Ее вытряхнули из багажника, занесли в дом и бросили на земляной пол в погребе. На запачканный лист пенопласта, который притащили с какой-то свалки. В погребе мигала холодно-желтая лампочка. Лина, которая еще не отошла от снотворного, видела всю невзрачную обстановку подвала очень расплывчато. Все покачивалось и плыло.
Как она сюда попала?
Кто привез?
Лина зажмурилась, когда в подвал нагрянул кто-то с фонариком. Послышался скрежет и неопределенный шум, будто по песку волочили ковер.
- Залезай.
Не ковер, а матрац.
Лине положили тоненький матрац, весь продавленный и в комках, и что-то еще… Вроде бы, простынь и одеяло.
Луч от фонаря направили на нее, потому того, кто стоял перед ней, Лина никак не могла узнать.
- Выспись, - приказывали ей, - До понедельника отлежись тут, а то опухшая вся, как я буду тебя людям показывать.
- Кто вы?
- Конь в пальто.
По земляному полу поволокли пенопласт, который выдернули у Лины.
Что было перед тем, как она оказалась в багажнике?
Лина сосредоточилась на обрывочных воспоминаниях…
От Игоря Лина ушла в половине двенадцатого. Наверное. Маленькая стрелка была на “11”. Это отпечаталось в памяти, потому что Лина опрокинула будильник, когда упала на тумбу. Около 23.30 она обулась и еще немного простояла в коридоре, воркуя с Игорем. Он всегда ее провожал или просил знакомых, если был в командировке, а Лине нужно было куда-то сходить поздней ночью. Не было ни дня, чтобы он отпустил Лину без сопровождения. Словно предвидел трагедию.
Почему не проводил? Этот момент от нее ускользал.
Лина залезла на матрас. Сперва она побрезговала, но в подвале не тропики, а за окном не весна.
Женщина отряхнула налипшие песчинки с пуховика. В пуховике и то она мерзла.
Момент, когда она вышла на улицу, а Игорь не пошел ее провожать, от Лины ускользал. Она никак не могла вспомнить причину. Почему? Что-то мелькало, кажется, про такси или про Диану, которая сегодня на машине и подхватит Лину, ей ведь по пути. Но Диана сегодня у мамы. Зачем Лина это сочинила? Видимо, после выпитого ей захотелось пройтись без провожатых.
Но куда она пошла потом? К остановке? Или через переулок? Или села в попутку… Нет. Явно не это. Лина, конечно, сама не своя уже несколько лет, и ведет себя зачастую неразумно, но не до такой же степени она отчаянная, чтобы сесть в авто к незнакомцу. Или до такой? Через переулок же в одиночку потащилась. Лина припоминала, как хрустел снег под ногами, когда она шла. Или это было, когда ее волочили к подвалу, а снег хрустел под ботинками похитителя?
Ничего не клеилось. Ничего не собиралось в единую картинку. Где ее поймали? Как увезли? Куда?
- Про каких людей, которым он собирается меня показывать, он говорил… - Лина осматривала серые прутья решетки. В этом подземелье ей отвели квадратов шесть, отгородив их прочной решеткой. Может, он еще кого-то похитит? Но “камера” была одна. Лина попривыкла к темноте и смогла рассмотреть помещение, убедившись, что других таких отсеков тут нет.
- Он меня выслеживал…
Кто “он”?
Навязчивых поклонников у нее отродясь не бывало. Она и в 22 не была красавицей с оригинальной внешностью, чтобы парни при встрече забывали обо всем на свете. Когда много зарабатывала, то количество кавалеров заметно возросло, но это было продиктовано исключительно меркантильным интересом. И у Лины уже был супруг. Если даже в 22-35 она (если убрать из уравнения деньги) мало кому была интересна, то что говорить про сейчас? Ей за 40. Она обеднела. И долго потом запивала свое горе, что неслабо отразилось на внешности. Что с нее взять? Кто ее мог похитить?
Наверху кто-то заходил.
Лина вытянулась по струнке, готовясь… К чему? Дать отпор она не может. Она и держаться вертикально не сможет, если слезет с матраца и отпустит решетку. Но к чему-то готовилась.
- На!
Рядом прилетел пакетик.
- Это мне?
- Нет, это тараканам! Тебе! Вода с лимоном, уголь, еще кое-что…
- Это забота?
- Надо тебя в нормальное состояние привести.
- Перед чем?
Лина не кричала и не плакала, потому что до сих пор туго соображала. Все по-прежнему плыло, а связные мысли в голове не задерживались. Она увидела пакет и спросила – что это? Очень будничным тоном. Как дома.
