Наташа.

Наташа.

(из повести «Как я помню этот мир»)

Проснулся я поздно. Бабушка Вера допекала блины и посадила меня завтракать, пока теплые. Появилась Наташа в новом ситцевом белом платье в красный горошек, выше колена и новых коричневых туфельках на низеньком каблучке. Она покрутилась то в одну, то во вторую сторону показала белые трусики на загорелом теле. Вошла бабушка Вера и сказала, всплеснув руками:

- Красавица! И кто это тебе купил такое платье?

Наташа села за стол, налила с кувшина свежего молока, откусила блин, и жуя его, проговорила:

- Ну конечно папа, и туфельки ещё. Мама никогда мне ничего не покупает. Она Борьке новую школьную форму купила. Наташа выставила из-за скамьи свою крепкую загорелую ногу и показала бабушке туфельку.

Потом спрятала её и продолжила уплетать блины. Бабушка ещё не завтракала, она только пекла блины и собирала обед на сенокос. Она села за стол, тоже налила молока и взяла блин. Изучив за это время Наташу, она слабо надеялась, что после неё ей останутся блины. После завтрака она обняла меня и сказала:

- Остались мы одни с тобой внучек. Деда и бабушку Домну вызвали на сенокос, так что меня слушайся, без проса ничего не делай.

- Не беспокойся бабушка, я тебе буду помогать кролей и курей кормить, за бычком присматривать, - успокоил я бабушку.

Тут Наташа не выдержала, встала из-за стола, поставила руки в боки и сказала:

- Нечего себе дела. Всё себе забрал и курей, и кролей и даже на бычка моего глаз положил. А про меня, даже не вспомнил. Что я буду делать? Дудки, бычка я тебе не отдам. Меня за ним бабушка закрепила. Правда, бабушка?

Та засмеялась и кивнула головой. Наташа побежала домой переоделась в обыденное платье и ходила за бабушкой два дня, как хвост. На большее её не хватило. Она показывала, что обиделась на меня. Наташа кормила с бабушкой бычка, оставшихся поросят, опускала в колодец на верёвке большой бидон с вделанной в него полоской стекла, в котором отделялись сливки от молока, сбивала масло и даже жарила блины. Я утром кормил курей и кролей, затем брал подаренную мне книгу потихонечку, чтобы меня не видела Наташа, залазил на стог, и наслаждался морскими приключениями, описанными в книге. Бабушка знала, где я нахожусь, и не беспокоилась о моём отсутствии. Возвращался я к обеду, кормил курей, выбирал в курятнике яйца, брал скошенную утром дедом траву и раскладывал по клеткам кролям. Шёл обедать сам. Тоже я делал и вечером. Уставшая бабушка Домна иногда даже не ужинала с нами. Она шла к бане мылась в нагретой за день солнцем воде, и ложилась спать в предбаннике, открыв настежь двери, оставив только марлю на дверном проёме от мошкары. Дед ужинал и шёл со мной спать в стог и сразу засыпал. Утром, когда я просплю, меня никто не будил. Бабушка, молча, выполняла за меня мои обязанности. Но я старался этого не допускать.

На третий день Наташа выследила меня, когда я с книгой залазил на стог. Я уже читал, как путешественники попали в Южную Америку, и вдруг услышал, как кто-то лезет по верёвочной лестнице, сильно посапывая, это оказалась Наташа. Она побаивалась высоты, старалась не смотреть вниз, потому что от высоты у неё кружилась голова. Она никак не могла нащупать ногой нижнюю ступеньку верёвочной лестницы в месте окончания деревянной. Я увидел это, и схватил её за руку, испугался, что она упадёт и разобьётся. Почувствовав поддержку, она осмелела и попала ногой на верёвочную ступеньку, взобралась на стог. И сразу набросилась на своего спасителя.

- Хитренький какой, спрятался здесь от нас, книжку читаешь, а я за него бабушке помогаю. Думал мы не найдём, а я выследила, чуть не разбилась из-за тебя. Спасибо, что догадался руку подать, а то хоронили бы меня в новом платье. Так обидно, я даже пофорсить не успела.

Она села посредине стога, и заплакала горькими слезами. Это меня так растрогало, что я сел рядом с ней и начал гладить, как маленькую сестрёнку Аллу по голове, когда та плакала. Почему-то я не выносил женских слез всё время, как себя помню.

