рубрика «ЛИЦО С ОБЛОЖКИ»
Ирина Константинова — врач, пластический хирург, кандидат медицинских наук, доцент кафедры пластической хирургии РУДН. Она в профессии уже 18 лет и за годы своей трудовой деятельности смогла собрать вокруг себя единомышленников, которых по праву называет — команда мечты. Это все те люди, которые работают с Ириной и помогают добиваться отличных результатов в работе. Без них ничего бы не было, ведь один в поле не воин.
— Можем предположить, что стать хирургом — это было заветной, детской мечтой. Или мы ошибаемся?
— Не поверите, но в детском саду я мечтала стать дрессировщицей тигров
(улыбается). У меня даже есть рисунки, где я стою с хлыстом, а тигр на меня прыгает через огненное кольцо. Поэтому о хирургии даже близко мыслей не было.
— Как же Вы связали жизнь с хирургией?
— Я родилась и выросла в провинциальном городе Кирове. Когда пришло время поступать в институт, выбор среди ВУЗов был небольшой. В итоге я остановилась на медицинской Академии, куда с легкостью поступила. Вплоть до третьего курса у меня не было определенности, кем я хочу стать. Но между 3 и 4 курсом случилась стажировка в
Германии, где я познакомилась с одним очень знаменитым нейрохирургом. Он взял меня в операционную и, пообщавшись со мной, сказал: «Тебе кроме как хирургом, никем больше становится не нужно». И даже предложил обучить меня всему, но до Германии я так и не доехала. Однако воспользовавшись ценной рекомендацией начала проявлять интерес к хирургии и позже поняла, что мне даже неважно, что оперировать, главное работать в операционной, стоять у стола, а не вести прием в поликлинике. Ну, а в пластическую хирургию уже впоследствии вывела жизнь.
— Выбирая данную профессию, было ли осознание, насколько она сложная и ответственная?
— Да, конечно, я это осознавала. И в процессе обучения, и уже позже. Однако мой девиз по жизни состоит в том, что надо любить трудности, которые встречаются на пути. Они стимулируют развиваться, совершенствоваться и достигать бОльших высот.
— Помните ли Вы свою первую операцию?
— Любой хирург никогда не забудет свою первую операцию. Моя была в ночное дежурство. В 4 утра поступил пациент с острым аппендицитом, и дежуривший врач стал выбирать одного из тех, кто учился и мог бы сделать эту операцию. Он отправил меня, сказав, что не придет. И не пришел. А я всё сделала сама. Правильно и без ошибок, так, как было положено и правильно. Моему счастью не было предела. Операция закончилась примерно в пять утра. Кажется, от радости я потом не спала ещё целые сутки.
— И Вы совсем не волновались?
— Безусловно, было некое волнение. Но больше было радости от осознания, что тебе доверили человека и отправили делать ему операцию.
— Как Вы научились брать на себя колоссальную ответственность и нести
последствия за тот или иной выбор?
— Мне кажется, ответственность в человеке воспитывается изначально родителями, то есть идет из детства, из семьи. У меня отец по профессии — старший следователь по особо важным делам, и он меня всегда учил, что неважно, кем ты станешь — нужно делать свою работу не на 100%, а на все 150%. Тогда не будет никаких вопросов ни со стороны руководства, ни со стороны тех людей, кто эту работу принимает.
Чувство ответственности присуще любому хирургу. И это сложно, ведь в наши руки идет живой человек, который доверяет нам не только свою красоту, но и жизнь.
Я привыкла принимать решения сама, как капитан корабля. От каждого выбора
зависит всё, что будет в дальнейшем. Это непросто, но мне помогают горящие глаза моих пациентов, которые получили классный результат. И когда я это вижу, мне хочется совершенствовать свой профессионализм ещё больше. Ну, и конечно, помогает команда мечты (улыбается), которая находится рядом — это администратор, ассистент, анестезиолог и медсестры.
— Тема нашего 12-го выпуска журнала — «Танец. Партнерство», поэтому хотим узнать, занимались ли Вы когда-нибудь танцами?
— В детстве и юности я занималась спортивными бальными танцами, танцевала в паре и даже участвовала в соревнованиях. В общей сложности я посвятила этому направлению 10 лет жизни. Подход был очень серьезным, и мне пророчили карьеру, связанную с танцевальным спортом. Однако у меня получилось поступить в институт, и здесь пришлось выбирать: либо хорошо учиться и основное время тратить туда, либо хорошо танцевать. Я не умею делать что-то на 50%, только на все 100%, поэтому, конечно, выбор пал в пользу института, а с танцами пришлось завязать, потому что танцевать
посредственно мне не хотелось.
