Невский пр., 28, набережная канала Грибоедова., 21. Дом книги, Дом компании Зингера
Там Невский в блеске и тоске,
в ночи переменивший кожу,
гудками сонными воспет,
над баром вывеску тревожил;
и под свистками Германдады,
через туман, толпу, бензин,
над башней рвался шар крылатый
и имя «Зингер» возносил
Николай Заболоцкий
Дом книги давно уже стал одним из символов Санкт-Петербурга, его неотъемлемой архитектурной составляющей. Помните приметную башенку Дома книги, увенчанную земным шаром? Конечно, кто же ее не знает?!
Но еще до того как на карте города появился дом торговой фирмы «Зингер», это место не пустовало.
Давным-давно, а именно в 1737 году, на берегу реки Кривуши, другое название — Глухая речка (ныне канал Грибоедова), бравшей своё начало из болотистой трясины, залегавшей между нынешними Конюшенной площадью и площадью Искусств, был возведен мазанковый манеж, прежде находившийся на лугу перед Зимним дворцом. Проект был осуществлён архитектором Иваном Яковлевичем (Иоганн Фридрих) Бланком и инженером Харманом ван Болосом. Желтое с белым здание возвышалось на каменном фундаменте, имело кирпичные простенки и стены из бруса. Здесь располагался театр, сгоревший в 1749 году.
Волшебный край! там в стары годы,
Сатиры смелый властелин,
Блистал Фонвизин, друг свободы,
И переимчивый Княжнин;
Там Озеров невольны дани
Народных слез, рукоплесканий
С младовой Семеновой делил,
Там наш Катенин воскресил
Корнеля гений величавый;
Там вывел колкий Шаховской
Своих комедий шумный рай… — писал о театре влюбленный в театральные подмостки, в мир условностей и А. С. Пушкин.
Затем в 1776-1777 годах на месте сгоревшего здания был выстроен трехэтажный дом придворного духовника И. И. Панфилова. Это происходило во время царствования Екатерины II, в честь которой Кривуша, или Глухая речка, получила благозвучное имя Екатерининский канал. В 1790-1810-е годы домом владела семья чиновника Бороздина. А в 1820-1860-х годах недвижимость перешла к аптекарю К. Имзену. Последний надстроил дом четвёртым этажом. Далее в 1850-х годах дом занимал фотограф Сергей Львович Левицкий, который открыл здесь модное фотоателье с броским названием «Светопись Левицкого». Потом дом приглянулся нотной лавке К. Ф. Гольца и книжному магазину А. Дейбнера. Кроме них, здесь расположили свои офисы банкирский дом «Лампе и Ко», а также редакция «Биржевых новостей».
Дом компании «Зингер»
В начала ХХ века знаменитая швейная компания «Зингер», основанная изобретателем швейной машинки Исааком Зингером, пожелала иметь свое главное офисное здание в столице Российской империи. «Наша цель — чтобы машинка фирмы «Зингер» стояла в каждом доме, независимо от уровня достатка семьи», — рекламировали свой товар представители фирмы. Процветающая компания все время открывала новые магазины, так что к моменту постройки генерального офиса в Санкт-Петербурге у «Зингер» насчитывалось уже 3000 магазинов по всему миру.
Столица по определению самый респектабельный и одновременно с тем самый дорогой город страны, поэтому, когда мы говорим о том, что человек живет в столице, еще лучше имеет там недвижимость – понятно, что статус его должен быть высок. К примеру, желая показать серьезный статус своего героя, Н. А. Некрасов стихотворение «Прекрасная партия» просто определяет его жить в Петрограде, где персонаж владеет недвижимостью:
У хладных невских берегов,
В туманном Петрограде,
Жил некто господин Долгов
С женой и дочкой Надей.
Простой и добрый семьянин,
Чиновник непродажный,
Он нажил только дом один —
Но дом пятиэтажный.
И позже в том же стихотворение он скажет:
Зато господь его взыскал
Своею благодатью:
Он город за женою взял
И породнился с знатью.
«Взять город» можно по-разному: можно во главе воинства долгой осадой и приступом, а можно и вот так, герой женился на женщине из общества, и та ввела его во все дома света, где бывала сама. То есть, бомонд принял его назвав своим.
Пятиэтажный дом в столице, может быть даже не на самой престижной улице это все равно здорово! Что уж говорить о редкой красоты зданию главного офиса с башенкой и глобусом на ней. Такого просто нигде больше нет.
