, стали носить брёвна во двор. Для девушек брёвна были всё таки тяжеловаты, но с шутками, прибаутками работа ладилась споро. Одна куча уменьшалась - другая росла. Как-то, после разговора с шофёром получилось, что всё руководство "деревянными делами" перешло ко мне. Я показывал как укладывать, объявлял перекуры и скоро заметил, что Зина времени не теряет, то с хозяйкой отошла в сторонку, то Мусю придержала, что-то пошептала, а Шура радостно сообщила, что на завтра ей дали отгул, а после завтра воскресенье, так что есть два дня дровами заниматься.

- Всё сделаем, Шурочка и отдохнуть время останется.
- Хорошо бы, так выйти куда-нибудь хочется.
Неожиданно, с чувством прошептала она.
- Четыре года, дом, работа, только Зина с Потей иногда заходят. Первый год, после смерти мужа, друзья мужа заходили, а потом...
- Что ж у такой симпатичной девушки ухажеров не было?
- Пока Вовка маленький был, не до того было, да и сейчас времени свободного нет. Я машинистка хорошая, подработка постоянно есть. Студентам и преподавателям научные работы нужно в печатном виде подавать, писателям, журналистам статьи и работы в редакции только напечатанные необходимы. Отчёты всякие для контор. Вот и сижу по ночам почерки разбираю. Деньги, то постоянно нужны. Хорошо Маша учёбу закончила, а то совсем тяжело было. Студентка! Одежда, обувь нужны? И чтоб на уровне. Хорошо, что шить умеем. Так что на мужиков времени не хватает, да и зачем они?
- Не понял.
- Кобелей с масляными глазами вокруг хватает, а Владик город маленький тут не спрячешься, а унизится я не хочу.
И ещё, Виталий, если Вы ходите к нам, чтоб затащить меня в койку, не тратьте время, хотя за помощь спасибо!
- А если я серьёзно?
- Тогда подумать обоим нужно.
- Вот это правильно! Обязательно подумаем. Оба.

 Столбы - сваи перенесли и уложили во дворе ещё до темноты. Отпустили женщин приводить себя в порядок и готовить ужин, а сами с Порфирием вытащили из сарая козлы для распилки дров, кинули на них первую сваю, потом вторую. Мальчишки дружно откатывали в сарай отпиленные чурбаки. Двуручная пила тонко звенела, опилки летели в две стороны. Хорошо. Так бы и пилил всю жизнь. Взошла луна, мальчишек увели кормить, умывать. Дети будут спать здесь все вместе, Зина тоже здесь остаётся. Пилу чуть не силой отбирали. 
- Хорош! На завтра не останется, давайте сольём и за стол.
Зина ковшиком поливала спину Порфирию, а потом Шура тоненькой струйкой поливала меня и это было приятно и как-то очень между нами. Усталости я не чувствовал, наоборот тело налилось, а главное сознание, что силы потрачены на полезное дело, а не на пустые кроссы и тому подобные военные развлечения дополнительно наполняло энергией. Картошка пересыпанная укропом, куски солонины, зелёные перья лука, шибающая в нос горчица и пару бутылок беленькой. Детвора, умаявшись спала в соседней комнате на перине, разложенной на полу.
Порфирий, оббивая сургуч с водочной головки вдруг предложил:
- Может и мы тут переночуем, а то домой час, обратно час, как Виталий?
- Запросто.
- Где ж я Вас положу, в хате места нет.
- Так мы на улице, кожушок какой найдётся?
- Овчина найдется, дык чего же на земле?
- Сергеевна, я четыре года на земле спал и без всякой овчины, да и сейчас в Китае на полу сплю.
- Прям на полу?
- Нет, ну на перине конечно.
- А если дождь ночью пойдёт?
- В сарай перейдём.
- Ну коли таких мужиков ничем не напугаешь, наливай Потя, за Вас!
Вскоре девушки стали зевать.
- Пойдём Порфирий устраиваться.

Потя потянулся, встал, чмокнул Зинаиду в щёку и незаметно, как ему казалось, прихватил недопитую бутылку.
- Закусить чего прихвати, - углядела попытку мародёрства Зина.
- Вот змей!
- Да ладно, Зин. Здоровые мужики, им по бутылке на погон и то мало будет, а будешь требовать чтоб разрешения спрашивал, на стороне пить будет.
- А не шугать, дом в пивную превратят.
- И то правда.
А мы с Порфирием присели на свежеспиленные чурбаки, закурили, добили с горлышка водку. На душе было легко и чисто. Луна на ущербе, звёзды сияли ярко. Иногда какая-нибудь срывалась и прочерчивала диагональ на чёрном небе. На кораблях , в порту пробили склянки.
Порфирий пошёл спать в сарай, не могу, мол без крыши над головой, а я кинул романовский полушубок перед козлами. Пуговки расстегнул, снял сапоги, руки под голову, улыбнулся, вспомнив разговор с Шурой и по фронтовой привычке, тут же заснул.

 В субботу с утра закипела работа. Женщины по переменке пилили, а мы, в два топора рубили, дети поленья складывали.
- Пожалуй сегодня закончить не успеем. Ты как думаешь?
- Виталя, мы здесь корячимся, только из за Вас с Шурой. Я в понедельник десяток матросов пришлю, они до лучин всё разделают.
- Тогда давай команду заканчивать, всем мыться, готовится к вечернему променаду.
Пока Матрёна Сергеевна занималась детворой молодёжь, усевшись на остатках брёвен, планировала проведение вечера. Старались учитывать высказанные пожелания всех участников.
1. Основная задача.
Отправить на Парамушир Машу и меня.
Для выполнения Порфирий, Маша и я к 18.30 идём в буфет Дома флота.
(все такие дела моряки решают в буфете).
2. Задача вспомогательная, переходящая в основную.
  Культурно отдохнуть.
В 19-19.15 встречаемся на бульваре с Шурой и Зиной, дальше будет видно.
Детей оставляем на тётку Матрёну.
Сейчас разбегаемся причипурится и переодеться.
И понеслось, как по писаному.

Примчался домой, выдержал натиск с маминой стороны, потом мол, подробно расскажу, помылся, сбегал в парикмахерскую побриться, но, глянув на очередь, часа на пол-тора, решил дома побреюсь. Пообедал, повалялся с книжкой на диване, выпил чая с блинами, одел коричневый костюм, галстук, шляпу, проверил карманы. Всплыл вопрос, куда девать пистолет. Положить–то его есть куда, карманов хватает, но если дело дойдёт до танцев, не хотелось быть неправильно понятым. Хотя у Шуры муж был морской офицер и безоружным наверняка не ходил, короче, вопрос снимаем.
- Ночевать придёшь? - поинтересовалась мама.
- Скорее всего, да. Мам, передай отцу, впрочем я сам к нему зайду на службу, мне по дороге. Я наверное, дней на десять на остров Парамушир отъеду, зубы человеческие сделать.
- Это какие, золотые что ли?
- Не, костяные, там японец делает, так что от нормальных не отличаются.
- Вот это хорошее дело, съезди сынок, а то как улыбнёшься, страх берёт, мы не хотели тебе говорить. Такой ты у нас красивый, а железо всё портит. Папа договорится с кораблём.
- Я сейчас иду договариваться, мне только пропуск нужен, там погранзона.
- Ты иди, я ему сейчас позвоню, пока дойдёшь всё готово будет.
- Добро, я пошёл.

Чмокнув маму в щечку, пошёл не торопясь на ходу обживая непривычную одежду. Особенно смущала шляпа. Сдвинутая немного на бок, как фуражка, закрывала обзор свер-ху, если передвигал на затылок, появлялся риск при порыве ветра вообще потерять. Бе-жать же по улице догонять головной убор было как-то несолидно.
 С пропуском заминка вышла, его выписывали в погранотряде, а там все кто имел право подписи умотали на рыбалку неизвестно куда. Завтра ведь выходной, но в понедельник утром, точно будет готов.
 Машу-Мусю увидел издалека. Стройная девушка в цветном крепжоржетовом платье с роскошными слегка вьющимися волосами, уложенными по послевоенной моде. Подмышкой плоская сумочка. Океанский ветерок треплет подол платья. Был бы художником, лучше сюжета нет.
- Алё, девушка, давно скучаете?
- Минут пять, а шляпу положено снимать, когда с девушкой разговариваешь.
- Откуда знаешь?
- Кино смотрю.
- Виноват - исправлюсь!
- Товарищи гражданские, пройдёмте, как чёрт из табакерки вынырнул Порфирий.
- А по сопатке, за гражданского?
- Ну кто кому, это как вопрос спорный.
- Мальчики, не отвлекайтесь.
- Тогда пошли, - Порфирий взял Машу под ручку, я подхватил её руку с другой стороны.

 Нужного капитана, Порфирий нашёл за пять минут. Отход во вторник. Закрепили договор бутылкой водки под бутерброды с прикопчёным "краснюком" .
Маше, естественно пирожное с Крем-содой.
Потом встретились на бульваре с Шурой и Зиной, посмотрели фильм "Кето и Котэ". Фильм я не видел, но когда лежал в госпитале в 1943-м нас, ходячих бесплатно в театр пускали, там видел эту пьесу под названьем "Ханума".
Впрочем, я в фильм не очень вникал, больше волновала сидящая рядом Шура. От дурманящего запаха её духов, кружилась голова. В груди стало как-то "некругло". Чего делать, как себя вести? Обнять? Вроде рановато.
- Порфирий, пойдём покурим.
- В чём дело?
- Чего делать, не знаю.
- Ничего не делай, отдай инициативу, а там если что, поймёшь, главное в ресторан их затащить, если упрётся - пиши пропало, не глянулся ты ей. Всё пошли, я этот фильм не смотрел.

Но в ресторан мы попали без лишних разговоров. Сделав заказ, Зина потащила нас танцевать. Мы танцевали с Шурой, Порфирий то с Зиной, то с Машей.
Собственно танцевать умела только Маша, остальные так, топтались
- Шурочка, у нас в Порт-Артуре в русском кафе могут научить красиво танцевать танго.
- Почему не научился?
- Надобности не было.
- А теперь?
- Хотел бы с тобой исполнить, чтоб все рты открыли.
- К следующему отпуску подучишься, откроют.
- А может вместе поедем учиться.
- В каком качестве я туда поеду?
- В самом лучшем, в качестве жены.
- Не слишком ли быстро такое предложение делаешь?
- На фронте, кто долго думал или неправильное решение принимал, убивали.
- Тут не фронт.
- Однако тоже жизнь решается.
- Виталий, у меня ребёнок…
- Хороший малец, мне сразу понравился.
- Ты ему тоже, он мне все уши прожужжал, дядя Витя, дядя Витя.
- Ну вот!
- Подумать нужно, с мамой посоветоваться.
- Ну ты-то не против?
- Погоди немного, не торопись, ещё и твои родители есть, они наверняка против будут.
- Чего это?
- Ни одна мать не хочет, чтоб её сын женился на тётке с довеском.
- Какая ты тётка, моложе меня.
- Не важно, давай подумаем немного, ты с родителями поговоришь, я посоветуюсь
- Так значит да?
- Виталь, не скрою, предложение твоё мне очень по душе. Мужчина ты видный, работящий, с детьми ладишь и вообще… Если б не сын, согласилась бы сразу, но я должна подумать, всё взвесить, а ты узнай можно ли Вовку с собой взять. Ты ведь должен понять, как я без него буду?
- Шурочка, всё узнаю, всё что можно сделаю, пойдём выпьем, а то у меня внутри всё  в комок сжалось, и разжиматься не хочет.

- Ребята, все к столу!
- Виталий, - Шура строго взглянула.
- Понял не дурак, ребята давайте за счастье!
 Не успели закусить, два шпака - гражданских,
- Разрешите Ваших дам пригласить.
- Извините, ребята со своими жёнами, сами танцуем, вот если девушка захочет- пожалуйста.
Но Маша-Муся не сколько не смущаясь ответила,
- Сейчас не могу, если только попозже, и то, не с двумя сразу.
 Все дружно рассмеялись и эти парни тоже.
- Договорились!
- Шура, пойдём дамскую комнату выйдем.
И вся троица дружно поцокала каблучками к туалетным.
- Сказали б что посекретничать нужно, мы бы покурили на улице, чего это ты такой довольный?
- Ну, вроде предложение сделал.
- По физии видно, не отказала.
- Ну и пока не согласилась.
- Ну, это понятно. Сын, мать, всё утрясти нужно, а ну как мать заартачится, не пущу мол.
- Спасибо, Порфирий, успокоил!
- Знаешь, чего в танке делать нельзя?
- Знаю.
- Зинаида Матрёну обработает как крейсер сторожевик, наливай, пока никого нет. За успех!
Вскоре девушки вернулись. У всей троицы глазки подозрительно припухли.
Что за существа! Плохо - плачут, хорошо, опять глаза на мокром месте.
В ресторане просидели до закрытия, потом разделились. Порфирий решил переночевать дома, чтоб с утра показаться в порту и мобилизовать матросов, а я повёл девушек на Заречную. Мы с Шурой шли позади, и я обнимал её уже поплотнее, да и она не увёртывалась. Вот и знакомая калитка. 
- До завтра девушки.
- Счастливо.

Сердце наполненное незнакомой истомой, радостно стучало, Не чувствовалось ни усталости, ни выпитой водки, странно но хотелось прыгнуть высоко, высоко.
- Офицер, прикурить не найдётся?
Трое вышли из-за кустов.
Я в гражданском, значит видели в форме, выслеживали.
Левый держит правую руку в кармане. Высокий по центру в опущенной правой руке прячет за штаниной скорее всего нож.
- Конечно найдётся. Левой рукой достал спичечный коробок.
- Держи!
Кинул коробок левому бандиту под правую руку, отступил назад вправо под 45о, опускаясь на правое колено, одновременно вытаскивая немецкую игрушку. С предохранителя большим пальцем снял ещё в кармане, передёрнул вместе с движением ствола вперёд в направлении правого противника. В этот момент средний сделал шаг вперёд и ударил снизу ножом, в то место где я только что стоял. Выстрел в правого и тут же снизу в подбородок среднему. Мелкокалиберная пулька пробила ему башку, но не отбросила тело назад. Шаг влево, вперёд по 45о, я на прежнем месте придерживаю тело среднего и из за него как из укрытия наблюдаю как левый жулик поднимает ствол ТТ.  Медленно, очень медленно.
Вот и пригодились мои тренировки. Прострелить плечо или… Что тут за порядки у местной шпаны. Может мстить будут, мне то вряд ли, а вот на Шуре могут отыграться. Рукоятка отрабатывает в ладонь, во лбу жулика появляется новое отверстие, правда он этому не порадуется. Оттолкнул своё временное убежище. Подобрал бандитский ТТ, вытащил обойму, выщелкнул патрон из патронника. Снял ствольную коробку, вытащил пружину. Пружину и обойму положил в карман. Тоже проделал с ТТ правого жигана, у центрального, кроме ножа оружия не было. Небоеспособные стволы бросил здесь же, а обоймы с пружинами позже, в городскую канализацию.
Дома все спали. Потихоньку пробрался в ванную. Помылся, не разжигая «Титан», осмотрел костюм. Всё таки забрызгался кровью. Не сильно но застирывать холодной водой пришлось. В своей комнате, не торопясь почистил пистолет, не потому чтоб концы скрыть, а по привычке. На душе было паскудно. Не думал, что через три года после войны опять убивать придётся, да ещё и своих, может фронтовиков. Ведь зарекался: «Всё больше ни капли крови!» Ну да слово не клятва и вообще как-то на автомате получилось. Со спичками здорово вышло. Пока они летели, троица за ними наблюдала и стволы вытащить не успела. Я бы конечно всё равно в кувырке ушёл, но тут могло и им повезти, случайно.

Гибель трёх рецидивистов, проживавших в "закрытом" городе нелегально, никого не заинтересовала. Милиция дело закрыла, списав на обычные воровские конфликты. Были кое-какие несоответствия, зато нашёлся то ли свидетель, то ли информатор, раскрывший конфликт внутри банды.
 Во вторник мы с Машей "полетели" на торпедном катере сначала в Корсаков, потом вдоль острова Уруп, закинули почту погранцам на Итуруп и вдоль гряды до Парамушира. С моря, каждый остров по своему очень красив, только в открытой рубке долго не простоишь, океанский ветер и скорость буквально выдавливали из лёгких воздух, а прохлада пронизывала до костей. Большую часть времени проводили в крошечном кубрике. Командир катера рассказал, что с военной точки зрения Курильская гряда крайне важна для Тихоокеанского флота, а значит для всего Дальнего востока. Острова, оборудованные небольшими, но хорошо укрытыми противокорабельными средствами, надёжно перекрывали нашим судам дорогу в океан, поэтому больших кораблей здесь и не держали, кроме того между островов уникальная морская обстановка, которая привлекает сюда редкие породы рыбы и крабов. Сейчас срочно строятся сотни рыболовецких сейнеров и консервные заводы по переработке.