- Зачем ты лезла сюда, если боишься? Бабушке, что обещал, я делаю. А спрятался я сюда не от тебя, а потому, что просто книжку очень интересную подарили и я её никак не прочитаю. Ты не подумала, как слазить будешь? Залезть всегда легче, чем слезть. Вон даже кошки, те от страха, когда за ними гонится собака, за минуту на дерево взбираются. А потом сидят там и мяукают, пока их не снимут. Ты бы сначала научилась, не боятся высоты, а потом по стогам лазила.

- А разве этому можно научиться?

Спросила Наташа?

- Конечно можно, но для этого надо иметь силу воли и тренироваться, не сразу лезть на стог. Сначала на небольшую высоту, потом повыше, потом ещё повыше, пока не научишься, - начал пояснять я.

- Тоже мне тренер нашёлся! Получится, как с цыплятами. Забыл?

- Как хочешь? Я тоже, когда-то боялся, но научился. Сейчас

нисколечко не боюсь, - соврал я.

- Так чего же мы сидим? Давай учи меня, а то я тут ночевать с тобой останусь, и ты не дочитаешь свою книжку.

Она встала на ноги, и я повел её к жерди, откуда открывался очень красивые виды, на луг, на железную дорогу с мостом и проходящими поездами, болото изрезанное канавами, в которых когда то добывали торф, а сейчас они доверху заполнены водой, как каналы. Красивее всего смотрелась река.

Она извилистой лентой разрезала болото с Севера-Запада на Юг по всему горизонту и была окаймлена зелёным цветом деревьев и кустарников, росших по её берегам. Только пляж выделялся жёлтой полоской на фоне зелени. Я положил её руки на жердь и посмотрел на её глаза. Они были прикрыты веками.

- Глаза то открой, и смотри только вперёд, красота, то какая, ты больше нигде такой не увидишь. Как я тебя научу, с закрытыми глазами? -

Не выдержал я.

Она с силой впилась в жердь, да так, что затрещали косточки на её руках, и открыла глаза, и была немного удивлена. Постояв немного, она сказала:

- А у меня уже не кружится голова.

- Расслабь руки и смотри вперёд перед собой. Помнишь, ты спрашивала, где мы с дедушкой ловили вьюнов. Я обещал туда пойти с тобой на рыбалку при первой возможности. Завтра такая возможность нам предоставляется. Дед и баба Домна на сенокосе, бабе Вере я с утра всё сделаю и скажу, что пойду сюда читать, а здесь она не проверит. А ты с ней попоишь телёнка и скажешь, что уйдёшь домой, а уйдёшь со мной, за вьюнами.

Решил я заинтересовать Наташу, чтобы проверить, не отказывает ли у неё голова, при большой высоте.

- Видишь слева железнодорожный мост через речку, мы пойдем под ним.

И показал рукой в сторону моста. На моё удивление Наташа сказала:

- Вижу! Высокий серенький такой.

- Молодец! Сейчас отступи метров триста от его начала в сторону Мицкевич. Потом от железной дороги пятая канава вверх, она ещё короче своих соседок. Вот в ней мы ловили.

- Вижу! Канавы начинаются все одинаково, а эта пятая раньше заканчивается. До неё идти больше километра?

Такой ответ Наташи меня удовлетворил.

- Правильно километр двести метров, так дед говорил. А где бычок ты видишь? - Спросил я.

Наташа опустила голову вниз, нашла бычка и сказала:

- Вижу! Какой же он маленький.

- Всё молодец! На первый раз хватит. Пошли, посидим.

Сказал я, боясь перегрузить свою ученицу. Мы отошли от края и сели на прежнее место. Наташа вдруг сказала:

- А ты знаешь, мама хотела отдать меня в школу, а папа не разрешил, сказал, что пусть подрастёт и наберётся сил. Семь лет мне будет только в начале декабря, я Стрелец. Я уже хорошо читаю, считаю и пишу.

Наташа взяла мою книгу и начала читать вслух с заложенного места, да так по ходу чтения увлеклась, что читала, пока бабушка не позвала меня обедать.

Я пообещал бабушке скоро прийти, и она ушла. При слове обед Наташа засуетилась, подошла к верёвочной лестнице, взялось за неё, посмотрела вниз и отошла.

- Ты чего? - Спросил я.

- Я боюсь!

- Смотри как надо!

Я быстро слез и залез на стог. Наташа только покачала головой и не тронулась с места.

- Что мне с тобой делать? Спасателей вызывать, что ли? Занервничал я.

- Ты иди, обедай и мне вкусненькое принеси, а то есть очень

хочется. Я тут жить буду. Взмолилась Наташа.

- Ты не о еде, а том, как тебе снять со стога думай. Возмутился я.

- А я уже придумала. Невозмутимо ответила Наташа.

- Вы разберёте стог, и я опущусь на землю.