Но это ненадолго. Скоро в голове прояснится, и ее охватит ужас.
- Перед тем, как отвести на сделку.
Она так и не поняла, что от нее надо. Но, а человек, который привез ее сюда, и прикрывал лицо шарфом, не торопился посветить ее во все делали. Речь о какой-то сделке… Если бы это случилось в прошлом, то Лина бы не сомневалась, что у нее хотят отнять ее бизнес. Но бизнеса нет, как и денег, мужа, перспектив и надежды.
Когда-то у нее была транспортная компания. Крохотная и неприбыльная. Лина потратила все наследство на то, чтобы поднять компания, реализовать свою мечту, но прибыль была скудной, а до закрытия оставались считанные месяцы. Дома муж сидел с их сыновьями. Он пожертвовал своей карьерой ради Лининой мечты, и ушел в декретный отпуск, чтобы она могла пропадать днями и ночами на работе. Как бы она смотрела им всем в глаза, если бы подвела их, разорившись? Нет бизнеса – нет всех вложенных средств, нет денег с наследства, на которые они могли бы оплачивать ипотеку, и нет дохода.
Приятельница предложила Лине пару незаконных сделок. Незаконных, но прибыльных, конечно. Занести денежку, “кому надо”, и все будет в шоколаде. Так они годами промышляли всякими левыми схемами, а на это стабильно закрывали глаза проверяющие.
Лина обзавелась недвижимостью. Супругу надоело быть на побегушках, и он вернулся на свою работу, только уже на должность повыше, а детей повели в школу няни.
Лина уже не беспокоилась, законная ее деятельность или незаконна. Деньги компенсировали все.
Но их прибыльные схемы закончились с приходом принципиальных проверяющих. Лине тогда грозил реальный срок.
- Жена – преступница! – взбеленился муж, - Почему я не знал о ваших левых схемах?
- Пфф, а на что мы шиковали? Квартиры эти откуда? Италия? Испания? Побрякушки твои для мам, сестер и племянниц. На твои пособия мы это покупали? Или на те честные деньги, которые я получала с честных сделок? Если бы не Соня, то я бы обанкротилась еще тогда, в 2011, потеряв все наследство. За все в этой жизни приходится платить, дорогой.
Свое она отсидела.
Вопреки всем надеждам, муж не носил ей передачки, а моментально развелся, оформив опеку на детей. Сыновья без возражений уехали с папой, потому что его они хоть немного знали, он всегда был с ними до школы, потому только вышел на работу, а мама была для них тетенькой, которая приносит деньги и иногда показушно спрашивает, как дела в школе.
Почти все имущество было конфисковано. Из тюрьмы Лина приехала в единственную сохранившуюся квартиру. Перебивалась случайными заработками. Ни на что не надеялась. Оплакивала все то, что у нее когда-то было. Чтобы плакать поменьше, начала все это дело запивать.
Наступил период, когда уже ничего ее не интересовало, кроме стакана.
Бывший муж хотел делить последнюю квартиру.
- Я с детьми сейчас в съемной, - приезжал он, - Поделим деньги и разбежимся. Я на свое претендую, не на твое. Ты и так вовремя позаботилась о том, чтобы по брачному договору 70% принадлежали тебе. Конечно, о мальчиках наших ты и не думаешь, но прояви хоть какую-то материнскую любовь.
- А меня по миру пустишь? Приехал отобрать то, что у меня еще не отобрали? Оглянись. После кредиторов и приставов с меня брать уже нечего. Все арестовали. И муженек еще накинулся. Пираньи.
- Твои 70%! Забирай и уматывай! Я на свои 30% куплю жилье, и себе, и парням. У меня должность приличная, я хорошо получаю.
- Получай и это!
С дракой она вытолкала его на лестничную клетку.
Лина уже совсем скатилась к асоциальному состоянию, но на горизонте появился Игорь. Игорь моментально распознал в ней женщину, которая когда-то была успешной, чем очень ей польстил. Он не винил ее в том, куда она скатилась, а считал, что она просто попала в плохие обстоятельства, и никто ее оттуда не вытащил.
Он ее вытаскивал.
- Что ты во мне нашел? – часто переспрашивала Лина, - Сорокалетняя женщина, у которой проблемы с выпивкой, тюремный срок и нет даже нормальной работы.
- Лина, ты удивительная женщина. Ты сама подняла компанию, тебе никто даже кредитов на нее не давал, ты родила сыновей. За твой счет муж жил, как принц, и теперь еще квартирку хочет отнять. Но ты выстояла. Немножко подустала, конечно, сорвалась, но выстояла.