Новое здание должно было ошеломлять своим величием и красотой, так как оно олицетворяло успех предприятия. Поэтому и глобус на башенке опоясывала лента с надписью «Зингер и Ко», символизирующая популярность «Зингер» во всем мире, так сказать, всепланетный охват.
В моем изгнаньи бесконечном
Я видел все, чем мир дивит:
От башни Эйфеля до вечных
Легендо-звонных пирамид!..
И вот «на ты» я с целым миром!
И, оглядевши все вокруг,
Пишу расплавленным ампиром
На диске солнца: «Петербург».
Николай Агнивцев начертал имя «Петербург» на диске солнца, а компания «Зингер», расписалась на глобусе, суть которого земной шар. Петербургская поэтесса Мария Амфилохиева тоже как-то залюбовалась светящимся глобусом и получилось стихотворение «Глобус над Невским»:
Мне не хватало глобуса над городом Напротив от Казанского собора. Вечерний снег подтаивал за воротом, Мобильник отыскала я нескоро. Призывный звон, чуть слышный в шуме Невского, Мой звездный сон, наполовину вещий, Несбыточный, зато весомей веского, В котором жизнь отчетливей и резче… Туман дома обмазывает солодом, Но твой звонок и в слякоть душу лечит. На глобусе, вознесшимся над городом, Найду координаты нашей встречи.
Изначально проект здания был разработан автором знаменитого небоскреба Singer Building Эрнестом Флэггом и являлся уменьшенной копией американского оригинала. Но на русской почве чертеж пришлось заново переработать архитектору Павлу Юльевичу Сюзору с учетом особенностей петербургской архитектуры и требований к работающим в столице Российской империи зодчим. Впрочем, оба архитектора являлись представителями Парижской школы изящных искусств и, соответственно, почитателями французской архитектуры. Потому и Singer Building и Дом Зингера в Санкт-Петербурге независимо от прописки напоминают парижские дома в период перехода от стиля эклектики к модерну.
От Сюзора заказчик сразу же потребовал выстроить самый высокий, красивый, дорогой и одновременно самый модный и современный дом. Павел Юльевич был бы рад выполнить все, как пожелал заказчик и нарисовал Флэгг, но успеху грандиозного заказа помешал закон, согласно которому в столице не разрешалось возводить фасады коммерческих зданий выше Зимнего дворца, то есть выше 11 саженей (23,47 метра). Да и на болотистых почвах Санкт-Петербурга строительство высотных зданий во все времена считалось затруднительным.
Тогда Сюзор предложил оригинальный выход из создавшегося положения, благодаря которому новый зингерский дом удалось возвести выше соседних пятиэтажных домов на целых два этажа, плюс к тому он венчался декоративной башенкой с прозрачным глобусом (его диаметр — 2,8 метра).
Изящество задумки Сюзора заключалась в том, что, согласно предписанию градостроительства, означенная высота в 11 саженей относилась к фасадам домов, в то время как мансарда и башенка предполагались как элемент декора, то есть, строго говоря, они не являлись фасадом. Буква закона не была нарушена, и петербургские чиновники дали добро на возведение громадины на главной магистрали города — Невском проспекте. Разумеется, башенка зрительно увеличивала дом, делая его при этом запоминающимся. Кроме того башенка аккуратно расположилась по линии Пулковского меридиана, что также говорило о значимости архитектурного объекта.
Известно, что, работая над проектом дома, архитектор планировал хотя бы отчасти повторить успех Зингер-Билдинг в Нью-Йорке, где в 1908 году к изначальному зданию добавили башню, вместе с которой получилось 53 этажа. Самый высокий в то время дом в мире!
Сюзор выполнил и другие условия: построенное им здание было создано по последнему слову инженерной науки. Сначала был сооружен металлический каркас, вроде Эйфелевой башни или основы широкого бального платья XVIII века, и посла ажурный каркас был заполнен кирпичом. В Петербурге еще не знали такого способа возведения зданий.
После того как внутренняя отделка помещений была завершена, украшать фасад пригласили скульпторов Артемия Лаврентьевича Обера и Хейнриха Адамсона.
Когда же с дома был сняты леса, петербуржцы и гости города были поражены полным отсутствием водосточных труб, что сразу же вызвало волну насмешек и порицаний. Но трубы, разумеется, были, просто Сюзор спрятал их в стенах здания.