- Через год, два всю страну тихоокеанской рыбкой накормим!
Вот и Парамушир. Прошли мимо ржавеющего десантного корабля. Батарея 150 миллиметровых японских береговых пушек всадила в него несколько снарядов. Ради спасения десанта и экипажа капитан принял решение выброситься на берег. Теперь ржавеющее судно стоит памятником флотским штурмовым группам.
Швартовка у моряков, как посадка у лётчиков - самая трудоёмкая часть. Многотонную махину необходимо поставить в определённую точку пространства, преодолев сопротивление среды, учитывая инерцию, особенности рельефа. По этому этот манёвр всегда выполняет только командир.
Катер наш заходил к пирсу с левой стороны. Вдруг моментально развернулся вокруг кормы и задом и левым бортом начал сближаться с бетонным пирсом, тридцати метровой стрелой уходившим от берега .
Стоп, машина! Кранцы по левому борту!
Только шуршание воды и приближающийся бетон. Если скорость сближения будет велика, лёгкий катер будет повреждён, если мала, застынет в десятке метров от причала. Но командир правильно сделал манёвр и вот уже моряки закручивают швартовые канаты. Подождав, когда катер перестанет уходить то вверх, то вниз, относительно пирса, Маша покинула судно:
- Не задерживайся, сегодня у тебя трудный день.

А на приветствие лейтенанта-пограничника ответила,
- Петя, капитан ко мне приехал, долго не держи, лучше вечером посидим.
- Хорошо, Мария Ивановна, только на документы взгляну.
Пока один лейтенант изучал документы, второй разливал по стаканам.
- За знакомство!
- Спать где будешь? - спросил пограничник.
- Какие варианты?
- Можно у меня.
- Пойдёт.
- Охоту любишь?
- Последний раз в 15-ть лет ходил, до войны.
- Лады, сходим, по птичкам постреляем.
- Ещё по одной?
- Ребята, давайте вечером, мне ж к врачу, хоть и к зубному, как пройти расскажите.
- От пирса левее на сопку, там белый домик, как освободишься, приходи на заставу.
Пятнадцать дней пытал меня старый японец. Сперва мазал дёсны какой-то зелёной жижей, так что язык переставал шевелиться, потом распиливал и вытаскивал по частям всё железо. Какие-то остатки зубов вырвал, какие-то сверлил. Всё, что делал рассказывал Маше на какой-то ужасной смеси японского, русского и латыни, и она его понимала! Я не мог разобрать даже то, что он говорил на русском. Муся всё время была рядом, объясняла, что со мной делают, готовила какие-то настои, заставляла полоскать ими рот. Если бы в восемь вечера не выключали бы электричество, он наверное и ночью ковырялся в моёй пасти. Когда выпускал на волю, в уши втыкал иголки. Наконец подготовка закончена, сделаны гипсовые слепки, вручена посудина с настойкой для полоскания и на сутки отпущен на свободу.

 На заставе начальника не было, предложили обождать. Устроился в Красном уголке. Нашёл на полочке книгу про Квентина Дорварда.
Дежурный принёс кружку чая и пару сухарей.
- Чайку, товарищ капитан!
Кружку я подвинул к себе, а показав пальцем на сухари показал свой оскал.
- Извините, не знал.
Собственно, совсем потерянных зубов, было мало, оставшиеся передние были сильно повреждены, где половинка осталась, где пенёчек. Японец дал понять, что это хорошо, основа, мол есть, но сейчас улыбка выглядела  неприятно.
За окном зацокали подковы, вернулся начальник заставы. Как иголкой кольнула в сердце зависть. Так захотелось в седло! Не столько скакать, а больше почувствовать единение с большим сильным животным.
 После короткого диалога, приняли решение поехать верхом в баньку срубленную на горячем источнике.
- Ты так никогда не парился, - уверил Петруха.
Заехав в санчасть, взял из своих запасов три бутылки дефицитной здесь водки, еду возьмёт Пётр. Предупредил Машу и вперёд! Около часа скачки по ровным лугам в сторону гор и вот издали среди чёрно серых скал, засеребрился водопад. Вскоре можно было разглядеть баньку-избушку, прилепившуюся к вертикальной скале. С другой стороны совсем немаленького, как оказалось, домика из расщелины в скале вытекала в небольшое озерко, кипящая минеральная вода.

От водопада и озерка были сделаны отводы, в баньку. Петро сперва поднял заслонку горячей воды.
- Пусть прогреется.
- Я сюда своих бойцов как в увольнение отпускаю.
- Здорово! Чего в увольнении, без толку шататься да водку пьянствовать, а тут красота и здоровье.
- Кстати, про водку - доставай!
Домик разделён на три части. Гостевая с нарами на шесть человек. Длинный стол, посуда. Предбанник и парилка с печкой и каменкой. Горячая вода протекающая по желобам прикрытыми деревянными решётками вдоль стен, быстро нагревала предбанник и парилку. Печку тоже разожгли, не для жары, для пара.
- Вот тебе на закусь мягонького. Крабы, рыбка малосольная, гребешка сегодня бойцы насобирали, его в первую очередь уконтропупить нужно. Смотри, это делается так, - он выпил полстакана, ножом, открыл раковину, подрезал ножку и как чай из блюдца отправил в рот.
- У нас на Чёрном море такие тоже встречаются, только гораздо меньше и есть их ни кому в голову не приходит, а вот рапаны и мидии запросто. Правда до войны их только ребятня потребляла, а крабы у нас маленькие, кроме клешней, у них есть нечего.

Водка обожгла рот, зато моллюск из раковины сразу проскочил в желудок. За ним ещё парочка. Я эти два дня почти ничего не ел. Как аккуратно японец не делал, а всяких ранок во рту набралось не мало. К тому же сточенные остатки зубов, отзывались резкой болью на любую пищу. Попробовал крабовое мясо, тоже прелесть!
- Давай курить на улице будем, не люблю спать, где накурено, не против?
- Даже, за, пойдём.
Сначала правда, разделись до трусов. Как приятно босиком пройтись по травке. Пётр повёл к водопаду, по пути открывая заслонку.
- Сперва в шайку наберёшь холодной, а потом осторожно добавляй горячей, она почти кипяток.
После парной сюда, - водопад выбил в скале углубление вроде бассейна, но на удивление вода была не ледяная, скорее прохладная.
- Это скорее всего ответвление того же источника. Только пока вверх поднимется, а потом вниз долетит, остывает. Зимой знаешь как здорово! Снег по пояс, а ты лежишь как в ванне после парной в себя приходишь.
- А как добираетесь?
- На лыжах.
- Я на лыжах так толком и не научился ходить.
- А я плаваю как топор. Где рос, даже речки не было, училище в Ташкенте закончил и сразу сюда. На Тихий океан. А тебя, я смотрю здорово почиркало.
- Всё основное цело!
- Виталя, скажи, страшно было?
- Когда стреляешь нет. Азарт. Кто вперёд, ты его или… Солдаты иногда кричали, хоть бы руку или ногу оторвало, чтоб из этого ада вырваться, а попадёшь в тыл, посмотришь как люди в тылу мучаются и задумаешься, где он ад - то? Ты одет нормально, накормлен, нос в табаке, а смерть… Пока ты живой её нет, а когда пришла - тебя нет. Такая философия. А вообще, Петро я тебе скажу, молодых трудно убить. Если два боя пережил, потом только случайно.

 Конечно на фронте всякое бывает, вот сидим мы в блиндаже с товарищем НЗ с сухарями лопаем. Я спиной к выходу, стол из ящика, напротив он. Звук летящего снаряда. А мы в ближнем тылу, вроде не по нам. В момент разрыва я к банке наклонился, мясо ножом поддел, поднимаю голову, а у приятеля головы нет, осколком срезало. Такая судьба.
- Понятно,  пошли парится!
И пошла мужская забава. До одурения сидеть в клубах пара. Потом бежать в холодную купель неспешно барахтаться пока не замёрзнешь и снова в парилку, и опять под водопад. Полежали, закусили, новый круг, пока силы окончательно не кончились. Часок, другой вздремнули.
- Петро, давай окрестности покажешь, а то лошадок расседлывать нужно. Не будут же они у нас до утра под сёдлами стоять. Неспешно, шагом двинулись по плато у подножья скал.
- Хочешь на японские позиции береговой артиллерии посмотреть?
- Как говорил мой командир орудия Бульба, - Цего добра я богато навыдався. Круглая бетонированная площадка с полутора метровым бетонным бордюром по периметру.
- Точно, тогда на грязевое озеро.

Через несколько километров увидели почти круглое, диаметром метров тридцать  булькающее, воняющее тухлыми яйцами «озеро».
- Говорят от всех болезней помогает, вот с той стороны можно заходить, там не обожжешься.
 - Эх, Петруха, где мы будем, когда болезни начнутся, поехали греться, а то что-то я малость взмерз. До вечера было ещё не близко, но свежий океанский ветер заставил кожу покрыться пупырышками. Из одежды на нас были только трусы. Вернулись, оделись, расседлали, стреножили лошадей, отпустили пастись.
- Может постреляем, - предложил пограничник.
- Из чего?
- ТТ - то у меня с собой.
- А патроны?
-  В домике всегда пара пачек спрятана.
- Тащи.  Дай-ка пистолет посмотреть.
ТТ был ветеран, довоенного 40-го года выпуска. Вороненье почти стёрлось. Многое наверное он повидал, то есть как он стрелять будет, неизвестно. Петя приволок два ящика и кучу еловых шишек.
- С двадцати шагов?
- Расставляй.
- Как гость, начинай.
- Три пристрелочных, дашь?
- Хоть тридцать.
Он ещё не понял, с кем имеет дело.
Три раза выстрелил целясь в среднюю дощечку ящика, определил куда нужно брать поправку.
- На упражняйся, я сейчас.
Протянул ствол Петрухе. А сам сходил в домик, зеркало для бритья я там приметил. Пока ходил Петруха расстрелял обойму. На одну шишку на его ящике стало меньше.
Нужно было пограничника прибить к земле.
- Три патрона мне заряди.
Повернувшись спиной, глядя в зеркало, тремя выстрелами за три секунды, снёс три шишки.
- Ну, брат, тебе только в цирке выступать!
- Ерунда, я тебя научу.
 Оказалось в училище их в основном натаскивали по пулемёту, автомату и винтовке, а пистолет так, для зачёта.
 Объяснять пришлось с начала. Как держать, как спуск нажимать, какие упражнения делать для укрепления мышц кисти. Как целиться, как дышать.
- Пистолет это личное оружие офицера. Личное! Ты всегда должен быть в нём уверен. И в себе. В твоей службе лучше нарушителя из пистолета подстрелить, чтоб допросить было кого. Поэтому у тебя две цели. Задница и плечо. Научишься в мишень попадать на уровне задницы, ставь узкую, на уровень ноги.
Ребята из СМЕРШ рассказывали, что постоянно с сбой носили три пистолета.
Один в кобуре, другой в кармане и третий малокалиберный или в рукаве или на спине возле шеи. Тебе три не нужно, но два пристреленных ствола, на задержание, бери.
- А ты с моими орлами не сможешь занятия провести?
- Если медики отпустят, только со срочниками бесполезно. Только начнёт получаться, на дембель пора. Время, нервы, ресурсы всё зря. Сам учись, каждый день, получиться, научишь кого захочешь.

 Что получается не у всех, я говорить не стал. В чём тут причина, то ли в каких-то недостатках зрения, нервах или проблемах с мышцами не знаю, но отец рассказывал, что отчислял из школы снайперов одного из десяти. А из пистолета стрелять труднее.
- Пойдём перекусим,  я уже есть хочу как из пушки!
Встали рано утром, умылись у водопада, доели остатки продуктов, навели порядок, оседлали отдохнувших лошадок и потрусили в посёлок.
Маша встретила у санчасти.
- Пойдём быстренько покормлю, Ямадзаки - сан уже ждёт.
- Конью чива. Ком бон ва, - показался пожилой доктор. (Здравствуйте, как дела) .
-Коньючива, дозо (хорошо).
Знаками доктор показал, что я нужен на минуту. Повёл в кабинет, достал три круглых куска кости, толщиной с запястье руки, сравнил с цветом моих оставшихся зубов, до-вольно рассмеялся потрясая одним из кусков, а мне показал идти.
Муся рассказала, что мосты и коронки, японец будет делать из зубов очень молодого кашалота.
Потом была неделя непрерывных примерок. Когда получалось, японец радовался как ребёнок. Смеялся, хлопал себя по бокам, если приходилось переделывать, ругался, бурчал. Звал Машу, на макете моих челюстей показывал чего-то, объяснял и уходил подгонять или вытачивать новую детальку. В такие паузы вели разговоры за жизнь с Машей.

Рассказывала как жили, когда отца посадили, как у Шуры пропало молоко, когда муж погиб. Как бабка - соседка козу на два года им отдала. Как Вовка болел, а моряки доставали лекарства. Однажды, когда лекарства не помогали, привезли бабку-ведунью. Та сутки не отходила от мальчика, заговоры читала, молитвы, но мальчонке полегчало. Как из шинелей Баталина зимние пальто шили, а из мундиров юбки и пиджаки. И все эти печальные истории,  рассказывала с юмором, как бы смеясь над собой, мамой и Шурой.
 Ещё она меня озадачила, мол без благословления отца у нас с Шурой ничего не получиться. Ну как благословления, не в церковном смысле, а вот найти его, поговорить с ним мне придется. Он хоть и сидит, но и там не последний человек. Главбух зоны. Расконвоирован и живёт с вольнонаёмными. Человек он строгий. Мне необходимо найти с ним общий язык.

Меня это не напугало, даже хорошо, что дисциплина в семье существует.
- Не волнуйся, найду и очарую и отец мой поможет. Краевого НКВДешника подключим, зря что ли я с ним водку пил. Он перед Володькой Успенским, чуть не на пузе елозил, из-за Володькиного отца. Тот, вроде, в Москве шишка в НКВД.
- Володя, что за человек?
- Честный, смелый, ловкий и самый головастый в нашем полку. Хороший человек.
Ты ему очень понравилась. Он в Москве собирался неделю пожить и скорее сюда, к тебе вернуться.
- Мне же ещё год на этом острове сидеть.
- Ничего, я его сюда командирую на пару недель, а там, если получиться на нашу свадьбу приедешь, ты ведь сможешь приехать?
- Конечно, но не больше недели.
- Маш, ты ведь военнообязанная?
- Лейтенант медицинской службы.
- Так мы тебя через военкомат, ещё на неделю задержим, придумаем чего-нибудь.
- Вита-сан, хаякку – позвал на очередную экзекуцию японский специалист.
  Окончание зубо-восстановительных работ решили отметить в бане. Машу, естественно, оставили «на хозяйстве», а вот японца взяли. Оказывается он там уже бывал и ему очень нравилась русская баня. В этот раз обошлись без ночёвки.
А на следующий день вместе с рыбаками я отплыл домой. У рыбаков были свои дела, так что во Владивосток, я попал только через три недели.

Дед Тимофей Николаевич. Год 1948.

Ни то, что моя жизнь была скучной и предсказуемой, но приезд сына закрутил её со всем с другой скоростью, что-то мне нравилось, что-то нет. Не нравилось, что постоянно приходилось обращаться с просьбами к разным людям. Каждый из них вполне справедливо полагает, что теперь вправе попросить ответную услугу. Ничего, отслужу, не об-лезу. Сын, то у меня, один остался. Ведёт он себя правильно. Я ожидал худшего. И женщину правильную нашёл. Пока Виталий за зубами на Курилы ездил, я справки навёл. Арина не в восторге, ребёнок, за мужем была. Губы поджала,
- Не такую жену я ему хотела.
- Аришь, он же не с голодухи к ней потянулся. Добросовестно с твоими девчушка-ми знакомился - не приглянулись и вообще я ему верю. Смотри, в самом сложном возрас-те он оказался оторван от семьи и в пекле войны не сгинул, а без всякой помощи стал отличным офицером.
- Это другое!
- Да нет, родненькая, это чутьё и везение, чего это ему сейчас не повезёт?
Прижал её к груди, провёл рукой по волосам.
- Ох и волосы у тебя, до сих пор не единой седой волосинки!
- Ты мне зубы не заговаривай, а про свои волосы я получше тебя знаю. И отец у неё сидит!
- Да ладно, Василий Терещук дело его поднял, там максимум хозяйственная статья на трёшку, погорячились в сороковом, целились в начальника, а попали в него. Жена за-явление на пересмотр напишет, через полгода дома будет. Сейчас на островах заводы строятся по переработке рыбы и крабов, засунем, от греха туда. Опытные  бухгалтера везде нужны. Виталий съездит к нему, своим глазом посмотрит. что и как, Терещук запрос начальнику лагеря уже отослал и позвонил, чтоб Виталия встретили. Всё будет хорошо.

                Отец. Виталий Тимофеевич. 1948г.

