Когда откупная система была отменена, а вместо неё ввели акцизы (см. предыдущую часть), наступила «питейная свобода». Если раньше алкогольным предприятием занимались исключительно купцы и дворяне, то теперь каждый желающий мог за небольшую плату устроить свой кабак или завод и получать огромные деньги. Так собственно и делали. Кабаки и питейные заведения стали распространятся по всей Российской империи, ещё больше спаивая население.
Стоит отметить: отмена откупной системы (1863 год) совпало с отменой крепостного права и началом индустриализации в России. Это породило аномию, т. е. дезорганизацию в обществе, ситуацию, когда традиционные общественные узы разрушены, а новые ещё не сформировались. Крестьянин, когда уходил из общины в город, терялся в «новом мире», чувствовал себя брошенным и отчуждённым. Он, не стеснённый традициями и авторитетом общины, находил «выход» в алкоголе.
Тем временем доходы от акцизной системы всё росли. Если в 1865 году это было 127 млн., то к к 1894 году - уже 260 млн. руб., что составляло примерно треть государственного бюджета. На такое положение вещей жаловался в своём дневнике Ф. М. Достоевский:
чуть не половину теперешнего бюджета нашего оплачивает водка, то есть по-теперешнему народное пьянство и народный разврат, - стало быть, вся народная будущность. Мы, так сказать, будущностью нашею платим за наш величавый бюджет великой европейской державы.
И всё же акцизная система была не идеальна: она позволяла торговцам и заводчикам утаивать спирт на сотню миллионов рублей. А вместе с тем государство остро нуждалось в деньгах. Историки Н. Е. Горюшкиной и А. С. Третьяк отмечают, что
после русско-турецкой войны кампании 1877 − 1878 гг. Россия переживала настоящую финансовую катастрофу: военные расходы превысили 1 млрд руб., бюджет сводился с огромным дефицитом, резко возрос государственный долг, торговый и расчетный балансы неизменно показывали пассивное сальдо, массовый выпуск бумажных денег породил инфляцию и падение курса рубля.
Помимо этого, нужны были деньги на развитие образования, модернизацию армии и строительство железных дорог. В погоне за ускользающими «крохами» выдвигались самые разные проекты реорганизации питейного дела. Тогда Сергей Юльевич Витте, новый министр финансов, и предложил свой проект винной монополии.
Винная монополия С. Ю. Витте
Согласно проекту С. Ю. Витте, производством алкоголя будут и частные, и казённые заводы, но сбыт (продажа) алкоголя станет привилегией государства.
В 1894 году в качестве эксперимента реформа была проведена в четырех заволжских губерниях. Судьба реформы должна была решиться в 1897 году после тщательного анализа её итогов, но эксперимент быстро вышел из-под контроля. Экономист Л. В. Артемьева пишет:
Тесные экономические связи между губерниями в регионах, делали необходимым, вслед за введением ... винной монополии в одной из них, вводить, ее вне очереди и в других. Иначе заводчики территорий, в которых уже была введена винная монополия, и тех мест, где ее пока еще не было, оказывались в неравных условиях. Они не могли продавать спирт
невыкупленный казной... Кроме того, соседство районов с разным режимом налогообложения крепких спиртных напитков провоцировало контрабанду и тайную торговлю спиртом.
В итоге к началу XX в. винная монополия действовала почти по всей России. Исключения стали регионы, где транспортная сеть была слабо развита: Закавказье, Средняя Азия, Камчатка, Сахалин, Приамурье и др.
Реформа С. Ю. Витте полностью себя оправдала. За 20 лет действия винной монополии доходы казны увеличились с 260,8 млн. руб. в 1893 году до 889 млн. руб. в 1913 году. Но за такой успех пришлось платить здоровьем граждан.
Чем руководствовался С. Ю. Витте?
