Как известно в горячей, раскалённой на солнце Астрахани, в которой температура днём летом ниже +40 не опускается, нет городского пляжа. Точнее он есть, но далеко, на острове, куда добираться определённый геморрой. Испытав все прелести пляжного голодания, покупавшись с бабками и собаками на диком островке у водозаборной станции, полежав на бетонке и поездив через мосты и реки на кусок песка среди колючих зарослей на косе, кишащий детьми, людьми нерусской национальности, где яблоку негде упасть, Санёк твёрдо решил, что хватит, надо отдохнуть как белый человек. А то что же это получается – жара есть, вода есть, а кайфа нет.
Он в твёрдой уверенности, что всеми правдами и неправдами найдёт где-то здесь райский уголочек, шёл по Комсомольской набережной и сканировал окрестности. Вдруг его взору открылось то самое заветное местечко, о котором он мечтал, которое вожделел, чтобы хоть ненадолго вырваться из коммунистической астраханской действительности навстречу капиталистическому разложению.
- «Капитализм» - как с сожалением и презрением говорил с акцентом Арнольд в роли советского милиционера в «Красной жаре», смотря порнуху в номере отеля.
Его Нирваной, Валгаллой и заодно Эдемским садом стал старый дебаркадер, оборудованный местными предприимчивыми бизнесменами в плавучий бассейн. В нём всё было как надо – голубая вода, искусственное зелёное покрытие, лежаки и даже пляжный бар. Всё напоминало старую добрую Турцию во времена до исторического материализма. Без тени раздумий Санёк направил к райскому уголку свои стопы. На входе, точнее на проходе к железной, старой советской лестнице, на стилизованной под кусочек курорта дебаркадер, его остановила загорелая упитанная молодая девушка в купальнике, совершенно не стеснявшаяся своего массивного тела и козырявшая налитыми дынями в бюстгальтере.
- Триста рублей час, каждый последующий час по сто пятьдесят, - безапелляционно заявила она, - брать будете?
Ну-да, ну-да, за всё надо платить… Оазис, расцветший среди бетона и зелёной ароматной Волги, бесплатным быть не мог. Но куда деваться, что ж придётся раскошелиться. Скрепя сердце, Санёк отсчитал нетрудовые барыши, надел вожделенный жёлтый браслет и горделиво шагнул в место релакса и элитного наслаждения. Что ж, ну вот теперь-то он побалдеет.
Первым делом, очумевший от полуденного зноя, а стрелка термометра упорно ползла к полтиннику, он как был, в шортах, скинув только по дороге майку, плюхнулся в голубые прозрачные воды бассейна.
- Ка-а-а-йф, - только и смог протянуть Сашка, лёжа на воде в позе морской звезды и качаясь на волнах удовольствия.
Народ, конечно здесь был и в довольно достаточном количестве, но видимо финансовый барьер в триста рублей за первый час для Астрахани был существенным и непреодолимым, а потому здесь собралась по всей видимости вся местная элита. Ну по крайней мере, не как кильки в банке в тухлой воде на пляже хрен знает где. Мимо проплывали дети, астраханские барышни, а Шурик качался на волнах и наконец-то был счастлив, впервые, наверное, за последние несколько лет.
Но даже местный бомонд не выдерживал денежного бремени в триста целковых, потому люди быстро менялись. Отсидев положенный час, чтобы не дай Бог не заплатить лишние пять рублей за перерасход минуты, элита стремглав бежала из Рая наверх, по дебаркадерной лестнице, в суровую огненная-бетонную астраханскую действительность, а потому лица и формы менялись почти как калейдоскоп. Сашка ещё немного повалялся в приятной тёплой прозрачной воде, поплавал, понырял, пару раз спрыгнул с ребятнёй с небольшого трамплина, на котором неровной рукой было написано чёрным фломастером «До 100 кг!», и подошёл было к бару, украшенному под Гаваи, где продавалось мороженное и разноцветные напитки.