Два дня по железной дороге, пять на старом колёсном пароходе вроде того, что в "Волге-Волге" и вот я а пристани Восточно-сибирского городка. Лейтенант возле тенто-ванного "Джипа" наверняка встречает меня. Одев фуражку, подхватил свой чемодан, забитый водкой, луком и чесноком, пошёл к нему.
Лейтенант в синей фуражке взглянув на мой "иконостас" (кроме своих наград по совету отца, повесил его ордена Ленина и Боевого Красного Знамени) побежал на встречу.
- Лейтенант Вакулев.
- Капитан Колобов.
- Разрешите чемоданчик, я Вас жду, согласно приказа начальника лагеря.
Лейтенант сел за руль, лихо развернулся и несколько минут мы ехали мимо деревянных домов, по улице с деревянными тротуарами. Улица упиралась в лес и продолжа-лась просекой меду вековых кедров.
- Далеко до вашего хозяйства?
- Сто двадцать км, но мы быстро домчимся. Дорога сухая, я по ней с закрытыми глазами проеду. За полтора года хорошо изучил.
- А зимой как?
- На санях, но тогда гораздо дольше выходит.
- А как продукцию вывозите, зеки ведь что-то делают?
- Конечно. Лесопилка у нас хорошая. Брус выпускаем. Пока навигация, баржа по графику приходит, а как заканчивается, складируем и сушим. Замечательный брус получается. На стройки народного хозяйства идёт.
- Да, отстроить много чего нужно. Как в песне, «от Москвы до Бреста нет такого места» где бы фашисты не нагадили.

 - Мы сейчас едем в главный лагерь, где наш штаб, а вокруг рабочие зоны, вообще хозяйство у нас большое, даже трактора и лесовозы есть.
- Зеки на машинах работают?
- Так ведь с разными статьями народ сидит. Вот из лагеря, куда мы едем, даже к реке никого не подпустят – полосатики.
- Кто это?
- Враги, особо опасные. Их даже хоронят без номеров, как собак, так что Вы не особо удивляйтесь.
- У вас тут небось охота?
- И охота и рыбалка и грибы-ягоды, орехи кедровые. Скучать некогда. Зимой концерты устраиваем ежемесячно.
- Настоящие концерты?
- А фигли нам? Артисты народные сидят, режиссеры, кто за антисоветчину, кто за махинации. Шахер-махеры разные. Да и самородков хватает. Такие голоса встречаются, бывшие народные и заслуженные обрыдаются.
Начальник у нас умный, без нужды из зеков сок не давит и подкормиться от даров природы разрешает, так что и народ к нему с пониманием. И зеки и персонал, если нужно что,  в лепёшку расшибутся а сделают.
 - Идеально как-то. Бежать не пытаются?
- Куда? Вы, товарищ капитан по течению пять дней сюда плыли, а кто ж против, даже на лодке столько выгребет. Ужесточение режима тоже никому не нужно. Полосатиков стерегут хорошо, да и остальные зеки их ненавидят.
- Так кто это - полосатики.
- Приговорённые к высшей мере. Каратели, убийцы. У кого руки по локоть…
- Так чего не повесили, не расстреляли?
- Лёгкой смерти не заслужили. Их, всё про что я хвастался, не касается. Я на эту тему более распостроняться права не имею, но поверьте, долго никто из них на этом свете  не задержится.

Трясло немилосердно. Три раза останавливались покурить и восстановить кровообращение.
Внезапно дорога - просека вынесла нас на к нескольким баракам и к десятку жилых домов. Левее за двумя рядами колючёй проволоки виднелись бараки для зеков, но что больше всего меня удивило, что лагерь стоял у подножья горной гряды. Ни с реки, ни по дороге гор не было видно.
- Пройдёмте, к начальнику.
По разному я представлял себе внешность грозного, но заботливого начальника, но увидеть подполковника ростом и сложением как подросток, не ожидал.
- Подполковник Натхо.
 На груди  красная нашивка - тяжёлое ранение, орден "Красной Звезды", медаль "За оборону Сталинграда", ну и конечно "За победу над Германией".
Свой брат-фронтовик!
Крепкое рукопожатие.
- Лейтенант, офицеров штаба пригласи и распорядись, - он показал рукой на стол.
- Есть.
Через пол часа мы с Асланом делились военными воспоминаниями. Водку пить пока не стали. У него рабочий день,
- Не хочу подчинённым плохой пример подавать.
У меня встреча с будущим тестем. Тоже не хотелось под «бэмсом» знакомится.
- Хороший мужик и бухгалтер отличный. Жалко будет с ним расстаться. Хозяйство у нас большое, он отчётность организовал, так, что мы всё время в передовиках. Расконвоировал его ещё мой предшественник, а я ему отдельный домик выделил и паёк офицерский. Конечно не официально.
Четыре года подряд переходящее Знамя держим, а к Знамени  кое-что материальное прилагается, так что паёк он с верхом отработал.

Я до войны в леспромхозе у нас в Адыгее работал, а он рядом в Краснодаре главбухом, почти земляк. Если б он у меня работал, мой леспромхоз тогда первым был.
Попробую уговорить остаться вольняшкой. Дом отстроим. Жену привезём.
- У него во Владивостоке дом хороший.
- Ему туда нельзя, Владик город закрытый с судимостью не пропишут. А ты чего ему привёз, целый чемодан?
- Показать?
- Так расскажи.
- Лук, чеснок, водку.
- Это пойдёт, только он не пьющий. На праздник пол стакана и всё.
- Ну водка нигде, никогда никому не помешала. Как валюта пригодится. Да и нам с тобой посидеть нужно.
- Ночевать ко мне приходи, третье строение от штаба. Жена на родину поехала, к детям. Если спать буду, разбудишь. А сейчас иди, жди у входа, сейчас за ним пошлю.

 Вышел, закурил, смотрю в офицерской форме без погон идёт мужик с папкой под мышкой. Ростом не высок, но кряжистый.
- Вы из Владивостока?
- Так точно.
- Пошли ко мне.
Повернулся и пошёл. Ни здрасте, ни руку пожать. В голову Матрёна Сергеевна пришла, такие же манеры.
Зашли в дом. Четыре комнаты, коридор и общая кухня. Комната вмещает койку и тумбочку и ещё немного места остаётся.
- Письма есть?
- Вот держите.
Письма писали по отдельности. Матрёна своё, Шура своё.
 - Я покурю пока на улице?
- Угу.
Он уже читал и был в своём доме, на берегу океана.
Закурив, прошёлся по небольшой «улице». Кроме охраны у двойных ворот зоны, ни одной живой души. Все при деле. Три папиросы успел выкурить, пока на крыльце показался будущий тесть (мне - то его благословление до одного места, всё равно Шуру уве-зу) и махнул рукой, мол заходи.
В комнате будущий тесть протянул всё-таки руку
-  Савищенко Иван Михайлович.
-  Виталий.
- Есть будешь?
- Буду. Я тут Вам привёз кое-чего.
- Консервы нам нельзя.
- Аслан ...э, отчество забыл.
- Хаматович.
- Во, Хаматович разрешил. 
- Пошли на кухню, пока все на работе, спокойно посидим.

Он сунул в карманы несколько луковиц и две горсти чеснока,
- Возьми бутылку.
Лук и чеснок выложил в центре стола, я понял, для соседей. На разожжённом керогазе булькала пшёнка.
- Черемша тут бывает, а вот по чесноку соскучился!
- Ё.., Матрёна Сергеевна шмат сала предала, я сейчас.
- Ты открывай, - он кивнул на бутылку,
- Я сам принесу.
- Там, на крышке карман.
- Разберусь.
Оббил сургуч с водочного горлышка, шлёпнув ладонью по донышку, выбил пробку. Разливать не стал, пусть хозяин распоряжается. Пока каша доходила, выпили под сало с луком и чесноком.
- Как там мои? Только честно.
- По разному, но они женщины правильные, как японцы говорят, у них есть кёндзё- корень характера. Самое трудное уже пережили, теперь всё будет хорошо. Моряки, портовики, соседи помогают. Если Вы не против породниться, моя семья в стороне стоять не будет.
- Тогда рассказывай, про себя, про родителей.

Чего там рассказывать, трёх минут хватило. Дольше описывал его жену, дочек, внука.
Глаза у мужчины заблестели, но не одну слезинку, он наружу не выпустил.
- Наше кубанское сало повкуснее будет, а ты где ночевать будешь, можно здесь, на столе.
- Аслан...
- Хаматович.
- К себе пригласил.
- Чеснока ему захвати. Он хоть и начальник не маленький, но здесь чеснока не достать. Черемша в этих местах бывает, но это не то. Черкесы любят острое, а какой козий сыр его жена делает! Хороший человек, грамотный и хозяин настоящий, в этой системе такие редко попадаются.
- Он же фронтовик, как сюда-то попал?
- Глаз под Сталинградом потерял, вот его сюда дослуживать сунули.
- Как глаз? Это что ж, со стеклянным ходит?! Я и не заметил. А мне Маша зубы сделала, во, как настоящие.
Я изобразил улыбку.
- Я-то и смотрю, чего это у тебя такие зубы ровные.

Тебе тут дня четыре кантоваться придётся, пока пароход придёт.
- Вы мне лучше скажите, какой Ваш ответ будет, на счёт Шуры.
- Ё.., да какой ответ! Если у Вы с отцом сумеете меня вытащить, всё равно жить ря-дом вряд ли получиться, а если нет, что ж я отсюда их судьбы решать буду?
Вот посмотрел на тебя, спокойнее будет. 
Он разлил остатки водки по стаканам.
- За Ваше счастье.
Расскажи как живёшь, что в стране происходит. По радио - то одни победы.
Я рассказывал, он спрашивал, уточнял. Хлопнула входная дверь.
- Соседи с работы возвращаются. Они вольнонаёмные, хотя какая тут воля. Кто за грехи сюда попал, кто за жильё на пять лет нанялся, кто просто лучше работы не нашёл. Есть такие, кто от власти подальше решил держаться. В нашем домике маркшейдеры живут.
- Кто?
- Горные мастера.
- У Вас же лесопилка.

- Да это так для отвода глаз. Урановую руду полосатики добывают. Пол года кайлом помахал и в яму, на предмет безвестного захоронения. Сама руда не опасна, а вот газы сопутствующие… Ты человек военный, понимаешь, что болтать об этом нельзя, нигде, даже здесь.
Входная дверь снова хлопнула, по коридору забухали сапоги. В кухню вошёл абсолютно квадратный человек. Ростом примерно метр шестьдесят, с неимоверно широкими плечами и не пропорционально длинными руками.
- Михалыч, у нас гости?! Пожрать есть чего-нибудь? А выпить? Чеснок! Живём! Афанасием меня маманя назвала. В каждую фразу он ухитрялся вставлять по пять матерных слов.
- Помойся сперва, потом все ответы.
- Гришка пришёл?
Не дожидаясь ответа заорал,
- Гришка, собачий сын, иди сольёшь.
Схватив пустое ведро, потопал на выход.
Тесть поднялся,
- Так, Виталий, пойдём соберём с чем к начальнику пойдёшь, а с этой бригадой завтра познакомишься, если захочешь. Ко мне завтра в бухгалтерию приходи. Сегодня мне всё обмозговать нужно. Смутил ты меня этим пересмотром.
- Начальник будет уговаривать здесь остаться, мол жену привезём, дом построим.
- Тут будущего нет. Рудник скоро закроют, содержание нужной руды низкое и эта скоро закончится. Год, полтора и амба. Лес возить отсюда, даже пиленный, экономически не выгодно. Закроют как пить дать. Начальник ещё не знает. Аккуратненько поспрашай какие у него планы.
Сунув в карманы бриджей по бутылке водки, подхватил кулёк, свёрнутый из газеты, с чесноком, пошёл на очередное застолье.
 Через час, перебравшись в беседку за домом, слушал воспоминания Аслана.
- Тут фронтовиков нет, поговорить не с кем, понимаешь меня?
- В « своей» компании ,часто просто помолчать хватает.

- В Сталинграде командовал я полком в 10-й стрелковой дивизии НКВД.
Борьба с диверсантами, парашютистами, охрана мостов и так, текучка. Когда фрицы в августе внезапно попёрли на Сталинград, в городе кроме нашей дивизии, бронепоезда и курсантов, войск не было. Полтора месяца с четырьмя пушками 45-пятками, гранатами и бутылками держались. Ни на шаг без приказа не отошли. Больше сотни танков сожгли, около 15 тысяч пехоты, но и от дивизии 26 человек в строю осталось.
Меня бомбой в блиндаже накрыло. Откопали, очнулся глаза нет, контузия ну и мелочёвка всякая. Как жить? На инвалидскую пенсию жену и двоих детей не поднять. Написал письмо Берии. 
- Оставьте в органах, хоть кем.
Образование у меня лесотехническое, вот в лес и попал. Сначала заместителем, когда начлаг по возрасту уволился, поставили начальником. Улучшил организацию труда, разрешил в тайге приварок брать, самодеятельность организовал, а главное, потихоньку, урок от политических развёл отдельно по трём зонам. Выработка постепенно начала расти. Тут пришла команда зону для полосатиков организовать. Звание повысили, как не служить?!
- Сколько до полной пенсии трубить?
- До полной не дотяну, здоровье шалит, но пару лет ещё послужу. Домой нужно. Дети растут. Сейчас с родителями в ауле. Отец им нужен. Образование хорошее хочу им дать, а то какая школа в ауле? Нужно в Майкоп ехать. Столица Алыгеи.
- Аслан, ты совсем без акцента говоришь.
- Адыги все по-русски чисто говорят, хотя у нас очень древний и сложный язык.
Через неделю на палубе пароходика, тащившего баржу, прокручивал в голове новые впечатления, знакомства.

Тесть, Савищенко Иван Михайлович рано остался без отца. Мать взял замуж овдовевший казак, быстренько сплавивший пасынка на учёбу в Ростов.
Окончание учёбы совпало со смертью матери. К отчиму не вернулся, начал самостоятельную жизнь. Вскоре удалось устроиться на хлебозавод, что во время голода на юге России, Украине в 30-х спасло его и молодую жену (ежедневно мог брать домой булку хлеба). Позднее, когда партия объявила программу освоения Дальнего Востока, завербовался бухгалтером в Владивостокский порт.
Аслан Натхо по какому-то спецнабору попавший в войска НКВД. Маленький худой человечек. Его стальной сердечник характера не согнула тяжёлая травма, а годы службы в репрессивном аппарате не превратило сердце в камень.
Вспомнился двухметровый зек в полосатой робе с татуировкой на лбу "Раб Сталина" и молоденький лейтенант походя сбивавший с ног зеков ударом кулака.
Многое увиденное придётся обдумать и понять. Кроме мыслей из лагеря я увозил письмо для женщин, положительную характеристику на Савищенко И.М., ведро кедровых орешков, шкуру черно-бурой лисы с головой и лапами для Шуры, резные шахматы для отца и всяких деликатесов в дорогу. Всё это Аслан подарил, сказав, что горец с пустыми руками гостя не выпустит.

Дед Тимофей Николаевич. Осень 1948.

  Вчера Виталий с Шурой уехали в Китай. Сразу стало как-то, ну одиноко, что ли. Вроде и жена под боком и дочь, а как будто части себя лишился. Три месяца жизнь бурлила. То к нам гости, то мы к кому-то идём. Звонки, деловые встречи, визиты, новые знакомства. Новая родня. Даже внук появился, хоть Ариша признавать его не собирается, мол нет в нём нашей крови, мне всё равно приятно и навещать их со свахой буду втихаря.
Сваха Мотя внука в Китай не отпустила.
- Пусть молодые для себя два года поживут, а мне одной скука смертная.
Через два года Виталий заменится, будет в Союзе служить, тогда видно будет кто, где и с кем  жить будет.
Невестка мне полюбилась. Красивая, с характером. Ничего хорошего в жизни не видела.
 Из детства сразу во взрослую жизнь. Римма сходу с ней и её младшей сестрой Машей сразу подружилась, да и Ариша потеплела. Сперва знатную даму из себя ставила. Полковничиху, но так как оспаривать её первенство никто не собирался, пыл сбросила, стала почти нормальной. А когда сваха Матрёна призналась, что читает по слогам, а письмо написать для неё как казни египетские, то вообще успокоилась, хотя между нами, у самой в этих делах, успехи так себе. По мне и не нужно им это. Как там говорят,
- Большие знания, великие печали.

Молодёжи учиться обязательно нужно. По войскам езжу, везде новая техника при-ходит или вот-вот придет. Скоро солдату восьми, девяти классов не хватит, чтоб освоить это оружие. А тому, кто его делает тем более. В будущих сражениях победит более образованный.
Свата тоже скоро вытащим, машина уже закрутилась. Виталий к нему в лагерь ездил, говорит нормальный мужик. За таким с костылями ходить не нужно.






Отец. Виталий Тимофеевич. Зима 1955г.

