У Анны Герман есть чудесная песня:
"Один раз в год сады цветут,
Весну любви один раз ждут.
Всего один лишь только раз
Цветут сады в душе у нас,
Один лишь раз, один лишь раз..."
Когда весна и все кругом расцветает, от окружающей красоты порой щемит дух и хочется добавить этому миру прекрасного. "Душа поет", - говорят в таких случаях. И петь хочется не какую-нибудь ерунду, а что-нибудь возвышенное и прекрасное. Вот, например, как песни Анны Герман.
Знаете, какие песни быстро становятся популярными? Те, которые можно петь за столом, накатив чего-нибудь горячительного и плавно вытягивая гласные. "Ветер с моооряяяаа дул", "Я у твоих нооог", "Уходиии, дверь закрой" и так далее. В деревне любили не только эти песни - сестры Анютка и Верка, к примеру, обожали романсы.
Вот, например, красивые романсы Анны Герман. Ее приятное сопрано и уникальный голосовой диапазон снискали певице великую славу среди жителей деревни. Их любили все, от интеллигентной учительницы начальной школы Ирины Семёновны до бабки Марьи, которая в молодости успела посидеть в сталинских лагерях, а потом много лет трудилась буфетчицей в кафе для дальнобойщиков. Петь своим прокуренным голосом она не могла, но слушала с удовольствием, особенно после стаканчика-другого. Бабка Марья выдерживала "Гори, гори, моя звезда", "Надежда", а вот на "Цветущих садах" всегда начинала плакать - видимо, было в тексте что-то глубоко личное для нее.
...Анютка с Веркой выпивать начали ещё в воскресенье, а сегодня был ещё только четверг. С утра светило солнце. Зацветали яблони. Душа просила песен. Когда душа просила песен, до окончания пьянки оставалась пара дней. После нее сестры сутки отсыпались, ещё сутки отлеживались, хлеща только воду, на третий день потихоньку вставали. На четвертый Анютку начинала подпускать к себе корова, и муж Саша с радостью перекладывал на хрупкие женские плечи заботу о скотине и убегал на работу наверстывать пропущенное. На пятый день к ней присоединялась Верка, и немного подзапущенное хозяйство начинало восстанавливаться. Месяц, а иногда и два сестры охотно и ловко трудились от зари до зари, пока не срывались снова. В деревне их семья была на хорошем счету - справное хозяйство, добротный дом, мужик работает не на ферме, а в придорожном кафе - это значит, изробится не скоро. Дочь Анютки вышла уже замуж и жила отдельно, кроме того, они сообща дохаживали престарелую мать сестер.
Итак, шел четверг, хотелось петь. Сестры завернули к Харитоновым за шкаликом, а потом решили навестить соседку, живущую рядом с Харитоновыми. Она в деревне слыла слегка чокнутой - пить по состоянию здоровья не могла, дочку возила в город заниматься танцами, а сына, слабоватого на голову - по врачам, вместо того чтобы оформить пацану инвалидность и получать, как полагается, пенсию.
Верка поколотила в дверь кулаком и сразу, не дожидаясь ответа, отворила ее, крикнув:
- Ленка, ты дома?
Ленка была дома и гостям обрадовалась, поставила чайник. Она как раз дожидалась сына из школы, дочь из детского сада сегодня обещали привезти на автобусе вместе с братом. В ожидании кофе Верка предложила спеть. Ей разрешили и поддержали.
- Платье шила белое, когда цвели сады, - завела Анютка, подперев голову кулаком и облокотившись на стол. Начинала она песню всегда так, и это считалась правильным, хоть строчка и была из третьего куплета.
- Когда однажды вечером в любви признался ты, - подхватила Верка баском.
- Дурманом сладким веяло от слова твоего, - продолжили они дуэтом, - поверила, поверилааа и больше ничего!
- Ааадииин раз в год сады цветут! - взревела Верка, вспомнившая на этих словах своего неудавшегося кавалера, аккурат после выпускного угодившего за драку с поножовщиной в дальние места. - Веснууу любвиии ааадин раз ждут! - тут из глаз ее брызнули слезы - она верила своему придурку, выгораживала его перед ментами, чуть сама за ним не угодила. Ещё полгода изводила родных, то пытаясь удрать из дома, намереваясь перебраться поближе к любимому, устроиться на работу в далёком северном городе и ждать по нескольку месяцев коротких свиданий, то пытаясь наесться таблеток. Наконец улеглось, Верка успокоилась, даже на фельдшера выучилась. Чтобы в следующий раз таблетки не перепутать.