- Это плохая идея, лучше сбросить сена вниз в небольшую копну и ты туда спрыгнешь. Или я обвяжу тебя верёвкой и переброшу второй конец через жердь и по ней постепенно спущу тебя, ты будешь держаться за второй конец, даже если у тебя ослабеют руки и ты их отпустишь, то не упадёшь, ты будешь привязана к верёвке. Здесь ты даже можешь закрыть глаза, если боишься. Выбирай любой.

Выложил я первые идеи, которые мне пришли в голову.

- Спрыгнуть я не осмелюсь, давай тот, где с закрытыми глазами.

Наконец решилась Наташа. Я сходил в сарай привёз на тележке верёвку, выгрузил её у лестницы. Привязал один конец за пояс и поднялся на стог, подняв вместе с собой конец верёвки. За него втащил всю верёвку на стог. Сделал петлю, на одном конце верёвки, оставшийся от верёвки кончик ниже петли, для страховки, ещё дважды завязал на узел за основную верёвку. На удавку привязал один конец к жерди, второй сбросил вниз. Верёвка упала на землю, и она оказалась длиннее высоты стога, несколько колец верёвки лежали не натянутыми на земле.

- Получилось то, что надо!

Сказал я и слез по верёвке на землю. Жердь и верёвка вели себя хорошо, даже не трещали.

- Давай я тебя привяжу и спущу, а то бабушка, наверное, заждалась меня, и я хочу есть. Еду я тебя не принесу, потому что

ты можешь захотеть в туалет. Будешь седеть тут одна, пока тебя не снимут взрослые.

Пристрастил я Наташу, и протащил верёвку через жердь, оставив, конец пять метров, что бы привязать её.

- Ладно, давай привязывай!

Наконец решилась Наташа. Она не дошла метр до жерди и повернулась ко мне лицом. Я завёл свободный конец верёвки под мышки рук, завязал в натяг узлом на спине. Дальше я работал каждый раз с оставшимся концом верёвки. Сцентрировал его на её теле, пропустил между ног, завязал узлом над головой к основной верёвке. Снова пропустил под мышками рук, но с другой стороны. Несколько раз обвязал вокруг пояса и ещё раз завязал узел на животе. Медленно через жердь стал натягивать верёвку, а Наташа задом отходить к жерди. Вот она под жердью у самого края, у меня верёвка в натяг, её руки над головой держатся за основную верёвку над сплетениями.

- Ложись на стог, как стоишь лицом в низ, и сползай со стога вниз

забудь, что ты на высоте. Спусти ноги со стога.

Командую я и тихонько отпускаю веревку, чувствуя её натяжение. Наташа поползла ногами назад. Вот они свисли. В это время я потянул веревку и приподнял немного половинку Наташи над стогом. Её ноги сами провалились на боковую грань стога, она крепко держалась за верёвку руками над головой. Её тело оказалось подвешенным на верёвке почти в вертикальном положении. Голова больше наклонена вперёд, ноги немного отведены взад. Наташа молчала, глаза её были закрыты. И я медленно начал подходить к жерди держа веревку в натяг, а Наташа опускаться по стороне стога вниз. Вот до жерди осталось два метра и мне пришлось пропускать веревку через руки. Я начал быстро менять их. Потому что одной левой практически не удерживал верёвку. Когда скорость возрастала, я переставал пропускать веревку, вцеплялся в неё двумя руками и всем телом тормозил её движение. Плавное опускание превратилось в рывковое. После очередного толчка Наташа не выдержала и открыла глаза, она висела в полутора метрах над землёй, и тут он пошла вниз, набирая скорость. Наташа снова закрыла глаза. В половине метра от земли веревку снова дёрнуло. Наташа не выдержала и взвизгнула от страха. Я от неожиданности споткнулся и выпустил, уже остановленную, веревку из рук.

Наташа в свободном падении с полуметра опустилась в низ. Почувствовав, неожиданный, неприятный толчок в ноги от не сгруппировавшегося тела. Верхний конец верёвки остался висеть на жерди, на удавке. Я испугался за судьбу Наташи, быстро спустился в низ, и увидел её в добром здравии. Наташа пыталась развязать узел верёвки, на своём животе. У неё это не получилось. Я спросил её:

- Зачем ты кричала? Что случилось? Ведь из-за твоего крика я испугался, споткнулся и уронил верёвку. Ты не ударилась?

- Я закричала, когда открыла глаза, и верёвка стала быстро опускаться. От страха я их снова закрыла. Потом немного ударилась ногами, наверное, когда ты уронил верёвку, а так всё хорошо. Получается, что я спустилась со стога, как на парашюте слетела. Сказать кому, не поверят. Давай развязывай меня поскорее, а то я уже скоро в трусики наделаю.

