Как я боролись за наши права в инфекционном отделении детской больницы, и что из этого получилось.
Здравствуйте, уважаемые читатели. Хочу поделиться с вами историей, которая произошла со мной 2 года назад. Я решила ее написать после того, как знакомая рассказа мне, что попала в похожую ситуацию. В детской больнице подруга столкнулась с отсутствием нужных лекарств и равнодушием со стороны медицинского персонала.
У моей дочки заболел живот. Заболел сильно, ночью. Он периодически подавал тревожные сигналы еще днем, но боль была непродолжительной и несильной. Я вызвала скорую помощь. С подозрением на аппендицит, врач предложил госпитализацию.
На карете скорой помощи с мигалками и сиреной мы быстро домчались до Детской Тушинской больницы. В приемном отделении больницы дочке оперативно сделали узи и взяли анализ крови.
Аппендицит не подтвердился. Несмотря на обезболивающий укол, живот продолжал болеть, поэтому я не стала отказываться от госпитализации. На тот момент дочке было уже 7 лет, но мне разрешили находится с ней в больнице. Правда, отдельная кровать мне не полагалась. И питание для меня было платным, или я могла заказывать его себе «на воле».
Нас положили в инфекционное отделение, где лечили кишечные инфекции. В этой больнице многоэтажный инфекционный корпус. В нем несколько инфекционных отделений. В каждой палате есть свой санузел с ванной, как в номере санатория. Выходить из палаты можно только в маске, но гулять по коридору нельзя.
Когда нас привели в отделение, я заметила, что больных очень мало. Большая часть боксов пустовала. Это порадовало. Я была уверена, что нас положат в отдельную палату, и никого к нам не подселят.
Палата, в которую нас положили, оказалась трехместной. Две кровати были полутороспальными, а одна - подростковая. Я спросила у медсестры, можно ли мне занять отдельную кровать. Но медсестра ответила, что нельзя, не положено. Медсестра сказала, что если я хочу есть больничную еду, то должна подойти на пост и попросить номер счета для оплаты питания. На посту я вдруг вспомнила, что у меня трое детей и робко спросила, есть ли скидки для многодетных. Оказалось, что многодетных родителей в больнице кормят бесплатно. Я сделала вывод, что всегда надо быть активной и задавать любые интересующие меня вопросы.
Дочка лежала в постели и мучилась от боли. Пришел палатный врач, потом хирург. «Будем наблюдать, если надо будет, сделаем еще раз узи» - сказал педиатр. Он назначил обезболивающие уколы и смекту. Я сказала доктору, что у дочки запор, и ей принесли слабительные свечи.
Для меня стало полной неожиданностью, когда ближе к обеду к нам в палату положили четырехлетнюю девочку с мамой. Как потом оказалось, у девочки уже пять дней не проходили диарея и рвота. Когда к ней пришел педиатр, я спросила, почему детей с противоположными симптомами кладут в одну палату, если свободных мест в отделении в два раза больше, чем пациентов. Ответ врача меня поразил: «У вашей дочери сейчас запор? Не волнуйтесь, вечером будет понос…»
Врач ушел, я спросила маму девочки, почему она с дочкой лежит на одной кровати. Женщина ответила, что ей не полагается отдельная кровать. Так ей сказали на посту медсестры. Я объяснила, что по закону ей положено отдельное место, так как ее дочери еще не исполнилось пять лет. Но спорить с медсетрами и врачами было бесполезно. Они категорически запретили ей занять свободную кровать.
Больше всего конечно меня возмущало и пугало, что нашу соседку периодически рвет. И я совсем не хотела, чтобы у моей дочери появились симптомы, обещанные «добрым» педиатром.
От обезболивающих уколов дочке становилось на время легче. Вечером, когда боль снова усилилась, я попросила медсестру сделать укол. Примерно через 20 минут после укола, дочка стала похожа на тряпочку. Она стала белой, как стена. Я очень испугалась и побежала на сестринский пост, чтобы попросить медсестру вызвать дежурного врача. Врач осмотрел дочь, померил давление. Оно было очень низким. Дочке поставили капельницу. Я спросила какой укол ей сделали? Оказалось, что «нормальное» обезболивающее закончилось, и ей вкололи другой препарат, который может вызвать понижение давления.
В каждой палате на стене над столом висел листок, на котором был напечатан, примерно, такой текст: «Уважаемые родители, если у вас возникли вопросы по лечению вашего ребенка, вы можете обратиться к главному врачу больницы». На листке был указан номер телефона приемной главного врача.
Вопросов было несколько. Почему в пустом отделении больных с разными симптомами кладут в одну палату? Почему маме не разрешают занять отдельную кровать, если ее ребенку только 4 года? Почему ребенку дали новое лекарство и не предупредили о побочных эффектах?
Утром я позвонила в приемную и объяснила ситуацию секретарю. Женщина на другом конце провода пообещала разобраться. Но, увы, вопросы так и повисли в воздухе. Хорошо, что нашлось обезболивающее, от которого моя дочь не теряла сознание.
На третий день лечения живот у дочки болел также сильно, и она не могла сходить в туалет. Ей снова сделали узи. Но показаний для хирургического вмешательства не было. Пришлось делать клизму. После того, как она сходила в туалет, живот стал болеть намного меньше, и дочка пошла на поправку. Я была рада, что понос обошел нас стороной.
На пятый день нас выписали из больницы. Нашу соседку по палате тоже выписали. Когда мама девочки получала выписку, медсестра, которая работала в день их поступления, спросила: «Почему они спали на одной кровати и не попросили их перевести в другую палату?» Мама не знала, что на это ответить…
На тот момент, к сожалению, я еще не знала телефон горячей линии Департамента здравоохранения г. Москвы. Он круглосуточный. И если туда позвонить, то сложные вопросы можно решить достаточно быстро. Наверное, я бы им воспользовалась.
Страшно подумать, что могло бы быть с моим ребенком, если бы он лежал один в больнице без меня. Но все хорошо, что хорошо кончается.
Спасибо, что дочитали пост до конца. Всем желаю здоровья и профессиональных врачей.