Проснулся от того, что во рту творилось, что-то африканское. Язык распух и казалось не помещается в совершенно сухой глотке, губы распухли как оладьи. Да из чего этот спирт гонят?!
Сунул ноги в  холодные сапоги, пойду в умывальник зальюсь водой из под крана.
В комнате общаги храпело одиннадцать рыл, воняло чёрти чем.
В коридоре столкнулся с бывшим зеком из соседней бригады. Здоровенный мужик лет 35, сжимал в правой руке топор,
- Убью, сука верборанная.
Врезал с правой в челюсть. Топор полетел в одну сторону, мужик в другую.
- Воды спокойно не попьёшь.
Вчера была зарплата. Некоторые, зная, что через день у них не останется ни копейки, сразу расплатились за кормёжку, притащили пару ящиков водки, задвинули под свою койку, ну и вынимали по одной, у кого на сколько здоровья хватит.
Вода возродила возможность шевелить языком, через несколько секунд возродились и остальные органы чувств. Начал бить озноб и от выпитого вчера и плюс минус 25 за окном. Печи прогорели, сегодня следить не кому. Рассольчику бы сейчас! Прошёл ми-мо зека, который уснул, раньше чем упал, Васька - Полуторка, так его кличут. По челюсти тоненькой струйкой стекала кровь. "Спасибо" - должен сказать, что не дал ему дел натворить, но вернувшись в свою комнату переложил свой топор поудобней. На шахте, куда я завербовался на год, бывших зеков было две трети. Порядки царили жестокие. Сила и опыт были в цене. За воровство в общежитии водки или закуски по тихому убивали под землёй. В шахту милиция не полезет. А вот деньги запросто могли "попереть", по этому я сразу отправлял Шуре, оставляя себе минимум и те всегда носил на теле. Открыв форточку, в которую сразу вытянуло остатки тепла, правда вместе со всеми газообразными продуктами жизнедеятельности двенадцати совершенно не трезвых мужиков, закутался в одеяло. До подъёма оставалось около часа, есть время подумать «за жизнь».

Что я здесь делаю, как оказался на кузбасской шахте.
Два счастливых года мы женой прожили в Китае. Хоть сватовство моё было стремительным, как рейд кавалерии, выбор оказался удачным. Шурочка полностью подходила мне и по характеру и по темпераменту, была хозяйственна, прекрасно готовила и офицеры с удовольствием ходили к нам в гости закусить домашненьким. Командир сразу взял её в штаб машинисткой. Я катался по соревнованиям. Сперва по стрельбе и плаванью. Потом сформировалась крепкая команда по офицерскому многоборью (бег, плаванье стрельба).
И нас директивно посылали защищать честь полка, артиллерии армии, и сухопутных сил армии. В общей сложности по четыре месяца в году мы с Успенским и ещё двумя сослуживцами катались по разным городам Китая и Советского Союза. Конечно настоящим спортсменам проигрывали по отдельным дисциплинам, но по многоборью в призы попадали. Командование было довольно результатами, но сердилось по поводу частых командировок. Ну да когда начальство было вполне довольно?
И вдруг, как снег среди лета, с инспекцией артиллерии 39 армии прибыл генерал армии Белобородов. Дядька суровый, но наше дело прекрасно знающий. Приказ выделить по три расчёта из каждого полка. Меня как отвечающего за боевую подготовку, старшим. Прибыли на полигон. Доложили. Три упражнения. Стрельба по площади с закрытой позиции, уничтожить дзот и прямой наводкой по движущимся танкам. Орудия ЗИС-3 семьдесят шесть миллиметров. Солдаты заскучали, у нас ведь сотки! Объяснил специфику. Не журитесь, хлопцы, не война, попадём куда-нибудь.
Подошла наша очередь. Вскрыл пакет с задачей. Быстро рассчитал углы, записал, вложил в пакет, заклеил, отправил на КП.
- Огонь!
Оценка «отлично».
Дзот. По три снаряда на ствол. Не шедевр, но на «хорошо» настреляли.
Прибежал старлей с КП .
- Проверяющий злой как чёрт, не идёт прямая наводка. На «хорошо» никто не выполнил.
- Постарайся капитан!
- Сделаем красиво.
- Скрутить колпачки!
Снаряды каморные. Ели колпачок над взрывателем не свинчен, снаряд бронебойный, то есть взрывается после того как колпачок деформируется, внутри танка, или хотя бы внутри брони.  Такой в фанерной мишени просто пробьёт дырку. Если колпачёк свинтить, то снаряд осколочный, взрывается при касании преграды.
Бронированный тягач тащил четыре фанерных макета танков.
- Наводи на последний.
- Готово.
- Огонь!
Макет разлетелся в щепки.
- Наводи.
Четыре выстрела, мишеней не осталось.
- Отбой танковой атаки.
Зазумерил телефон.
- Старшего на КП, бегом!
В палатке с поднятыми бортам, знаками показали,
- К генералу.
Строевым подошёл к главному проверяющему, опирающемуся на свою знаменитую трость, больше похожую на дубину,
Товарищ Генерал армии...
Дубина свистнула, и боль обожгла левое плечо.
- Сукин сын, диверсант, говнюк!
Палка опять свистнула.
- Товарищ генерал армии, рана откроется.
Генерал армии, которого я видел издали ещё генерал-лейтенантом, остановил третий замах,
- Где воевал?
Доложил.
- Меня знаешь?
- Так точно, однажды даже видел.
- Так какого… ты мне учения срываешь? Готовых макетов больше нет!
- Виноват, товарищ Генерал армии, привычка.
- Учения срывать?
- Уничтожать цели.
- Как по другим целям отстрелялся?
Это уже не мне.
Начарт армии,
- Отлично и хорошо, товарищ генерал армии, у 262 полка сто миллиметровые орудия…
- Слава богу, что из  76мметровых стрелял, а то он бы нам и тягач разнес.
Доложите своему командиру, что я наложил на Вас взыскание, трое суток ареста!
- А в приказе, - это он начальнику артиллерии,
- Объявить благодарность, за отличную подготовку расчётов 262 полка.
- Ты, сынок, не держи обиду на старика, не знал про ранения. По жопе надавать те-бе надо было.
- По жопе бейте, товарищ генерал армии. Там ран у меня не было.
- Ступай уже, орёл.

В артиллерии наверное все знали, что Белобородов в 1941-м под Москвой, был ранен в ногу и с тех пор ходит с тростью и палку частенько пускал в ход в воспитательных целях, но всегда по делу.
Про рану я наплёл, не ждать же пока  генерал устанет.
Полк отметили в приказе по армии, а я трое суток отдохнул под домашним арестом.
В 1949 коммунисты наконец разбили Чан-кай-ши и под руководством Китайской коммунистической партии появилась Китайская народная республика, а в 1950-м пришло время прощаться с Китаем. Замена. Командир пошёл навстречу и нас с Успенским заменили одновременно в Забайкальский военный округ. Сперва остановились во Владивостоке. Сыграли свадьбу Маши и Володи Успенского. С Курильского острова Шикотан приехал Иван Михайлович. Полтора года назад его дело пересмотрели и полностью реабилитировали. Интересную историю рассказал тесть как добирался до Владика. Пассажиров поездов в дороге нещадно грабили. Попал под ограбление и он. Заходит банда в вагон и по очереди начинает освобождать граждан от денег и хороших вещей. Подошла очередь Савищенко,
- Чего сидишь, гроши давай!
- Денег нет, но есть аккредитив на четвертак.
Достал справку об освобождении.
Урки, приняв за своего дали денег, продуктов. Такие дела.
 Теперь он главбухом сразу трёх новейших консервных заводов, которые  будут выпускать консервированную сайру. Заводы достраивались, а Иван Михайлович достраивал на острове крошечный домик. Позднее Матрёна Сергеевна, на долгие годы уехала к нему.

Оставив Шуру, Вовку и Машу во Владике, вместе с Успенским поехали в ЗабВО за назначением.
 Обычно тех, кто служил за границей, засовывали в безнадёжные дыры, вот нас и пристроили. Комендантами артиллерийских фортов на китайской границе.
 Форты были довольно новые. Строительство начиналось перед войной, для отражения вероятного наступления японцев через Китай. Все понимали, что теперь они не пригодятся, но не ломать же, уж очень хорошо сделали. Мой форт "Богатырь" полностью перекрывал долину. Два 100 мм орудия, минные поля, фугасы, взлетающие на тридцати метровую высоту бочки с напалмом, накрывающие огнём гектар. Скрытые противопехотные препятствия. Автоматические и управляемые в ручную пулемётные точки.
Сам форт пять этажей в глубину. Полностью автономен. Запас продуктов на пол года. Орудия с автоматической продувкой ствола после выстрела. Пятикилометровый подземный ход с рельсами и дрезиной, позволяющий вывезти раненых и подвести боеприпасы. От ударов сверху 12 метров земли и бетона. Учтён опыт слабых сторон наших фортов на линии Сталина. В 1941-м фашисты обойдя действующие форты, закачивали отравляющие газы в вентиляционные шахты, где на "Богатыре" выходы вентиляции не знал даже я. Всё пристреляно, составлены подробные инструкции для разных вариантов развития событий. Отдельно целая книга, когда, что необходимо заменить, смазать, проверить, выкосить. Командиру оставалось только составить план работ на неделю и назначить людей.
Кроме меня, коменданта, присутствовал старший лейтенант-техник Миша Жестовских, отвечающий за внутренние механизмы.

В семи километрах малый форт "Орлёнок". Там обосновался Успенский. Одна 76 миллиметровая гаубица-пушка. Основная задача - прикрытие "Богатыря". У Успенского недалеко деревушка с колхозом и списанная полуторка с гордым именем "Люська". Машину умельцы смогли восстановить и изредка Володька приезжал на ней в гости, чай пить. Я к нему ходил пешком, но с ночёвкой.
Председатель колхоза постоянно обращался за помощью, то людей дать, то "Люську", то разрешить накосить сена или распахать и засеять лишний кусок на нашей территории, где можно. Взамен круглый год солдатики подкармливались молоком, маслом, яйцами и прочими нехитрыми крестьянскими дарами. Если б можно жену с сынишкой привезти, то служить можно было до Марковкиного заговения. 
Однако, через полтора года, с помощью отца, перевёлся в Хабаровск, в кадрированый полк. Основные задачи, переподготовка артиллеристов запаса. Приходили в основном фронтовики. За пару дней они вспоминали науку, которая помогла им выжить и победить.
Моё дело читать лекции офицерам лекции по теории стрельбы, проверять правильность решения задач и наблюдать за практическими занятиями. Занятия по стрельбе прямой наводкой проводились так. Расчёт из «партизан» разворачивал 76мм орудие перед макетом местности. По макету двигались деревянные макеты танков. Командир дивизиона определял очерёдность целей. Наводили через специальный прицел. В стволе орудия устанавливался стволик малокалиберной винтовки. Полная имитация боя. Макетов было несколько с разными рельефами. Так что командирам нужно было постараться правильно оценит обстановку и в зависимости от задачи (задач тоже несколько) правильно определить очерёдность целей и решить тактическую задачу как вести этот бой. Прислуга тоже не скучала, имитируя подачу к орудию снаряда, вместо пороха набитого песком. Изредка   появлялся начхим полка и забрасывал огневую то взрыв пакетами, до дымовыми шашками. В общем, потели все по настоящему. Всё было хорошо, не было только роста.
После очередного выпуска, ребята пригласили «обмыть» это дело. Начали прилично в ресторане, потом пошли в какой-то гадюшник, потом в другой, все  кроме меня в гражданском. Как с милицией завязались я не видел, но по мере сил поучаствовал.
 Разоружили, по соплям надавали, связали. Остановили грузовик, милиционеров в кузов, вези, мол в милицию. Ребята утром разъехались по домам, а меня на суд чести.
Опять звёздочку сняли.
Шура подулась пару дней. Не из-за звания, а за поведение.
- Посидел в ресторане, выпил, закусил, уважение оказал и домой. Вовка все глаза проглядел, где папа, когда прийдет.
- Виноват, исправлюсь!

И вдруг как гром, армию сокращают. Первая волна - миллион! Новый Первый секретарь чокнулся на ракетах. Артиллерия не нужна, авиация и флот тоже. Всё заменят ракеты. Армия конечно великовата для мирного времени, только чего ж так безжалостно! Комплект обмундирования, проездные документы и один оклад в зубы.
У моряков и лётчиков есть небольшой шанс устроиться по специальности, мастера  пушечной стрельбы пока стране не нужны.
Успенские сейчас в Томске. Володе предложили командовать ротой в инженерном батальоне. Строят чего-то секретное под Томском. Шура Вовку к ним отвезёт и сама у них поживёт, пока я на Кубани устроюсь. Нужно Шуру на родину вывозить, болеет она здесь и не беременеет никак.
Чемодан с барахлом в одной руке, шикарная радиола «Грюндиг» приз за первое место в армейских соревнованиях, в другой. В нагрудном кармане направление из политотдела в кубанский Краевой комитет партии.
При многочисленных пересадках мешковина оберегавшая радиолу местами задралась и бдительные граждане, немедленно сообщили куда следует. Пришлось убеждать справками и документами, милицейский патруль, что я не шпион с рацией изучающий советские железные дороги, а обычный демобилизованный офицер. Чтоб больше не возникало вопросов, в линейном отделении, приёмник качественно упаковали. Напоили чаем и помогли с пересадкой.

 На станциях и вокзалах много инвалидов. Кто песни поёт, кто так побирается.
- Братья и сестры, перед Вами сын семьи трудовой. Вас пять копеек не устроят, а это мой хлеб трудовой!
Поговорил с одним. Пенсии на одного кое-как хватает, а на семью уже нет.
Тут призадумаешься. Понятно, стране нужно бомбу делать, эту бомбу на чём-то довести требуется. Ладно нас молодых - здоровых под зад коленом, пробьёмся, ну а этих, кто за страну здоровья лишился, чего ж так, не ласково?
Отсыпал папирос инвалиду, мелочи, какая в кармане нашлась и дальше на Краснодар.
Новенький, только что отстроенный вокзал. Не торопясь, за час по тенистым улицам дошёл до крайкома партии. Оставив вещи у дежурного, прошёл в указанный кабинет.
Мужчина в военной форме без погон прочитал моё направление, спросил на счёт семьи, наличия жилья, полистал тетрадку,
- Учителем в Черноморскую поедешь? Там жильё при школе есть.
- Какой из меня учитель?
Хозяин кабинета с двумя красными нашивками за тяжёлые ранения, хлопнул ладонью по тетрадке
- Ты это брось, солдат учил? В кадрированом полку офицерам преподавал, чего ж с детьми не справишься?
Главное жильё есть! Оглядишься пока, семью вызовешь, а там видно будет.

В самом Краснодаре пока с жильём и работой туго. Недаром партия включила в список 15-ти городов подлежащих немедленному возрождению Краснодар и Новороссийск. Работает завод измерительных приборов, первая очередь комвольно-суконного комбината даёт стране, одетой в защитное, такую нужную продукцию. Троллейбус пустили. Через год-два начнём газифицировать город.
Специалистов не хватает, да что специалистов, просто людей нет. Половина от довоенного. Партия запустила программу переселения населения из разрушенных районов центральной России и всем жильё требуется, так, что ехай в Черноморку и радуйся. Вот тебе талон в нашу гостиницу, переночуешь и вперёд в сторону моря!

Утром еле влез в узкий автобус набитый бабками с соломенными кошелками. Сидячих мест не наблюдалось. Кое как втиснув радиолу между мешков и кресел, на ней и пристроился. Два часа тряски по гравийной дороге и небольшой посёлок из турлучных домиков никак не прореагировал на прибытие автобуса. Бабки взвалив мешки и свои необъятные соломенные сумки резво разбежались по домам. Едва успел спросить как пройти в 51 школу.
- Новая, что ли? Вон туда иди, не спутаешь. Каменная.
Торопиться мне было некуда. Решил перекурить с водителем автобуса.
- А где море?
- Километров 60 через перевал.
- Так какого чёрта посёлок Черноморским называется?
- Как он только не назывался. Я только четыре названия помню. Видишь котлованы вдоль дороги, двухэтажные дома для нефтяников с водой и канализацией строить будут.
Таких нигде в крае нет. Три автобуса в день из Краснодара! Ты тоже нефтяник?
- Учителем сюда прислали.
- Хорошее дело, уважаю. Зарплата только смех.
- Жильё бесплатно.
- Ну тогда, да. А чего это у тебя за ящик?
- Радиола.
- Это что за зверь?
- Радиоприёмник и устройство пластинки слушать.
- Трофейный?
- Наградной.
- Ну, счастливо, мне пора обратно ехать, - он сунул мне шершавую ладонь и полез в автобус проверять билеты.

Почти два года проработал я в школе. Преподавал математику в старших классах, военное дело и физкультуру. Всё было хорошо, только зарплаты еле еле хватало на продукты. У остальных учителей, были свои дома с огородами, коровами, курятниками, а нам с Шурой и Вовкой приходилось всё покупать. Когда появились вербовщики с Кузбасских шахт, решил съездить. Может удастся заработать на какое-никакое жильё.
Шахта моя недавно заложена, пласты угля широкие. Рубить одно удовольствие, только успевай вывозить. Платят с выработки. Вкалываем как черти. Даже в воскресенье добровольно рабочий день до двух часов дня. Народ подобрался отчаянный, у большинства, кроме своих рук, ничего нет. На этом свете держались в основном по привычке. За десять послевоенных лет так и не смогли вписаться в мирную жизнь. Под землёй кайлом выгоняли из себя память о загубленных душах, пусть врагов, но всё- таки когда-то живых людей, пережитый ужас, боль потерь. Неумение жить среди нормальных людей, чувство вины перед женщинами, мол,
-Ты то живым вернулся, - заменяли десятками добытых  вагонеток.