Если почитать мемуары С. Ю. Витте, то окажется, что «питейная монополия... имела главным образом в виду возможное уменьшение пьянства», просто новый министр финансов В. К. Коковцев «изменил... направление питейной монополии» на пополнение казны. Но, думается, «отец питейной монополии» лукавил. Сергей Юльевич сам в 1892-1893 гг., опираясь на записку бывшего министра финансов И. А. Вышнеградского, ставил во главу угла фискальные цели.
С. Ю. Витте в своих воспоминаниях признавал, что из-за его реформы «весьма значительно страдали интересы водочных заводов, вообще частных распивочных заведений, в том числе трактиров и гостиниц второстепенного разбора». Вероятно, министр финансов просто прикрывался популистскими лозунгами о борьбе с алкоголизмом, чтобы оправдать свой проект в глазах общественности. Причём казначей ограничился не только этими лозунгами. В Российской империи при Александре III и Николае II процветал антисемитизм и в своём докладе от 11 июля 1894 года, обосновывая введение винной монополии, он сказал, что
казенная питейная монополия даст возможность совершенно изъять торговлю питиями из рук евреев и таким образом послужить решительным шагом на пути освобождения местного христианского населения изпод еврейской зависимости.
«Алкоголизм с человеческим лицом»
Несмотря на всё выше сказанное, С. Ю. Витте правда пытался придать попойкам более «цивилизованный вид», хотя и безуспешно.
Все кабаки (аналог бара) были заменены винными лавками (аналог магазина), где строго было запрещено пить, а алкоголь продавался на вынос в «посуде». По задумке Сергея Юльевича, вчерашние крестьяне должны были стать аристократами, пьющими домашнее вино, на деле же реформа привела к пьяным дракам на улице.
Причём штата полиции зачастую просто не хватало для их предотвращения. Так, начальник Кубанской области Я. Д. Малама ходатайствовал С. Ю. Витте об «особом кредите» в размере 15840 руб. для найма 88 городовых (минимум), «считая по две смены в день к каждой лавке», чтобы гарантировать исполнения законов.
И это ещё не самый худший вариант. Юрист и политик А. Ф. Кони писал:
кабак не погиб, а лишь прополз в семью, внося в нее развращение и приучение жен и даже детей пить водку. Сойдя официально с лица земли, кабак ушел под землю, в подполье для тайной продажи водки, став от этого еще более опасным.
Далее С. Ю. Витте пытался повысить качесвто спиртоводочной продукции и выстроил целую систему надзора за качеством, состоющую в 3 формах:
1) исследования проб продукции в центральных химических (ЦХЛ) и губернских (ГХЛ) лабораториях и лабораториях при казенных винных складах;
2) ревизии государственных спиртоводочных заводов ревизорами акцизных управлений;
3) приемки на казенных винных складах.
На практике система оказалась малоэффективной. Е. В. Пашков, опираясь на «Отчет Главного управления неокладных сборов и казенной продажи питей за 1906 год» пишет:
Несмотря на наличие иерархии надзора за качеством, которой не существовало до казенной продажи питей, контроль нельзя признать достаточно эффективным, так как контролирующие органы и должностные лица не налагали санкций за нарушение норм качества. При последней же форме [приемки на казенных винных складах - Рахмет] производители проверяли сами себя, что в условиях монополии не могло быть действенно. Сомнительной репрезентативностью обладали и контрольные пробы, присылаемые на проверку в лаборатории, так как в последних исследовалась водка, взятая не из розничной продажи, а специально отобранная на заводе для отправки химикам, и точно сказать, насколько продукция, присланная в ЦХЛ и ГХЛ, отличалась от продаваемой в казенных винных лавках, было невозможно. Не исключено, что качество последней было ниже. Лаборанты же ЦХЛ проверяли только заводы и не брали водку на исследование из розничной продажи.
