Семинар оказался полной ерундой. Четыре дня – коту под хвост! Хорошо еще, что у организаторов хватило здравого смысла свернуть его на два дня раньше и отпустить нас, слушателей, на все четыре стороны. Ну и ну! Никогда бы не подумала, что мои коллеги из других регионов такие гуляки. Лично мне вырываться домой пришлось чуть ли не с боем.
– Люди, поймите! У меня дома муж молодой! Я не могу! – отбрыкивалась я от настойчивых предложений опрокинуть пару бокалов вина «за дружбу», «за солидарность» и конечно же, «за успешную командировку». Дома буду ровно на два дня раньше.
«Здравствуй, милый мой Толик! Ты не ждал меня? А это я, твоя жена!»
Дом встретил пустотой и тишиной. И какими-то странными запахами. Такого погрома в нашем уютном семейном гнездышке прежде никогда не наблюдалось. Даже тогда, когда родители Анатолия после шести месяцев совместного проживания подарили нам эти двухкомнатные хоромы.
Ох и погуляли мы тогда! Друзья съехались за пять минут, а выгнать мы их не могли двое суток.
«Мой Толик – грязнуля», – спокойно констатировала я и решила не убирать. Сам устроил бардак, сам пусть и наводит порядок. А я-то торопилась... Вдруг мой Толик заскучает?.. А Толи-то и не скучал, негодник.
Переступив через пустые бутылки на полу, я направилась в спальню. Хоть переоденусь, как минимум, прежде чем устрою дорогому мужу первый в нашей семейной жизни скандал.
Я вошла в спальню и ахнула. Гаденько так стало на душе. Отвратительно и мерзко.
Наша замечательная двуспальная кровать, которую я по утрам любовно застилаю красивым клетчатым пледом, стояла не просто расстеленная: она свидетельствовала, прямо-таки кричала, что не далее как прошлой ночью на ней кто-то (кто?!) занимался любовью, сексом, имел интимную близость. Называйте как хотите.
Простыни, подушки, одеяло... По ним словно ураган пронесся. Все было смято, скомкано, да так и брошено.
И тут я испугалась. И еще гаже стало на душе. Так гадко, что захотелось срочно вымыть руки, лицо, глаза... Особенно глаза, словно их от всего увиденного песком занесло. Я понеслась в ванную.
– Ну Толик, это конец. Не прощу! Ненавижу! – чуть не рыдала я, включая душ и снимая с себя одежду.
Я уже ступила одной ногой в ванну, когда взгляд упал на полочку с шампунями и расческами. За зуб одного из моих любимых гребней зацепился длинный белокурый волос. Женский волос...
Я и мыться не буду! Да чтобы я в одной ванне с какой-то...
Нет, ты меня больше не увидишь! Никогда! Я снова оделась и сказала себе вслух:
– Да, недолгой была твоя семейная жизнь, Оля! И до года не дотянули...
Побросала все свои вещи в чемоданы – как попало, не разбирая, где что. Схватила багаж и поплелась на улицу.
И тут я вспомнила про Надьку. Поеду к ней. Нет у меня ближе подруги, и хоть год назад, как раз после нашей свадьбы с Толиком, Надька со своим возлюбленным Сережей свалила в Тольятти, но мы часто звонили друг другу и писали пламенные сообщения.
Поживу у нее некоторое время, приду в себя, а потом решу, что делать дальше. Я даже похвалила себя за то, что никому не сообщила, что возвращаюсь с семинара на два дня раньше.
Здравствуй, вокзал! Давненько не виделись. Каких-нибудь два часа назад я выскакивала из вагона, и женщины радостнее меня не было никого на свете, хотя меня никто не встречал. А теперь...
Поплелась к кассе покупать билет. Да, ненадолго я у домашнего очага задержалась...
До поезда на Тольятти предстояло промаяться пару часов, но я не скучала. Мне действительно было не до скуки: я страдала, и чтобы блуждающие в ожидании поездов пассажиры поменьше пялились на мою перекошенную от жалости к самой себе физиономию, надела солнцезащитные очки и раскрыла журнал. Вроде сидит себе барышня и поезд ждет. А слезы капали на тонкие журнальные странички. Даже интересно не было: мол, вот у меня теперь новая жизнь начинается, все неизвестно и таинственно, еду неизвестно куда... Ведь я его... любила. И люблю. А он... Сволочь.
Тут зазвонил мобильный. На экране высветился номер Толика.
Что ж, поговорим... Почему бы и не поговорить?
– Да, слушаю, – я старалась говорить спокойно, чтобы не показать своей душевной боли, но голос сорвался.
– Оля, привет! – Толик не почувствовал в моем голосе боли, говорил как ни в чем не бывало. – Когда ты возвращаешься? Сможешь отпроситься? Мы тут тебя уже дождаться не можем!
– Мы? – голос мой вдруг охрип. – Кто это «мы»? О чем ты говоришь?
– Олька, катастрофа! Я один не справляюсь. Вчера вечером неожиданно завалили Надька с Серегой. Ну ты представляешь, да? Тут полный караул, просто спасайся, кто может!
– Надька? – я чуть не расцеловала мобильник. – Вот здорово!
– Что здорово? – только теперь до меня дошло, что голос у Толика не такой, как обычно, а тоскливый, хуже некуда. – Ты бы видела, что они вытворяют. Ну, правда, не только они... Мы вчера втроем посидели, выпили немного... Вроде бы... А мне утром на работу. Оль, ты когда домой-то?
– Толик, милый! Я сейчас на вокзале. Вот только что приехала. Примерно через полчаса буду в твоих объятиях!
Я бросила телефон в сумку и сняла очки. Что я, дура, что ли, в пасмурный день в солнцезащитных очках сидеть?
Надька... Моя лучшая подруга, белокурая бестия, у нас в гостях. Как все просто, а я-то напридумывала невесть что! Чуть было не уехала от любимого мужа!
Поймав такси, я во второй раз за день поехала к себе домой. В гнездышко свое уютное. Толик выхватил из моих рук чемоданы, виновато вздыхал, задвигая пустые бутылки под диван, а я обняла его, чмокнула в щеку и огляделась.
Ничего не изменилось. Тот же погром, но в целом... Ничего страшного. Помню, когда мы отмечали новоселье, было и не такое...