Как ни странно, но я вписался в это сообщество без труда. Как и в артиллерии, жизнь и успех зависит от слаженной работы бригады. Кто-то на острие, а кто на подхвате.
Плохо своды штрека укрепят, всем кердык. Запоздает вагонетка, некуда уголёк валить или породу. Для вагонетки рельсы нужны и шпалы. А ещё отдохнуть хотелось бы не в свинарнике. В нашей бригаде в основном фронтовики. Пара бывших зеков шахтёров- ударников с Донбасса. В своё время публично усомнились в проходческих талантах Стаханова. НКВД позаботился и они благополучно поменяли преисподнюю шахты на свежий воздух сибирских лесозаготовок. 
- Кабы не бдительность карающих органов или от силикоза загнулись или под немцами сгинули, - говорили, каждый раз поднимая стаканы за НКВД. Они под землёй у нас за главных.
А в общаге, в нашей комнате, получал равную долю очень пожилой мужчина. Зек с дореволюционным стажем и международной репутацией. Медвежатник мирового уровня, Миша-Фокусник. Дядя Миша ещё до революции выехал из России на "гастроли". Вернулся после войны (в Европе тогда работы не было), его на всякий случай "прикрыли" за шпионаж.

Дядя Миша говорил на всех европейских языках и уж как и на каком языке он здесь договаривался, но к нашему возвращению с работы в натопленной комнате царила чистота приближающаяся к стерильной. В столовой на наши столы, пища подавалась без задержек и всегда в горячем виде. Прачка с весёлой готовностью стирала наши вещи, не вспоминая установленные сроки. Что ещё было очень важно, у нас не возникало разногласий с бригадами, сколоченными из зеков.
Однажды  Мишу Фокусника - увезли офицеры МГБ (наследники НКВД). Через два дня он вернулся, а под его койку два шныря засунули два ящика водки.
- Органы выручал. На самолёте сподобился полетать. - Единственное, чем объяснил отлучку, выставляя на стол пять бутылок.
- Дядь Миш, чего ты в этой дыре сидишь?  Подломил бы сейф в городе...
- И что? Я раньше тоже думал, что много денег счастье дадут...
Есть такая книжка "Золотой телёнок". Как про меня написана. Не знаю, что такое счастье, но точно не деньги.
Не теряя времени сходил в библиотеку, взял " Двенадцать стульев" и "Золотой телёнок". Читал, смеялся, зачитывал куски в слух. На следующий день в комнате одновременно читали три книги Ильфа и Петрова. Весь запас нашей библиотеки. Знавал я людей, похожих на Остапа Бендера и твёрдо уверен, что попади он на фронт, не потерялся бы и был уважаемым человеком.

Понял и дядю Мишу Фокусника. В СССР большие деньги не нужны. Нечего особенно крупного не купишь, а тратить большие деньги опасней, чем их украсть. Да и люди наши не любят граждан, у которых всегда есть гроши. Другое дело наши шахтёры уезжают в отпуск на месяц, а через 3-4 дня просятся поставить их в смену. Доехал до ближайшего города, сходил в ресторан, устроил всем халяву и домой на товарняке или христа-ради, стоя у туалета. Хорошо если на своих ногах, а не с проломленной башкой. А в качестве премии, триппер марганцовкой лечить. Ну это если повезёт, конечно.
Следующую хорошую книгу посоветовала библиотекарша. «Похождения бравого солдата Швейка». Смеялись до коликов. Почти у каждого имелись пара рассказов про таких швейков.  Сошлись на том, что пока будут армии, в них обязательно будут швейки.
Получил письмо от Шуры. Из школьного жилья её выставили, ничего удивительного, всё- таки эти комнатки для учителя, итак продержали два месяца. Устроилась машинисткой на станции Ахтырская, там и комнату сняла. Опять Вовка школу поменял. А самое главное наконец забеременела, получается перед самым моим отъездом. Вот что значит родной климат. Только выходит, на роды я приехать не смогу. Дальше контракт продлевать не буду, но появлюсь когда дитю два или три месяца будет. Вот если б казак!
Родители в каждом письме: – Когда, да когда.
Девочка тоже пойдёт, а там поглядим!
После смены, достал свой ящик с питьевым спиртом, мол так и так. Народ загалдел, по плечам хлопать начал, однако Фокусник, приказал ящик убрать.
- Пяток бутылок хватит. Нельзя нерождённое дитя обмывать. За отца и мать выпейте и баста!
Соседи засекли,
- Чего коллективно пьём среди недели?
И  уж как получилось, но через час пила вся общага.

- Сынок, ты должен быть счастливым человеком. Тебе столько суровых мужиков пожелали родиться мальчиком и стать счастливым мужиком, не знающим войны.
 Главное, не очень понятно, чему три сотни мужиков, большинство которых и семей - то никогда не имели, так радовались?!
 А через неделю меня завалило. Глупо как-то получилось. У нас проходка пошла быстрее обычного и брёвен потолок крепить могло не хватить, подзанять бы десяток, чтоб не ждать. Только дошёл до бригадира в соседнем штреке, крепь и пошла складываться. Толстенные столбы как спички ломались. Крайняя по руке мне заехала, рванул бегом в глубину штрека. Там мужики сплошную стену из столбов ставят, чтоб остановить завал.
 Но он и сам остановился.
- Ты когда шёл, видел кого?
- Двое крепь подгоняли.
- Накрылись, значит. Чего с рукой?
Посвятил фонариком на каске, неправильная у меня рука.
- Балкой перебило.
Оторвали штанину (все работали по пояс голые) примотали топорище вместо шины, фонарики, кроме одного выключили. Подождали с полчаса, не будет ли ещё просадки, и откапываться в темпе, пока воздух и вода есть. Если только этот штрек завалило, шанс есть. Из завала таскали породу в конец пройденного штрека. Тут главное правильное направление сохранить. Ненужные крепи снимали и погуще ставили в расчищенный участок С другой стороны тоже будут копать. Помогал одной рукой как мог. Рука хоть и опухла, но болела пока не сильно
Часов через семь из под завала показался сильно измятый сапог. Правильно направление держим. Силы как-то сразу кончились, легли спать. К утру нас откопали.

 Я ни секунды не сомневался, что обойдется. Не может судьба подло со мной поступить. Не заслужил!
Всех спасённых привезли в больничку. Отмыли, осмотрели. Хоть пострадавших, кроме меня не было, всех, до следующего утра оставили под присмотром. Меня к хирургу.
Доктор, Владимир Павлович, повертев рентгеновские снимки, спросил:
- Ты, голубь, как боль переносишь?
 - Нормально.
- Я хочу кости на место поставить, без анестезии, чтоб понять правильно ли они стали. А под обезболивающими, ты не поймёшь. Рентген, конечно, сделаем, но собственные ощущения точнее.
- А спиртика нальёте?
- Это можно.
Выпив стакан круто разведённого медицинского и выкурив по папиросе, приступили. Фельдшер держал руку выше перелома, а доктор, поглядывая на снимки, вываживал перебитую часть.
- Ты, голубь не волнуйся, я в неделю троих таких как ты пользую. Перелом у тебя хороший, без отломков, сейчас только на место поставлю и порядок!
Конечно было больно, но терпеть можно было. В какой-то момент пришло облегчение.
- Док, вроде стала.

- Во, сейчас рентген сделаем, посмотрим, ну что, голубь, нашатырного спиртику не нужно?
- Лучше обычного, пол стаканчика.
- Налью, но после снимка.
Примотали дощечки, сделали контрольный снимок.
- Порядок. Недельку полежишь у нас, потом два раза в месяц будешь приходить.
Фельдшеру,
- Гипс не накладывать, пока опухоль не спадёт. Перевязку раз в сутки.
Доктор налил две дозы,
- Ну, голубь, что б быстрее срасталось, ты молодец, бывает и сознание теряют и вообще, всякое бывает.
- Владимир Павлович, надолго эта музыка, - я здоровой рукой показал на перелом.
- Месяц, два, а в забой не раньше трёх. Долю твою, бригада всё равно платить будет и от шахты компенсация будет, так что получишь больше чем под землёй. Всё иди спать.
В палате ждали.
- Ну чего, ты как?
- Нормально, доктор спиртику плеснул.
- Тогда спи, пока болеть не начало. Мы тут посоветовались, наша бригада тебе тоже долю будет подкидывать, пока не начнёшь работать. Всё- таки у нас пострадал.
- Нет, ребята, полной доли не нужно, а вот с моими поговорите, вместе скооперируйтесь, а то умники найдутся, будут себе руки, ноги у соседей ломать.
- И такое может быть, ладно спи.  Без сопливых разберёмся.
Спирт уже начал действовать не как обезболивающие и на "сопливого" реагировать не стал, провалился в беспокойное забытьё.
 Проработав обязательный год, я написал заявление на увольнение. Начальник шахты уговаривал остаться ещё на год, но дома произошло слишком много событий, требующих моего присутствия.
Отца и Успенского демобилизовали. Ещё  одно сокращение армии. Миллион триста тысяч. На робкие вопросы, куда пристроить почти полтора миллиона человек не имеющих гражданской специальности Первый секретарь ответил в своей традиционной манере,
- Назовите мне колхоз, куда не примут демобилизованного офицера!
Маша и Володя Успенские уже приехали, живут у Шуры. А главное сын меня ждёт, даже два сына. Один совсем крошечный Жека, другой, Вовка, третий класс заканчивает.

    Дед. Тимофей Николаевич 1957г.

Уже год я в отставке. Лампасы на прощанье дали, но до шестидесяти дослужить не вышло. Может и к лучшему. В Приморье нас с женой ничего не держало, в Крыму никто не ждал. Сил и энергии было достаточно. Куда их приложить? Посоветовался в Крайкоме партии. Всё что здесь могли предложить, мне не нравилось. Хотелось по настоящему нужной, "живой" работы. Разговор был прямой и откровенный, в конце концов Первый неожиданно подытожил,
- В колхоз иди, председателем! Страну накормить нужно. Карточки отменили, но продуктов не хватает. Тут и люди и хозяйство, а проблем... под стреху! Не знаешь? Подучишься, ты там не один будешь. Все колхозы за райкомами расписаны, партия поможет.
Ты, Николаич, дивизией командовал, там хозяйство не меньше. Недаром Никита Сергеевич Хрущёв на демобилизованных военных надежды возлагает. Если Вы страну не вытяните, то тогда кто?
Сейчас самые крепкие колхозы на Кубани, а у тебя сын там, если не ошибаюсь?
Подумай, а я, если решишься, их первому позвоню, чтоб он подобрал тебе колхоз, к сыну поближе.
Так мы с женой оказались на Кубани. Станица Холмская раскинулась вдоль дороги местами грунтовой, местами засыпанной щебёнкой. Дорога связывала равнинную часть с предгорными станицами и выходила на побережье Чёрного моря. 80 километров от Краснодара, 40 - до моря. Вправо Новороссийск, Анапа, влево Туапсе, Сочи. Нефтяники выбили фонды и дорогу начали асфальтировать. Через год-два станет трассой союзного значения. Холмская - значит холмы. Положение выгодное, а вот пригодных пахотных земель в колхозных угодьях было не много. С одной стороны - заросшие лесами предгорья, с другой - железная дорога со своей полосой отчуждения. Пяток озёр и горных речек, весной отсекающих целые районы. То есть вкладывать в этот колхоз нужно было много, а того самого главного, что требовали с Кубани - хлеба, сажать было негде. Да ещё нефтяники повсеместно ставили свои вышки и "качалки". К ним рыли траншеи, прокладывали трубопроводы. Нефть дело тоже государственное. Оставалось животноводство (где заготавливать корма не понятно), овощеводство, садоводство.

Народ в колхозе был трудный. Мужчин призывного возраста практически всех выбила война. Переселенцы с Центральной России сильно отличались от казаков и не хотели работать от рассвета до заката за палочки трудодней, хотя теперь партия разрешила продавать излишки мяса и овощей на рынке. У колхозников завелись гроши. Вот только с любого колхозного урожая они старались обеспечить свои  семьи и частенько со значительным перебором. Начались конфликты. Пообещали прибить. Стал носить с собой пистолет. Пару раз пальнул в воздух. Тогда пошли жалобы. Мол, с оружием гоняется за колхозниками.
У Арины тоже не задалось. В военных гарнизонах всю неслужебную жизнь (трудоустройство офицерских жён, разбор конфликтов, случаи адюльтера, воспитание детей, контроль за их успеваемостью, а так же качеством и ассортиментом товаров, завозимых в гарнизонные магазины) занимались женсоветы. Как правило, жена командира была председателем  такого совета. Арина всегда активно участвовала в женсоветовских хлопотах. Здесь же ничего подобного не было, а на попытку создать в станице, получили жалобу от колхозного парторга в райком о попытке создания внепартийной организации. А от выжатых до предела баб, кличку «Чеканутая генеральша», чокнутая значит.
Два раза в день, я на зачуханом конике объезжал всё хозяйство и не переставал удивляться. Работали люди вроде неплохо, но запросто могли прогулять несколько дней.
 И не один человек, не два, а разом половина колхоза.
- Почему прогулял?
- Огородом занимался.
- Четыре дня?
- Отдохнул денёк.
- А ты?
- Болел или жена болела.
С этим вопросом была проблема. Медицины в станице не было.
 Составил служебную записку и поехал в Краснодар в Крайком партии. Поговорил по душам с Первым. Обещал помочь, чем сможет.
- Вы же понимаете, фондов почти нет, всё на Целину идёт, попробую через нефтяников и дорожников.
Короче, вставили нас в план. Построить столовую и магазин на автовокзале, и фельдшерский пункт открыть. Но не всё так просто оказалось. Для столовой и магазина персонал я должен обеспечить, а для фельдшера, жильё  подготовить и рабочее место, благо два десятка пустых хат в станице стояло, только отремонтировать и чистоту навести.

 Проехал по соседним колхозам, с председателями пообщался, кое что подсказали но главное, посоветовали особенно не напрягаться, мол с райкома дадут ЦУ (ценные указания), что  как и когда. Не выполнишь, дадут ЕБЦУ (ещё более ценные указания).
Вообще, по- моему, с самого начала с колхозами всё было не правильно задумано. Рабство какое-то получалось. План сверху спускали не на реальное количество колхозников, а неизвестно из какого расчёта. Даже если колхозник будет работать по 12-14 часов,  бывают и неурожайные годы, как тогда? А когда ему о собственном пропитании заботиться? Вот они и прут из колхоза, кто сколько сможет. Тут на Кубани, хоть на своём огороде почти всё вырастить можно, но на это время нужно. Времени на это не отпуска-лось. Клуба нет, в войну сгорел. Паспорта взрослого населения у меня в сейфе лежат. От-пускать из колхоза запрещено. Чем не рабство?
Однако план выполнять нужно. Постепенно стал гайки закручивать. Дали мне кличку Берия и пару выговоров по партийной части. Дожил, в армии одни благодарности, а тут за год два взыскания!
Через год вызвали меня в райком.
- Тимофей Николаевич, ты у нас человек заслуженный, таких беречь нужно, так что давай на заслуженный отдых. Охота, рыбалка, грибы , ягоды. Лошадку колхозную мы за тобой закрепим. Отдыхай, пока никого не убил. С планом всё у тебя хорошо, строительство нужное начал, но жалоб на тебя… у нас их складывать негде. Ты человек армейский…не получается у тебя с колхозниками. Мы тут в райкоме почтальона бояться стали.
Вдруг ты зашибёшь кого, да даже кто от страху помрёт, с нас же головы поснимают, почему не реагировали.
Поживи простым пенсионером, присмотрись к их жизни, а там видно будет.
- В университет хочу поступить, марксизма-ленинизма.
- Вот это здорово! Мы Вам и направление напишем. Это очень даже здорово!

 Об университете я особо не думал, были мысли, подучиться, но такой поворот давал возможность отставку представить в виде направления на учёбу. Что с того, что мне под шестьдесят, голова - то соображает.
Дом я купил. Самый большой каменный дом в Холмской. Две отапливаемые комнаты и два узких пенала, вроде веранды. Сарай с большим погребом. Фруктовые деревья. Огород до горизонта. Недалеко живёт старичок – агроном, с дореволюционным стажем. Он мне как-то по секрету сказал, что на этих угодьях, только виноград замечательно плодоносить будет.
У него на участке и правда такой виноград растёт! Я в Крыму такого не видел.
Вино, делает сам, прекрасное.
Вот и я займусь. Сын не далеко, в Краснодаре. Коммуной с Успенскими живёт. В вшестером домик снимают. Когда - никогда приедет, поможет. Внук подрастёт, на лето ко мне привозить будут. Сколь многим вещам я должен успеть  его научить.

Отец. Виталий Тимофеевич.  1960г.