Намекнула Наташа. Я с трудом развязал узлы, оказывается, они затянулись от веса Наташи. Она сразу убежала от меня в укромное место. А я поднялся на стог, отвязал верёвку от жерди и сбросил в низ. Потом подошла Наташа, мы погрузили верёвку на тележку и отвезли в сарай и побежали домой обедать. Застали накрытый стол с простывшей едой, и дремлющую бабушку над ним, что оставило её в неведении о моих очередных проделках, а меня спасло от наказания.

На завтра Наташа пришла рано, я ещё спал в стогу. Она несколько раз позвала меня, я продолжал спать. Тогда она поднялась по лестнице на три ступеньки, поглядела вниз, позвала меня. И сама спустилась вниз. Я проснулся и спустился со стога. Наташа сразу напомнила:

- Что, идём сегодня за вьюнами? Будем действовать так, как ты рассказывал вчера? Я уже сумку с едой приготовила и даже хлеб растительным маслом полила и сахаром посыпала.

Я посмотрел на уже высоко висящее солнце и безоблачное синее небо. Намечалась снова не выносимая жара в полдень, и я дал согласие. Мне не так захотелось вьюнов, как искупаться. Сделав дела по хозяйству, я дождался, пока бабушка подоит Пеструшку. Вот она покормила нас с Наташей. Та поблагодарила бабушку и ушла домой. Бабушка отправила в стадо корову и прилегла отдохнуть, а я вроде пошел на стог читать книгу. Сказал ей, что меня не надо беспокоить, потому что я могу уснуть, читая книгу. Сам пошёл в сарай. Я взял с собой, за ранее приготовленные, две старые, довольно таки вместительные, но лёгкие кошелки из корней лозы. Положил в вещмешок самотканый мешок со льна, провиант и пошёл на луг по большаку вместе с Шариком. Для страховки завёл конец цепи в его жилище. Не желание попадаться лишний раз на глаза бабушке и сильная жара приучили собаку весь день лежать и лаять только ночью по мере необходимости. Вот мы вышли на луг. С травы на нас поднялась Наташа, она ждала меня здесь уже минут десять. Пришла она суда со своего подворья по стёжке через луг. Наташа, от безделья, успела уже съесть один из приготовленных кусков хлеба. Я дал ей в руки корзину меньших размеров, Наташа бросила в неё свою самодельную сумку. И мы пошли по тропинке к мосту. Шарик наверно часто ходил по этому маршруту с дедом. Он бежал впереди показывал нам дорогу. Мы шли с Наташей босиком по, заросшей высокой травой, тропинке. Было так жарко, что длинный язык Шарика всё время был снаружи, его раскрытой клыкастой пасти, казалось, что он не вмещается в неё. Он не выдержал, оставил нас и напрямую побежал к реке попил воды и искупался там, в то время когда мы свернули направо под мост. В это время неожиданно над нами прогрохотал, незаметно подкравшийся состав, испугав Наташу.

- Я думала, что он упадёт на нас.

Сказала она в своё оправдание, когда догнала меня. Она раньше никогда не попадала в такую ситуацию, поэтому оставила меня и убежала назад по тропинке. Я шёл, рассматривал паровоз и вагоны, подняв голову вверх, и даже не заметил отсутствия Наташи. Вот мы у нужной канавы, мокрый Шарик догнал нас. Я заметил, что воды в канаве стало меньше. Значит, она доверху наполняется только в половодье, а потом медленно испаряется, но не пересыхает из-за коротких, но сильных ливней даже летом. Осенью, как и везде здесь часто идут дожди, догадался я. Иначе как же здесь живёт и размножается рыба. Наташа как лиса обошла канаву по периметру, заглядывая с берега, через высокую траву в неё.

- Здесь столько рыбы!

И с этой стороны, где ты стоишь есть крупные. Сообщила она, когда подошла ко мне после кругового осмотра канавы. Я разделся и полез в канаву, сказал Наташе:

- Не заходи я определю, где нам лучше ловить пока вода чистая.

Она сбросила с себя платье, но послушалась, в одних беленьких трусиках осталась стоять на берегу. В отличие от Шарика, который сразу пригнул в канаву и поплыл за мной следом. Наташа прикрикнула на него:

- Шарик ко мне! И зачем ты полез мутить воду? Вылезай, а то мы

тебе рыбки не дадим!