- Сыновей… Сыновья уже не помнят, как я выгляжу.
- Тогда у нас будут свои сыновья.
Лина почувствовала, что она еще может подняться с этого дна. Но тут ее закинули в багажник и отвезли в мрачный подвал.
Там, в заточении, она больше всего сожалела, что, если не выберется, то никогда уже не узнает, что такое возродиться заново. Снова быть счастливой женой и мамой. Снова зарабатывать. Иронично, что еще недавно она думала, что жизнь ее уже ничем не порадует, и смысла никакого нет, а теперь рыдала от того, что может потерять.
В понедельник ее подвели к сути:
- Едет к нотариусу.
- Зачем?
- Дарственную оформлять.
- На… на мою квартиру?
- Естественно. Ты нам – квартиру, мы тебе – жизнь. Очень справедливые расценки. Тебя все равно никто не хватится. Если ты пропадешь, то бывший муж подумает, что ты где-то сгинула, в твоем-то состоянии это его не удивит, а нежданно свалившемуся наследству на детишек он только обрадуется. Никаких сожалений.
- Он тоже собственник…
- Заплатим за его долю. Выкупим. Или привезем его сюда же, если не будет сговорчивым.
- Да кто вам поверит, что я подарила квартиру??!
- Представь себе, все. Ты беспробудно пьешь. Причешись. Скоро поедем. У нас сложная работенка.
Откуда они знают такие подробности из ее жизни? Что она в разводе, что сидела еще можно найти в каких-нибудь базах, но про их взаимоотношения с бывшим мужем, и что он хотел продавать жилье, разделить все. Откуда? Из всех, с кем она могла поговорить, у нее был только Игорь.
Оказалось, что Игорь у них главарь. Именно он ждал у их же, у нужного, нотариуса, чтобы стать счастливым получателем дармовой квартиры. А Лина так верила, что еще кому-то может быть нужна… Само похищение ее так не потрясло, сколько осознание, что вся забота Игоря – это подготовка почвы. Теперь, по всем версиям, все складывается: Лина доигралась, совсем с катушек слетела и переписала квартирку на своего молодого жениха. Он всем, кто случайно узнавал ее на улицах, представлялся ее женихом. Она прям таяла, когда он это говорил. Не стыдился ее, такой неказистой.
Эта банда обсуждала то, как вытряхнут из ее бывшего мужа другую долю квартиры, если он заупрямится и не продаст им по хорошей цене. По хорошей для них, конечно.
Заупрямится. Не подпишет ничего. Уж она-то в курсе, какой Слава принципиальный. А у него их сыновья… Ее, Лину, само собой, тоже никто не выпустит отсюда, как они ей наобещали. Свидетель. Если она пойдет в суд оспаривать сделку, то сильно подпортит им всю малину.
Игорю и его подельникам уже не терпелось все подписать, но Лина вдруг заговорила: не буду. Они ее, конечно, припугнули, но женщина уже осмелела. Терять-то ей нечего. Что подпишет, что не подпишет – не выпустят. Но пока на бумагах ее автографа нет, она цела.
- Ты хочешь отсюда уйти??
- Что, если я скажу “нет”?
В приступе неконтролируемой агрессии Игорь перевернул стеллаж. Стеллаж упал так, что отделил Лину от них. Препятствием для троих рассерженных преступников это, конечно, не было, но, чтобы перехватить Лину, им надо будет стеллаж перешагнуть. И это шанс. Все происходило в бизнес-центре. В каморке, которую и офисом назвать-то стыдно. После падения стеллажа Лина притворилась очень испуганной, а сама прислушивалась к голосам и обсуждениям в холле. Кажется, рядом с ними приходит какая-то делегация.
Женщина не думала. Просто ринулась к выходу, и, пока Игорь запнулся о стеллаж, Лина уже кричала горстке людей в коридоре, что ее похитили.
***
- Мои соболезнования, - Слава проведал ее дома с кульком ее любимых абрикосов. Их сыновья попросились зайти в детскую, в которой не были уже сто лет.
- Пустяки, - сказала Лина, - Никто не погиб.
Он скептически хмыкнул.
- Едва уцелела.
Лина бы еще раз отдала свой бизнес, свои накопления и свое имущество, лишь бы Слава и их сыночки снова стали с ней одной большой и дружной семьей. Но их внизу, в машине, ожидала жена Славы – Наташа, и любящая мачеха для ребят. Четырехкомнатную квартиру продали. По инициативе Лины, деньги 50 на 50.
- Куда ты теперь? – спросил Слава.
- Ну, тут меня уже ничего не держит.