- Всего одииин лишь только раз цветут сады в душе у нас, - подхватила Анютка, заметив, что у сестрицы глаза на мокром месте, - одииин лишь раз, одииин лишь раз!
Ленка тем временем налила гостям кофе, поставила дымящиеся кружки, нарезала бутерброды и стопочки поставила. И бутылочку с водой не забыла подать, чтобы шкалик развести. Сестры хлопнули по стопочке и в ожидании, пока остынет кофе, повели песню дальше.
- И звёзды с неба падали, когда цвели сады, О будущем загадывал, о свадьбе думал ты, - голос у Анютки был мягкий, вкрадчивый, как будто она колыбельную пела. - И я уже не прятала своих счастливых глаз, Украдкой мама плакала от радости за нас!
На этом месте всегда начинала взахлеб рыдать бабка Маня, но сейчас ее здесь не было. Поэтому песню продолжили.
- Ааадииин раз в год...
Третий куплет пели втроём:
- Ходила в платье белом я, когда цвели сады (Ленка знала другую версию, но уже научилась, как именно ее помнят соседки), Ну что же тут поделаешь, другую встретил тыыыы...
Тут подпустила слезу Анютка, вспомнив вероломного Пашку-соседа. Все у них было, как в песне - и в светлом платьице ходила она под яблоневым цветом, и к свадьбе готовились, и не было их счастливее. И мама действительно плакала втихушку, а когда ее спрашивали о причине, отмахивалась: "Ой, девки, соринка в глаз попала". Тонкая была Анютка да звонкая, такой Пашка ее увидел, такой и полюбил. А потом понравился он Нинке из соседнего села, наглой девице, которая принялась на него вешаться чуть не на глазах у нареченной невесты. Не стерпела Анютка, особенно когда сама их целующимися застала. Послала Пашку ко всем чертям. Загуляла потом с горя, как водится... Пашка на Нинке женился и уехали они из деревни, почитай пятнадцать лет о нем ничего и не слыхала.
Горло у Анютки схватило от воспоминаний, и куплет пришлось закончить Верке одной:
- Черешней скороспееелою любовь ее была.
- Ааадииин раз в год сады цветут,
Весну любви один раз ждут.., - сестры обнялись и, обливаясь слезами, кое-как повели последний припев, - Всего один лишь только раз цветут сады в душе у нас...
- Один раз, один раз! - это в дверь вошёл Сашка, Анюткин муж. - Закругляйтесь, курицы, ешкин кот! Сидят, воют на всю улицу, спасу нет. Не надоели тебе? - обратился он к Ленке, которая, как всегда, застенчиво улыбалась в углу.
- Не, Саш, все нормально, - махнула она рукой. - Пусть у меня лучше сидят, чем по деревне шатаются и в лужу падают. Бутерброд хочешь?
Саша не отказался. Сестры сидели, обнявшись, и взахлеб рыдали на плечах друг у дружки, и надо было переждать, пока они наревутся и вытрут носы. Дверь снова скрипнула - это Васек, Ленкин сын, пришел из школы. Сестру оставил во дворе, на качелях. Увидев ревущих в голосину соседок, он вопросительно поднял на мать глаза.
- Не обращай внимания, - махнула та рукой. - Это тетя Вера с тетей Аней поплакать пришли. Кушай бутерброд, они сейчас доплачут и домой с дядей Сашей пойдут.
Васька - деревенский мужичок восьми с половиной лет - протянул Саше пятерню. Пожав соседу руку, взял со стола бутерброд и пошел к себе в комнату, волоча по полу школьный рюкзак.
- Куртку сними, - крикнула мать вслед.
Саша сгреб жену со свояченицей в охапку и потащил домой. От душевной вокалистики на них напала благодать, они обмякли и буквально волочились у него под мышками. Голосами разговаривали тихими, добрыми. Сашка уложил обеих на старый диван в летней кухне, укрыл пологом от мошкары. Вышел из летника - они уже сопели и улыбались во сне. Закурил. Заметил, что дождь собирается... Надо пойти курей загнать в курятник и дверь подпереть - никак поправить не соберётся...