Тут его внимание неприятно привлёк огромный субъект нерусской наружности. Это был двухметровый мужчина, настолько жирный, насколько только может себе представить человеческое воображение. Одет Гаргантюа и Пантагрюэль наших дней был в массивную золотую цепь и чёрные безразмерные шорты-юбку, начинавшуюся чуть ниже свисающих грудей твёрдого четвёртого размера, каким позавидует любая московская путана, и заканчивающаяся где-то ниже колен, там, где начинались его босые ступни, поросшие орлиными, давно нестриженными когтями. Обильная растительность по всему телу и язвы на неприкрытых штанами его частях довершали картину, способную испортить аппетит любому здравомыслящему индивидууму. Санёк невольно инстинктивно отстранился и отсел подальше.
- Мясо есть? – спросил гигант низким басм с заметным акцентом, крашенного в синий цвет бармена с серьгой в ухе и цветастой гавайской рубашке.
- У нас… вот… только… Колбаски к пиву… - с дрожью в голосе отвечал бармен, понимая, что если гиганту не понравится его ответ, этим самым мясом в следующую секунду станет он сам.
- Давай всэ! – скомандовала туша, - Тебэ нравятся копчёные колбаски?
Это уже монстр обратился, как ни странно, непосредственно к Саньку, совершенно случайно оказавшемуся рядом и попавшемуся под горячую необъятную руку. Непонятно какой смысл этот гражданин вкладывал в свой вопрос, звучащий весьма двусмысленно, посему Шурик поспешил ретироваться, так ничего и не купив, только бросив через плечо.
- Не, я такого не ем!
Гаргантюа выскреб все сосиски, что оставались в холодильнике бара, запихал в пасть безразмерной ладонью, залил их двумя литрами пива и спрыгнул с бортика в бассейн. При этом случился небольшой взрыв водородной бомбы, да так, что вода чуть не вышла из берегов. Люди тут же в ужасе поспешили покинуть водную идиллию, почти полностью занятую чёрным субъектом. Санёк уже думал, что отдых безнадёжно испорчен, так как как отдыхающие в панике кинулись к лежакам, прикрывая собой детей и ни одного свободного места по периметру бассейна не осталось. Но к счастью, огромный богатей тоже оказался расчётлив и копеечку считал, а по сему, как только его час истёк, он, с трудом передвигая слоновьи ноги-колонны в чёрных шортах-юбке, тяжело пошёл вверх по лестнице. При этом казалось, что лестница под ним заметно просела и в нескольких местах прогнулась. После того как гиппопотам покинул место культурного отдыха, по территории пронёсся заметный вздох облегчения.
Сашка решил, что пора бы и позагорать, понежиться, так сказать в лучах тёплого астраханского солнца. Он окинул взором дебаркадер. Лежаков было два вида. Одни полусидячие, располагались по бокам бассейна, это по всей видимости был полулюкс, потому как основной народ скопился в боковой части дебаркадера, где было предусмотрено довольно комфортное пространство и стояли уже полноценные, лежачие лежаки, на которых можно было развалиться и вытянуть ноги. Это видимо уже полный люкс. Но здесь свободных мест не было, все места под солнцем заняты загорающими девицами в вызывающих купальниках, пришедшими на удачу отхватить местного олигарха, мамашами с детьми и ухоженными бальзаковскими дамами, подчёркивающими свой достаток.
Санёк вздохнул, но увы, деваться некуда. Он нашёл единственный свободный боковой, как в плацкартном вагоне, полусядчий лежак, раздвинул его на полную, на сколько позволяла конструкция и повернул к солнцу, поперёк остальных лежаков. Рядом с ним расположились две женщины средних лет, молодящиеся и хватающиеся за отголоски давно ушедшей юности. Они были одеты в подчёркнуто дорогие и местами открытые купальники, но, увы, годы никого не красят. А потому свой возраст скрыть и притвориться малолеткой у них явно не получалось. Не помогали ни надутые накаченные губы, ни яркий макияж, ни нарощенные ресницы, ни мобилы в стразах, ни даже тупые диалоги, свойственные гламурным блондинкам. Одна из последовательниц астраханского гламура была пополнее, вторая похудее, но и той и другой не мешало бы начать наконец ходить в спортзал. Речь держала та, что пополнее, половину лица которой составляли огромные очки, а вторую – не менее клоунские губы. Говорила она наигранно громко, видимо, чтобы поразить всех вокруг своей крутизной:
- Нет, ну ты представляешь, Натусик! Мы тут с тобой в Астрахани по Кремлям шляемся, а мой-то оказывается в Эмираты укатил… Нет, ну какая наглость! А я его по Инстаграмму вычислила!