— Не скучаете по творческому выражению себя через танец?
— Я не отказывалась от этого, ведь творчество может быть выражено по-разному.
Пластическая хирургия — это медицина, тесно переплетающаяся с творчеством. Каждую операцию я творю как скульптор, потому что каждая пациентка — уникальна. У каждой свои потребности, свои исходные данные, свои анатомические особенности кожи и так далее. И буквально из каждой груди, живота и других частей тела на операции приходится лепить красоту. Важно уметь видеть конечный результат, то есть во время операции понимать, как это будет выглядеть в дальнейшем.
— Возвращаясь к вашему детству, как складывались ваши отношения с
родителями?
— Папа был очень строгим, мама была и остается подругой. Отец привил мне
правило, что не стоит ни от кого ничего ждать и думать, что кто-то должен тебе. Должна сама. Сама всё сделать, сама добиться, научиться, заработать. Меня так воспитали. И даже в отношении замужества позиционировать себя, как самостоятельная боевая единица, потому что мужчина сегодня есть, завтра нет. Обстоятельства могут сложиться разные, его может не стать физически, например. Тогда женщина должна суметь потащить за собой семью, своих детей и не провалиться. Получается, что от папы я взяла характер «ледокол».
Мама прививала мне терпение, давала советы. Помню, когда я только переехала из Кирова в Москву, мне было очень страшно, я плакала, расстраивалась. И мама мне говорит: «Ну, раз ты плачешь — возвращайся, мы тебя с папой примем. Либо бери волю в кулак и учись». Почему-то её слова на меня тогда сильно подействовали.
— Если говорить про партнерство с мужчиной, сложно ли совмещать вашу
деятельность с семьей?
— Совмещать личную жизнь и работу — несложно, если правильно себя
позиционировать изначально. При знакомстве с мужем, я ему не обещала, что сейчас всё брошу и буду сидеть дома с кастрюлями и половниками (улыбается). Я сразу говорила, что иногда возможно не успею что-то приготовить, прибрать, потому что у меня есть моя любимая работа. К тому же хирургия — дело непредсказуемое, могут вечером вызвать, могут ночью пациенты звонить. Я просто по-честному всё это озвучила.
И когда отношения складываются таким образом, потом это не доставляет каких- либо неудобств. Потому что человек изначально знает, на что он шёл. Муж кстати подсказывает мне иногда, как поступить в той или иной ситуации на работе, дает свои рекомендации.
— Почему своих коллег Вы называете командой мечты?
— Я работаю сама на себя, правда, у меня пока что нет своей клиники, но зато есть любимые коллеги. Пациенты, в основном, ищут хирурга, но без ассистента,
администратора, анестезиологов и медсестер сделать хороший результат невозможно.
Почему я говорю о команде мечты? Потому что мы понимает друг друга с
полуслова, с полувзгляда, стоит моргнуть — и всем всё понятно. Мы друг друга чувствуем.
Это очень важно! Ведь пациенты, ложась в наркоз, доверяют нам себя, свою жизнь. И здесь в первую очередь, конечно, моя ответственность, затем анестезиолога и уже всех остальных. И если в команде кто-то конфликтует, есть недопонимания, то работать будет некомфортно. А поверьте, от комфорта работы у хирурга зависит результат.
Но при этом я никогда не присваиваю себе все заслуги. Если бы я была одна —
ничего бы не было.
— Ирина, как бы Вы сформулировали свою миссию в хирургии?
— Во-первых, делать свою работу на 100% и даже больше. А во-вторых, постараться вернуть пациенткам уверенность в себе, возродить то, что было утрачено, подчеркнуть достоинства и убрать то, что не нравится, помочь даже где-то разобраться в себе. Иной раз пациенты приходят просто поговорить, и после консультации им уже становится легче. Я всегда говорю, если вам стало комфортно после первичного приема, и у вас возникло желание сюда вернуться — значит, это ваш доктор.
— Бывают ли случаи, при которых Вы отказываете своим пациентам?
— Если приходит ко мне девушка с каким-то запросом, и в ходе беседы я понимаю, что она к себе придирается, тогда я буду её отговаривать от операции до тех пор, пока она меня не услышит.