Сейчас это звучит неправдоподобно, но современникам зингеровский дом страшно не понравился. Сколько было упреков, сколько писем в газеты и в комитет градостроительства: «Уберите жуткую уродину с главного проспекта», «Вульгарный дом фирмы «Зингер» не просто не вписывается в петербургскую архитектуру, он словно издевается над традицией и нарушает ансамбль». «Дом Зингера — пощечина общественному вкусу».
Так бывает. Здание зингерского дома не оценили современники, но оно стало неотъемлемой частью Петербурга, а позже Ленинграда в глазах потомков.
Впрочем, выгодное расположение и броская красота дома скорее привлекала к себе, нежели отталкивала. И неудивительно, что вскоре после торжественного открытия, помещения в нем стали арендовать Санкт-Петербургский частный коммерческий банк и банкирский дом «Захарий Жданов». Несмотря на политические беспорядки начала века, фирма «Зингер» одна из первых в России продавала свои товары в кредит, а значит, им постоянно были нужны банковские услуги.
В 1910-х годах в здании обосновались консульство США и правление Русско-Английского банка.
Официально дом принадлежал фирме «Зингер» до 1917 года, но представительство фирмы оставалось в здании, занимая в нем офисные помещения, до 1922 года.
Как дом Зингера превратился в Дом книги
19 декабря 1919 года в зингеровский дом из Смольного был переселен «Петрогосиздат», и на нижних этажах открылся книжный универмаг «Дом книги». Таким образом, на первом и втором этажах торговали книгами, в подвалах размещались склады, а помещения, начиная от третьего этажа и до самой башенки, занимали различные редакции и издательства. Так Самуил Яковлевич Маршак открыл здесь издательство «Лендетгиз». Здесь выпускали литературу для детей и подростков, сюда приходили авторы знаменитых журналов «Чиж» и «Ёж». А позже тут обосновалось издательство «Петросовет».
С 1931 года магазин устраивал весенние книжные базары на Малой Конюшенной улице, в настоящее время такая выездная торговля носит название «Книжные аллеи».
О Доме книги писал Сергей Михалков:
О сколько в этом доме книг!
Внимательно всмотрись –
Здесь тысячи друзей твоих
На полках улеглись.
Они поговорят с тобой,
И ты, мой юный друг,
Весь путь истории земной
Как бы увидишь вдруг…
Дом книги продолжал работать во время Великой Отечественной войны и даже во время блокады Ленинграда. После того как в начале ноября 1941 года бомба попала в дом № 30, в здании «Зингер» не осталось ни одного целого окна, работники магазина заколотили оконные проемы фанерой и досками. Раненный дом временно утратил свою красоту, но не перестал работать. Он был закрыт, только когда зимой 1941-1942 годов в подвале от холода разорвало трубы и книжные склады оказались затоплены.
Магазин пришлось закрыть, но книжная торговля не прекращалась, в суровую блокадную зиму она велась прямо на улице.
После войны Ленинград поднимался из руин, 14 ноября 1948 года, то есть через три года после окончания войны, обновленный и подлеченный Дом книги вновь был открыт для посетителей.
Тогда же его верхние этажи заняли издательства: «Искусство», «Просвещение», «Художественная литература», «Химия», «Агропромиздат».
Сейчас на втором этаже здания размещена кондитерская, которой петербургская поэтесса Ирина Титаренко посвятила следующие стихи:
Вечерний Невский…. Сколько строк в строфе? Я — муза. Ты — мой верный миннезингер. Пойдём в тепло, и посидим в кафе —
В обитель книг с названьем швейным «Зингер». Здесь хорошо. Так мягко и светло. Уютно. И божественно кофейно. Казанский проступает сквозь стекло. И всё вокруг по-питерски музейно. Взгляд тёмных глаз приятно удивлён, А в голове легко и невесомо. Ах, это чувство счастья так знакомо Тому, кто был когда-нибудь влюблён! Внутри мне что-то шепчет — не балу́й, Замри на этой точке невозврата...
Я шлю тебе воздушный поцелуй, — С волшебно-пряным ароматом ла́тте!
Пережив и время «застоя» и бурные 90-е годы, увенченный глобусом Дом книги продолжает царить над пересечением Невского проспекта и канала Грибоедова. Наверное, в этом надо видеть особый знак: на всем земном шаре люди продолжают читать книги — и так будет вечно.