На моё удивление Шарик на этот раз её послушался, и вылез на берег, когда я развернулся и поплыл обратно, рассматривая дно канавы через воду. Я отметил места, где была рыба крупная, это как раз оказалось четвёртая часть канавы с нашей стороны. Наташа сразу залезла в воду, когда я подплыл

к нашей стороне. Она отошла от берега и стала на ноги. Вода доходила ей до сосков груди. Она положила голову на воду и стала рассматривать ступни своих ног, мимо которых сновали вьюны.

- Если хочешь, плавай и вылезай на берег, пока, чистая вода, а то я намучу её, и потом, ты не отмоешься.

Сказал я и начал вылезать на берег. Тут на Наташу нашло озорство. Она схватила меня за пояс и стащила в воду. Я в отместку окунул её с головой. Шарик залаял и пригнул к нам и принял участие в озорстве. Наигравшись с нами, он вылез на берег, а мы продолжили с Наташей плавать. Наконец она вылезла на берег, а я начал ногами мутить воду, в местах намеченной ловли, поднимая рыбу вверх, со дна. Вода была нагрета солнцем так, что тело не ощущало её прохладу. Сделав свою работу, я вылез на берег. Перед ловлей мы с Наташей подкрепились и угостили остатками Шарика.

Я начал ловить вьюнов, меняясь с Наташей корзинами. Наташа с Шариком производили отбор, высыпая корзину на утоптанную траву. Наташа выбирала самых крупных особей, а Шарик всё подряд, что не успело уползти в воду. Сначала успехи были слабые. Но потом пошли в гору. Через час у нас было рыбы столько, сколько мы могли унести и среди них были довольно таки крупные вьюны. Я вылез, как чёрт грязный в торфе и сказал: Всё Наташа хватит, больше мы не унесём. Давай рыбу отнесём к тебе, ко мне нельзя, не могу я, чтобы бабушка узнала, что я уходил. У неё больное сердце и она расстроится, и никуда меня больше не отпустят вообще, а чего хуже могут отправить к родителям. Я пошёл к канаве, в которой обмывался дед.

Потрогал воду рукой, она была немного прохладнее, но канава была полная воды. Я не придал этому значения и нырнул с берега. Уже в воде я почувствовал, меня, словно прошило током, и на глубине меня сковал ледяной холод, я быстро поднялся к поверхности, и мое тело снова ощутило тепло.

- Родники!

Сообразил я, и быстро вылез на берег, после того, как смыл торф в верхнем слое воды. По дороге домой, мы решили немного пожарить вьюнов, а остальную, более крупную часть посолить, а потом высушить. Мы через большак зашли к Наташе домой, и оставили вьюнов. Дома сейчас у неё никого не бывает. Отец повёз лес на Украину. Мама Нона, после того, как Бориса забрали с детской комнаты милиции, берёт его с собой помогать на ферме, не оставляет его ни на минуту без присмотра. Мы распределили обязанности. Наташа чистит и жарит рыбу. Я солю остатки. Пока Наташа занималась с рыбой, я отнес в сарай корзины и хорошо, что успел пристегнуть к цепи Шарика. Бабушка вышла в погреб за продуктами, она уже начала готовить ужин и решила покормить Шарика. Она высыпала в его миску кости, на которые он не обратил внимания и не вышел со своего логова.

- Шарик наверно заболел, даже есть не хочет.

Сказала бабушка и ушла в дом. Я то, знал причину его болезни, и сказал бабушке, что пойду к Наташе в гости. Зашел в кладовку, взял украдкой пачку соли, когда бабушка закрыла за собой дверь в прихожую, и побежал к Наташе.

Наташа уже очищала, и потрошила рыбу, ещё раз перемывала в холодной воде и клала в дуршлаг, для того чтобы стекла вода перед жаркой. Всем этим премудростям её научили мои бабушки. Несколько куриц и оперившихся утят, не отходили от неё, они уже сожрали все потроха, и ожидали, когда она украдкой от меня бросит им очередную рыбёшку. Тогда они дрались за неё, выдавая свою хозяйку. Я наносил с колодца через дорогу воды, и стал перемывать вьюнов, кладя в освободившийся дуршлаг, после чего высыпал в бачок, из нержавейки привезённый дядей Колей с какого-то завода. Он иногда покупал и солил в нем свежую рыбу. Рыбу я пересыпал солью слой за слоем и накрыл деревянным кружком. Посыпал немного соли под кружок. Мы с Наташей отнесли бачок в их холодный погреб, положили гнёт на кружок и накрыли крышкой от бочка, когда рассол выступил над рыбой. Такой премудрости научил меня дядя Петя, когда солил излишки улова. Наташа принесла из дома муку на летнюю кухню, и стала валять в ней рыбу, потом налила растительного масла на сковороду и поставила её на старенький керогаз. Когда масло закипело, она сжарила на нём приготовленную рыбу. Мы быстро уговорили первую партию жареных вьюнов. Во время еды Наташа нахваливала себя, какая она хозяйка и какая вкусная у неё получилась жареная рыба. Я поблагодарил новоиспечённую хозяйку, за действительно вкусную рыбу и ушёл домой, а она продолжила жарить вторую партию вьюнов. Уже через три дня мы доставали с бочка десяток наших вьюнов, промывали от соли. Вешали под белую марлю, за сараем на проволоку в тенёчке, вялится на свежем воздухе. И быстро съедали, даже иногда не дождавшись окончательной сушки, такие они были вкусные. Кроме вьюнов, мы с Наташей ходили ловить раков.