Бывают объективные причины для пластической операции: грудь маленькая —
хочется побольше или наоборот грудь большая — хочется поменьше. Или, например, после родов, грудного вскармливания или похудения грудь опустилась — хочется вернуть
форму. В этих случаях всё понятно. Но если приходит пациентка с хорошими формами,
объемом и при беседе непонятно, зачем ей операция, и чего она хочет этим добиться, то
я начну её отговаривать. Если она не будет меня слышать, то попрошу прийти на
повторную консультацию, а до нее подумать.
Ведь любая операция должна быть осознанна. Есть одна поговорка, да простят меня
коллеги: «Самая лучшая операция — это та, которая не сделана». Поэтому важно понимать, для чего мы будем что-то исправлять, улучшать, добавлять уверенности в себе.
Ни в коем случае я не буду из красоты пытаться сделать что-то ещё, когда уже всё хорошо.
— Хирургическое вмешательство — всегда риск, возможно ли его как-то
минимизировать?
— Именно поэтому я выше говорила про осознанный выбор, ведь действительно хирургическое вмешательство — это огромный риск для человека. Поэтому наши пациенты проходят очень большое обследование, некоторых даже пугает мой список анализов, который я даю на консультации перед операцией. Но ведь это нужно и мне, и пациенту, чтобы нам на операцию идти в полной уверенности, что здоровье не преподнесет никаких сюрпризов. Анестезиолог кстати тоже участвует в оценке результатов исследования. Мы тщательно беседуем с человеком, чтобы понять всё ли в порядке, терапевт практически пытает пациента (улыбается).
— Большинство людей боится наркоза. Как работаете с этим страхом людей?
— Во время наркоза к пациенту присоединено такое количество аппаратуры, что он находится под полным контролем, измеряются давление, пульс, газы, вдыхаемые и выдыхаемые, газы крови и так далее. И если вдруг что-то пойдет не так, сразу принимаются меры.
— Часто в СМИ пишут о неудачных случаях пластической операции, почему тогда они случаются?
— Как правило, всё дело в том, что пациенты не были дообследованы как следует.
Либо бывали случаи, что люди намерено скрывали от врача свои нюансы, чтобы им не отказали в операции.
— А какая Вы вне работы?
— В обычной жизни я девочка (улыбается). Я люблю заниматься спортом (фитнес или пробежки), ухаживать за собой, посещать косметологов, массажистов, парикмахеров и других beauty-специалистов. Обожаю прогулки на свежем воздухе, посиделки с подружками, путешествия. Не так давно открыли для себя круизный отдых по России. Это что-то невероятное, наша страна — красивейшая. Поездки в Санкт-Петербург тоже туда же.
В целом я стараюсь поддерживать себя в форме, общаться с людьми, близкими,
уделять им максимум внимания, быть активной и жизнерадостной. А ещё принимаю участие в благотворительных марафонах в пользу фондов, связанных с заболевшими детьми.
— Как при такой серьезной профессии, удается сохранять жизнерадостность?
— Это моя принципиальная позиция. Иной раз случается плохая погода или
настроение не задалось из-за того, что не выспалась. Нацепляешь сначала на себя улыбку насильно. Размышляешь над тем, что ты проснулся, руки и ноги целы, есть крыша над головой и вкусная еда, твои близкие здоровы, сын в школу пошел. А где плохо? Всё ведь получается хорошо, и настроение вдруг сразу улучшается.
Вот именно так я всегда стараюсь себя вести: в обычной жизни, да и на работе тоже, потому что так проще. И окружающие люди тоже это замечают и начинают подхватывать твоё настроение. Глядишь, и вроде все улыбаются.
С пациентами вообще великолепно работает данный подход, им так больно и
тяжело после операции, а тут улыбнешься, в глаза заглянешь, за ручку возьмешь и всё, пациенту сразу стало легче.
— И последний вопрос. О чем Вы мечтаете?
— Чтоб в будущем у меня была своя клиника, куда я соберу профессионалов своего дела. У меня были уже планы на этот счет несколько лет назад, но потом они приостановились. Поэтому буду продолжать дальше работать, развивать свою команду, улучшать хирургические навыки, возможно, написать книгу.
Сейчас у меня есть ученица, которая практически моя правая рука. Хочется взять еще одну, чтобы потом они могли вместе работать, когда я буду двигаться к окончанию своей хирургической деятельности. Моя мечта, когда мне станет много лет — гордиться своими учениками (улыбается).