- Да ты что! Не может быть! От него я такого не ожидала! - выпятив надувные губёшки вторила ей селёдкообразная подружка.
- Я сама в шоке!
От их крикливых противных голосов, у Санька начинала болеть голова. Гламурщицы не позволяли ему просто закрыть глаза на лежаке, отдаться солнцу и ни о чём не думать. Они как назойливая муха отвлекали его от релакса и продолжали во всеуслышание возмущаться:
- Нет, ну это переходит все границы! Я ему сейчас позвоню!
Она начала тыкать пальцем с длинными красными ногтями в экран телефона.
- Ал-ло, - с томным придыханием сказала деваха, при этом делая губы трубочкой и как бы инстинктивно прогибаясь, - Масик, это я, твоя Киса. Как какая Киса, Масик, ты что, шутишь? Масик, а ты почему не по видеосвязи? А где ты сейчас? На конференции? А почему на фотках ты с какими-то бабами? Коллеги? По работе? А почему вы бухаете? А… дегустируете…
Она прикрыла трубку и как бы по секрету сообщила селёдке:
- Это они не бухают, а дегустируют… А он на конференции. Эх, зря на человека наехала…
Санёк не мог дальше слушать этот невыносимый громогласно-визжащий разговор. Прищурившись на солнце, он взглянул на так называемое VIP-ложе с торца бассейна, не освободилось ли там местечка. На его счастье, ровно в этот момент одна из ухоженных бальзаковских женщин, поджаривавшая телеса на солнце, накинула парео, нацепила шляпу, подобрала манатки в пляжную сумку и потерсила к выходу. Ни секунды не мешкая, Сашка вскочил как ошпаренный, чтобы не упустить внезапно освободившееся местечко под солнцем. Он шлёпнулся на разложенный лежак, предварительно кинув на него полотенце и утонул в блаженстве. Он представлял своё загорелое бронзовое тело и в полудрёме купался в лучах полуденного зноя. По всему организму расползалось расслабление, мозги плавились, а беспощадное светило било прямо через закрытые веки. Лишь изредка Шурик прищуривался и видел над собой только необъятное, чистое, голубое небо без единого облачка. Вот оно, то чего он ждал столько времени. Ничего не мешает, не напрягает, есть только один всепоглощающий бескрайний кайф…
Краем глаза Сашка выхватывал престарелого дяденьку в плавках, похожих на семейные трусы, расположившегося справа. Дряблый лысоватый мужичок был тихим, как божий одуванчик, молчал и не пытался вступить в беседу, как раз то что надо, это его полностью устраивало. Сашка падал в бездонный колодец расслабления, которому не было ни конца, ни края и летал в невесомости солнечных лучей, проникающих в каждую его клеточку. Уносимый потоками неги, Санёк постепенно отключился и прикорнул…
Очнулся он того, что на него упала тень. Сначала он подумал, что внезапно набежало облачко, но, когда нехотя прищурившись открыл глаза, к своему величайшему удивлению обнаружил, что солнце закрыла от него жопа. Да-да, прямо над ним, буквально сантиметрах в тридцати от лица в голубом небе висела женская пятая точка в позе «раком», довольно внушительных размеров, а росла она по его подсчётам ровно из того места, где секунду назад лежал престарелый дяденька.
- Да ладно… Да ну нет… - сказал сам себе Шурик.
Он попытался отогнать морок, может это спросонья чудится. Протёр глаза, помотал головой. Может он на солнце перегрелся? Может это солнечный удар? Глюки? Но нет, жопа и не думала дематериализоваться, она преспокойно висела над его лицом, при этом ещё умудрялась монотонно покачиваться. Санёк присмотрелся. Жопа была абсолютно голая, и загорелая до такой степени, что походила на фотографии женщин-качков из старых журналов в их качалке. Более того, вдруг из этой самой накаченной загорелой женской задницы выросли руки и начали обмазывать свою хозяйку кремами. Намазывали они с чувством, с толком, с расстановкой, не пропуская ни сантиметра, ни малейшей впадинки.