Она уже переняла от бабушки Домны рецепт, как готовить раков и мы их варили на костре прямо у реки. Часто запускали воздушного змея, пока Наташа однажды отвязав от ошейника Шарика верёвку, когда я пошёл кормить кроликов, споткнулась и упустила её из рук. Змея подхватило и быстро понесло ветром. Наташа бежала за ним до реки и не догнала. Змей улетел, а река стала преградой в его преследовании. Она плакала два дня, еле её бабушка Вера успокоила. Я не сказал ей ни слова и никогда не упрекнул в случившемся, хотя мне очень жалко было змея, подарок тёти Гали и деда Жени. Мы ходили с бабушкой Домной за черникой и малиной, обычно это было в выходной. Наташа, хорошо собирала ягоды, но половину съедала по дороге домой.

Я каждый день тренировал её на лестнице у стожка, приучая к высоте. И через две недели она уже читала со мной книжки на стоге, сама поднималась и спускалась с него, не боясь высоты. Она любила смотреть с высоты, на проезжающие на большой скорости под уклон от станции к мосту поезда, на проходящих по улице односельчан, прогон по деревне стада и редкий проезд через деревню машин. Часто просто любовалась пейзажами, меняющимися в течение дня. Наташа мечтала, выучится на врача, и как баба Домна лечить людей. Она даже загадывала об этом желание, когда мы половину ночи наблюдали за падающими звёздами в августовском небе. Пока стояла жара, мы просто бегали купаться на пляж раз в день. Когда окончился сенокос, бабушку Домну за хорошую работу правление колхоза премировало дамским велосипедом. А тётю Нону премировали такой же дамкой за высокие надои. И мы гоняли купаться, и за дарами сада на хутор уже на велосипедах. Такие прогулки больно любил Шарик. По дороге он считал нас своей добычей, гнался за нами, иногда заигравшись с лаем, набрасывался на наши транспортные средства, когда догонял, а мы пытались оторваться от него. Когда мы приезжали на хутор он первым делом искал мышей, а найдя, разрывал их норы и лакомился в отличие от нас не ягодами с кустов перезревшей смородины и крыжовника, а мышами. Мы с Наташей любили наблюдать за аистами, как те учили летать своих подросших деток.

Лето пролетело быстро, наступил сентябрь. Боря пошёл в школу. Чаще стали проходить дожди. В ясную погоду бабушка Вера с дедушкой, начали копать картошку. Иногда они убирали другие корнеплоды, мы с Наташей всегда помогали им.

Бабашка Домна сушила в колхозе зерно. Дедушка ездил на хутор в сад за яблоками и прочими фруктами, мы с Наташей съедали их по мере поступления. С утра дедушка всё чаще стал привозить грибы. Он уезжал рано с рассветом на велосипеде куда-то, то в лес, то в посадку, на свои излюбленные места. Шарик, конечно, убегал с ним. К десяти утра они уже возвращались домой, но ничего никогда не рассказывали, где они были. Дед пристёгивал собаку к цепи, завтракал и шёл заниматься своими обычными делами. А мы с бабушкой перебирали грибы до прихода Наташи, та забирала меня у бабушки, и мы пропадали до обеда в поисках приключений. Она уже боялась бычка переростка и не кормила его, тот подрос и сам с утра до вечера пасся на лугу. Вечером бычка дед приводил в сарай, потому что на лугу ночью уже паслись кони. Иногда рано утром к нам допрыгивал спутанный Орлик, если попадал на взрослых, то те его прогоняли, если на меня, то я его подкармливал, чем мог, не выдавая гостя.

