Битва при Каллодене, которая навсегда положила конец притязаниям якобитов на британский трон, является во многом мифологизированным и неправильно понятым событием. Мюррей Питток прорывается сквозь туман войны, чтобы выяснить, что на самом деле произошло в апреле 1746 года.
Битва при Каллодене, гравюра Хеккеля, ок. 1797. Гравюры, рисунки и акварели из военной коллекции Энн С.К. Браун. Цифровое хранилище Брауна. Библиотека университета Брауна. Общественное достояние.
На протяжении двух столетий британская историография определяла якобитизм как ‘примитивный’: во-первых, его принижали из-за вполне реальной угрозы, которую он представлял для ганноверского государства; во-вторых, из-за роли, которую поражение якобитов сыграло в мифе о создании Британской империи. Неслучайно, что этот подход начал формироваться в 1970-х годах, когда бывшее имперское государство, достигшее зрелости отчасти вследствие поражения якобитов, обрело более фрагментарное, современное и многокультурное существование. Тем не менее, популярный образ якобитов, не в последнюю очередь в битве при Каллодене, произошедшей 16 апреля 1746 года, остается. Хотя армии якобитов были хорошо вооружены и достойно руководились офицерами, знакомыми с европейскими дворами, как британская "история вигов", так и ностальгия шотландских патриотов основаны на представлении о них как о грязных, плохо вооруженных примитивных людях, приносящих себя в жертву с бессмысленным благородством по приказу итальянского принца Чарли, "Бонни" принца Чарли. То, что о них вспоминают не совсем с презрением, объясняется тем фактом, что все согласны с тем, что они защищали древний образ жизни.
Пожалуй, ни одно сражение на памяти живущих не запоминается так сильно и так фальшиво. На Каллоденских пустошах последняя шотландская армия со своими франко-ирландскими и шотландско-французскими союзниками стремилась восстановить отца Чарльза Эдуарда, Джеймса (известного его сторонникам как "Джеймс III и VIII"), в многонациональной монархии, которая больше соответствовала европейской политике, чем колониальной борьбе. Во многих отношениях они были скорее регулярной армией, чем многие о них думали. Превосходящая численностью, но не вооруженная ганноверская кавалерия доказала их поражение. Архивные исследования и недавняя археология поля битвы при Каллодене демонстрируют, что не британская артиллерия повергла фехтовальщиков в килтах так сильно, как драгунские клинки зарубили якобитских мушкетеров. Влияние фланговой кавалерии на чрезмерно растянутый пехотный строй с небольшим эффективным резервом было постоянным в военных действиях на протяжении веков, и это ключ к пониманию того, что произошло при Каллодене. Битва в том виде, в каком она произошла, гораздо интереснее, чем в том, какой ее помнят.
Историки долгое время утверждали, что возможное поле битвы было выбрано неудачно; что это дало герцогу Камберлендскому, командующему британскими войсками, значительные преимущества, особенно в его артиллерии и кавалерии. Эта интерпретация возникла в споре между сторонниками лорда Джорджа Мюррея, генерал-лейтенанта Чарльза Эдварда, и сторонниками Джона Салливана, уважаемого французского кадрового офицера, который был квартирмейстером и генерал-адъютантом якобитской армии.
Первое место, разведанное офицерами штаба при отступлении с якобитской кампании к югу от границы, находилось недалеко от замка Далкросс, в пяти километрах к востоку от последнего поля битвы. Отсюда якобиты пытались защитить главную дорогу в Инвернесс, что и было целью Салливана. Но за два дня до самого сражения Салливан посоветовал этого не делать. Легко понять, почему он поступил мудро, приняв это решение: расстояние между двумя армиями оставляло их на расстоянии эффективного выстрела друг от друга, и было подсчитано, что превосходящая, высокодисциплинированная огневая мощь британской армии могла убивать или ранить до 300 якобитов в минуту. Ведение огневого боя или принятие оборонительной позиции не были традиционными сильными сторонами якобитов, которые больше зависели от атаки горцев и мобильных индивидуальных снайперов, убивающих отдельные отряды.