Дрочёвым напильником снимаю заусеницы с металлических заготовок. Беру железку из одного ящика, зажимаю в тески, вжик, вжик. Перевернул вжик, вжик. Четыре переворота. С отвращением бросаю в пустой ящик. Следующая. Вжик, вжик. Семь часов. Вжик, вжик. Ноги, от однообразной стойки наливаются свинцом, спина одеревенела: вжик - вжик.
Слесарь первого разряда, а до этого полгода учеником слесаря. Притащить ящики с заготовками, унести обработанные, в обед и в конце рабочего дня смести с верстаков металлические отходы, вынести в специальный ящик, ну и куда пошлют.
 Пятый год живём одной семьёй с Успенскими в одном из районов города Краснодара, который  народ называет "Дубинка". Что за дубинка, чья она, никто не мог объяснить. Домик помог снять отец тёщи Матрёны. Михаил Иванович Зубцов. Мощный 76 летний старик со сложной судьбой. В город перебрались из-за женщин. Мусю с удовольствием взяли стоматологом в поликлинику и для Шуры в большом городе, гораздо больше вариантов. Здоровье у неё опять стало хуже. Пролежала пару недель в больнице на обследовании, сейчас готовят к операции. Опухоль. Детям ничего не говорим, но все взрослые страшно нервничают.
Самое паскудное, что ничего поделать не можем. Даже побаловать её нет возможности.

Денег практически нет. То, что я заработал на шахте, на свой дом не хватило, даже на половину ни как. Землю купить можно или как здесь называют план, но строить саманную хату некогда, да и не за что, всё, что отложили за план уйдёт.
Зарплаты, слесаря на прокорм одного человека еле хватает. Успенский токарем мантулит.
Он в московский институт поступил, на заочный. Сначала вместе на компрессорный завод устроились, но мне пришлось уйти - врезал одному невежливому начальничку, чтоб мозги прочистить. Заводов в Краснодаре строится много. Везде требуются рабочие. Можно выбирать. Где платят побольше, куда добраться легче, где спецодежду дают.
 Угнетает, что командуют пацаны-фезеушники. Закончив ФЗУ (фабрично-заводское училище) они приходят на производство с аттестатом о среднем образовании и третьим или четвёртым разрядом. Фронтовики, которые сразу после войны демобилизовались, за десять лет, только до третьего разряда доросли. Под бомбами и пулемётами никто о будущей материальной благодарности не думал, но разве я виноват, что в сорок лет на гражданке я ничего делать не умею.

Снимая напильником заусеницы с металлических заготовок, вспоминал как под Кёнигсбергом брал командование полком на себя, а унюхав запах раскалённого металла, вспоминался не с чем несравнимый запах горевших немецких танков. После работы с такими же фронтовиками, выпивали бутылку водки под дешёвую папиросу (на закуске экономили) и по домам.
Что-то нужно было менять, а точнее менять нужно было всё.
Тесть с Курильского острова Шикотан звал на путину,
- За три - четыре месяца заработаешь, как за год.
Нужно съездить и не один раз. Вот Шура поправиться и поеду.

      Жека. 1960г

Мне почти пять лет. Я конечно ещё маленький, но почти всё понимаю. Мы идём к маме в больницу. Папа держит меня за одну руку, дядя Володя за другую. Муся с братом Вовкой впереди. После дождя много луж. Папа обходит их с одной стороны, дядя Володя- с другой, а я прыгаю вверх и опускаюсь на другом конце лужи. Мне очень нравится летать над тёмной водой. Даже если лужа длинная сильные руки мужчин не дают мне опуститься в воду. И мы смеёмся. Я не всё понимаю, о чём говорят взрослые, но настроение у всех хорошее. Последние дни, когда мама пропала из дому - «легла в больницу» было немного страшно и одиноко. Одну половину дня дома был братишка, а потом приходила с работы Муся. Кормила, рассказывала сказки, но весело не было. Потом все заулыбались и я понял, что страшная беда прошла мимо и скоро всё будет как раньше.
Возле странного дома, пахнувшего чем-то неприятным и тревожным, на лавочках сидели люди в некрасивых халатах с печальными лицами. Я сразу присмирел и начал жаться к отцовской ноге. Муся достала из сумки белый халат и шапочку, одела:
- Ждите здесь, пойду, узнаю что и как.
Отец, закурив папиросу,
- Чего ты испугался? Сейчас маму увидим. Смотри. брат не боится.
- Конечно, брат большой, школу закончил!
 Вернулась Муся,
 - С зав. отделением поговорила. Всё в порядке, через дней десять выпишут.
Успенскому:
 - Подожди здесь, потом тебя проведу, а вы за мной.

Она достала второй белый халат, протянула отцу:
- Накинь.
- А нам халаты?
- Вы и так красавцы. Пошли.
Солнце золотыми столбами заливало через окна плохо пахнущий коридор. В столбах света кружилась пыль. Я засмотрелся на это бесконечное мельтешение и не сразу увидел маму. Хотел подбежать, но она была какая-то чужая. Лицо, волосы, глаза. Двумя руками держала правую сторону живота. Мне так стало жалко мою весёлую, красивую маму, что слёзы сами собой наполнили глаза.
- Женёк, чего ты отстал, подойди к маме, -
позвал отец.
А мама всё поняла, одной рукой погладила по голове,
- Ничего, сыночек, всё страшное позади. Скоро вернусь домой, помою голову и буду как раньше.
- Вовчик, у тебя как дела?
- Нормально. Военкомат послал на курсы.
- Водителей?
- Парашютистов.
- И ты ничему полезному в армии не научишься.
- Мам, это только курсы, куда призовут, только осенью увидим.
- Всё, идите мужики и Успенского пришлите, - наладила нас Муся.
Отец поднял меня, чтоб мама смогла поцеловать и мы, наконец вышли из страшного здания.
Когда все собрались в больничном дворе, стали решать что делать дальше. Я первый выразил желание,
- Пап, пошли в рощу.
- Можно. Вовец, ты с нами?
- Не, пацаны на Кубань поехали, я к ним.
- На затон или текучку?
- На текучку.
Муся:
- Виталий, ты опять не напьешься? Боюсь я ребёнка с тобой отпускать, Володя пойдёшь с ними.
Успенский сделал попытку:
- Я позаниматься хотел.
- Да ладно, ты уже привык по ночам готовиться. Не мешает никто. А я на Сенной рынок зайду. Сейчас базар расходиться начнёт, может подешевле чего куплю.

Разноцветные качели "лодочки" взлетали вверх, а наша выше всех. Я сидел на одной стороне, а дядя Володя, стоя на другой, раскачивал волшебную лодочку. И как бы крепко я не держался, в верхней точке какая-то сила поднимала меня над сидением, а в нижней вдавливала так, что я переставал держаться. Восторг переполнял и я смеялся, дядька тоже улыбался. Поискал глазами оставшегося внизу отца. Не нашёл, куда же он делся, только что стоял, курил...
Лодочка то подлетала к громадным ароматным белым гроздьям акации, то падала к небольшой очереди желающих покататься. Им бедолагам ещё ждать, а я скоро подрасту и сам буду раскачивать тяжеленную качелю-лодку. А вон мой и папочка несёт вкуснющее мороженное на палочке. Никуда он не пропадал, а в очереди за мороженным стоял. Мороженное не часто мне перепадало зато, сколько счастья было, когда в руке оказывался кусок белой сладости. Сначала от него нужно было откусывать холодные кусочки, а по-том только успевай слизывать восхитительные ручейки, а затем счастье внезапно кончалось и никогда взрослые не покупали второй кусок. Если мороженное покупала мама или Муся, то после ругали, что я накапал на одежду, а если мужчины, то никогда не ругали. Просто у ближайшей колонки мыли мне руки и замывали пятна.

- Красная всё, - закричал контролёр, двинул ручку тормоза.
Прокатавшись без остановок на три билета, лодочку стали тормозить. Мороженное попало в мою руку и окружающий мир пропал.
- Подожди, - попробовал остановить отец,
- Давай рубашку снимем, тебя отмыть легче будет.
Рубаху снимали вдвоём с дядькой, а я грыз и лизал белое сокровище, стараясь успеть со всех сторон. И я успел! Ни капельки не пропало руки, конечно пришлось помыть, но это тоже развлечение. Отец держал меня над фонтанчиком и добросовестно потерев ладошки друг о друга, я немного перекрыл отверстие и струйка достала до дяди Володи.
- Ах, ты засранец, засмеялся дядька, - уклоняясь от струи.
- И меня обмочил! Как же я теперь среди приличных людей ходить буду?!
- В лес пойдём, белок пугать, там и высохнешь.
Роща и была лесом. С одной стороны пять разноцветных «лодочек», круглое заведение «шайба», где наливали водку, пиво, на закуску чебуреки, кусок чёрного хлеба с селёдкой и ярко зелёный тир, а всё остальное лес. Позднее я узнал про Рощу страшные вещи. На северной окраине немцы расстреливали краснодарцев. Здесь они впервые попробовали машины-душегубки. Убитых, повешенных и задушенных сбрасывали в ров и полицаи слегка засыпали очередной слой убиенных, землёй. Когда я подрос, мы с ребятами, где только не лазили, но ко рву близко не подходили.

А сейчас я кидал коричневыми желудями в ловких белок. Они нисколько не боялись. Перепрыгивали с ветки на ветку, спускались на землю, чего-то выхватывали из лесного мусора, опять взлетали вверх и ухитрялись грызть даже головой вниз.
Серые зверьки с огненно-красными хвостами меня мало интересовали, я ждал и надеялся, но спросить боялся. Сравнение с любопытной Варварой меня сильно обижали, я же не какая-то длинноносая девчонка, поэтому, когда папа предложил сходить в тир, радость захлестнула с головой. Я столько времени крепился и ни разу не спросил,
- Пойдём ли мы в тир?
И мы пойдём в настоящее мужское место, где нас любят, где буду стрелять из винтовки в настоящую мишень.

Фронтовики по воскресеньям собирались или в тирах или в парикмахерских. В рощинском тире нас отцом знали и любили.
Меня, за то что я его сын. А отца... может за весёлость, за умение стрелять, за то, что всё выигранное в стрелковых спорах пропивалось здесь же всеми желающими. Первое время я боялся увечных людей, но со временем обвыкся.
Тир встретил тем особым запахом, который непременно создаётся, когда собирается с десяток мужиков. Пахло дешёвым табаком и одеколоном, гуталином и потом, немного лекарствами и водкой.
- Комбат пришёл, - послышался громкий возглас, перекрывавший общий гам,
- Наливай комбату! Женька, здорово. Петрович, давай подставки для молодого стрелка!
Тут же в одну папину руку всунули стакан, во вторую кусочек хлеба с селёдкой.
- А это что за мужчина с тобой? - мужики рассматривали дядю Володю.
- Это Володька, мы воевали вместе. Наш человек.
"Нашему человеку" тоже налили.
 - Йёськи Трахта не было?- поинтересовался отец.
- Пока не появлялся. Ты, Виталь пока не нажимай на это дело, - дядя Серёжа с чер-ной перчаткой на правой руке, постучал по стакану,
- Сегодня один стрелок должен прийти, на спор стрелять будешь.
- На что спорить?
- Как всегда бутылка и закусь.
- Вдруг он меня перестреляет, а у нас с Володькой на двоих только на кружку пива.
- Не.. - мужик посмотрел на меня, я максимально напряг слух.
-  Не писай, обчество сбросится. Да когда ты проигрывал?
- Ну, тогда пусть он с Володькой сначала постреляет, заведется, а я подключусь.
- Дело!
 - Володь, ты как, не забыл, науку ?
- Сто лет не стрелял, попробовать нужно.
- Давай дядь Володь, я тоже вспоминать буду, - я уже залезал на подставку. На другой подставке лежала заряженная «воздушка» и четыре «кисточки», острая пулька с хвостиком. Я буду стрелять по мишеням с цифрами. Чем меньше цифра, тем дальше от центра- яблочка.
Дядя Володя зазвенел медяками,
- Пяток пулек, и сколько за кисточки для мальца?
- Пульки по тридцать копеек, а Жека у нас бесплатно стреляет, мне за «кисточки» отчитываться не нужно.
А я уже был весь в стрельбе. Старался плавно подвести под яблочко мушку, так чтоб она была в центре выемки целика и была на одной высоте с этой выемкой. Задержать дыхание и плавно, плавно нажать на курок. Щёлк.
- Восьмёрка!
-Молодец!
- Давай заряжу.
- Я сам.
Уперев в пол приклад с трудом, но переломил винтовку, вставил следующую пульку. Осторожно, чтоб ствол не смотрел на людей, положил на подставку, упер приклад в плечо.
Над ухом папин голос,
- Не торопись, только когда уверен, тогда стреляй.
Выцеливал, выцелевал, а попал в шестёрку.
- Долго целился, устал. Не торопись, времени много, отдохни.
Мужики, понаблюдав как отстрелялся дядя Володя, одобрительно загалдели,
- Во ещё один снайпер, мужики, а Вы точно в артиллерии служили?
 Всегда сдержанный дядька удивил,
- Так у меня документ имеется.
 Он скинул пиджак и расстегнув рубашку, обнажил мощное плечо на котором синел земной шар с перекрещенными старинными пушками и надписью « Артиллерия – бог войны».
Снаружи загрохотало,  грохот закончился когда в тир вкатился Афанасий Сергеевич. У него не было обеих ног. Тележка на четырёх подшипниках, старенькая офицерская фуражка с чёрным околышком-танкист. Из под фуражки струйками стекал пот
- Тут чего , тир или баня.
-  Порядок Сергеич, Владимир доказал, что не в пехоте воевал.
 - Воевал?  Что то  больно молод.
Тут батя придумал историю.
-Ты чего, Афоня?  В Восточной Пруссии завалило меня в ровике по пояс, не выбраться! «Ягдпанцер» метрах в тридцати прямо на нас прёт, а в десятке метров Володька правую руку себе перевязывает. Я ему ору,
- Гранату, мля! Гранату дай!
Сообразил,  мигом приволок мне противотанковую, швырнул, удачно, в метре остановилась зверюга немецкая!
Контузило нас конечно, но легко. А потом  в одном полку с Йёськой, японцев долбали до самого Порт- Артура. Во  какой Володька! По ночам на инженера учится. Первый выходной за два года взял.
 Налили за выходной.
 А безногого танкиста отстегнули от тележки, подняли и посадили на стойку, спи-ной к стенке. Инвалид достал бутылку. Газету с кусками хлеба и стаканами подвинули к нему. Из необъятных карманов появились початые бутылки,  зазвенело стекло, забулькала жидкость.
- Ты стреляй, Женёк, целься получше!
Мужики выпивали, крякали, чиркали спичками, пускали клубы дыма и рассказывали, какие случаи приключались с ними, на фронте и в тылу.
- Комбат, тебе ж стрелять!
- Да ладно, придёт тот снайпер или нет, чего ж воскресенью пропадать!?
Рассказывал однорукий дядя Серёжа:
- После училища послали взводным в пехоту. День, другой. Вялые перестрелки.
Смотрю, все без штыков из трёхлинеек шмаляют. Как так? Вроде все должны знать, винтовку со штыком пристреливают. Почему? Командир роты приказал.  Я к ротному, почему бойцы в белый свет пуляют? А он мне,
- Учись пацан. В немца глядишь кто–нибудь попадёт, этого у тебя не спросят, а если у тебя бойцы друг друга в окопе штыками переколют, ты под трибунал пойдёшь!
- Во чудной компот, а я за три года и не знал, что штык не для атаки нужен.
И пошло, поехало. Кто смешную историю расскажет, кто страшную.
Я не спеша расстреливал следующую пятёрку "кисточек" и даже выбил девятку.
Вдруг сзади , у входа раздался громкий голос,
- Это что тут за гадюшник устроили?
Здоровенный детина в сапогах "гармошкой", брюках заправленных в сапоги, с "напуском". В пиджаке и кожаной фуражке с пуговкой. Мама про таких говорила,
-Тюремщик.
Вошедший был на голову выше самого высокого из фронтовиков. Отпихнув, даже не плечом, а где- то животом попавшегося на пути мужчину, он подошёл к стойке, опёрся на неё локтями и повернув голову к танкисту,
- Чего культи под нос выставил?
Что тут подают больше?

Культурное место в свинарник превратили твари убогие.
Из него как из дырявой авоськи сыпались ругательства, отец подошёл к нему, постучал пальцем по спине.
- Любезный...
Детина, неторопясь стал выпрямляться, одновременно поворачиваясь,
- Кто это..., договорить он не успел.
Папа двумя пальцами, большим и указательным взял его за кадык и мотнул в одну и другую сторону.
Мужик закатил глаза и медленно стал сползать по стойке на пол.
- Семён, -
отец обратился к одному из закипающих фронтовиков,
- Проверь.
Семён смешно похлопал по карманам, рукавам бугая, вытащил из правого сапога мужика нож с красивой разноцветной ручкой. Несколько раз подкинул в ладони, подошёл ко мне,
- В какую, Жека? - Он махнул рукой в сторону мишеней.
Я хоть не понял, чего он хочет, на всякий случай показал на правую.
Дядя Сеня взмахнул рукой и в правую мишень воткнулся отобранный нож, пусть не в яблочко, но и не в "молоко".
- Старею, раньше ловчее получалось.
Мужики одобрительно загудели,
-  Разведка!
Опять забулькало, зазвенело.
- А с этим чего делать будем?