Е. В. Пашков, подводя итог, говорит:
Качество готового продукта нарушалось почти по всем показателям, кроме крепости, которая с незначительными отклонениями соблюдалась. Нередко ректификованные спирты не соответствовали нормам чистоты; очень часто оказывался неудовлетворительным внешний вид бутылок из-за некачественных красок для этикеток и плохого клея, так что бумага просто отваливалась; встречался недолив водки в тару; посуда, неоднократно используемая, часто плохо промывалась, в итоге бутылка уже с напитком оказывалась снаружи грязной. Попадали в продажу и мутноватые пития (от ржавчины из моечных труб, растворения поверхности пробок, неудовлетворительной воды для рассиропки), и с хлопьями (из грязных моечных корыт), и с осадками.
Попечительство о народной трезвости
Одновременно с винной монополией в 1895 году были учреждены государственные структуры для борьбы с пьянством - попечительства о народной трезвости (ПНТ). Организации должны были:
- организовывать здоровый досуг;
- распространять информацию о вреде пьянства;
- лечить страдающих запоем.
ПНТ организовывали чайные-столовые с низкими ценами. Они должны были заменить народу кабаки как место культурного общения и обмена новостями. Поначалу так и происходило, но из-за русско-японской войны финансирование урезали, а прибыль не могла покрыть расходы. В итоге, по выражения кишиневского попечителя, «кабак восторжествовал», «чайные же закрыты».
Трезвенники выпускали книги, брошюры и листовки о вреде алкоголя, но иногда и здесь правительство не давало разгуляться. Известен случай такой случай:
В Одессе представители попечительства обратились в цензурный комитет за разрешением отпечатать сборник, в который вошли отрывки из произведений Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого, басни И. А. Крылова, стихотворения М. Ю. Лермонтова, Н. А. Некрасова о пьянстве. Цензор, ссылаясь на ст. 94 устава о цензуре, не только не разрешил печатать сборник, но конфисковал его.
Даже чтобы устроить народные чтения, Попечительству надо было пройти через бюрократический ад. Т. С. Протько пишет, что
для их проведения требовалось согласие министра народного просвещения, министра внутренних дел и обер-прокурора Святейшего синода. Министр народного просвещения требовал заключения на лекцию попечителя учебного округа, попечитель - директора или инспектора народных училищ. Собранные сведения министр народного просвещения пересылал в Министерство внутренних дел, где ходатайство переходило к губернатору, от него - к начальнику губернского жандармского управления, затем к исправнику, становому и уряднику. Далее вся переписка направлялась к министру внутренних дел, который запрашивал синод. Обер-прокурор синода обращался по инстанциям до местного сельского церковного притча, и только после этого ставилась резолюция «разрешить» или «не разрешить» чтения. Вся процедура длилась иногда до двух лет, причем надо было указать не только время и место проведения чтения, но и ответственное лицо, лектора и наблюдателя. Чтения проходили по книгам, список которых был одобрен Министерством народного образования.
Одной из сложнейших задач, возложенных на ПНТ, была создания лечебниц. В первая петербургская амбулатория была открыта в 1903 году, то есть через 5 лет после начала работы. Первоначально было 3 приёмных дня, но «наплыв желающих был настолько большим, что каждый прием затягивался до поздней ночи», так что уже в следующем 1904 году их количество было увеличено до 5, а врачей - до 3, к концу же 1909 года действовало уже 6 амбулаторий, врачей - 4. Историки И. А. Шевченко и Е. В. Чёрных, подводя итог деятельности лечебниц ПНТ, пишут:
сам факт работы 4 врачей в самом крупном городе империи с населением 1,2 миллиона человек говорит о многом. На что в таком случае могла рассчитывать провинция?
Итог
Несмотря на то, что винная монополия позволила убрать дыры в бюджете, с официальной целью - побороть пьянство - она не справилась. На деле зачем бороться с тем, что приносит солидный доход? Вот государство и не боролось, а делало вид. Это осознавали и современники. Вот А. Ф. Кони, возмущаясь малому финансированию ПНТ, писал:
И действительно, какое значение могли иметь для борьбы с пьянством ассигнования 4 или даже 5 млн при доходе от казенной продажи свыше 700 млн.?!
Такова реальность нашего мира: «борьба с алкоголизмом» - это чаще популистский лозунг и инструмент в политической борьбе, нежели благое намерение.