15-го числа Мюррей отправил свой отряд исследовать местность дальше на запад, недалеко от замка Давиот, на южном берегу реки Нэрн, в двух километрах к юго-западу от последнего поля битвы. Это был странный выбор для генерала, который жаловался, что якобитские запасы продовольствия в Инвернессе неэффективно распределялись среди его войск, поскольку он находился на некотором расстоянии от Инвернесской дороги и поэтому не мог защитить доступ якобитов к городу. Мюррея критиковали за его выбор, ‘что это выглядело как уклонение от врага" … на большем расстоянии от Инвернесса ... там было оставлено много боеприпасов и багажа’. Это решение, проигнорированное защитниками Мюррея, было, безусловно, правильным. Вместо этого Салливан предложил место в километре к востоку от последнего поля битвы, которое прикрывало дорогу в Инвернесс.
Из трех мест сражений окончательный выбор Салливана был лучшим. Ее единственным недостатком было то, что она была видна Королевскому флоту в заливе Морей-Ферт, и, учитывая высокий уровень весеннего освещения в Шотландии к середине апреля, передвижение армии якобитов могло предупредить правительственные войска в Нэрне до того, как якобиты заняли позиции для атаки. Однако из-за дезорганизации якобитской армии и тенденции частей, возвращающихся после ночной атаки, собираться в километре за линией фронта возле штаба якобитов в Каллоден-Хаусе, это было не то место, где они в конце концов развернулись.
На следующий день, 16-го, армия якобитов построилась на слегка выпуклом участке, где левое и правое крыло были взаимно невидимы. Уровень осадков и дренаж означают, что в таком месте вода имеет тенденцию уходить в заболоченную почву на крайних поворотах влево и вправо, что затруднило бы скорость наступления горцев, столь важную для стратегии якобитов, и способность атаковать фланг противника. Кроме того, вполне вероятно, что в той мере, в какой сельскохозяйственные угодья были хорошо дренированы, прилегающие к ним земли были бы соответственно более влажными. Мнение Салливана о том, что ограждения в Каллоден-хаусе и близлежащем Кульвиньяке обеспечат защиту от атаки с фланга, не было нелепым: он, вероятно, имел в виду французскую практику развертывания мобильного резерва для усиления флангов. Были некоторые признаки этого при Каллодене, но во второй линии якобитов было слишком мало людей, чтобы эффективно использовать это. Кавалерия якобитов, хотя ее ‘заслон’ (прием, используемый для сокрытия того, что находится за ним) на правом фланге хорошо продержалась в битве, была прискорбно малочисленной. Национальный фонд Шотландии по охране поля битвы занимает меньшую площадь, чем площадь участников боевых действий, что, как заметил археолог Тони Поллард, привело к усилению интерпретаций, которые маргинализируют или игнорируют центральную роль, которую играют действия кавалерии.
Начальная артиллерийская перестрелка (на пике своего развития якобиты располагали 85 артиллерийскими орудиями) длилась около девяти минут, может быть, чуть дольше. Из орудий британской армии было произведено от 30 до 90 выстрелов. Когда 4-й пехотный полк был прорван наступлением якобитов, брешь была узкой, и, несмотря на то, что для прорыва требовалось 20 или 30 метров глубины, якобитская пехота не могла вести огонь по достаточно широкому фронту. В трехминутном сражении пять или шесть залпов трех британских пехотных полков обрушили огромное количество пуль как на остатки 4-го, так и на якобитский фронт, остановив наступление. Якобиты открыли ответный огонь: сообщалось о множественных пробоинах от пуль в одежде по крайней мере одного британского офицера. Как показали недавние археологические исследования, якобиты выпустили больше пуль на человека, чем британцы: отдельные перестрелки на флангах, построение в квадраты для прикрытия отступления и залпы относительно неповрежденных подразделений, таких как пехотный полк лорда Огилви, - все это сыграло свою роль. Но отступающие якобитские батальоны, дезорганизованные из-за размокшей земли, плохой видимости, картечи и ружейного огня, были отброшены драгунами в клещи, когда их кавалерийский заслон справа дрогнул.
Якобитам всегда было трудно выиграть битву при Каллодене, но импровизированный характер финального сражения, отсутствие какого-либо резерва и достаточного количества кавалерии, чтобы использовать защиту, создаваемую препятствиями на их флангах, а также мощь британской кавалерии и ее использование в конце сражения (а не слишком рано, как в предыдущих столкновениях при Престонпансе и Фолкерке) сыграли решающую роль. Если правильно вспомнить битву при Каллодене, мы должны понимать, что самым эффективным оружием британской армии в тот день 1746 года были клинки кавалерии, а не пули пехоты.