Детина  сидел на полу, кашлял, держась двумя руками за горло. Отец допил пиво и, склонившись над здоровяком, пошептал ему в ухо. Тот, не переставая сипеть и кашлять, закивал,
-  Прости пахан, не знал.
Кое как поднявшись, детина  положил на стойку кучку смятых бумажных рублей и шатаясь из стороны в сторону, покинул тир.
- Чего ты ему сказал, комбат? - Семён разглаживал и складывал в стопку сотенные и полсотенные бумажки.
 - Вот гадюка, даже деньги не уважает.
- Небось горбом заработанные уважал, бы.
- Ого! Этого нам сегодня не пропить.
- В следующие воскресенье добьём, а как с блатными общаться на шахте выучили,
объяснил отец.
- А у меня, мужики,в такие моменты столбняк какой- то нападает. Точно ведь знаю как такую босоту, уложить, но сразу представляю как бабки закричат,
- Убили! Милиция! Привыкли,душегубы на войне людей убивать, до сих пор ни как не остановятся.
 -А чего мне ответить? Как,ещё я уголовнику могу объяснить?!
- Тюрьмы не боюсь, но садиться на старости лет не хочется, с вами лучше.
На улице зазвенел проезжающий трамвай. Здесь конечная остановка, но скоро рельсы дотянут почти до нашего дома. Будем в Рощу на трамвае ездить. Сейчас больше часа пешком приходиться добираться. Однажды папа "перебрал", и когда пошли домой из тира, нести меня не мог. Его самого шатало в разные стороны, а когда присели на лавочку отдохнуть, он уснул. На улице стемнело. Я очень испугался, где наш дом я точно не знал.

Тогда нам повезло, мимо проходил наш участковый. Дядя милиционер отца узнал и довёл нас до дома. Вот отцу тогда перепало! Мне даже стало его жалко, ничего же не случилось.
В тир вошёл незнакомый мужчина в костюме и шляпе
- Здравия желаю казаки, я слышал в этот тир неплохие стрелки заходят.
- Ну вон, Володя-артиллерист сегодня зашёл, не плохо стреляет.
- Постреляем? Какие условия?
- Не знаю, я первый раз сегодня.
Мужики закричали,
-  На бутылку стреляйте, пол литра белой.
- Ну на бутылку, так на бутылку.
Вообще условия были разными. Безденежные мужики спорили на "ку-ка-реку". Проигравший, несколько раз обходил вокруг тира,  хлопая по бокам руками и кукарекая. Спорили и на шалобаны
Дядька с незнакомцем договорились по каким мишеням стрелять и пошла потеха.
 Петрович взвёл нужные мишени, зажёг тонкие свечи и разрешил начинать.
Папа в это время подошёл ко мне,
 - Давай Жека, без подставки попробуем.
 Он положил подставку, на которой лежала воздушка на стойку, упер мой локоть вместо подставки и помог целиться. Мушку болтало за пределы мишени.
- Правый локоть упри в грудь.
Мушка стала  делать круги поменьше. Щёлк. Двойка.
- Отлично, силёнок поднабраться тебе нужно, и всё пойдёт как надо. Отдохни.
Положив винтовку, я стал смотреть как стреляют взрослые, отец обнимал меня за
 плечи.

 Мишени с самыми маленькими кружками( тигры, медведи, рыси) были перевёрнуты и стрельба шла по свечам. Дядя Володя проигрывал. Он тушил свечу за два, три выстрела, незнакомый дяденька за один , два.
Мужики «болели» сдержано. Дядя Володя хоть и пришёл с отцом, но «своим» пока не стал, второй участник вообще был не понятен.
Дядя Володя проиграл.
Незнакомец предложил рассчитаться позднее, а поданный стакан до половины налитый водкой, принял без лишних слов.
- Ваш? -  спросил у отца, кивая на меня.
- Мой, младший.
- Как зовут, стрелок?
 Поинтересовался у меня.
- Кушать хочешь?
Я моментально вспомнил, что кроме мороженного, ничего уже полдня не ел, но не признаваться же каждому незнакомому мужику.
Отрицательно помотал головой и на всякий случай спрятался за отцовской широченной штаниной.
- Ясно, произнёс мужик, доставая кожаную книжку из кармана.
В книжке лежали  бумажные деньги.

Вытащив одну бумажку, мужчина обратился к болельщикам.
- Ребята, с закуской у вас не богато, кто не полениться в «шайбу» слетать?
Желающие нашлись.
- Чего взять?
- Десятка три чебуреков, раков пару больших тарелок, хлопцу - сладкой воды бутылку, ну и остального.
Дядя Сеня сказал, что водку и пиво «обчество» купит, но мужчина пресёк попытку, сказав:
- Познакомиться же нужно. Вот душу отведу, он мотнул головой в сторону мишеней и познакомимся. Так кто следующий?
- С комбатом забейся, загалдели мужики.
- Батальоном командовал? – спросил денежный мужик.
- Начштаба отдельного противотанкового артиллерийского полка, но тут зовут комбатом.  Давай так, чтоб время не тянуть. Пять свечей тебе, пять мне. Шесть пулек каждому, при ничьей, усложним.
Григорич, зажигай.
Папа взял «воздушку».
- На что спорим?
- Каждая сэкономленная пулька бутылка, пойдёт?
- Годиться, только давай в три приёма, три по пять.
- Идёт.
Перед каждым выложили шесть пулек.
- Огонь!
Папа справился пятью выстрелами, незнакомец шестью.
- Два шага назад и огонь.
- Лады.
Всё повторилось.
- Ещё два шага назад.
- Давай.
В этот раз оба заряжали шесть раз.
Отец показал две оставшиеся пульки
- Я больше чем на литр не разоряю, - и протянув руку, представился, - Виталий.
- Сергей.
- Вить, давай ещё, - попросил незнакомый дядя Сергей,
- Ты не представляешь, как я по хорошим напарникам соскучился.
- Так ты сюда почаще приходи, - со стойки пригласил безногий танкист.

- Давай с одной руки, - отец незаметно повернул в свою самую выигрышную сторону.
- Давай попробуем, - согласился дядя Серёжа.
Он погасил только три свечки.
- А если левой, - нагнетал отец.
Левой дядя Серёжа - вообще не попал.
- Сдаюсь, а то я тебе всю водку города Краснодара проиграю.
- Ребят угостишь и мы квиты.
- Жаль, что ты офицер, а то я б тебя к себе взял начальником тира, на старшинскую должность.
- Куда это к «себе»?
Тут принесли чебуреки, народ задвигался, побежал в «шайбу», носить раки, пиво. Опять зазвенели стаканы. Передо мной поставили тарелку с громадными треугольниками, пахнувшими чем-то необыкновенно вкусным, и целую бутылку с самой любимой «Крем- содой».
- Не торопись,- сказал отец, - они горячие. Осторожно откусишь уголок, внутри сок, потихоньку, когда пар перестанет идти, сок высосешь и начинай кушать. На нас не смотри, у нас глотки лужёные, а желудки шерстью поросли.

Тем временем народ разобрался со стаканами и закуской. Шум, гам смолк.
Смотрели на дядю Серёжу и отца.
- Серёж, представься народу, а то как-то не с руки пить.
- Начальник Краснодарского лётного училища, полковник Астахов.
- Подожди, - закричал один из фронтовиков,
- Я слышал, начальник училища, Герой Советского Союза.
- Ну, я полковник Астахов, Герой Советского Союза.
Давайте, «За знакомство»!
- Во, первый раз сподобился с Героем чокнуться,- занюхивая водку, по привычке рукавом, произнёс кряжистый мужик стоявший возле танкиста.
- Ты, давай, горячим закуси, - Афанасий Сергеевич, подвинул тарелку с чебуреками поближе.
- А как же нам Вас Товарищ Герой Советского Союза называть, Серёгой несподручно, Героем долго.
- Ну, может Сергей Сергеевичем, я вообще-то тутешный из Старо-Корсунской.
И пошло - на каком фронте, на каком самолёте, сколько сбитых.

- А вот сбитых, ребята, у меня не много. В 1943-м попал я на Второй Белорусский в  истребительную эскадрилью при разведовательно-корректировочном полку. Наше дело было корректировщиков артиллерийского огня сохранять. Очень за ними немцы гонялись. Сорвал атаку - молодец, погнался фоккера или мессера добивать - трибунал. Так, что чистых побед у меня пять, а сколько подранков не долетело, не знаю. Героя мне за наши несбитые штурмовики дали. Все мы здесь герои. Живые и павшие. Давай помянём ребят, ноги Афанасия, руку, не знаю, как зовут товарища, помянём.
Выпили не чокаясь. Некоторых уже шатало. Я испугался, что опять домой не дойдём.
- Пап, пошли домой.
- Сейчас пойдём, докурю и потопаем.
Сергеич, где это ты стрелять наловчился?
- С детства увлекаюсь. Дом наш крайним в станице стоял. Дня не было зимой, чтоб в саду или на огороде зайца из мелкашки не подстреливал, бывало и лисички забегали. Ну и потом, когда была возможность, всегда постреливал.
- Ладно, ребята, пора нам домой топать. Прощевайте покедова.
Афанасий Сергеевич перекричав гам, обратился к отцу.
- Вить, ты мне подшипник для тележки сможешь с работы принести? Один совсем хреново катится.
Дядя Володя, склонился над самодельной тележкой инвалида, рассматривал колёсики.
- Сделаем, будь спок. В следующее воскресенье или я или Виталя, занесём.
Прощайте, товарищи.


           Жека. Лето 1960 - 61г.

 Я живу в Холмской у деда Тимы и бабушки Арины. Папа привёз меня сюда на всё лето. Дома я спал на полу или зимой, на сдвинутых стульях. Здесь у меня своя комната на  застеклённой веранде. Кровать с красивыми блестящими шариками. Перина и одеяло из разноцветных лоскутков. Никто не грохочет по утрам, и я сплю пока не надоест. После завтрака начинается трудовой день. Дедушка весь день работает в саду, я помогаю. Мне доверили утром собирать клубнику, когда клубника закончилась пошла малина, потом черешня. Мне очень нравиться работать в саду. Самые спелые ягоды съедаю сразу. Ещё я собираю срезанные виноградные лозы и рублю их маленьким топором. Бабушка ахает, но сухими лозами она топит летнюю печь и готовит на ней обед и ужин, поэтому гордость меня прямо распирает. Я делаю полезные дела, а не «собак гоняю». Хотя «собак погонять» с соседскими мальчишками я тоже успеваю. Первые дни, я просто не понимал станичников. Они говорили на каком-то другом языке. Дедушка сказал, что это «балачка», на основе украинского языка и что мне не нужно учиться говорить на этом языке, а то в школе мне будет трудно, но понимать придётся учиться. Три раза в неделю дедушка приезжал  на лошади и учил сидеть в седле. Сперва я не боялся, потому, что дедушка был рядом, и подхватывал, если я начинал сползать, постепенно заваливаться я перестал. Как здорово, когда здоровенная голова наклоняется к тебе и огромные влажные губы осторожно подхватывают с ладошки круто посоленную чёрную горбушку и карий глаз косит в твои глаза,
-Чего, только одну принёс?

Но больше дедушка не разрешает, мол, живот у лошади будет болеть. Потом обмыться в летнем душе прохладной, - брр!-  водой, растереться колючим полотенцем, по-греться на солнце и на обед.
На столе появлялся запотевший графин с домашним вином. Дед наливал себе стакан, а для меня ставилась маленькая зелёная с золотым узором стопочка.
- Для аппетита,- говорил дедушка.
 Мы чокались и я выпивал глоток, больше в рюмку не помещалось, сладкой, пахнущей виноградом жидкости. Первое, второе, сладкий компот с чем-нибудь вкусно-печёным. Дедушка сидел с одной стороны стола, я с другой. Бабушка никогда не садилась с нами. Два часа на сон. Я перед сном брал несколько журналов с картинками (в основном «Крокодил») и как-то незаметно засыпал. После сна, час подготовка к школе с бабушкой. Читать по слогам и писать крючочки и палочки.
Потом улица до вечера. А перед сном корыто с тёплой водой. Бабушка бросала в воду лепестки роз. Никогда в последствии я, не испытывал подобного удовольствия.
Однажды привычный распорядок был нарушен.
Бабушка вышла из дома в «выходном» платье с хозяйственной сумкой,
- Женя, зайди в дом, дедушка хочет поговорить с тобой.

В животе стало холодно, как будто выпил кувшин виноградного сока из подвала.  Мир вокруг казалось, тоже изменился. Будто ветер стих и птицы перестали суетиться в ветках черешни. Я знал, что наказание придет, не знал только какое.
Вчера, когда взрослые ушли куда-то, я поставив стул на стол, проверил содержимое небольшого железного сундучка. Среди старых погон с разным количеством звёздочек и красных книжечек с нарисованными медалями на дне лежал пистолет. Настоящий! Сперва, я просто целился в разные предметы. Рука быстро устала. Тяжёлый. Стул слегка покачивался, мухи свирепствовали. Под потолком было жарко, и я весь покрылся липким потом. Сердце часто-часто стучало где-то возле горла. Пистолет норовил выскользнуть из влажной ладони. Левой рукой я потянул на себя верхнюю часть пистолета. В окошечке справа показался настоящий патрон с закруглённой пулей. Влажная рука сорвалась, и патрон косо застрял внутри окошечка. Как я не тянул, он выравниваться не хотел, тогда я положил пистолет на место, снял стул со стола, схватил несколько журналов с картинками и улёгся в кровать. Сейчас придется отвечать.

Как странно устроен человек. За несколько мгновений я успел всё вспомнить, даже почувствовал тяжесть пистолета в руке, представил, как дед за руку выводит из дома и лозиной лупцует по попке и голым ногам. Вон и бабушку куда-то отослал, чтоб меня не защищала.
Открыв дверь, сделал шаг в комнату, показывая всем видом, что понимаю весь ужас своего положения.
- Ну что, орёл, хвост поджал. Нашкодил - будь готов ответить. Иди, садись.
Подняв голову, увидел дедушку, сидящим за столом. На столе перед ним на тряпице лежал пистолет, охотничьё ружьё. Какие-то коробочки и баночки. Лозина откладывается! Сердце опять забилось, но уши и щёки горели, хоть бумажку поджигай.
- Давай разберёмся, что ты сделал неправильно.
Сделав вид, что думаю, промямлил,
- Без разрешения взял пистолет. Рука вспотела, не смог взвести.
- Нормально говори, не гундось. Ошибки все делают и взрослые тоже. Главное понять, в чём ошибка и больше её не повторять. Бери стул, садись рядом.

Первая ошибка моя. Ты смог взять боевое оружие. Это я уже исправил, но если тебе интересно, то сперва, ты должен понять, как устроено оружие, почему стреляет, как за ним нужно ухаживать. Будешь учиться?
- Конечно!
- Каждый день по пол часа, будешь разбирать и собирать пистолет. Когда освоишь конструкцию, будем стрелять.
- Правда?
- Если мужчина сказал, то обязан выполнить. Поэтому правило первое – думай, что говоришь, не давай обещаний, которых не можешь исполнить. Теперь к оружию.
Дедушка показал, как устроен патрон охотничьего ружья, рассказал, что для чего нужно и что происходит когда боёк разбивает капсюль, потом одновременно стал разбирать ружьё и пистолет показывая и называя отдельные части. Ружьё оказалось проще, по-тому что после выстрела использованный патрон-гильзу нужно было вытащить руками, а пистолет выбрасывал автоматически. А ещё в столе пистолета была резьба, которая хоть и замедляла скорость пули, но закручивала её, и это позволяло точно попадать в цель.
Потом несколько раз разобрав и собрав пистолет, дед доверил разборку-сборку мне. Вынимая деталь, я должен был назвать её. В первый день у меня получалось плохо, но через неделю я запросто разбирал-собирал, протирал и смазывал пистолет, не пропуская не одной детали.