- Во попал… - только и промелькнула у Санька мысль.
Ни тела, ни тем более головы у жопы не появлялось, а пальцы продолжали свой показательно-эротический спектакль. Шурик зажмурился и отвернулся. Когда же он наконец взял себя в руки, собрался с силами и открыл глаза, то увидел перед собой женщину. Ну или нечто, напоминающее женщину. Фемина, не обращавшая на него никакого внимания и продолжавшая натираться с ног до головы кремом для загара, была полностью искусственной, как будто её генномодифицировали и телепортировали из киновселенной Марвела. Её равномерный коричневый загар лежал так, что было понятно, что она круглый год не вылезает из солярия. Передняя часть её, как собственно и зад, тоже не отличалась от фотографий намазанных маслом женщин-качков из замызганных журналов и постеров в старых подвальных качалках. Только было очевидно, что все рельефы пластической культуристки выполнены исключительно из силикона. Столько силикона Санёк не видел ещё ни разу в своей жизни. В возрастную диву закачали такое количество этого вещества, что просто уму было непостижимо, никак не меньше тонны. Силикон был во всём – губах, скулах, груди, плечах, ягодицах, ногах.
- Это как же в тебя столько поместилось то… тётенька…
Вероятно, слово «пластическая хирургия» и загорелая женщина, бесцеремонно демонстрировавшая все достижения современной медицины перед ним, были родственными словами-синонимами. Но самым примечательным на этой мадам Гаморе был купальник, а точнее его отсутствие. Нет, разного Сашка повидал за свою жизнь и ханжой никогда не был. Но чтобы вот так вот… Право дело, лучше бы совсем голая была.
Вместо бретелек в этом чуде дизайнерской мысли были металлические цепочки, напоминавшие золотые. На необъятных силиконовых грудях эти цепочки оканчивались не большими стикерами, еле прикрывающих как бы это помягче сказать… вишенки. А вот вместо трусов, на причинном месте, где у всех здравомыслящих людей должен быть бикини, на этих цепях висел крохотный золотой треугольник, в центре которого было специальное треугольное отверстие, а по-простому дыра. Что это? Какую функцию выполняло данное слуховое окно в трусах? Для проветривания, загара или ещё каких-то интимных подробностей? Эта тайна осталась покрытой семью печатями. Но занимало окошко в трусняках девицы процентов девяносто от всей площади небольшого треугольного островка ткани на трусах. А больше всё… На том вся одежда на этой Зене, королеве воинов, оканчивалась, всё остальное составлял исключительно силикон.
Смотреть на подобную «соседку» было делом явно неприличным и даже можно сказать развратным, потому Санёк как мог отвернулся, от греха подальше.
- Кто же эта загадочная силиконовая женщина? – подумал он.
И тут ему вспомнился давешний разговор с таксистом. На его вопрос откуда в Астрахани такое дикое, бессчётное количество бродячих собак, бомбила поведал историю о том, как один коррумпированный хитроумный депутат, изобрёл изощрённую схему наживу и провернул конгениальную махинацию. Он был поставлен ответственным за собачью кастрацию, выбил финансирование, а потом клипсы в уши собачек вставил, а кастрировать их не стал, прихватизировав при этом весь бюджет Астраханской области на диких животных. Собачьего Остапа Бендера наших дней правда взяли, потому как скрыть такую неизмеримую популяцию псов было невозможно. А вот жена его успела вывести все деньги в обшоры и умотать на Кипр.
- Так вот куда пошли все собачьи денежки… - пронзила Санька мысль, глядя на силиконовый загорелый "сейф", - вот куда депутатишко влил все свои капиталы… Вот значит на что ушёл весь бюджет Астрахани… Интересная инвестиция… Чем же он берёт проценты теперь, сидя на нарах?
И судя по объёмам силикона, явно вернувшейся с Кипра богини Анубиса, который был, как известно с собачьей головой, его догадка была очень даже правдоподобной…