В один из таких дней приехал отец и сказал, что он по работе был в Барановичах, и вечером увезёт меня в Бастуны. В Барановичах он зашел в гости к своей сестре Мане и племяннику Алексею, то есть моей крёстной и двоюродному брату. Привёз им подарки. В разговоре он сообщил ей, что он должен купить мне новую одежду, что бы увезти домой. Крёстная послала его в Детский Мир и велела купить новые ботинки на два размера больше, чем у меня были в Бастунах. Остальную одежду отдала Алексея, которая год висела в шкафу, как была мала брату. Скажи Виктору, что это подарок от меня. Отец раскрыл свой чемодан и разложил привезённую одежду на скамье и пошёл топить баню. Дед зарубил четырёх петушков, бабушка Домна ощипала с них перья. Дед потом осмолил оставшиеся на них волоски. Бабушка Вера набила чемодан гостинцами. Забежала Наташа узнала о моём отъезде и сказала:

- Не отпускайте его, оставьте ещё хотя бы на год, ему ведь в

Школу не идти. Это что получается, сначала змей улетел, а

теперь сам уезжает.

Слезинки потекли по её щекам.

- Нельзя Наташенька так, там у него сестра, мама, все ждут. На следующий год его снова привезут. Зачем он тебе такой проказник, отдохни хоть немножко от него.

Сказала бабушка, сама еле сдерживая слёзы.

- Не такой он у вас и проказник. Я уже подружилась с ним, он

если и проказник, то хороший. Я буду скучать по нему. Ответила ей в сердцах Наташа и убежала домой.

Отец истопил баню. Пригласил меня с дедом. Вот мы попарились и пришли домой. Меня разморило, и я как младенец уснул после бани. Родственники уже час сидели за столом. Потом бабушка Вера разбудила меня:

- Ему в дорогу, а он спит, как пшеницу продал. Может, останешься?

Я задумался, потом сказал:

- Бабушка мне у вас очень хорошо, даже лучше, чем дома, я буду о вас скучать. Так нельзя, я должен жить со своими родителями. Приезжайте вы к нам зимой погостите, может, уговорим папу с мамой переехать сюда в родительский дом, вон у вас сколько места. Мы с папой вам помогать будем, а то вы скоро станете старенькими и не сможете работать. А мы ведь живём в государственной квартире, там у нас только свой сарай да мотоцикл. А если родители не согласятся, то я с вами опять уеду и буду жить у вас до школы.

- Поживём, увидим, может, и приеду. У меня там дочь Соня посмотрю, своими глазами, кого она там себе нашла.

Сказала бабушка, и повела меня за стол, подкрепится перед дорогой. После того, как бабушки меня накормили, начали примерять на меня привезённую одежду. Из той одежды, в которой я приехал, на меня сошлось только пальто, потому что было куплено на большой вырост. Но для пальто ещё не наступил сезон. Валенки даже не налезли. Их отец взял с собой вместе с пальто, сказал, что для Аллы скоро сгодятся. Бабушки долго подбирали, но нарядили меня. Даже куртка сошлась. А купленные ботинки, как раз, пришлись впору. Бабушка открыла шифоньер и поставила меня перед зеркалом. Я посмотрелся в зеркало и увидел там себя подросшего и возмужавшего в незнакомой, но подошедшей к моему образу одежде. Тут вбежала в зал Наташа, она тоже была в обновках с двумя бумажными пакетами в руках. Она поставила их к баулам на скамью и сказала:

- Это от меня тебе подарок в дорогу. В одном лесные орехи, я

собрала их с папой в начале сентября, когда он приезжал на несколько дней проводить Бориса в школу. Он свозил меня в лес, куда-то далеко на машине. На обратном пути мы заехали в Городище и купили мне обновки. С этими словами она подбежала к шифоньеру и стала вместе со мной. Я увидел, что незаметно для себя догнал в росте Наташу. А бабушка Домна посмеялась:

- Головки, как подрезанные, хоть в один класс отдавай, да за одну парту сажай, первоклашки да всё тут, только в форму переодень.

Я закрыл дверь шифоньера и подошел к скамье посмотрел, что там во втором пакете. Там были большие вяленые вьюны, оказывается, она их отбирала, когда сушила, а не съела сама, как я думал. А сейчас отдала мне. Хорошо я угощу ими папу, дядю Павла и деда Женю с тётей Галей. А не сказала она, что во втором пакете, чтобы не выдать нас бабушкам. Мысленно подвёл я итог поступка Наташи. Потом я открыл чемодан достал из него, прочитанную, мной книгу «Дети капитана Гранта» и протянул её Наташе:

- Возьми это тебе на память от меня. Обязательно прочитай её

всю от начала до конца, а то со мной ты читала её урывками и не успела прочитать, а я её прочитал во второй раз и могу рассказать даже наизусть.