Ещё дедушка дал мне коробочку и показал упражнение, которое научит правильно держать пистолет, так чтоб он не дёргался при нажатии на курок. Коробочку я должен всегда носить с собой и тренироваться, когда  руки не были заняты.
Для коробочки бабушка пришила на трусы специальный карман. В станице все дети всё лето бегали в трусах и босиком. Правильно сжимая коробку, я как бы сжимал рукоятку пистолета.
Пистолет назывался ТК (тульский Коровина), он хоть и был маленьким, но тяжёлым и у меня не хватало сил хорошо прицелиться. Договорились, что к следующему лету я подросту и окрепну и тогда, если конечно буду делать все упражнения, обязательно постреляю по мишени.
В конце следующего последнего перед школой лета, я легко проезжал верхом всю улицу, правда шагом и расстреливал по три десятка патронов за день. Деду даже пришлось съездить в Краснодар за патронами.
Больше я Холмскую не ездил. Дед стал болеть. Сил ухаживать за огромным виноградником, делать вина и коньяки у него не хватало. Последняя задача - вывести новый сорт винограда, осталась не выполненной. С трудом поменяли станичный дом на дом в  Краснодаре. Конечно, по выходным мы все вместе навещали дедушку и бабушку. Обязательный обед за общим столом . Но стрелять в городе было нельзя, остались только разговоры. На вопрос, зачем деду газеты и  журналы на польском языке, оказалось, что дед свободно говорил и читал по-польски. В детстве, управляющий барина, был поляком и учил своих детей, друживших с маленьким Тимохой, русскому и польскому языку. А в 1918-м молодого снайпера-большевика послали в Польское королевство, тогда часть России, инструктором. Однако, Пилсудский, соратник Ленина В.И. по социал-демократическим посиделкам, сумел взять власть в Польше в свои руки. Польша объявила о независимости. А когда дед добрался до Варшавы, там во всю англичане с французами, формировали польскую армию. Новые польские власти, одарив прибывших русских парой голубых гусарских лосин, от сотрудничества отказались.
Была в его карьере ещё одна командировка за пределы СССР. Когда в конце 30-х стало очевидно, что демократическое правительство в Испании, не устоит под напором международного фашизма, было принято решение, вывести золотой запас Испании. Дед был старшим армейской команды по охране корабля с ценным грузом. Прорвавшись через итало-германскую блокаду, судно разгрузилось в Одессе. За эту операцию, дед получил орден Ленина. Много интересного мог он мне рассказать, но тогда, меня волновали совсем другие дела и я, честно говоря, нудился этими разговорами.
А вскоре дедушка слег и умер. Пистолет с надписью "Колобову Т.Н. за боевые за-слуги» отец, от греха подальше, сдал в военкомат.




                Евгений Витальевич 1987г

Братишка мой, Баталин Владимир Николаевич, отслужил три года в тогда только зарождавшихся ракетных войсках в Азербайджане, на границе с Турцией. После службы поступил в Краснодарский пединститут на романно-германский факультет. Для успешной учёбы ему нужен был магнитофон. Родители и Муся с дядей Володей скинулись и купили чудо техники «Чайку-М». Записей на изучаемом Володей, немецком языке я не слышал, а вот Чаби Чеккера, Луи Амстронга, Кима Рыжова и Владимира Высоцкого познавал с раннего детства. Отец три раза ездил на дальневосточный остров Шикотан на путину, и два раза туда съездили Муся с Володей. На окраине города, прозванной народом Сахалин, купили саманную хату с земляным полом. Постепенно привели в порядок. Настелили полы, сделали перегородку, поделив одну комнату на две.
Построили времянку, где до морозов жил братишка. Своё жильё и магнитофон обеспечивали постоянные посиделки друзей – одноклассников. Разница в 12 лет перекрывали мне туда дорогу. Сейчас это трудно представить, но во всём районе это был единственный магнитофон. Дни рождения, свадьбы, праздники, везде, где собиралась молодёжь, приглашали брата с аппаратом. На третьем курсе настигла его настоящая любовь. Плюнув на перспективу стать учителем немецкого языка, Вовчик бросил институт, женился на Наташе Смеловой. Устроился на Краснодарсельмаш на самый вредный, а значит хорошо оплачиваемый участок, термичку. В больших печах металлические изделия закаливались до нужной твёрдости и вязкости. После официального выхода на пенсию работал там, пока завод, как и тысячи заводов и фабрик не разорили, обанкротили и закрыли.

 Не изменил Володя ни жене, ни родному заводу. А магнитофон, со всеми прилагающимися благами, после свадьбы достался мне. До окончания школы, мы с ламповым другом участвовали во всех вечеринках, где подросткам позволяли послушать громкую музыку, потанцевать и выпить пару бутылок сухого вина.
Дядя Володя Успенский отучился, получил диплом инженера-механика, получил квартиру в первой пятиэтажке, построенной в новом микрорайоне под оригинальным названием «Фестивальный». Детей у них с Мусей почему-то не было. И вся не растраченная любовь досталась нам с Володей. Спрос, правда, тоже был двойной.
Отец заочно окончил техникум по деревообработке. Лет десять работал мастером, постепенно снизил статус до бригадира, мол, заработок выше, потом плотника, столяра, но эта работа ему нравилась,
- Люблю дерево. Люблю запах стружки, не то что холодные железяки.
Вообще не боялся ни какой работы. Дружил с Иосифом Трахтом, жившем через пять домов от нас, он то и помог купить наш первый дом на улице Первомайской. У дяди Иёси был в собственности трофейный автомобиль. Правда, чинить его приходилось раза в два больше, чем ездить. Однако несколько раз, мы ездили за раками. Потом отцовский однополчанин, наконец, встретил женщину, женился и пропал из моего поля зрения. Ещё иногда отец брал бутылку водки или баллон домашнего вина и ходил в гости к бывшему майору Гаврилову. Тот снимал времянку в квартале от нас.

 Тогда страна понятия не имела о Брестской крепости.  Я слышал, как отец рассказывал дяде Володе,
- Представляешь, в Белоруссии на границе стояла мощная крепость, ещё с Империалистической, наши её укрепили, перестроили, и 22 июня  1941-го с 4-х утра они начали воевать. В полном окружении бились больше месяца. Целую немецкую дивизию держали, не имея ни какой связи. Без воды и еды. Авиацией, танками давили, газами травили, огнемётами выжигали. Взяли его раненного, контуженного. Четыре года в плену. Когда освободили, наши ему ещё пятнадцать впаяли. Подтвердить-то некому, что не добровольно сдался. Выпьет стакан, и плакать начинает, натурально слезами.
Чего ты? - спрашиваю,
- Застрелится не смог, ничего не соображал.
- Выжил ведь, радуйся.
- На хрена мне жизнь такая, с клеймом. С полицаями сидел, с власовцами, бендеровцами. Конвойные фашистским недобитком называли. И сейчас не лучше. На работу не берут. Промышляю по дворам. Яму под сортир выкопать, дров напилить, наколоть. Хозяйка, вон подкармливает. Стыдно, а жрать охота!

- Да ладно, всем досталось, я что ли от сытной жизни на шахту вербовался, на путины через весь Союз ездил. Видишь - сыт, пьян и нос в табаке! Давай по стаканчику, чтоб всё устроилось.
 И ведь устроилось. Раскопал писатель Смирнов историю про Брестскую крепость, нашёл живых. Гаврилова реабилитировали, звание Героя, квартиру, приличную пенсию дали, а позднее и улицу его именем назвали.
Мамины родители, Савищенко, отработав на Шикотане до пенсии, тоже вернулись в Краснодар и жить стали вместе с нами. Дед Иван поражал тем, что затачивал карандаши до остроты иголки и мог пилить дрова без перерывов, хоть целый день. Так же пробудил интерес к математике, рассказывая про древнего грека Пифагора, который цифрами мог объяснить любые события в жизни отдельного человека и страны в целом. Математиком я не стал, но до сих пор с уважением отношусь к цифрам и к тем, кто умеет видеть в них не просто символы.

А бабушка Мотя, хоть и читала по слогам, зато борщи варила отменнийшие, а к борщу слегка подсоленные пышки, да если пышку чесноком натереть…
Впрочем, в кубанских станицах, готовить, молодые казачки учились с детства. 
На праздники вся родня, живущая в Краснодаре, собиралась у нас на Первомайской. За день женщины начинали готовить. Всю ночь варился холодец. Рано утром разливался по большим тарелкам, чтоб успел застыть. Винегрет нарезали в большой таз. Если принималось решение готовить пельмени, то лепили всей семьёй заранее, несколько сотен. Зимой пельмени должны были несколько дней повисеть в холщовом мешке на морозе. Из подвала доставали десяти литровую бутыль с вином.
В центре стола садился отец бабушки Матрёны, мой прадед Зубцов Сергей Михайлович. Он разливал спиртное. По два стакана вина, или стакан водки, потом ёмкость убирал со стола себе в ноги. Все вместе пели песни. После получасовой спевки, снова наливал. По состоянию. Кому - полный, а кому на донышко. Он всегда удивлялся, почему самый пьяный всегда мой отец, но я - то знал! Отец вытаскивал бутыль из подвала и сразу наливал стакан, попробовать. Он же пополнял графин, и тоже выпивал лишний стаканчик, к тому же он единственный курил, а на перекур выходил в прихожую, где стояла бутыль. Он, конечно, не шатался, ничего не путал, но речь замедлялась и слова выговаривал особенно тщательно.

Прадед, высокий статный жилистый. Жил с третьей женой. Первая, родив семерых девочек, умерла, ещё до революции. Вторично женился на вдове, тоже с тремя девочками и сыном, она и подарила долгожданного наследника Мишу. Девочки в казачьей семье, разорение. Надел земли нарезался только на мальчиков. Прадед склонности к традиционному хозяйству не имел, зато был хорошим богомазом. Расписывал церкви, писал иконы.
Единственный, в родовой станице Летник, покрыл свой дом железом. За жестяную крышу, его и раскулачили. Станица была бедная и прадед, редко появлявшийся дома, был единственной кандидатурой, хотя практически не имел ни земли, ни скотины, зато добротный дом прекрасно подходил для правления нищего колхоза. Несколько лет назад, я ездил в Летник, проведать родню. Вечером, когда сидели за столом, уходящим в огород (Зубцовых - родственников, ведь пол станицы) пришёл глава поселения. Выпив несколько рюмок, отвёл в сторону и начал убеждать, что дом очень ветхий. Ремонтировать его, мол себе дороже. Он думал, что я приехал дом прадеда возвращать. Поселковое правление до сих пор в нём обретается.

О предстоявших репрессиях прадед похоже знал, Маленького Мишу отвёз к родственнику в Екатеринодар, старшего Афанасия устроил в педучилище, а младших дочек Веру, Мотю и Дашу в дикую степь,к ногайцам.
За жизнь, здоровье и правильное воспитание, хозяин взявших чужих детей, отвечал честью рода и своей жизнью.
Тех, кто остался в Летнике, вскоре выслали, как тогда говорили, туда, куда Макар   телят не гонял .
В середине тридцатых выжившим разрешили вернуться. Возвратился прадед и вскоре умершая, дочь Настя. Остальные остались в чужой стылой земле. Обосновался прадед в Краснодаре. В Летник никогда не ездил. Женился в третий раз и собрал всех оставшихся детей к себе.
Во время войны старший сын Афанасий, получил кучу наград, но попал под разрыв немецкой мины. Тяжелейшая контузия и десяток не удалённых осколков. Заикание осталось на всю жизнь. Заикающийся учитель, представляете, какая судьба? Тем не менее, дорос до директора школы. Шевельнувшийся осколок прервал карьеру и саму жизнь очень доброго человека.

Миша всю войну гонял Ленд-Лизовские грузовики из Ирана по горным серпантинам. Получил медаль «За победу над Германией» и привёз на память иранский ковёр ручной работы 2+1,5. Лет за тридцать моль из казачьих станиц с удовольствием  схарчила иранскую шерсть.               
На всю жизнь у  дяди Миши осталось уважительное уважение к честной и доверительной системе иранской торговли и любовь к тяжелым самосвалам. Наследников- мужчин по этой линии не осталось . Крупные красавцы гибли от милицейского произвола, аварий, случайно погибали на бандитских разборках. 
 Прадед ушёл по- мужски красиво. Праздновали его юбилей 93 год рождения. Попили , попели, разошлись. Жену отослал спать мол,
- Посижу, покурю.
 Так утром и нашли за столом с погасшей папиросой между пальцев.
После окончания девятого класса, из Москвы от Успенского- старшего пришло неожиданное предложение привезти в столицу нас с братом . Для чего не понятно, но дядя Володя сказал, что ехать нужно обязательно. Чего ж столицу не посмотреть! Выделили нам с Мусей и дядей Володей квартиру на Рождественском бульваре в центре Москвы. Цирк на Цветном бульваре из окна видно, до Кремля полчаса пешком. Побегали  по Москве, пообвыклись, тут приглашение на обед к Михаил Леоньтьичу в громадную пятикомнатную квартиру на Речном вокзале
Намного позже мы с Володей узнали, что беседовал с нами корифей военной разведки с 1918года.
От природы человек красивый, он и в старости выглядел подтянутым, импозантным. Никаких сантиментов, мысли выражались конкретно выпукло, но мои путаные ответы выслушивал терпеливо, иногда как бы невзначай возвращая в нужное ( мне абсолютно не понятное) русло. С братом говорил около часа, половина беседы на немецком. Со мной часа три. По мне не о чём. Школа, друзья, хобби, музыка, любимые группы. Нашлась гитара, попросил спеть пару песен, одну на английском. Слабал чего-то из Битлс.
На ужин приехали его внуки от второго брака. Все в деда, высокие стройные студенты московских университетов. Чувствовал себя деревенщиной, хотя преимущество никто не педалировал. Однако распрощался с облегчением. Через три года, прослужив год в Военно воздушных силах, вдруг почувствовал стальную хватку одного из основателей армейской разведки. Сперва появились возможности, где я себя правильно проявив. За захват моей группой  в ГДР ( была такая немецкая страна), американского атташе, вместе с сержантом морской пехоты с поличным , получил благодарность от Начальника Генерального штаба ВС СССР, те. привет от ГРУ , ( за боевую подготовку благодарности получали от Министра обороны) ну да обо мне позднее (возможно), а вот с поколением победителей необходимо закончить.
 Никогда в наших семьях, не было ни каких разговоров о Родине, о роли Партии, Сталине. Смеялись над старым Брежневым и его любви к наградам. Запомнился только разговор со старенькой Сюзанной Леопольдовной Успенской ( урождённой Лурье). Девяностолетняя французская бабушка, от катаракты ослепшая на оба глаза, красила яркой помадой губы, там, где она думала,они должны находиться, а  небольшую пенсию тратила на духи Шанель и если бы не еженедельные продовольственные посылки Муси и дяди Володи, померла бы с голоду, только помощи ни у кого не просила.

Бабуля объясняла мне ясно и доходчиво все хитросплетения мировой и внутренней политики. А когда из «ящика» очередной  разоблачитель  красиво рассказывал, как Сталин держал своих соратников за сокровенные места, пересажав их жён. Бабуля сказала,
- Не верь им Женечка. Проститутки бегали по иностранным посольствам меняли царские драгоценности на тряпки и языками чесали о чём дома от мужей слышали. Коба ( Сталин) хотел людей изменить, сделать их лучше, только с сотворения мира жадность, зависть, глупость правят миром.
 - А как же жить?
- Честно! В конце всё будет подсчитано. Делай, что должно и будь, как будет. По сторонам не смотри, за твои дела, только с тебя спросится.
- Поповщина какая-то получается.
- А что мы знаем о мире, в котором живём? А попы, раз не исчезли, значит, кому-то нужны. С умным священником бывает, поговорить интересно.
  А жизнь шла. Я женился, а дед Колобов Т.М умер. Хоронили торжественно с воинскими почестями. Гроб установили на пушечный лафет и бронетранспортёр потащился по  кривобокой улочке с ямами залитыми дождевой водой. С пол-квартала полтора десятка  активистов скользя по грязи пронесли красные подушки с орденами, потом все залезли в автобусы. Мне было стыдно за грязную после дождя улицу, за отсутствие асфальта, что даже соседи не знали, что за генерала сегодня хоронят, и что большинство соседей вообще не знали, что рядом жил заслуженный человек. Да чего там соседи.  Моя жена и дети подробности узнают только из этой публикации.  Ну был у меня дед военный, умер, а башмаки новые нужны сегодня, а денег как всегда….
 Следующим летом ушёл дед Савищенко И.М. У меня родились сын и дочь . Их дождалась только прабабушка Матрёна. Поколение победителей уходило незаметно. Маму доел рак, не до конца вырезанный в шестидесятых. Моторную  диабетичку Мусю внезапно срезал инфаркт. Папа умер в больнице, куда я его пристроил на обследование  В обед заехал проведать,
- Сынок, забери меня домой.
- После завтра, врачи закончат тебя пытать и домой поедем.
- Сейчас забери.
- Не дури батя, послезавтра.
Через час сообщили, что Колобов В.Т скончался от сердечной недостаточности.
 Прости отец, Сильно я виноват, не дал тебе дома умереть.
Не почуял. Не понял. Я знаю, ты простишь. А я нет, только изменить ничего нельзя.
Владимир Михайлович Успенский вышел на пенсию с должности главного конструктора Нии РисМаш..Но ещё с десяток лет ходил туда на какую-то смешную должность. Освоил компьютер. Пытался связать Библию с математикой. Написал 12 томов теоретических трудов. Сотовое строение Земли и много  такого, что я понять не сумел. Развесил в квартире фото Муси, мамы и отца и общался с ними как с живыми. Альцгеймер ударил как из-за угла и через три месяца я последний раз увидел наколку на его совсем не дряблом предплечье. На  фоне земного шара две перекрещенные петровские пушки с надписью вокруг «Артиллерия- бог войны».