Наташа прижала книгу к груди и поблагодарила меня за подарок и отнесла её домой. Пока она это делала, я спрятал пакеты и закрыл чемодан. Наташа вернулась вместе с папой и дедушкой. Мужики принесли и отдали бабушкам готовых к отправке цыплят. Те упаковали их в очередной баул.

- Вроде всё собрали в дорогу!

Сказали бабушки в один голос.

- Отвезёт на станцию вас водитель самосвала, его уже предупредили. Он у нас в Колесниках, как таксист в городе, в любое время выручит. Как подъедет сразу посигналит, не опоздаете. Время ещё позволяет присесть за стол.

Пояснил нам дед. Все сели за стол. Налили в рюмки сливянку. Нам с Наташей открыли шипучий лимонад Крем-Сода и разлили в чашки. Все чокнулись, пожелали нам с папой счастливой дороги и выпили. Мы с Наташей разлили остатки шипучего лимонада, чокнулись и вы пили вдвоём ещё раз, пока старшие прикусывали. Договорились, что я приеду на следующий год. Потом она на ухо шепнула мне:

- Я буду провожать тебя, когда поезд будет проезжать мимо нашего дома, ты смотри на луг, уже будет закат, и я буду махать тебе красным платком, чтобы ты меня лучше видел.

В это время просигналила машина. Мы оделись, присели на дорожку, и вышли во двор. По дороге к машине я вернулся и обнял за шею Шарика, сидящего на цепи, а он в ответ лизнул меня своим шершавым языком в щёку.


Нас обняли и поцеловали бабушки, дед пожал мне и отцу руку. Наверное, глядя на бабушек, ко мне вдруг подбежала Наташа, обняла за шею, и не стесняясь взрослых, поцеловала в щёку. Мы сели в кабинку самосвала, нам подали наш чемодан, баулы и водитель отвёз нас на станцию.

Вот мы в поезде. Отец разместил по верхним полкам наши вещи. Мы сидим у окна и смотрим, как поезд проезжает Мицкевичи, вот он миновал знакомый нам переезд и начал под уклон набирать к мосту ход. Потянулся луг, за ним замелькали дома и постройки деревни Колесники. Луг ещё освещает заходящее солнце. Длинная тень от холмов, домов и деревьев западной половины деревни, перешла через основную дорогу деревни на восточную её сторону, а от восточной части строений деревни на сотки. И на границе света и тени, где выходит старый гостинец от дома Наташи на луг, вижу девочку, я не могу рассмотреть черты её лица, но знаю это Наташа, она уже машет мне над головой красным платком из стороны в сторону, который хорошо заметен в тени. Я увидел его ещё тогда, когда наш вагон только подъезжал к нашим домам. Чуть дальше, где выходит старый гостинец от нашего дома, на луг стоят люди, я узнаю их по фигурам. Первым по ходу движения стоит дедушка, дальше бабушка Домна и бабушка Вера невдалеке от неё бычок, что-то пьёт из ведра. Шарик сидит перед ними на задних лапах. Они все вышли и проводили наш поезд. Родственники знали, что мы по льготному железнодорожному билету едем во втором вагоне от паровоза, и начали махать руками, когда вагон был напротив их, и прекратили, когда вагон проследовал дальше. Наташа не могла знать в каком вагоне мы едем. И взмахи красного платка прекратились только, когда последний вагон поезда проследовал мимо наших домов. Паровоз набрал максимальный ход, мне стало грустно на душе, ком подступил к горлу, как сквозь сон, я услышал голос отца:

- Ты видел? Нас проводили!

- Да!

Ответил я. Глубоко сомневаясь, что он заметил Наташу. Поезд на огромной скорости приближался к мосту, унося меня в новую жизнь. И я не знал тогда, что случиться так, что я больше никогда не вернусь сюда, где меня любят просто так, даже за мои проказы. Я даже не смог приехать, по независящим от меня причинам, на похороны своих любимых родственников. Они доживут одни свою тяжёлую жизнь в этом доме. Бабушка Вера, оставалась последней в родовом гнезде. Она так ждала переезда сюда жить, кого-нибудь из своих детей, ехать к ним она не захотела, да так не дождалась, умерла от старости, имея несколько правнуков. После этого дочери продали дом в Колесниках. Я не забыл эти лучшие годы моего детства. Воспоминания о них давали мне силы, в самые тяжёлые моменты моей жизни. К старости я часто вижу во сне цветущий сад нашего хутора с аистом над ним.